то, что мы знаем. Здесь нет конвенции об обращении с военнопленными, нет
известных нам правил ведения войны. В плен здесь берут, в основном, для
того, чтобы допрашивать. И, как мы убедились, допросы здесь - сплошные
пытки. Те, кому не повезло и, кто оказался на побежденной стороне, знают
это и борются до самого конца. И если приходится отступать, они скорее
убьют своего раненого товарища, чем допустят, чтобы тот попал в руки
противника. И захватчики здесь встречают более ожесточенное сопротивление,
чем если бы это было на нашей Земле. И то, что, несмотря на это, перкунцы
быстро продвигаются вперед, говорит об их превосходстве в технологии и в
стратегии обхода опорных пунктов противника с их последующим уничтожением.
О'Брайен хрюкнул.
- И, наверное таки, тем, что они - гораздо лучшие солдаты. Да ладно
тебе... Теперь мне хотелось бы знать, как мы пойдем дальше. Эта дорога
поворачивает на восток.
Ту Хокс был вынужден в который раз признать, что он тоже не знает
этого.
- Ясно только одно, - сказал он, - что до снега мы должны достигнуть
Тирслэнда. Если же зима застигнет нас на открытой местности, мы просто
погибнем от холода.
О'Брайен содрогнулся.
- Боже, что это за мир! Если уж мы прошли через эти Врата Времени, то
почему бы было не попасть в приятный и дружественный мир?
Ту Хокс улыбнулся и пожал плечами. Быть может, и существовал такой
"параллельный" мир, но они явно оказались не в нем.
Где-то через час после этого разговора, когда они прошли мимо троих
мужчин, пытавшихся вытащить застрявший в мягкой земле на обочине
локомобиль на твердое полотно дороги, Ту Хокс вдруг сказал:
- Ты видел женщину на заднем сиденье машины? Волосы ее спрятаны под
платком и выглядит она очень усталой. Но даю руку на отсечение, что это -
Ильмика Хускарле.
Некоторое время он раздумывал, но когда и О'Брайен сказал, что ее
присутствие может пригодиться на границе с Инскапинтиком, и эта встреча,
может, вообще для них - самый что ни на есть подарок судьбы, они повернули
назад. О'Брайен, конечно, прав, - подумал Ту Хокс. Как с дочерью посла с
ней будут обращаться хорошо, и возможно даже, так они скорее попадут на ее
родину. Тем более, она сама в этом заинтересована и, конечно же, должна
взять с собой Ту Хокса и О'Брайена. В конце концов, именно это было ее
первоначальным намерением, и он не видел причин, которые могли бы это
намерение изменить.
Он смело подошел к машине. Девушка узнала его и опешила от
неожиданности. Несколько секунд она молча его разглядывала, недоверчиво
улыбаясь.
- Мы можем поехать вместе с вами? - спросил он.
Она радостно улыбнулась и быстро кивнула:
- Это слишком невероятно, чтобы быть правдой. Мы уже потеряли всякую
надежду...
Не теряя времени, Ту Хокс и О'Брайен подошли к машине сзади и помогли
ее толкать. И как только локомобиль вытащили на на твердое полотно дороги,
Ту Хокс и О'Брайен забрались внутрь. Остальные, родственники членов
посольства Блодландии в Эстокве, уселись на заднее сиденье. Ильмика села
за руль и сразу же постаралась вести машину как можно быстрее, но так,
чтобы не причинять вреда беженцам. Частыми гудками она прокладывала себе
дорогу, а там, где тачка или каталка не были вовремя убраны с дороги, ей
приходилось сворачивать на обочину. Во время одного из таких маневров, за
двадцать минут до появления Ту Хокса, она и застряла.
По пути он рассказал ей, что с ними произошло. Ильмика, конечно,
знала, что агенты Блодландии погибли, но была уверена, что обоих чужаков
захватили перкунцы. Два дня после побега она еще ждала, ведя всевозможные
поиски, потом сама бежала из ставшего таким опасным города.
Они ехали весь день и всю следующую ночь, и на утро были уже далеко
на севере. Но горючее к полудню в машине закончилось. Они попытались
останавливать армейские машины, чтобы выпросить пару центнеров угля, но
увы, безрезультатно. Еще километров сорок с трудом проехали, пробуя топить
котел дровами. Приходилось часто останавливаться, чтобы набрать дров. Но
как назло, из пелены туч хлынул сильный дождь и промочил все вокруг, лишив
их даже этой жалкой возможности.
- Нам предстоит еще дальняя дорога, и нужно идти, - сказала Ильмика.
- Может, мне удастся поговорить с каким-нибудь офицером и выпросить
какую-нибудь машину.
Звучало это не очень обнадеживающе. Было ясно, что готинозонцы по
горло заняты своими собственными проблемами, и у них вряд ли найдется
время и желание помочь иностранцам найти какое-нибудь транспортное
средство, даже если среди этих иностранцев - дама благородного
происхождения. И часа через два они смогли в этом убедиться и, когда
прошли уже в колонне беженцев первые шесть километров.
Из ближайшего перелеска выбежали человек пятьдесят-шестьдесят. Это
были пехотинцы. Они, пересекли дорогу и укрылись за парой холмов. Беженцы,
оказавшиеся поблизости, побросали свои пожитки, повозки и побежали с
дороги вслед за солдатами. Паника охватила всю колонну. Дорога
превратилась в хаос наваленной друг на друга рухляди, лишившейся своих
хозяев.
В воздухе просвистела граната и взорвалась в двадцати метрах от
дороги. В воздух взлетел фонтан дыма и земли. Ту Хокс и его спутники
бросились в ближайший кювет. Просвистели еще три-четыре гранаты и тут же
взорвались - часть около дороги, часть на ней. Оси повозок, колеса и
домашний скарб взлетели в воздух, ливень земли обрушился на людей.
Взрывы отдалились, потом прекратились совсем. Ту Хокс услышал
зловещее завывание бронемашин и осторожно приподнял голову. Слева, за
перелеском появились пять броневиков, оснащенных пушками. А на двух было
еще и тонкоствольное оружие, издали похожее на пулеметы. Ту Хокс знал, что
пулеметы здесь еще не изобрели, но эти штуки казались достаточно опасными.
И он, махнув остальным, помчался по придорожному пшеничному полю, чтобы
выйти из зоны обстрела. Когда его группа была уже на середине поля,
броневики выехали на дорогу и открыли огонь по бегущим солдатам и
беженцами. Скорострельность орудий поразила Ту Хокса. Было очевидно, что
перкунцы снабдили свои бронемашины скорострельным оружием, хотя он никогда
еще не слышал о его существовании здесь, в этом мире. Наверное, его
создание до сих пор хранилось в глубокой тайне, и теперь перкунцы,
наконец, применили его. Вот он, дополнительный плюс для такого быстрого
продвижения перкунцев, думал Ту Хокс. Сила огня этого оружия должна быть
просто подавляющей.
Шум боя становился все тише. Ту Хокс и его спутники пересекли ручей и
под прикрытием зарослей кустарника направились к дремучему лесу. Они шли
до наступления темноты, потом поспали пару часов и отправились дальше. На
третий день пути после обстрела беглецы наткнулись на четырех убитых.
Недалеко от них, на лесной дороге, стоял автомобиль повышенной
проходимости. Повреждений в нем не обнаружилось, но бензобак был неполным.
На нем они и поехали, все дальше пробираясь на север. А когда кончился
бензин, снова пошли пешком. И через неделю подошли к самой границе.
Однажды утром, на одной из заброшенных ферм, куда их маленький отряд
зашел в надежде раздобыть что-нибудь съестное, они наткнулись на
перкунского дезертира. Это был крупный детина с гладкими черными волосами
и широким лицом.
Один из блодландцев, Эльфед Геро, допросил этого человека на
перкунском языке. Тот принадлежал к национальному меньшинству, называемому
Кинуккинук, и звали его Квазинд. Он рассказал, что вступил в стычку с
офицером, за что должен был предстать перед трибуналом, но ему удалось
бежать. Теперь он хотел пробраться через границу в Инскапинтик.
Следующие два дня группа, к которой теперь присоединился и Квазинд,
брела на север. Местность казалась безлюдной, а война нереальной и
далекой. Но на утро следующего дня они проснулись от гула моторов. Ту Хокс
пробрался к краю леса и выглянул на дорогу, которая проходила у подножия
холма метрах в четырехстах от них. Колонна броневиков и грузовиков с
прицепными орудиями двигалась на юг. Все машины были темно-синего цвета с
красными полосами на бортах, а на каждой дверце сверкала эмблема - черный
медведь на золотистом фоне.
- Инскапинтик, - сказала Ильмика позади него. - Они направляются в
Готинозонию. Недавно нам сообщили, что Перкуния вынудила эту страну
заключить с ними союз, на условиях, что Инскапинтик якобы получит северную
часть Готинозонии.
Ту Хокс наблюдал за потоком машин. После броневиков и артиллерии
потянулись отряды снабжения и машины с пехотинцами. Потом снова пошли
бронемашины. Лица солдат были скрыты под круглыми шлемами.
Колонна не прерывалась. Беглецы наблюдали, сменяя друг друга. Они не
отваживались высовываться из своего укрытия: повсюду были патрули. И
только вечером отряд продолжил путь.
На следующий день они укрылись в одном из старых сараев с просевшей
крышей, который казался вполне надежным укрытием. Но когда они вечером
собрались идти дальше, то обнаружили, что сарай окружен.
Семь полицейских в форме Инскапинтика приближались к ветхому дощатому
строению с трех сторон со взятыми наизготовку ружьями, и беглецам ничего
не оставалось, как выйти наружу. Их тут же разоружили, и всем, в том числе
и Ильмике связали руки. Чуть в стороне гордо стоял низенький молодой
парень, очевидно, сын крестьянина, который и привел полицейских.
Командир отделения, плотный темноволосый мужчина с широким ртом и
большими, выступающими вперед зубами, усмехнулся, обернувшись к Ильмике.
Он подошел, взял ее за подбородок, свободную руку завел за ее спину и
бросил девушку на траву. Пленники ничем не могли помочь Ильмике. Они
только беспомощно и бездеятельно смотрели на это отвратительное, ужасное
зрелище.
Вдруг побледневший О'Брайен фыркнул и резко бросился вперед. И прежде
чем кто-либо успел толком понять, что происходит, О'Брайен уже в прыжке
выпрямил согнутые в коленях ноги и... Кто-то за долю секунды до этого
крикнул; широкое лоснящееся лицо повернулось на крик, и носки сапог
О'Брайена, со всей силой устремившегося вперед, ударили в подбородок.
Что-то хрустнуло, словно переломили деревянную палку. Насильник откатился
от своей жертвы и остался неподвижно лежать на траве.
О'Брайен жестко упал на спину и заревел от боли: на связанные руки
пришлась основная сила удара. Он перевернулся и попытался встать. Приклад
ружья ударил его по затылку и О'Брайен снова опрокинулся. Полицейский,
ударивший его, перехватил ружье, приставил дуло к затылку О'Брайена и
нажал спуск. Ирландец вытянулся, слабо вздрогнул и затих.
Командир отделения тоже был мертв: удар двумя ногами сломал ему
шейные позвонки и челюсть. Полицейские начали остервенело избивать
пленников. Ту Хокса ударили по спине прикладом ружья, и он упал.
Полицейский пинал его сапогами, целясь в ребра и живот. Когда очередной
удар пришелся по черепу, летчик потерял сознание.
Полицейские, выместив наконец ярость на своих жертвах, оставили их в
покое и собрались вокруг мертвого командира. Одни пленники стонали и
охали, причитали, другие лежали тихо и неподвижно. Геро, которого избили
особенно жестоко, рвало.
Ту Хокс пришел в себя, но мыслить четко и ясно смог не сразу. Голова
болела, словно кто-то запустил в нее раскаленные когти и разрывал ими
мозг, а тело было сплошной кровоточащей раной.
Он знал, почему О'Брайен так поступил. С той минуты, когда сержант
