положено быть слепыми и бессознательными; иначе они и не могут. Все их
действия должны соответствовать их природе. Все случается. Никто ничего не
делает. "Прогресс" и "цивилизация" в полном смысле этого слова возникают
лишь в результате сознательных усилий. Они не могут быть результатом
бессознательных, механических действий. А на какое сознательное усилие
способна машина? Но если одна машина бессознательна, тогда бессознательны и
сто машин, и тысяча, и сто тысяч, и миллион. А бессознательная деятельность
миллиона машин с необходимостью завершается разрушением, истреблением. Как
раз в бессознательных, невольных явлениях и скрыт корень зла. Вы еще не
понимаете и не можете вообразить все плоды этого зла. Но придет время, и вы
это поймете.
На этом, насколько я помню, беседа закончилась. ГЛАВА 3
Фундаментальные идеи Гурджиева о человеке. - Отсутствие единства. -
Множественность "я". - Конструкция человеческой машины. - Психические
центры. - Метод Гурджиева для объяснения идей его системы. - Неизбежное
повторение. - Что значит эволюция? - Механический прогресс невозможен. -
Европейское понимание эволюции человека. - Всеобщая связь в природе. -
Человечество и Луна. - Преимущества индивида перед массами. - Необходимо
знать человеческую машину. - Отсутствие постоянного "я" у человека. - Роли
малых "я". - Человек лишен индивидуальности и воли. - Восточная аллегория:
дом и слуги. - "Заместитель управляющего". - Беседы о факире на гвоздях и о
буддийской магии.
К началу ноября 1915 года у меня уже имелось общее представление о
некоторых фундаментальных пунктах системы Гурджиева, касающихся человека.
Первым пунктом, на котором он делал упор, было отсутствие единства в
человеке.
"Величайшая ошибка, - говорил он, - думать, что человек всегда один и
тот же. Человек никогда не бывает долго одним и тем же. Он постоянно
изменяется; он редко остается неизменным даже в течение получаса. Мы думаем,
что если человека зовут Иваном, он всегда будет Иваном; ничего подобного!
Сейчас это Иван, через минуту - Петр, а еще через минуту - Николай, Сергей,
Матвей, Семен. А вы все еще думаете, что это Иван. Вы знаете, что Иван не
может делать некоторых вещей, например, не в состоянии солгать. Затем вы
обнаруживаете, что он солгал, и удивляетесь, как он мог это сделать. Однако
Иван и впрямь не может лгать: солгал Николай. И когда появляется
возможность, Николай не в состоянии не лгать. Вы удивитесь, обнаружив, какая
толпа таких Иванов, Николаев и других лиц живет в одном человеке. Если вы
научитесь наблюдать за ними, вам не нужно будет ходить в кинематограф."
- Имеет ли это какую-нибудь связь с сознанием отдельных частей и
органов тела? - спросил я его по этому случаю. Я понимаю эту идею, я сам
нередко чувствую реальность таких сознаний. Я знаю, что не только отдельные
органы, но и каждая часть тела с отдельной функцией обладает отдельным
сознанием. Правая рука имеет одно сознание, а левая - другое. Вы это имеете
в виду?
- Не совсем, - ответил Гурджиев. - Эти сознания тоже существуют, но они
сравнительно безвредны. Каждое из них знает свое место и свое дело. Руки
знают, что они должны работать, ноги знают, что должны ходить. А вот эти
Иваны, Петры, Николаи - нечто совсем другое. Все они называют себя "я",
иначе говоря, считают себя хозяевами, и никто из них не желает признавать
другого. Каждый из них халиф на час; он делает то, что ему нравится,
невзирая ни на что, а расплачиваться за это впоследствии приходится другим.
И среди них нет никакого порядка. Кто из них выскочит наверх, тот и
становится хозяином. Он хлещет всех направо и налево и ничего не боится. Но
в следующее мгновенье другой хватает кнут и бьет его самого. Так
продолжается в течение всей человеческой жизни. Вообразите страну, где
каждый может на пять минут стать царем и делать в течение этих пяти минут с
царством все, что захочет. А ведь такова наша жизнь.
Во время одной из бесед Гурджиев вернулся к идее различных телах
человека.
- То, что у человека может быть несколько тел, - сказал он, - мы должны
понимать как идею, как принцип. Но к нам это не относится: мы знаем, что у
нас только одно физическое тело, никакое другое нам не известно; именно это
физическое тело мы должны изучать. Но при этом необходимо помнить, что
вопрос не сводится лишь к физическому телу, что существуют люди, у которых
может быть два, три и более тел. Однако лично для нас это особой роли не
играет. Кто-нибудь, вроде Рокфеллера в Америке, может иметь много миллионов;
но его миллионы не помогут мне, если мне нечего есть. То же самое и с
вопросом о телах. Каждый должен думать о себе; полагаться на других, утешать
себя мыслями о том, чем обладают другие, - бесполезно и бессмысленно.
- Как можно знать о том, что у человека есть "астральное тело"? -
спросил я.
- Есть определенные способы для того, чтобы узнать это, - ответил
Гурджиев. - При некоторых условиях можно увидеть "астральное тело", отделить
его от физического тела и даже сфотографировать вместе с ним. Но гораздо
легче и проще установить существование "астрального тела" по его функциям.
"Астральное тело" выполняет определенные функции, которых физическое тело
выполнять не может. Их присутствие указывает на наличие "астрального тела",
а отсутствие говорит о его отсутствии. Но сейчас обсуждать все это слишком
рано. Наше внимание должно быть сосредоточено на изучении физического тела;
необходимо понять устройство человеческой машины. Наша принципиальная ошибка
состоит в том, что мы думаем, что у нас один ум. Мы называем функции ума
"сознательными", а все то, что не входит в этот ум, - "бессознательным" или
"подсознанием". И здесь наша главная ошибка. Позже мы поговорим о
сознательном и бессознательном. А в настоящий момент я хочу объяснить вам,
что деятельность человеческой машины, физического тела, находится под
контролем не одного, а нескольких умов, совершенно независимых друг от
друга, выполняющих особые функции и имеющих отдельные сферы проявления. Это
следует понять прежде всего, иначе мы не поймем ничего другого.
После этого Гурджиев продолжал объяснять различные функции человека и
центры, их контролирующие, в том порядке, в каком эти понятия изложены в
лекциях по психологии. Объяснения и все связанные с ними беседы заняли
довольно длительный период; почти в каждой беседе мы возвращалось к основным
идеям о механичности человека, об отсутствии в нем единства, о том, что он
не имеет выбора, не может что-либо делать и так далее. Нет возможности
привести все беседы в том порядке, в каком они проходили в действительности,
поэтому я собрал весь психологический и весь космологический материал в двух
отдельных сериях лекций. В этой связи необходимо отметить, что сами идеи
давались нам не в той форме, в какой они изложены в моих записях. Гурджиев
излагал идеи понемногу, как бы оберегая, охраняя их от нас. Касаясь впервые
каких-нибудь новых тем, он предлагал лишь общие положения, часто утаивая
самое существенное. Иногда он сам указывал на очевидные противоречия в
предложенных теориях, которые на деле как раз и были следствием таких
сокрытий и умалчиваний. В следующий раз, подходя к тому же предмету по
возможности под другим углом, он давал больше; в третий раз - еще больше.
Так было, например, с вопросом о функциях и центрах. Сначала он говорил о
трех центрах: интеллектуальном, эмоциональном и двигательном, стараясь
заставить нас распознавать эти функции, находить примеры и т.д. Потом, как
независимая и самостоятельная машина, был добавлен инстинктивный центр, еще
позже - половой центр. Помню, что некоторые из его замечаний привлекли мое
внимание Так. говоря о половом центре, он сказал, что практически этот центр
никогда не работает самостоятельно, потому что находится в зависимости от
других центров - интеллектуального, эмоционального, инстинктивного и
двигательного. Говоря об энергии центров, он часто возвращался к тому, что
называл неправильной работой центров, и к родив этой работе полового центра.
Он много рассказывал о том, что все центры крадут у полового центра его
энергию и производят с ней совершенно неправильную работу, полную ненужного
возбуждения, а взамен наделяют половой центр бесполезной энергией, с которой
он работать не способен.
Помню его слова:
"Великое дело, когда половой центр работает со своей собственной
энергией; но это бывает крайне редко."
Припоминаю и другое его замечание, которое впоследствии оказалось
основой для многих неверных рассуждений и ошибочных заключений, а именно,
его слова о том, что три центра нижнего этажа - инстинктивный, двигательный
и половой - работают в порядке трех сил, что половой центр обычно является
нейтрализующей силой по отношению к инстинктивному и двигательному центрам,
действующим как активная и пассивная сила.
Метод объяснения, о котором я говорю, и умолчания Гурджиева в его
первых беседах привели к тому, что возникло непонимание, особенно в
последующих группах, не связанных с моей работой. Многие обнаружили
противоречия между первым изложением данной идеи и последующими
разъяснениями; иногда, стараясь держаться как можно ближе к первому
толкованию, они создавали фантастические теории, не имеющие никакого
отношения к тому, что на самом деле говорил Гурджиев. Так, некоторые группы
удержали идею трех центров (повторяю, эти группы не были связаны со мной) и
каким-то образом связали ее с идеей трех сил, с которой у нее в
действительности нет никакой связи, прежде всего потому, что у обычного
человека центров не три, а пять.
Это соединение двух идей разного порядка, масштаба и значения дало
начало дальнейшим случаям непонимания и исказило всю систему для тех, кто
думал подобным образом. Возможно, сама идея о том, что три центра -
интеллектуальный, эмоциональный и двигательный - являются выражением трех
сил, возникла из неправильно понятых и ошибочно повторенных замечаний
Гурджиева о взаимоотношениях между тремя центрами нижнего этажа.
После первой беседы о центрах Гурджиев почти каждый раз добавлял
чтонибудь новое. Как я сказал, сперва он говорил о трех центрах, затем о
четырех, о пяти и впоследствии о семи центрах.
Едва ли в эти беседы входили подробности о частях центров. Гурджиев
сказал, что центры делятся на положительную и отрицательную части, но не
указал, что такое деление для разных центров не одинаково. Затем он говорил,
что каждый центр делится на три части, три этажа, каждая из которых в свою
очередь делится, еще на три части. Но он не дал никаких примеров и не
указал, что внимательное наблюдение дает возможность различать работу
отдельных частей центров. Все это и многое другое было установлено позднее.
Например, хотя он заложил основание для изучения роли и значения
отрицательных эмоций, равно как и методов борьбы с ними (в виде отказа от
отождествления, отсутствия мнительности, умения не выражать отрицательные
эмоции), он не завершил эти теории и не объяснил, что отрицательные эмоции
совершенно бесполезны, что для них не существует нормального центра.
Далее я воспроизведу беседы и лекции в петербургской и последующих
группах в том порядке, в каком я их помню, стараясь избегать повторения
того, что приводится в первой и второй сериях лекций. Но в некоторых случаях
повторения неизбежны, и изложение идей системы в том виде, в каком их дал
