привыкли к прочности и благоустройству своего храма и шепотом критиковали
скудность и простоту обители небесного бога, покровителя мастеров, чей
талант и труд овеществлялись главным образом в сооружениях погребальных.
В самом деле, храм Птаха был скромен. За двойными стенами в глубине
внутреннего дворика со священным бассейном стоял дом на известняковом
фундаменте. Его резной деревянный каркас выглядел нарядко, но все же это -
не камень... Плетеные тростниковые стены - конечно, подлинные произведения
искусства, но и они много беднее ослепительных белых стен заупокойных
храмов царей.
В чистых и тенистых комнатах было жарко и душно - несовершенная
вентиляция не обеспечивала их воздухом. Другое дело - дренаж. Желоба
вокруг крыши имели по углам отверстия, чтобы собранную влагу отдать
множеству канавок, выложенных камнем, по которым в дни редких дождей
мутные струи сбегали в объемистые кюветы с наклонным дном. Затем вода,
успокаиваясь и отшумев, могла не торопясь миновать жилые кварталы, чтобы,
встретясь с другими ручьями, с шумом пробежать длинный ступенчатый спуск и
соединиться с водами Великой Хапи.
Нынче во дворе храма Птаха оживленно, и Хеси, как всегда, свежий,
веселый и изысканный, переходил от одной группы к другой, с усилием храня
приличествующую скромность. Хену уже видел его изумительного алебастрового
Аписа, успел выразить свое восхищение и как-то удовлетворил первое
нетерпеливое тщеславие художника. В ожидании похвалы самого фараона можно
было и побездельничать...
...Первыми во двор вбежали скороходы, уведомившие о приближении царя.
Затем в воротах появились десять высоких нехсиу - нубийцев из личной
охраны владыки Обеих Земель. Правитель великого двора Никаурэ, везир
Иуимин и "заведующий всем, что есть и чего нет" (начальник казначейства)
Сехемкарэ - все трое сыновья царя - шли в первой шеренге вельмож. За ними
следовали: врач левого глаза царя Инухотеп, врач правого глаза Ренси, врач
великодержавного сердца и желудка мудрый Ихгорнахт, начальник скота
Схотцу, начальник туалета Габес, хранитель царского гардероба Схетепибрэ,
начальник кебех - палаты омовения - Сенбеф, мастер и носитель царских
сандалий Хеперсенеб, начальник писцов Аменемхетсенеб, начальник охотников
Хаанхеф, управляющий пустыней Хафраанх, начальник поручений Неджемид и...
Но теперь во дворе храма стало нестерпимо от сияния, сравнимого разве
что с сиянием полуденного солнца. Сердца присутствующих замерли от
сладкого волнения, все вокруг одухотворилось благочестивым восторгом,
колени жрецов дрогнули, и тела их безмолвно распростерлись на земле,
освященной появлением Благого бога!
Чернокожие гиганты внесли его на эбеновых носилках, инкрустированных
золотом, серебром и слоновой костью. Уни, самый сильный человек в
государстве, личный телохранитель, помог повелителю сойти. Голову царя
украшал платок в белую и красную полосы, с золотым уреем - огнедышащей
коброй, покровительницей фараонов. Широкое ожерелье из драгоценных камней
ощутимо давило ему на плечи. От золотого пояса спускался белый набедренник
из тонкого полотна, в мелких складках. На поясе висел передник из золота и
слоновой кости, а сзади - львиный хвост. Ноги обуты в золоченые сандалии с
перемычкой между пальцами.
В руках царь держал символы своей власти - гиппопотамовую плеть и
волопасовый крюк. Его карие глаза смотрели миролюбиво и, пожалуй, весело.
Крупный ровный нос покрылся бисеринками пота. Лучезарный Рэ сегодня, как
видно, тоже в отличном настроении - такой жары не было давно.
Слуги держали над головой повелителя плотный, ярко раскрашенный полог
на эбеновых шестах из страусовых перьев. Хефрэ сделал знак, и Хену, бойко
вскочив на ноги, начал приветственную речь:
- Владыка Обеих Земель, живущий вечно, родитель людей, бог
премудрости, обитающий в наших сердцах, солнце лучезарное, озаряющее обе
земли ярче солнечного диска, зеленящий поля больше Священной Хапи, жизнь,
дающая дыхание, производитель существующего Птаха!
- Сенеб, Хену, Хеси, достойные слуги бога... Мне доложили о твоем
даре, - царь повернулся к художнику, тут же поднявшемуся с земли и
стоявшему с почтительно опущенной головой. - Я приготовил тебе награду, но
прежде хочу взглянуть на дело твоих рук, подружившихся с камнем...
- О Хем-ек, да будешь ты жив, цел, здоров, - ответил ликующий Хеси. -
Главный жрец Хену проводит тебя в святилище, да пусть взор твой порадуется
моим Аписом.
Придворные расступились, Хену жестом пригласил царя войти в храм и
последовал за ним в небольшом отдалении. Он как бы возглавлял теперь
царскую свиту, сгоравшую от любопытства и с завистью посматривавшую на
Хеси, шедшего по левую руку и чуть отступая от жреца.
Щель между стенами и потолком в святилище давала достаточно дневного
света, но Хену приказал зажечь светильники, придавшие особую
торжественность ритуалу.
Престарелый Инхеб, еще более ссохшийся после умерщвления Аписа,
встретил царя у самой ниши, укрытой черной занавеской.
Припав к ноге царя, он поднялся, с грустью вздохнул и негромко
сказал:
- Нет моего друга Аписа, Хем-ек, нет его. Сегодня я слагаю с себя
жреческие обязанности после того, как представлю тебе творение Хеси из
камня - творение достойное самого Птаха. Я сниму с себя шкуру пантеры...
- Сенеб, Инхеб, - с заметным интересом произнес Хефрэ. - Я хочу
видеть его...
Инхеб поклонился и откинул занавес.
Но вот отчего-то Хеси закрыл глаза, и, словно подрубленный ствол
пальмы, упал он на руки стоявших рядом с ним. Хену затрясся. Лицо царя
стало суровым, глаза его округлились, а рот сжался от гнева.
Старый Инхеб невольно обернулся и обмер - ниша святилища была
пуста!..
8
На городской площади, шагах в ста от храма Птаха, Кар потешал
мемфисцев, окруживших фокусника тесной толпой. Вот Акка подал ему кувшин с
водой, и Кар жадно пьет. Акка подставил теперь пустую чашу, и Кар выпустил
изо рта воду... и с ней несколько маленьких серебристых рыбок.
Накинув на плечи просторный халат до пят, Кар очертил на земле круг.
Акка уселся на камень и принялся выбивать на барабане дробь, затянув
заунывную песню. Засучив правую руку, Кар отважно извлек из корзины
молодую кобру и пустил ее в центр круга.
На глазах мигом отступивших зрителей змея плавно приподняла голову с
блестящими глазками и, раскачиваясь, стала раздувать шею. Но вот Кар на
секунду покрыл ее халатом и... выпрямившись бросил ее в толпу.
Крик ужаса потряс площадь - и наступила тишина, вскоре нарушенная
веселым смехом и возгласами одобрения: каким-то непонятным образом кобра
на лету превратилась... в палку.
Кто-то из смельчаков кинул палку обратно. Кар ловко поймал ее, вновь
обратил в змею и упрятал своего извивающегося и блестевшего, как горный
ручей, партнера в корзину.
Затем Миу, упитанный кот, пас гусей, а Кар немного отдохнул. Тем
временем Акка извлек из костра груду раскаленных угольков и рассыпал их в
виде плотной дорожки. Кар кинул на них клочок ткани, вспыхнувший недолгим
пламенем и упавший горсткой серого пепла.
Потом воздел руки к небу, как бы призывая богов помочь ему в эту
трудную минуту, и... неторопливо прошел босиком по огнедышащей, словно
урей в ярости, тропинке. Это был воистину славный подвиг!
Не только простолюдины, но и несколько знатных вельмож в длинных
одеяниях примкнули к веселой, прославляющей Кара толпе в сопровождении
слуг, грубо расталкивающих и малого и старого перед своими господами.
Вдруг на краю площади, со стороны храма, возникло новое оживление,
все повернулись лицом туда и один за другим пали ниц, завидев процессию
царя, быстро скрывавшуюся за углом ближайшего квартала. Телохранитель царя
Уни и Кар успели обменяться многозначительными взглядами. Легкая улыбка
как бы осветила напряженное лицо фокусника. Он кивнул Акке, и они
принялись собирать свой реквизит и засыпать песком еще нестерпимо жаркие
угли.
- Слава Кару! - вскричало несколько голосов.
Царь появился и скрылся так быстро, что толпа не успела прийти в себя
и как следует приветствовать своего владыку, и теперь, точно завороженные
одним видом промелькнувшего пышного эскорта, люди расточали похвалы своему
любимцу фокуснику.
- Я думал, ты прыгнешь с огня, как саранча! - крикнул один.
- Я чуть не умер, когда ты кинул в нас змеей, - признался другой.
- Даже крокодил - виновник ужаса в воде - не холодил меня так! -
подтвердил третий.
- Будь славен и впредь, отчаянный! - крикнули ему девушки.
Акка едва успевал собирать подарки и нагружать ими корзины на спине
ослика. Даже когда все было убрано - городские власти строго следили за
чистотой столицы! - и Миу погнал хворостинкой гусей домой, а за ним пошли
Кар и Акка, к их ослику все еще подбегали то один, то другой и кидали
подарки в корзины.
Кар весело отвечал провожающим, и по всему было видно, что он и сам
был доволен сегодня собой, своим выступлением, а может быть, и еще
чем-то...
9
День, когда везир велел Анхи и его младшему брату Мериптаху явиться к
нему, ознаменовался событием, немаловажным для Кемта: утром дочь царя
Рэхатра родила сына.
Радость вельмож неподдельна. Рождение царевича укрепило их надежду в
скором времени пристроить своих сыновей в его свите. Многие из их дочерей
- те, что еще появятся в будущем! - возможно, пополнят гарем молодого
отпрыска царского рода.
Сегодня важно успеть в числе первых поздравить фараона с внуком,
одарить младенца, погреться у костра царской радости - и кто окажется
ближе, тому будет теплее.
- Хорошее предзнаменование, - успел шепнуть брату Анхи, когда курьер
пригласил к везиру.
Мериптах кивнул и вслед за Анхи шагнул в большую светлую комнату. В
дальнем ее конце, у квадратного окна с цветастой шторой, на ковре сидел
царский сын Иунмин. Облокотясь на расписную подушку, он держал в руках
длинный трехгранный стебель папируса. Сорок свитков с записями законов
лежали перед ним на низком эбеновом столике.
По правую руку от него, скрестив ноги, сидел писец со своими
принадлежностями и стоял в почтительной позе начальник кабинета. По левую
- докладчик.
Братья приблизились к везиру на длину стебля, пали ниц, потом
выпрямились и сели, поджав ноги.
- Мудрый Анхи, строитель нижнего заупокойного храма царя, обратился с
прошением от имени своего младшего брата, скульптора Мериптаха, - доложил
чиновник.
- Письменно? - поинтересовался везир.
- Да, муж правды, они написали все по форме, - подтвердил докладчик.
- Говори, - везир повернулся к Анхи.
- Позволь, премудрый, поздравить тебя с рождением племянника -
усладой твоих очей!
- Спасибо, Анхи, тобою сказанное приятно мне. Как идет строительство?
- По воле богов. Еще порадую тебя: на брата моего Мериптаха с неба
упало вдохновение... Задумал он скалу, что возле нашего строительства,
оживить скульптурой в образе льва с головой и лицом твоего отца, нашего
царя, владыки Обеих Земель, да будет он жив, цел, здоров!
С первых же слов Анхи Иунмин уловил всю необычность замысла, и на
лице его отразилось сильное волнение.
- Воистину боги озарили твоего брата! - воскликнул он, выслушав
прошение.
- Тобою сказанное повторил ранее брат твой Мериб, начальник
строительных работ царя.
- Он уже знает? - обрадовался Иунмин.
- Дозволь доложить... - робко вмешался в разговор курьер.
