обязательно.
Глава 21
Бартон вышел к хижине вовремя. Он заметил, как мелькнула спина
входящего в нее человека. Бартон сделал круг, чтобы оказаться перед
хижиной с той стороны, где в темноте холмов и деревьев он мог дольше
находиться незамеченным. Пригнувшись к самой земле, он осторожно
крался, пока не оказался перед входной дверью.
Вдруг позади раздался громкий крик, и, мгновенно обернувшись,
Бартон увидел ковыляющего к нему Германа Геринга. Немец громко кричал
по-немецки, предупреждая Агню о том, что Бартон находится у хижины. В
одной руке немец держал длинное копье, замахиваясь им на англичанина.
Бартон развернулся и с размаху ударил в тонкую бамбуковую дверь.
Его плечо проломило непрочную преграду, сорвав с деревянных петель.
Дверь влетела внутрь, ударив стоявшего за ней Агню. Бартон, дверь и
Агню упали на пол, причем Агню оказался под дверью. Бартон скатился с
двери, вскочил и прыгнул на нее обеими ногами. Агню дико вскрикнул и
больше не издавал ни звука. Бартон отодвинул дверь чуть в сторону и
увидел свою жертву лежащей без сознания с разбитым носом, из которого
текла кровь. Хорошо! Теперь, если шум не привлек внимания стражи и
если ему удастся достаточно быстро управиться с Герингом, он сможет
осуществить свой план.
Бартон поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть длинный черный
предмет, со свистом летящий к нему. Он бросился в сторону, и копье
воткнулось с чмокающим звуком в грязный пол хижины. Его древко
дрожало, как тело гремучей змеи, изготовившейся к броску.
Бартон ступил на порог и, оценив расстояние до Геринга, метнул в
него копье. Оно воткнулось в живот немца, и тот, взмахнув в воздухе
руками, вскрикнул и упал на бок. Бартон вернулся в хижину, взвалил
обмякшее тело Агню на плечо и вышел наружу.
Теперь стали слышны крики из Круглого Дома. Появились факелы.
Истошно орал часовой с ближайшей сторожевой башни. Геринг сидел,
- 108 -
скрючившись на земле, вцепившись в древко копья обеими руками. Широко
разинув рот, он не сводил глаз с Бартона.
- Вы! вы снова это сделали! Вы!
Он повернулся лицом вниз и издал предсмертный горловой клекот.
Агню пришел в себя и, бешено извиваясь, освободился от захвата
Бартона, упав при этом на землю. В отличие от Геринга, он не издавал
ни звука. Видимо, у него было столько же причин не производить лишнего
шума, как и у Бартона - а может быть, даже и больше. Бартон был
настолько ошеломлен, что так и остался стоять с куском полотнища в
руках, которым были обмотаны бедра Агню. Бартон хотел было швырнуть со
злости материю о землю, но вдруг почувствовал что-то твердое и
квадратное внутри подкладки полотнища. Он переложил материю в левую
руку, выдернул свое копье из тела мертвого немца и побежал за Агню.
Этикал спустил на воду одну из бамбуковых лодок, лежавших на пляже
вдоль берега. Он отчаянно греб по залитой звездным светом Реке, часто
оборачиваясь назад. Бартон поднял копье над плечом и метнул его. Это
было короткое копье с толстым древком, предназначенное не для метания,
а для рукопашного боя. Однако летело оно по прямой линии, и траектория
полета окончилась в спине Агню. Этикал упал вперед, накренив свое
легкое суденышко. Лодка перевернулась, а Агню так больше и не появился
из воды.
Бартон выругался. Он хотел поймать этикала живым, но и не мог
допустить, чтобы тот сбежал живым. Оставался шанс, что Агню до сих пор
не связался с другими этикалами.
Он отправился назад, к хижинам гостей. Вдоль берега раздавался
грохот барабанов, и люди с зажженными факелами спешили к Круглому Дому.
Бартон остановил какую-то женщину и попросил у нее на минутку факел.
Она передала ему факел и стала засыпать вопросами. Он отвечал, что,
наверное, обитатели противоположного берега совершили набег. Женщина
всплеснула руками и поспешила к собравшимся у ограды Круглого Дома.
Бартон воткнул факел в прибрежный ил и осмотрел полотнище, которое
стащил с этикала. В подкладке он обнаружил карман, закрытый двумя
тонкими магнитными застежками, которые легко открылись; Бартон вынул из
него какой-то предмет и при свете факела принялся осматривать его.
Он долго сидел на корточках, не в силах отвести взгляд, находясь в
состоянии почти паралитического удивления. Фотография на этой планете,
на которой не существовало фотокамер, была делом неслыханным. Но то,
что на снимке оказался он, было еще более невероятным. Этот снимок
нельзя было сделать здесь, на этой планете! Его можно было сделать
только на планете Земля, на той Земле, которая теперь затерялась в
столпотворении звезд где-то на сверкающем небе, и одному Богу было
известно, в скольких тысячах лет во времени.
Невероятность громоздилась на невероятности. Но снимок был сделан
в такое время и в таком месте, где - он был абсолютно уверен - не могло
быть нацеленного на него фотоаппарата. Его усы были убраны с лица, но
тот, кто производил ретушировку негатива, не побеспокоился о том, чтобы
убрать фон и одежду. Вот он, чудесным образом запечатленный по пояс и
заточенный в плоский предмет из какого-то прозрачного вещества.
Плоский? Когда он повернул снимок, то увидел, что его изображение
поворачивается к нему в профиль. Если же он держал его прямо перед
собой, то видел свое изображение в три четверти.
- В 1848 году, - прошептал он про себя, - когда я был
двадцатисемилетним младшим офицером Ост-Индской армии. А это - голубые
горы Гоа. Это, должно быть, сделано, когда я был там на отдыхе. Но,
Бог мой, как? Кем? И каким образом этикалам удалось заполучить этот
снимок?
- 109 -
Агню, очевидно, носил этот снимок, чтобы точно идентифицировать
любого человека, похожего на Бартона. Вероятно, каждый из
выслеживающих его охотников имеет такой же снимок. Его ищут вверх и
вниз по Реке, наверное, десятки тысяч Их. Кто знает, сколько имеется в
Их распоряжении агентов и как сильно Они жаждут его найти. И почему он
Им так нужен?
Положив снимок на место, он направился к своей хижине. И в это
мгновение Бартон мельком бросил взгляд в сторону горных вершин -
непроходимых громадин, сжавших Речную Долину с обеих сторон. Что-то
мелькнуло на фоне яркого покрывала межзвездного газа. Оно появилось
всего лишь на миг, а затем исчезло.
Несколькими секундами позже оно возникло из ничего, оказавшись
темным полукруглым предметом, но затем исчезло вновь.
Вскоре показался второй летательный аппарат, возникший на
небольшой высоте, но, как и первый, через мгновение он исчез из вида.
"Этикалы заберут меня отсюда, а обитатели Совьерии удивятся,
почему они заснули в столь тревожный час".
У Бартона не было времени возвращаться в хижину и будить своих
друзей. Если он потеряет хоть одно мгновение, то непременно окажется в
западне.
Бартон повернулся, вбежал в Реку и поплыл к противоположному
берегу, находившемуся в полутора-двух милях. Он не успел проплыть и
сорока ярдов, как почувствовал над собой присутствие чего-то огромного.
Бартон перевернулся на спину и посмотрел вверх. Над ним было только
мягкое сияние звезд. Затем, возникнув прямо из воздуха примерно в
пятидесяти футах, какой-то диск диаметром около тридцати футов закрыл
целый сектор неба. Он исчез почти сразу же, но затем снова оказался в
поле зрения Бартона всего лишь в пятнадцати-двадцати футах над ним.
"Значит, у Них есть какие-то средства, позволяющие Им видеть ночью
на больших расстояниях!"
- У-у, шакалы! - закричал он Им. - Все равно я вам не достанусь!
Он перевернулся головой вниз, нырнул и поплыл вглубь. Вода стала
холоднее. В ушах возникла боль. Хотя глаза его были открыты, он все
равно ничего не мог разглядеть. Вдруг давление резко увеличилось. Он
понял, что скачок давления вызван чем-то тяжелым, опустившимся в воду.
Аппарат погружался в воду вслед за ним!
Сейчас для Бартона был только один выход! Им достанется только
его мертвое тело - и больше ничего! Он еще раз убежит от Них и снова
окажется где-то на берегах Реки, чтобы опять перехитрить Их и нанести
ответный удар.
Он открыл рот и вдохнул воду глубоко в себя, одновременно носом и
ртом. Вода, хлынувшая внутрь его тела, заставила сработать инстинкт
самосохранения. Однако огромным усилием воли он удержался от борьбы с
наступающей смертью. Умом он понимал, что будет жить снова, но клетки
его тела не хотели этого понимать. Они цеплялись за жизнь. Для них не
существовало этого воображаемого будущего. Это они исторгли из его
захлебнувшегося водой горла вопль отчаяния!
Глава 22
- Ааааааааааааа!
Крик поднял его с травы. У него было такое ощущение, будто его
подбросил какой-то трамплин. В отличие от первого воскрешения, он не
почувствовал ни слабости, ни замешательства. Теперь Бартон знал, что
- 110 -
его ждет. Он был готов к тому, что очнется на траве возле чашного
камня. Но он не был готов к тому, что предстало перед его глазами.
Рядом с ним шла битва гигантов.
Первым же его побуждением было найти какое-нибудь оружие. Но под
рукой ничего не было, кроме чаши, которая всегда была рядом с
воскресшим, и пачки полотнищ различного размера, цвета и толщины. Он
поднялся, сделал шаг, схватил чашу и стал ждать. При необходимости
чашей можно воспользоваться как дубиной. Она, правда, была легкой, но
практически не повреждаемой и очень твердой.
Однако было похоже, что чудовища, ничего не чувствуя, могут
дубасить друг друга весь день.
Большинство было не менее восьми футов роста, некоторые даже под
девять футов. Их могучие мускулистые плечи были почти трех футов
ширины. У них были человеческие, а точнее, почти человеческие тела,
белая кожа была покрыта длинными красноватыми или бурыми волосами.
Гиганты не были столь заросшими, как шимпанзе, но волос у них больше,
чем у любого из виденных Бартоном людей, а ведь он встречался с
некоторыми на удивление волосатыми субъектами.
Однако выражение лиц у них было нечеловеческим, устрашающим,
особенно это подчеркивалось их бешеным рычанием. Глаз почти не было
видно под низко нависшим лбом. Огромные носы придавали гигантам вид
обезьян с хоботом. Подбородок был резко скошен.
В какое-нибудь другое время они, возможно, позабавили бы Бартона.
Но только не сейчас. Исторгаемый из их глоток рев был столь же жутким,
как рычание льва, а огромные зубы заставили бы даже белого медведя
дважды подумать, прежде чем напасть на них. В их кулаках размером с
его голову были зажаты дубины - толстые и длинные, как оглобли. Они
яростно размахивали этим оружием, и когда оно ударялось о плоть
противника, кости ломались с таким хрустом, будто раскалывались сухие
деревянные колоды. Правда, иногда ломались и сами дубины.
Бартон улучил мгновение, чтобы осмотреться. Освещение было
тусклым. Солнце наполовину взошло над горными вершинами
противоположного берега Реки. Воздух здесь был намного холоднее, чем в
других местах на этой планете, даже холоднее, чем в горах, куда он
взбирался во время тщетных попыток преодолеть круто поднимающийся
хребет.
Один из победителей битвы в поисках очередного противника увидел
Бартона.
Глаза великана расширились. Какую-то секунду у него был
