для них служили быстроногие рабы, задыхавшиеся от зноя и
тяжести своей ноши. По лицам их струился пот. Мидкемянам
никогда прежде не случалось видеть ничего подобного.
Перед отправлением в путь обоим юношам были выданы
темно-серые невольничьи балахоны. В лагере они привыкли
обходиться набедренными повязками, но нечего было и помышлять о
том, чтобы появиться в подобном виде на улицах большого города.
Цурани придавали большое значение скромности в одежде и
соблюдению внешних приличий.
Выйдя за пределы лагеря, они долго двигались по узкой
пыльной дороге вдоль берега Залива Битв. Залив казался
огромным, как море. Даже с гребней высоких холмов, на которые
то и дело взбегала дорога, Пагу не удалось разглядеть его
противоположного берега. Через несколько дней путники достигли
обширных пастбищ и вскоре вышли на противоположную сторону
Залива Битв. Но на этом их путь не закончился. Отряду
потребовалось еще пять дней, чтобы достичь города Джамара.
Паг и Лори глядели по сторонам, пока их господин совершал
жертвоприношение в храме. В глазах у них рябило от пестроты
нарядов сновавших мимо горожан. Казалось, цурани не мыслили
своей жизни без ярких, кричащих одеяний. Даже полунищие
мастеровые были разодеты в туники всевозможных цветов и
оттенков. А горожане побогаче украшали свои платья прихотливыми
узорами из драгоценных камней, бусами, цветами и перьями.
Каждый стремился перещеголять другого богатством и роскошью
отделки пестрых туалетов.
Горожане во множестве сновали по площади, посреди которой
возвышался храм. Здесь были фермеры из окрестных деревень,
уличные торговцы, мастеровые и паломники, слуги, воины и
знатные господа. Из ближайших переулков выезжали повозки и
телеги, влекомые шестиногими нидра. Никогда еще Пагу и Лори не
случалось видеть такого скопления народа. Некоторые из цурани
останавливались у ступеней храма, чтобы поглазеть на двух
невольников из другого мира, которых они между собой именовали
великанами-варварами. Сами жители Цурануани были по большей
части приземисты и широкоплечи. Рост взрослого мужчины не
превышал пяти футов и шести дюймов. В сравнении с цурани даже
Паг, за последние годы вытянувшийся до пяти футов и восьми
дюймов, казался высоким. Мидкемяне, в свою очередь,
пренебрежительно называли цурани коротышками.
Храм, у которого расположились Паг и Лори, находился в
самом центре огромного города. Немного поодаль возвышалось еще
несколько подобных ему строений, а между ними были разбиты
тенистые сады, обнесенные яркими деревянными изгородями. С
декоративных горок, возвышавшихся в середине каждого сада,
сбегали быстрые ручейки. Карликовые деревца и кустарники
чередовались с цветочными клумбами и росшими вдоль дорожек
исполинскими деревьями, дававшими густую тень. Под ними
располагались разноцветные скамьи. По тропинкам садов бродили
музыканты, услаждавшие слух горожан игрой на деревянных флейтах
и странного вида щипковых струнных инструментах, отдаленно
напоминавших лютни. Прислушиваясь к необычному полифоническому
звучанию цуранийской музыки, Лори восторженно произнес:
- Как здорово, Паг! Какие нежные полутона! А чего стоит это
диминуэндо в миноре! - Он со вздохом опустил глаза долу и
пробормотал: - Это чужая, непривычная для нас музыка, но она
прекрасна, ты не находишь? Ах, если бы мне когда-нибудь
довелось снова заняться любимым ремеслом! Пожалуй, я даже
согласился бы играть для цуранийских вельмож!
Паг сочувственно улыбнулся другу и взглянул направо, туда,
где находился городской базар. К рыночной площади одна за
другой подъезжали телеги, груженные всяческой снедью.
Разносчики сновали между рядами, предлагая торговцам и
покупателям холодную воду и сласти. Со стороны рынка до Пага и
Лори доносились крики и грубая брань, оттуда тянуло запахами
свежевыпеченного хлеба, свежей и копченой рыбы, помоев и
нечистот. Все это напомнило Пагу рынок в Крайди, и он горестно
вздохнул.
Когда отряд, возглавляемый Хокану, шествовал по улицам
города, прохожие уступали ему дорогу, повинуясь зычным крикам
воинов:
- Шиндзаваи! Шиндзаваи!
Лишь однажды путники остановились на перекрестке, пропуская
процессию мужчин в красных балахонах, украшенных длинными
перьями. Предводитель этой живописной группы, которого Паг
принял за главного жреца какого-то почитаемого в Цурануани
божества, скрывал свое лицо за деревянной маской с изображением
ярко-красного черепа. Физиономии его спутников были разрисованы
алыми кругами и полосами. Они то и дело прикладывали к губам
глиняные свистульки, издававшие пронзительные, визгливые звуки.
Прохожие жались к стенам домов, чтобы дать дорогу этому
необычному отряду. Один из солдат провел ладонью по лицу и
груди, ограждая себя от влияния злых чар. Позже он
словоохотливо объяснил Пагу и Лори, что повстречавшиеся им
жрецы были служителями грозного бога Туракаму, родного брата
богини смерти Сиби.
Устав дожидаться Хокану на ступенях храма, Паг встал и
кивком попросил у ближайшего из стражей разрешения заговорить.
Тот согласно кивнул в ответ, и Паг спросил его:
- Господин, который из богов обитает в этом храме?
Солдат усмехнулся и ворчливо-добродушно ответил:
- Невежественный дикарь! Боги живут не в храмах, а на
небесах, Верхнем и Нижнем. А здесь люди совершают молитвы и
приносят им жертвы. Сын моего господина сейчас смиренно просит
Чококана, доброго бога Верхнего неба, и его слугу Томачачу,
чтобы те были щедры и милостивы к роду Шиндзаваи.
Вскоре Хокану вышел из храма и кивнул своим спутникам.
Отряд продолжил свой путь по улицам города. Паг и Лори во все
глаза глядели по сторонам. Многое из того, что являлось
обыденным для цурани, представлялось им странным и необычным.
Почти на каждом шагу они обменивались возмущенными,
восхищенными или недоуменными возгласами. Вскоре все воины,
сопровождавшие юного Хокану, принялись от души потешаться над
варварами, впервые попавшими в большой город. Паг и Лори и
вправду чувствовали себя, словно крестьяне из отдаленной
провинции, очутившиеся на улицах столицы.
Все дома, мимо которых они проходили, представляли собой
деревянные каркасные строения, стены которых были сделаны из
какого-то необычного материала, напоминавшего затвердевшую
ткань. Из камня здесь, похоже, строили только многочисленные
храмы. Все без исключения дома, начиная от скромных хижин
мастеровых и кончая многоэтажными особняками знати, были
выкрашены в белый цвет и покрыты затейливыми рисунками,
изображавшими зверей и птиц, пейзажи и батальные сцены. В
убранстве жилищ, так же, как и в одежде цурани, безраздельно
господствовали пестрота и яркость.
Путники миновали рыночную площадь, пересекли широкий
бульвар и оказались у дома, обнесенного высокой стеной и
окруженного зелеными лужайками. У ворот особняка стояли два
солдата в синих доспехах. Увидев Хокану, они вытянулись и
отдали ему честь.
Воины, сопровождавшие молодого офицера на протяжении всего
пути из лагеря, молча прошествовали в глубь просторного двора,
оставив Хокану наедине с двумя невольниками. Офицер взмахнул
рукой, и один из стражей, дежуривших у входа, распахнул тяжелую
дверь. Хокану, Паг и Лори прошли в просторный зал, пересекли
его и через противоположную дверь, которую проворно раздвинул
перед ними пожилой слуга, вышли во внутренний двор. Там на
зеленой лужайке, в центре которой находился мощенный каменными
плитами бассейн с журчавшим в нем фонтаном, сидел седовласый
старик, облаченный в темно-синий балахон из дорогой, добротной
материи. Он был погружен в чтение пергаментного свитка. Когда
Хокану и его спутники ступили на лужайку, старик встал и
приветливо улыбнулся юноше.
Хокану снял с головы шлем и вытянулся. Паг и Лори отошли в
сторону. Седовласый господин кивнул, и Хокану подошел к нему
вплотную. Они обнялись, и старик ласково проговорил:
- Сын мой, я рад видеть тебя в добром здравии. Расскажи
мне, как дела на плантации.
Хокану в нескольких фразах обрисовал отцу положение в
лагере, не упустив ни одной важной детали, и сообщил о
действиях, которые предпринял для увеличения сбора древесины.
- И новый надсмотрщик позаботится о том, чтобы рабы были
сыты и здоровы. Я надеюсь, что урожай окажется не так уж плох,
- завершил он свой рассказ.
- Ты действовал разумно и решительно, сын мой. Через
несколько месяцев нам надо будет снова проверить, как там
обстоят дела. Надеюсь, что положение с добычей древесины нгагги
улучшится, ибо хуже, чем теперь, оно не бывало еще никогда.
Стратег настаивает на том, чтобы мы увеличили поставки для нужд
армии. Ослушавшись этого приказа, мы рискуем впасть в его
немилость. - Казалось, он лишь теперь заметил стоявших поодаль
Пага и Лори. - Что здесь делают эти невольники? - с оттенком
раздражения спросил он сына.
- Они сметливы и расторопны, - поспешно заверил его Хокану.
- Я решил привести их сюда, вспомнив о разговоре с братом
накануне его отъезда на север. Эти двое могут быть нам полезны.
- Но ты ведь никому не поведал о наших планах? - с тревогой
спросил его старик. Он нахмурился, и его умные, проницательные
серые глаза утонули в сетке морщин. Несмотря на малый рост и
плотное сложение, хозяин усадьбы и плантации в эту минуту
чем-то напомнил Пагу герцога Боуррика.
- Нет, отец. Об этом знают лишь те, кто был с нами в ту
ночь...
Старик жестом велел ему замолчать.
- Довольно, Хокану. Прибереги свои замечания для другого,
более удобного случая. Ведь тебе известно, что даже у стен
бывают уши. Скажи Септиему, что завтра утром мы отправляемся в
поместье.
Хокану поклонился и зашагал к дому.
- Хокану! - отрывисто произнес старик. Молодой офицер снова
повернулся к нему лицом и замер в ожидании новых приказаний. -
Ты отлично справился с порученным тебе делом! - Отец с
гордостью взглянул на сына. Губы юноши тронула легкая улыбка.
Он еще ниже поклонился старику и, пройдя по лужайке и двору,
вернулся в дом.
Старик снова уселся на деревянный стул и сурово воззрился
на Лори и Пага.
- Как вас зовут?
- Лори, господин.
- Паг, господин.
Пожевав губами, хозяин усадьбы пробормотал:
- Выйдете через правую дверь и попадете на кухню. Моего
хадонру зовут Септием. Он велит накормить вас и укажет места
для ночлега. Ступайте.
Паг и Лори поклонились и вышли из сада. Проходя по коридору
особняка, Паг едва не сбил с ног молоденькую рабыню,
торопившуюся куда-то с корзиной белья. Девушка вскрикнула и
выронила свою ношу. Разноцветные тряпки рассыпались по полу.
- Ну вот! - с досадой проговорила она, всплеснув руками. -
Теперь мне придется перестирывать все заново!
Паг принялся поспешно собирать белье с пола и укладывать
его в корзину, мельком взглядывая на стоявшую перед ним
девушку. Она была гораздо выше, чем большинство цуранийских
женщин, которых ему доводилось видеть прежде, и отлично
сложена. Ее длинные темные волосы, зачесанные назад,
перехватывал тонкий шнурок. Большие карие глаза девушки
обрамляли густые загнутые ресницы. Паг не отрываясь смотрел в
ее открытое лицо. Он совсем позабыл о разбросанном по полу
белье. Девушка слегка покраснела под его пристальным взглядом
и, опустив глаза, быстро сложила в корзину все тряпки, что еще
оставались на полу, и заторопилась прочь. Лори с улыбкой
