судеб, - сказал И.Д.К.
- Ребята, я читала Библию. Евреи знали, от чего уходят. Это был не
инстинкт, не какой-то там Код, с которым нет сладу. Они боролись за свой
уход, вроде наших диссидентов и отказников. А сейчас все иначе...
- Знаешь, Люда, я склонен больше полагаться на разум инстинкта, чем
на разум сознательного поступка. Наши отказники стремились в Израиль
сознательно, а там, приехав, разочаровывались, и не было у них тормоза от
разочарования, потому что все шло от разума, поступок был осознан. Именно
потому он был поступком. А если бы их вел инстинкт, на новом месте им было
бы куда проще.
- Может, ты и прав, - пожала плечами Людмила. - Я не о себе говорю, а
о других, кто придет следом. Мне здесь хорошо. Я не анализировала -
почему. Но хорошо. Спокойно. А ты, Илья, это вполне серьезно - о
телевизоре и диване? Тебя это гложет?
- Нет. Просто думается - хорошо бы телевизор. Но чтобы из-за этого
впадать в панику...
- Мама, - сказал Андрей, глядя в сторону леса, - там какие-то люди.
Обе женщины отреагировали одинаково - сделали шаг вперед, и Андрей
оказался у них за спиной. Из полумрака на открытое место вышел человек -
высокий мужчина лет пятидесяти в черном костюме-тройке. За ним шла
женщина, одетая столь же изысканно - на ней было вечернее платье,
сиреневое с блестками, шею украшало жемчужное ожерелье. Женщину смущало
поведение ее спутника, не выполнявшего обязанности джентльмена; он должен
был поддержать ее, открыть перед ней дверь в этот странный мир, а он шел
впереди - не джентльмен, но мужчина-охотник.
- Господа, - крикнул мужчина, - не скажете ли, где мы? Если не
название местности, то хотя бы - какая планета! На Землю не похоже,
разрази меня гром!
- Ричард! - осуждающе воскликнула женщина, но Ричард и бровью не
повел.
- Там, в лесу, - сказал И.Д.К., - вы одни или есть кто-нибудь еще?
- Вот еврейская привычка отвечать вопросом на вопрос. Даже здесь, -
улыбнулся Ричард.
- Планета называется Саграбал, - сказал И.Д.К., тоже неожиданно для
себя улыбнувшись, - и, разрази меня гром, если я знаю, откуда мне это
известно.
- Великолепно! - мужчина наклонился и погладил траву как прильнувшую
к ноге собаку. Потом, будто вспомнив, наконец, о своих обязанностях
джентльмена, подал руку своей спутнице и повел ее вперед, трава
расступалась, обозначая путь, закончившийся в полуметре от И.Д.К. Мужчины
пожали друг другу руки.
- Моя жена Джоанна, - представил Ричард свою спутницу. - Отвечаю на
ваш вопрос: мы оказались в лесу полчаса назад, а до этого были на приеме у
американского посла. Кто-то бросил клич, мол, чего ждать, Мессия указал
путь, и нужно уходить прямо сейчас. И все почувствовали - да, это так.
Инстинкт, господин...
- Илья Купревич, - сказал И.Д.К. - Это моя бывшая жена Людмила, это
моя будущая жена Дина, а это мой сын Андрей от первого брака.
- О! - сказал Ричард, улыбаясь Людмиле. - Я видел вас... Где же я вас
видел?
- По телевизору, - подала голос Джоанна, успевшая уже поцеловать Дину
в щеку. - Мы смотрели передачу из Израиля, выступал Мессия, а вы,
душечка...
- О! - еще раз сказал Ричард. - Ну конечно. Мы попали в хорошую
компанию! Может быть, и сам Мессия с вами? Это было бы замечательно,
потому что тогда было бы на кого свалить ответственность. Я ведь больше
исполнитель. Мы с Джоанной потому и ушли из леса, что я понял - мне грозит
стать лидером.
- Лидером у кого? - настороженно спросил И.Д.К.
- Ах да, я не сказал. Там, в глубине, человек сто. Сейчас наверняка
больше, потому что народ прибывает. И если будет прибывать с такой же
скоростью, с какой убывал на Земле, то скоро лес просто выдавит людей из
себя - места не хватит. Конечно, нужен лидер. Моисей...
Он замолчал, посмотрев И.Д.К. в глаза.
- По профессии вы... - сказал И.Д.К., не желая понимать намека и
оттягивая время, чтобы не давать прямого ответа.
- По профессии я дипломат, работал вторым секретарем министра в
Британском МИДе.
- Меня, - сказал И.Д.К., - беспокоят люди в лесу.
- О, - Ричард сделал пренебрежительный жест рукой, - не уверен, что
их можно было бы допустить в приличное общество.
- Большая часть - негры из Африки, - пояснила Джоанна. - Никогда бы
не подумала, что в них есть хоть молекула иудейской крови. И еще -
какие-то закомплексованные личности, по-моему, из Восточной Европы.
- Думаю, что народы просто тасуются, как карты в колоде, - задумчиво
произнес Ричард. - И потому проблема лидера представляется мне как нельзя
более актуальной. Собрать всех, объединить, повести...
- Куда? - спросил И.Д.К. - Боюсь, Ричард, вы неверно представляете
себе суть нашей вновь обретенной родины.
- Повторите-ка, - потребовал Ричард. - Как это вы сказали: "вновь
обретенная родина"?
- В том-то и дело. Разве Мессия не говорил этого?
- Не так прямо. И, честно говоря, я не очень ему верил. Собственно,
сначала я удивлялся - что это происходит с доброй половиной человечества?
Пока вдруг не прихватило самого. Нет, ни о какой родине я не думал. И
Джоанна тоже - верно, дорогая? Скорее, инстинкт толпы. Вдруг подняло,
понесло, вихрь такой, знаете ли... Если по Фрейду...
- Нет, - сказал И.Д.К. - Фрейд здесь совершенно не при чем. В вас
заговорили гены, молчавшие тысячи лет.
- Да, понимаю, - кивнул Ричард. - Никто из нас, насколько я могу
судить, не испытывает сожаления об утраченной Земле. Это потрясающе, это,
наверное, самое удивительное из того, что могло произойти... И
следовательно, нам нужно здесь организовать новое общество.
- Вот этого я и боюсь больше всего, - возразил И.Д.К. - Что кто-то
примется организовывать новое общество. Мне кажется, что никаких
государственных образований здесь быть не может.
- Но тогда мы просто не выживем! Каждый сам по себе, в чуждом мире!
Да, я понимаю, что вы хотите сказать. Мир наш, и он не может быть чужд,
раз уж у нас нет даже малейшего сожаления по оставленному дому. Верно. Но
этот мир чужд физически - при всем видимом психологическом комфорте,
который является, как я понимаю, следствием инстинкта, а не разума. Мир
чужд физически, он может быть враждебен. Нужно бороться. Значит...
- Я не знаю, что это значит, - устало возразил И.Д.К. - Мне кажется,
что вы неправы.
- О женщинах вы, конечно, забыли, - подала голос Людмила. - Вопросы
управления - мужская роль в обществе, да?
- Сударыня, - галантно произнес Ричард, поклонившись. - Управление -
роль женская. Позволю себе напомнить известную пословицу о том, что если
муж - голова семьи, то женщина - шея. А если муж глава государства...
- Ну спасибо, - сказала Людмила. - Я вот, кстати, шея без головы,
поскольку мы с Ильей в разводе уже несколько лет. Ощущение не из приятных.
Синдром безголовой курицы... Но я не о том. Вы не желаете управлять и не
желаете, чтобы управляли вами? Ваше дело. А я хочу управлять. Более того,
я знаю, что буду это делать. Иначе этот мир не станет нашим. Есть
вопросы... Ну например, на каком языке мы спорим? Вы, Ричард, англичанин,
я русская, а Илья с Диной евреи из России. Я говорю именно о языковой
среде, так-то мы все, видимо, потомки древних иудеев, раз уж оказались
здесь.
- Я как-то не подумал, - озадаченно сказал Ричард.
- Дорогой, Людмила права, - вступила в разговор Джоанна. - Вы
говорите, я слушаю, я все понимаю, и я не знаю, почему я понимаю. Этот
язык - он во мне, но я его не изучала.
- Это иврит, - сказал И.Д.К. - И не воображай, Люда, что тебе первой
пришел в голову этот парадокс. Наш иврит так же подсознателен, как и
отсутствие ностальгии. Язык Кода.
- Ну конечно, - с иронией сказала Людмила. - Именно в подсознании у
тебя сидело сочетание "языковая среда". Да в древней Иудее...
- В Иудее, согласен, не знали таких слов. Но иврит, Люда, куда
древнее. Повторяю - это язык Кода. И те, кто создавал его, были умнее нас
нынешних. И слова знали куда более мудренные, чем знаем мы. Слова эти
будут еще всплывать из подсознания. Новые слова старого языка. Я так
думаю.
- И опять мы пришли к этому вопросу, - сказала Дина, которая стояла в
стороне, обняв за плечи Андрея.
Людмила повернулась к ней.
- К какому вопросу?
- Кто создал это? Язык, который мы вспоминаем, не зная. Живую траву.
Небо-карту. Землю.
- Творец! - сказал Ричард без тени сомнения.
- Несомненно, - насмешливо согласилась Людмила. - Чтец читает. Пахарь
пашет. Думает мыслитель. А творит, естественно, Творец. Это что - ответ на
вопрос Дины? Кто он, ваш Творец? Нематериальный Бог? Материальное
существо? Личность? Невидимая сущность? Вы можете ответить?
- Я могу, - услышали они глубокий голос, похожий на звук трубы
архангела, никогда никем не слышанный, но знакомый интуитивно и узнаваемый
без труда.
У берега речушки, взявшись за руки, стояли двое.
- Илюша! - воскликнула Дина и отступила, спряталась за Андрея.
- Мое имя Йосеф Дари. А это - Муса. Мы вернулись.
* * *
Сара Абовна выглянула в окно и, не увидев внука, сказала мужу:
- Наум, Хаим опять ушел со двора, пойди посмотри.
Наум Исакович заложил карандашом страницу, вздохнул и, сменив тапочки
на спортивные туфли, вышел из квартиры.
Хаим обычно проводил время с соседскими ребятами - Аликом и Шаулем.
Алик был из "русских", хотя и не понимал по-русски ни слова, потому что
родился в Израиле, да и родители, прибывшие еще в начале семидесятых,
успели подзабыть большую часть идиоматических выражений, известных
каждому, кто вырос на просторах шестой части суши от Бреста до
Владивостока. Шауль, сын выходцев из Южной Африки, понимал по-русски два
слова: "дай" и "спасибо", причем, как подозревал Наум Исакович, "дай" в
понимании Шауля было все-таки ближе ивритскому "хватит".
- Хаим! - крикнул Наум Исакович, завернув за угол и оказавшись на
детcкой площадке с качелями и деревянным строением, напоминавшим сказочную
крепость. Внука не оказалось и здесь, и где его искать теперь, Наум
Исакович не знал.
В прежние времена Хаим мог пойти с ребятами к ним домой - к Алику,
например, чтобы поиграть на компьютере, или к Шаулю, чтобы послушать
очередную историю из африканского фольклора с еврейским оттенком, которые
в избытке хранились в неисчерпаемой памяти деда Шауля. Впрочем, скорее
всего, дед сам эти истории и придумывал. Но вот уже больше недели не было
здесь ни Шауля с Аликом, ни их семей, да и вообще в квартале было пусто,
тихо и гнусно, как на кладбище. После начала Исхода, особенно после того,
как ушел зять, объявивший себя Мессией, город опустел быстро, в течение
двух-трех дней все было кончено. Семьи Шауля и Алика ушли в числе первых;
сразу после передачи, во время которой Илья исчез с экранов, не договорив
своей речи, обе семьи отправились пешком к центру города, то ли к Стене
плача, то ли к мельнице Монтефьоре, и обратно не возвратились, как не
возвратились десятки тысяч жителей Ир-ганим и других кварталов Иерусалима.
Наум Исакович чувствовал, что так надо, что происходит нечто, для
евреев всего мира вполне естественное, но ни в самом себе, ни в жене своей
Саре подобного желания он не ощущал. Сара очень болезненно восприняла
исчезновение дочери, прошло полгода, а рана не затянулась. Зять их, этот
новоявленный Мессия, никакого интереса к судьбе жены и сына не проявил, то
ли оказавшись выше подобных житейских сложностей, то ли по каким-то высшим