- Теперь ты понял, Хену? - спросил царь.
- Благодарю тебя, благой бог, - вновь распластался на земле Хену. -
Да будешь ты всегда жив, цел, здоров!
- Ступай, - махнул рукой Хефрэ.
Писец бросил вниз свиток царской грамоты, Хену на лету подхватил его
и, пятясь задом, полз, пока не скрылся из виду.
- Позволь сказать, Хем-ек, - смиренно, но вместе с тем взволнованно
обратился к царю из-за левого его плеча казначей государства Сехемкарэ.
- Говори.
- Твой указ о милостях жрецам - дорогой указ!
- Дальше...
- Не ослабит ли он твою казну, Хем-ек?
- А ты для чего? - усмехнулся Хефрэ. - Заготовь еще указ о повышении
налогов с роме!..
- О всесильный, всемудрый владыка Обеих Земель, - радостно воскликнул
Псару, обладатель самых чутких ушей при дворе. - Защитник своих вельмож,
укротитель недовольных, заботливый отец Кемта... Подданные твои должны
знать свое место, должны иметь цель, чтобы трудиться. Введите следующего,
жаждущего неисчислимых царских милостей...
Перед фараоном предстала жена осужденного мастера Сепа, полная и
добродушная Исет. Если в первом случае усладители не сразу разобрались в
обстановке, то сейчас они действовали в редком согласии, что говорило о
расходах, понесенных просительницей.
- Хороший день, удачливый день сегодня, - восторженно заголосили
усладители. - Нашего царя беспокоят достойные люди...
- Говори.
- Благой бог, молю тебя: прикажи вернуть мужа моего, Сепа, из
каменоломен Юга в места ближе к Белым Стенам, - плача, заломила руки Исет.
- У него плохое здоровье, а здесь я смогу поддерживать его, пока милость
твоя вновь не вернется к нему...
- Хорошее время выбрала ты, Исет, - поддержали усладители, - удачное
время. Хем-еф полон доброты! Именно сегодня...
Хефрэ размышлял недолго. Кивнул в знак согласия, он приказал везиру
Иунмину отдать нужное распоряжение и приготовился выслушать следующего. У
него и в самом деле сегодня было благодушное настроение.
6
Жизнь мальчика должна быть далека от радостей и горестей мужчины.
Даже сам Рэ молод утром, зрел днем и стареет лишь к ночи. И никогда не
будет наоборот, ибо такова воля богов.
Но в земной жизни роме бывает иначе, Взять хотя бы Джаи. До сих пор
он был лишен общества своих сверстников. Не знает мальчишеских игр. Только
в двенадцать лет обрел первого друга, да и то взрослого - точильщика
инструментов Сенмута, которого недавно вельможа Хеси отослал домой, в Абу.
И снова - одиночество...
Самое сильное, неуемное в характере Джаи - любознательность. Его
черную фигурку можно было увидеть на улицах города, в пустыне, в
праздничной толпе и в кварталах Города мертвых.
Он все хотел видеть. Услышать. Однажды он сделал важное открытие...
Потом поделился им с другом Сенмутом. Тот приласкал тогда Джаи, но
строго-настрого наказал забыть об этом навсегда. А молчать Джаи умел.
Сам-то он не видел особой нужды молчать в данном случае, но
ослушаться не посмел.
Сенмут!
Воспоминания об этом человеке стали отрадой для мальчика.
Случайная встреча с Туанес и Каром оказалась вторым значительным
событием в его маленькой жизни. Гигант-фокусник сперва внушил ему
мистический страх, но потом страх сменился любопытством - желанием
познакомиться с ним ближе.
А дружба с Туанес возникла у них сразу. Он сам находил ее, вырастая
как из-под земли, гулял с ней, носил ее вещи, собирал для нее цветы. Когда
же мальчик познакомился с Мериптахом и проникся к нему доверием, его
обожание Туанес стало еще более откровенным, а лучшие часы его жизни
теперь проходили рядом с ней.
Так юный Джаи стал другом дома знаменитого скульптора Та-Мери, о
котором уже заговорил Кемт...
...Строительство Та-Мери в разгаре. Пять тысяч рабочих, едва
забрезжит рассвет, взбирались на скалу, как мухи, и начинали ее
обтачивать. Вернее, на самой скале работала лишь половина. Остальные
пристраивали лапы будущего льва и выносили щебень.
Девять "командных пунктов" соорудил для себя Мериптах - девять точек,
с которых он попеременно наблюдал за ходом работ. В каждой из них
находилась глиняная модель Та-Мери, изображавшая скульптуру под своим
углом зрения, характерным именно для данной точки.
И в каждом пункте сидел опытный скульптор, имевший возле себя
курьеров для связи с теми рабочими, кто трудился в районе его наблюдения.
Таким образом, множество глаз стали как бы продолжением самого Мериптаха и
одновременно обозревали Та-Мери практически со всех сторон.
День, когда Мериптах разрешил мальчику сопровождать его, носить за
ним чертежи и измерительную палку, запомнился Джаи необычным
происшествием.
Вдоволь набегавшись, мальчик зашел в прохладный грот в груди
каменного льва, выпил кувшин кислого молока и, присев на песок,
прислонился к камню.
Шорох слева заставил его повернуть голову: у входа стоял здоровенный
мурлыкающий кот с поднятым хвостом и умильным заискивающим взглядом.
- Не ты ли это, Миу? - шутливо спросил Джаи, вспомнив, что он уже
видел этого знаменитого кота на представлениях Кара.
- Да, это я, - несколько глуховато ответил кот. - Сенеб, джаи! Не
угостишь ли ты меня кислым молоком?
От неожиданности мальчик готов был мгновенно покинуть место потрясшей
его встречи, если бы Миу случайно не загородил собой выхода.
- Не бойся, Джаи, - успокоил его кот и ласково мяукнул. - Я никому не
делаю зла, если это не мышь и не дичь, подстреленная Каром...
- Но ты... ты... в самом деле разговариваешь?
- Как слышишь, - согласился кот.
Мальчик вспомнил, что до него уже доходили рассказы об этом
удивительном коте, а недавно, затерявшись в толпе зевак, он сам слышал его
глуховатый голос. Теперь страх у Джаи исчез, уступая место любопытству.
- Значит, это... не фокус? - спросил он.
- Что именно? - вежливо уточнил кот.
- То, что умеешь говорить, как человек, - сам, без Кара?
- Об этом в другой раз, - уклончиво ответил кот. - А сейчас лучше
угости меня...
Джаи подвинул к коту миску кислого молока и, пока Миу насыщался,
деликатно отвернулся и молчал.
- Спасибо тебе, Джаи, - поблагодарил Миу, тщательно вылизывая миску.
- Вкусное молоко!
- А я еще слышал о говорящих зверях, - похвалился Джаи.
- Вот как?! Где же это? - удивился кот.
- У меня есть друг, - доверительно рассказал мальчик. - Его зовут
Сенмут. Он сейчас вернулся к себе в Абу... А когда он был еще здесь, в
доме Хеси, где мы жили вместе, от него я услышал о говорящем льве...
- Льве?! - голос Миу дрогнул. - Где?
- Не спрашивай, Миу, - твердо произнес Джаи. - Я дал Сенмуту слово
никому не говорить об этом!
- Но ты уже сказал, - заметил кот.
- Только самое начало, - оправдывался Джаи. - Чуть-чуть... Притом ты
же не человек, ты не выдашь меня?
- Конечно, нет, - заверил кот. - Я умею хранить тайны лучше людей. Но
скажи, Джаи, не случилось ли это у входа в кладовую древних скульптур, что
недавно обнаружена в Городе мертвых?
Мальчик широко раскрыл глаза.
- А в той кладовой есть алебастровый Апис, что умеет говорить не хуже
меня или того самого льва?..
- Да будут милостивы к тебе боги Кемта, - молитвенно сложив руки,
склонился Джаи перед котом. - Прошу тебя: не выдавай меня!
- Но кому же я могу тебя выдать? Я и сам бывал там...
- Сенмут сказал, что, если об этой кладовой узнают, плохо будет ему,
плохо будет вельможе Хеси.
- Вельможе Хеси!
- Будь другом, Миу. Очень прошу тебя... не спрашивай дальше!
- Хорошо, Джаи, я согласен. Но теперь послушайся моего совета...
- Говори, я рядом с тобой.
- Как-нибудь я приду вместе с Каром. Ты не бойся его, он тоже будет
тебе верным другом, Джаи!
Кот отошел в сторону, потянулся, взглянул на небо и, не
поворачиваясь, проговорил:
- Солнце низко. Прощай, Джаи, мне пора идти.
- Прощай, Миу, мой новый друг. Приходи, когда захочешь...
- Спасибо за молоко! - еще раз поблагодарил кот и ушел.
7
Хефрэ видел полог над собой лишь одним глазом; другой был закрыт
тонкой мокрой тканью, придавленной теплой и мягкой лепешкой гипса.
Рэур снимал с царя маску для Та-Мери. Он оказался прав: если б не его
слепота - царь не разрешил бы смертному коснуться своего лица.
Маска снималась по частям. Сперва левая половина - верхняя и нижняя,
затем правая - нижняя. Отдельная лепешка приняла форму чувственных
мясистых губ Хефрэ. Еще одна лепешка легла на нос. И вот сейчас -
последний слепок с правого глаза и лба.
Гипс высыхал быстро, не причиняя беспокойства, не раздражая кожи.
Рэур осторожным движением снял затвердевший кусок и подстилающую ткань и
невольно напрягся: из державной груди вырвался могучий храп - царь уснул!
Еще не прошло и минуты, как они беседовали... Да, цари засыпают легко
и быстро. Когда спокойно во дворце.
Уни помог Рэуру уложить в корзины гипсовые слепки и передал их
носильщикам на лестнице у края дворцовой крыши. Вслед за ними удалился
слепой скульптор.
Царь спал, забыв о том, что черты его лица скоро обретут другую жизнь
в тысячелетиях.
Уни охранял его сон...
8
Добрые отношения в семье Кара установились у Мериптаха со львом. Ара
любил играть с Мариптахом, а в дневные часы, когда Мариптах отдыхал в доме
фокусника, они спали рядом, обнявшись и жарко дыша друг на друга.
Привязанность эта давняя - Ара познакомился с Мариптахом еще львенком
и охотнее всего лакал молоко из ладони скульптора. Став взрослым и
обзаведясь густой гривой, Ара проявлял к скульптору еще более верные
чувства, но, понимая мир и людские отношения по-своему, не подпускал к
Мериптаху красавицу Туанес.
Стоило ей приблизиться к мужу на расстояние ближе, скажем, двух
шагов, как Ара в гневе оскаливал клыки и его басовитое ворчание
становилось выразительнее слов. Поэтому, когда Ара позировал Мериптаху,
лепившему из глины десятки моделей Та-Мери, Туанес тосковала в
одиночестве, порой сердясь, и втайне невзлюбила зверя.
Когда же они, как сегодня, приходили в гости к Кару, Туанес
располагалась в отдалении рядом с пигмеем Акка. Последнее время с Ара
творилось что-то непонятное, и в случае необходимости чернокожий помощник
укротителя смог бы защитить Туанес.
То ли наступила брачная пора, то ли инстинкт предков звал его на
вольный простор саванн и пустынь, но лев порой становился грустным, терял
аппетит или беспричинно раздражался и мог рыкнуть даже на Кара, впрочем
быстро раскаиваясь и виновато опуская хвост.
Кар с удовольствием не выпускал бы его из клетки, но, едва завидев
Мериптаха, лев радостно возбуждался и сильными ударами лап грозил
разрушить свою темницу.
Сегодня в доме Кара появился новый гость - Сенетанх. На всякий случай
Кар и Акка положили рядом с собой копья и лук с отравленными стрелами, но
лев спокойно обнюхал Сенетанх и, обняв Мериптаха, положил ему на колени
свою тяжелую голову.
- Смотри, Сенетанх, - засмеялся Кар, - смотри, Ара не признал твоих
прелестей...
- Может, Хену посоветовал ему готовиться к богослужению? - сердито
съязвила Сенетанх.
- У него дурной вкус, - заметил Мариптах.
- У тебя лучше? - спросила Сенетанх и так посмотрела на Мериптаха,
что скульптор смутился, а Туанес нахмурилась и прикусила губу.
- Не смотри на него так, - приказала Туанес.
- Почему? - спросила Сенетанх.
