несли базуки. Однако, для большей эффективности им пришлось спешиться,
иначе стрелок не мог достать до ракеты. Крыши повозок представляли собой
платформы, где на поворачивающихся лафетах были установлены направляющие
ракет.
Улисс отдал приказ наступать, и клин рысью помчался к собакам. Эта
малочисленная сила, посмевшая атаковать их в собственном доме, казалось,
на несколько минут парализовала собак. Но, наконец, вожди привели их в
чувство, и те бросились на отряд Улисса. Их ряды становились значительно
менее организованы по мере приближения к всадникам, и после одной или двух
стычек собаки были уже в состоянии хаоса. Каждый человек или собакочеловек
сражался сам за себя.
Улисс остановил кавалерию, выступили люди с базуками, и орудия дали
залп. Потом последовало еще шесть залпов, каждый по указке сержантов,
которых Улисс выделил для связи. Это было превосходное упражнение.
Тренировки не пропали даром, и около двухсот куриаумеа пали со стрелами в
груди.
Затем, когда их разбили и обратили в бегство, среди них грохнулись
ракеты. Хотя боевые головки несли каменную щебенку вместо шрапнели, но
основным эффектом снарядов была паника. Куриаумеа побросали свое оружие и
побежали. Кавалерия двигалась медленно и, наконец, совсем остановилась, а
ее всадники вернулись назад, собирая стрелы, отрезая уши с убитых и
подсчитывая трофеи.
Двумя часами позже собаколюди, перестроившись и возобновив насмешками
вождей свою храбрость, вновь атаковали. И вновь их разбили и обратили в
бегство.
Это был великий день кошачьих, которые обычно проигрывали, когда бы
не сражались с собаками на их собственной земле. Они рвались вперед: жечь
деревни собак и вырезать самок и детенышей, но Улисс не позволил.
Через два дня черная масса впереди стала темно-зеленой. Позже они
стали различать цвета и оттенки. В зеленом появились серые полосы. Потом
они воплотились в необъятные стволы, ветви и сучья.
Вурутана был деревом самым могучим среди всех существующих. Улисс,
вспоминая _У_г_д_р_а_з_и_л_, мир деревьев в северных легендах, подумал,
что перед ним его воплощение. Это был мир дерева, если можно верить Глику
и его описаниям. Баньян в тридцать тысяч футов высотой и простиравшийся на
тысячи квадратных миль. Он имел ветви, которые, как правило, тянулись до
самой земли, проникая в землю и порождая новые стволы и новые ветви. Это
была устойчивая и однородная масса. Кое-где в обширном массиве дерева
виднелись отдельные, все еще живые стволы и ветви.
Когда они подошли к первому отростку, который погружался перед ними
на некотором расстоянии в землю, они остановились и обомлели. Потом они
объехали вокруг покрытой сморщенной серой корой колонны и прикинули, что
эта ветка была почти в пятьсот ярдов в диаметре. Кора казалась такой
сморщенной, потрескавшейся и рубцеватой, что походила на иссеченный ветром
и дождями утес.
Все молчали. Вурутана был несметный, непреодолимый, словно море,
гигантское землетрясение, наводнение, ураган, циклон, падение огромного
метеорита.
- Гляди! - сказала, показывая, Авина. - Вон деревья растут из дерева.
Почва набилась во множество глубоких трещин, семена падали и
переносились птицами, и деревья пускали корни в грунте трещин коры.
Некоторые из них достигали сотым футов в высоту.
Улисс заглянул в мрачную глубину. Так густа была вокруг
растительность, что сюда пробивалось чересчур мало солнца. Но Глик сказал,
что проще путешествовать в верхних террасах, чем у подножия этого
дерева-великана. Слишком много воды стекало со стволов на землю, и она
образовала обширные болота. К тому же там были зыбучие пески, ядовитые
растения, которые не видели и не нуждались в свете, и ядовитые змеи,
которым свет вообще был "противопоказан". Отряд исчез в болотах и шел там
несколько дней.
Улисс не доверял летучему народу, но этому верить мог: от корней шел
серый нездоровый запах. Смердели гниль, бледные слабые создания и хлябь
под водой, которая затянула бы любого, кто был бы настолько глуп, что
отважился бы на нее вступить.
Он посмотрел вверх вдоль ближайшей ветви. Та спускалась под углом в
сорок пять градусов из чего-то зеленого и многоцветно-хаотического в
нескольких милях отсюда.
- Мы поедем к следующей и посмотрим там, что к чему.
Стало уже очевидно, что им придется оставить лошадей. Скверно, что
они не приручили коз. Он увидел коз, скакавших с одного выступа коры на
другой. Это были оранжевошерстные создания с маленькой черной бородкой и
бакенбардами.
Существовали и другие животные. Чернотелые, желтолицые обезьяны с
длинными согнутыми хвостами. Бабуины, с зеленым задом и алой шерстью.
Крошечные лани с шишечками рогов. Какие-то свиноподобные, хрюкающие
животные. И птицы, птицы, птицы!
Они проскакали с полмили, пока не подъехали к следующей ветви или
корню, выступающему из земли. Вода низвергалась вниз потоком, каналом и
впадала в ложе ручья. Глик сообщил, что там, в углублениях на вершинах
веток существует множество рек, ручейков и речушек. Теперь Улисс поверил.
Каким могучим было это Дерево! Оно, наверное, посылало свои корни глубоко
в землю, те прорывались через камень и всасывали влагу, содержащуюся в
скалах и запертых водоносных слоях глубоко под землей. Оно могло даже
выпить океан и превратить его воду в соки, растворяющие соли. Затем оно
выделяло воду в различных местах, и ручьи, реки и речушки срывались вниз.
- Это место ничем не лучше остальных, - сказал он. - Распрягайте
лошадей. И пусть идут с богом.
- У них такое хорошее мясо! - проговорила Авина.
- Знаю, но я не желаю убивать их. Они нам служили и имеют право на
жизнь.
- Их съедят не позже, чем через неделю, - проговорила Авина, но
передала приказ.
Улисс наблюдал за летучими людьми, пока разгружали животных. Они
сидели рядышком в тени, отбрасываемой деревом и о чем-то тихо совещались.
Им позволили зайти так далеко, потому что они были весьма полезны как
разведчики и болтали так много, что снабжали информацией, даже когда этого
вовсе не хотели. Они предупредили отряд о собаколюдях и сообщили Улиссу
достаточно данных, чтобы сложить по кусочкам отдельные фрагменты картины,
которая ожидала их впереди.
Но, возможно, рассказывая, они шпионили за вторженцами и могли
предать отряд в любой момент. Во всяком случае Улисс остановился на этом.
Он отступил назад, а потом пошел дальше, решив, что позволит им
сопровождать отряд еще несколько дней. Дерево было тем окружением, с
которым никто, за исключением летучих людей, знаком не был. Отряд нуждался
в любых советах. И хотя у дерева почти не было открытого пространства, но
места, чтобы летать двоим, было достаточно.
Они могли совершать разведывательные полеты впереди отряда. Тревожило
лишь одно: а вдруг они отправились вперед, чтобы известить кого-то, где
сейчас проходит отряд Улисса.
У него оставался шанс: еще несколько дней.
Он вернулся к груде вещей и отобрал то, что им следует взять.
Взбираться на это дерево было все равно, что взбираться на гору: они могли
брать только самое необходимое. В то же время было очевидно, что применять
тяжелые базуки и ракеты будет малоэффективно. Поколебавшись несколько
минут, он решил от них избавиться. Однако, он оставил несколько бомб.
Он не хотел, чтобы летучий народ прилетел сюда и забрал ракеты,
поэтому он выпотрошил их и поджег порох. В результате взрыв потряс дерево
на много миль вокруг. Прошло несколько часов, прежде чем угомонилось
карканье и верещание птиц и обезьян.
Убедившись, что все надежно привязано и упаковано, он дал сигнал
следовать за ним. Они взбирались вдоль потока, карабкаясь по коре с
выступа на выступ, словно переходили по камням ручей. Он был рад, что
захватил с собой четыре пары отличных мокасин. Грубая, шершавая кора
изнашивала тонкую кожу буквально на глазах. У остальных на лапах были
мозоли, как железо. Однако, летучих людей приходилось нести. Их слабые
перепончатые ноги плохо слушались на ветвях своих хозяев. Когда он услышал
жалобы их носильщиков, то решил, что летучих дальше нести не стоит. Он
велел им лететь вперед и ждать. Без разведчиков ему не обойтись. В такой
среде устроить засаду было чрезвычайно просто.
Они провели дневной отдых, пробираясь вдоль ручья. Выемка, бежавшая
по хребту ветви, была пятидесяти футов шириной и десяти глубиной. Сбегая
под углом в сорок пять градусов, она была чересчур сильна, чтобы ее мог
кто-то преодолеть. Но Глик заверил, что выше, где ветвь горизонтальна,
поток был достаточно медленным, чтобы перейти вброд. В потоке водились
рыбы, лягушки, насекомые, растения и, конечно, существа, которые их
поедали. А по соседству хищники, которые ели этих существ.
За полчаса до сумерек они вышли на горизонтальный участок. Здесь они
подождали, пока Улисс оценит обстановку. Вокруг царил сумрак, и, когда
солнце находилось точно над головой, они оказались в полной темноте. Ветки
над головой были большие или, скорее, громадные и все были покрыты
растениями, в том числе и высокими деревьями. Кроме того, в пространствах
между ветвями, в вертикальной и горизонтальной плоскостях, росли
виноградные лозы и лианы, свиваясь так, что казались такими сплошными,
словно могли устоять перед стадом слонов.
В занавесах переплетающихся цветов и лиан, составляющих странные
зыбкие структуры, жили маленькие животные, похожие на землероек, строившие
свои гнезда из слюны, которая на воздухе становилась густой и твердой. А
Глик предупреждал о некоторых маленьких зверьках, чьи клыки были очень
ядовиты.
Существовали и другие опасности, большинство из которых он описал
Улиссу, но не точно или хотел что-то скрыть.
Улисс постарался не казаться испуганным, но Авина и некоторые другие
были подавлены. Они сбились в тесную кучу, когда варили мясо на маленьких,
"бездымных" кострах. Улисс не пытался их расшевелить, молчание оставляло
желать лучшего. Если предстоит и дальше блуждать во мраке, ему придется
как-то поднять их моральный дух.
Он сложил удочки, используя оленье мясо как наживу, и пошел ловить
рыбу. Он поймал беспанцирную черепаху и собрался было бросить ее обратно,
но потом передумал и решил приготовить ее на завтрак. Его вторая попытка
подарила ему маленькую рыбку, которую он выкинул. Через пять минут он
вытянул рыбину в полтора фута длиной. У нее были крепкие шипы и
коротенькие усики по обеим сторонам тела. Когда, наконец, он ее вытащил на
берег, то вдруг обнаружил, что та может дышать воздухом. Она издавала
квакающие звуки и старалась вцепиться в него тонкими когтями кончиков
своих плавников. Он положил ее в корзинку, где она продолжала квакать, да
так громко, что он ее выпустил. Он всегда мог поймать саму ее или ее
сестриц на завтрак утром.
Проблема ночлега решилась достаточно просто, хотя и не совсем его
устроила. Вокруг было вдоволь маленьких щелей, чтобы обеспечить отряд
экспедиции, но с другой стороны они не могли ночевать достаточно близко
друг к другу. Враг мог напасть на них и вырезать по одиночке, а караульные
этого даже и не заметили бы.
Тут уже он ничего не мог поделать, только удвоить охрану. Он оставил
себе охрану во вторую смену, потом лег недалеко от Авины. Он закрыл глаза,
но потом вновь открыл их. Крики, свисты, стоны, карканье, вопли, удары,
улюлюканье, сделали сон невозможным и разрывали нервы. Он сел, лег, снова
сел, повернулся и позвал Авину. Когда его плеча коснулись, будя на вахту,
