советую долго оставаться здесь и тебе: скоро буря. Сенеб!
- Прощай, Миу. Я еще буду просить богов Кемта, потом уйду...
Однако не до молитвы стало Джаи. Нервное напряжение последних дней
вконец измотало его. Разговор с котом немного успокоил мальчика. Зато верх
взяла усталость. Он свернулся калачиком на мягкой куче песка и крепко
уснул.
Тем временем Кару удалось совладать с котом, зажать ему морду руками
и вынести непокорного под открытое небо.
- Миу, - зло сказал он, опуская его на землю, - не советую
становиться моим врагом!
Кот поджал хвост, понурил голову и преданно лизнул ногу хозяина. Кар
только махнул рукой и вздохнул...
2
Хену спал в саду. Ножки его высокого ложа из крепкого финикийского
кедра стояли на плоских камнях, уложенных в ямки, наполненные водой из
Великой Хапи. Скорпионы и всякая мелкая нечисть не смогут пробраться к
нему. Несколько овечьих шкур, разбросанных вокруг, должны остановить
случайную змею. Сетка вверху охраняла жреца от жителей деревьев. Лишь свет
луны, дробясь на узкие лучики, с трудом достигал ленивого тела жреца.
Хену почувствовал на себе чей-то взгляд и проснулся. Сперва он
подумал, что это "лесной человек" из негритянских легенд далекого юга -
так широк в плечах незнакомец, так высок, так грузно дышал от ярости, так
блестели в полумраке его глаза.
И крепко струхнул: одно дело боги, души умерших, зверье идругое -
человек, да еще чем-то разозленный и "лесной"...
- Вставай, Хену, вставай! Это я - Кар. Ты между Востоком и Западом...
Я твоего благополучия хозяин.
Хену привстал, смекнул - что к чему.
- Чего хочешь ты? Почему пришел сюда ночью?
- Я знаю, Хену, болезнь Туанес - твое коварство. Все знаю! Она - жена
моего друга. Ты должен упросить богов вернуть ей здоровье. Смотри, Хену...
Жрец отогнал от себя сон, встал и медленно выпрямился во весь свой
гигантский рост. Теперь они прямо смотрели друг другу в глаза, сравнивая
возможности для поединка.
- Силен я, Кар, могуч, словно бегемот.
- Это верно, - согласился Кар. - Моя сила равна твоей, да еще ловок
я, точно павиан. - Я могу зубами откусить твои уши, еще нос, еще
перегрызть руку...
- Если я не захочу перед тем свернуть тебе челюсти!
- Я ногой убиваю собаку.
- А моя одна нога сильнее твоих двух!
- Я животом своим раздавлю тебя, как муху.
- Мой кулак пройдет сквозь него...
- Смотри, Кар, я могу сорвать тебе голову, как цветок со стебля.
- Но я быстрее, я разорву тебя пополам.
- Я брошу тебя на небо, чтобы ты упал трупом!
- Тело мое - скала, словами не поднять его! Померимся?
Они молча охватили друг друга и, топча траву, закружились, пыхтя от
натуги, скрипя зубами от злости. Хену замолк, могучие объятия Кара
стиснули жрецу дыхание, почти остановили сердце.
Бросив Хену на спину, Кар расправил затекшие члены, довольный
победой, с хрустом раздвинул плечи и хрипло спросил:
- Понял ты, Хену?
Жрец медленно приходил в себя и молчал.
- К тому же еще ты дурак, Хену, - убеждал Кар. - При моем же уме твой
путь в Царство Запада ускорится. Покорись!
- Хорошо, Кар. Но мне нужна фигурка Туанес из глины. Та самая, -
схитрил жрец.
- Не ври, Хену. Та самая фигурка уже не годится для новых заклинаний:
или фигурка другая, или другой заклинатель при скульптуре прежней. Напиши
ее имя красной краской на папирусе.
- Хорошо, ступай, Кар.
- Нет, Хену, ты при мне сделаешь все. Я буду свидетелем, угодным
богам.
Хену неловко поднялся с земли, и они вдвоем направились к храму. Надо
покориться. Жрец уразумел, на чьей стороне перевес.
У ворот жрама их настиг первый песчаный шквал, он ударил им в спину
множеством иголок и грубо втолкнул в пустынный мощеный двор жилища бога
Птаха.
Начиналась буря, грозившая Кемту бедствиями и разрушениями. Миллионы
тонн песка полетели стеной из глубины Африки с шипением и воем - это
краснолицый Сет набрасывался на все живое, закрывая лунный и дневной свет.
Опасные дни наступили в Кемте...
3
Хеси опять отослал слуг, готовясь к тайному визиту. На этот раз не
обворожительная красавица собиралась навестить его, и поэтому мысли
изнеженного вельможи приняли более серьезное направление.
На земле всегда были счастливцы. Хеси - один из них. Чтобы ни
происходило вокруг, какие бы беды ни настигли людей, Хеси неизменно с
любопытством взирал на чужое горе и не ведал своего.
С детства привык к роскоши. Его отец - начальник области Он, где жили
жрецы златоглавого Рэ, - приходился родственником царю, как и его мать Ин.
Но вот что-то произошло между ними, И мать уехала с Хеси от отца в дом
своих родителей в Белых Стенах.
До совершеннолетия, то есть до шестнадцати лет, Хеси воспитывала
мать. Она так и не вышла замуж вторично. Возможно, ожидала, когда отец
Хеси позовет их обратно?
Этого не случилось, и мать принялась внушать Хеси, что отец его -
человек недостойный, грубый, жестокий. Великое счастье для них, что они
вовремя покинули его. Тысячи мужчин мечтают о такой, как Ин, уверяла она.
Только намекни - и прибегут к ней толпой, нетерпеливой, просящей. Только
согласись - сложат к ее ногам богатства Кемта. Но Ин посвятила себя
воспитанию сына и оказалось во сто крат благороднее его отца!
Вначале Хеси верил ей. А потом...
Оказалось, отца можно не уважать! Хеси, рано усвоивший это, однажды
подумал: значит, можно не уважать и мать?!
"Созрев", он навсегда оставил Ин, так и не понявшую, почему ее сын
оказался безжалостным и холодным к родной матери.
Придворные фараона без труда сеяли семена своей "мудрости" на почву,
взрыхленную Ин. Эгоизм и тщеславие Хеси пришлись ко двору, и он постепенно
добился недурного места при фараоне...
Хеси - скульптор. Его божество - покровитель мастеров Птах. Ему
поклонялся вельможа, желая славы художника. Не скупился на
жертвоприношения. Но суровый Птах будто не замечал своего блистательного
ревнителя. Не давал ему таланта, не помогал, когда Хеси брал в руки резец
и молоток или влажными пальцами мял бездушную глину.
Вельможа искренне молился Птаху, но бог оставался равнодушным к нему.
В красивой и всегда ясной голове Хеси родилась еще одна мысль: если можно
не уважать отца, отвернуться от матери, то кто и что помешает ему предать
Птаха?
Ответ на мучивший его вопрос Хеси нашел в новом волеизъявлении царя,
объявившего себя сыном бога солнца Рэ...
Хеси выглянул в окно: незнакомые слуги внесли во внутренний домовый
дворик скромные носилки с верхом, укрытые белыми занавесками. Вот помогают
они сойти молодому и такому же красивому, как Хеси, бритоголовому Главному
жрецу бога солнца Рэ из города Он.
Выбежав из комнаты, Хеси преклонил перед ним колена.
- Сенеб, уважаемый Рэ-ба-нофр, рад видеть тебя в своем доме!
- Сенеб, Хеси. Ты звал меня, теперь я здесь. Чем объяснить
таинственность нашей встречи, просимую тобой? Я соблюдаю ее...
- Все скажу, Рэ-ба-нофр, все объясню тебе я.
- Уж не хочешь ли ты оставить Птаха? Перейти в слуги великого Рэ,
отца здравствующего царя нашего? Переселиться в наш ном, где начальником
твой отец?
- Ты все знаешь наперед, мудрый Рэ-ба-нофр?!
- Мои люди окружают тебя тоже, Хеси, - усмехнулся Рэ-ба-нофр. - Если
бы ты не позвал меня сегодня... плохо пришлось бы тебе завтра! Однако для
разговора нужна своя обстановка. Идем...
4
Будто на дне песчаного бурного моря жил эти дни Нижний Кемт. От Белых
Стен до Великой Зелени все погружено в ревущие потоки песка и пыли.
Почти не стихали свист и вой урагана. Словно боги передрались между
собой. Прекратились работы в Городе мертвых, с нескольких шагов нельзя
было различить гордые очертания Та-Мери. Даже Великая пирамида потонула в
темном неистовстве неба.
Ветхие хижины окраин в первые же дни сдул злой Сет, и бедняки
перебрались в ближайшие гроты и пещеры или копали для себя временные
убежища в крутом берегу Хапи.
Устояли лишь крепкие дома, такие, как дом Кара и его отца. Но даже их
двор час за часом засыпал песок. Пришлось перевести зверей в жилые
комнаты. Страх и уныние охватили веселых роме, упавших духом перед мощью
африканской природы.
Маленький черный Акка впервые провинился: не уберег огонь в очаге!
- Прости, Кар, - заплакал пигмей. - Уснул я, уснул... Бей меня
палкой, бей.
- Если б я смог извлечь из тебя хоть одну искру! - горько пошутил
Кар. - Принеси дерево для добывания огня.
- Искал я, искал, - грустно ответил Акка. - Все поглощает песок... Не
нашел я.
- Худо нам! - посерьезнел Кар. - Бери кувшин с водой, светильник,
фитили, пойдем на площадь.
На их счастье, буря утихла на часок-другой, как бы отдыхая и набирая
силы для следующего порыва. Увязая в рыхлом песке, долго пробирались они к
Площадке Огня, в центре столицы. Здесь жрецы из храма Птаха днем и ночью,
из года в год, хранили огонь для общего пользования.
У входа сидела, поджав ноги и обхватив их худыми руками, седая
старуха в оборванном темном платье. Миновав ее, Кар согнулся чуть не
вдвое, чтобы пролезть в огнехранилище, как вдруг раздался испуганный крик:
- Берегись, Кар, назад!
Отпрыгнув в сторону и мгновенно развернувшись, Кар увидел старуху
перед собой. В занесенной над ним старческой руке блестел нож. Акка
мячиком кинулся ей в ноги и сбил на песок. Одним движением фокусник
обезоружил старуху и удивленно спросил:
- Что с тобой, старая женщина? Я впервые вижу тебя... За что ты
хотела убить меня?
Глаза ее злы и блестящи, как у Миу, завидевшего дичь. Она шипит от
ненависти, не в силах выговорить слова. Извивается и бьется от ярости в
его сильных молодых руках, плюет ему в лицо. Старается ударить слабыми
старческими ногами.
- Объясни, старая женщина! - повелительно прикрикнул Кар.
- Ты... - наконец с трудом произнесла она. - Ты умрешь от моей руки.
Я ищу тебя повсюду! Я Мент - кормилица Сепа... Мои груди вскормили его не
для того, говорю я, не для того, чтобы ты оболгал его!
Кар невольно отпустил ее. Воспользовавшись свободой, Мент кинулась на
него и уже было вцепилась ему в горло, как вдруг увидела на шее Кара
ожерелье и отпрянула.
- Откуда оно у тебя?
- Подарила Сенетанх, жена великого покровителя мастеров, слуги бога
Птаха, Хену...
Старуха вновь впала в ярость, желтая пена выступила на ее ссохшихся
губах, она стала корчиться, судороги сводили ее костлявое тело.
- Воды!
Растерянный Акка плеснул на нее из кувшина, но еще долго длился у
старухи нервный припадок, сменившийся вялым спокойствием и безразличием.
Вот вытянулось ее тело на неровном колючем песке. Вот она сама повернулась
на бок, пристально, не мигая, смотрит на Кара.
- Дай, - говорит Мент.
Кар послушно снял с шеи ожерелье и протянут ей.
- Оно... - тихо сказала Мент. - Я сделала его... Давно было... Двое
детей родилось сразу у жены отца Сепа. В городе Абу, где я тогда жила.
Меня позвали к ней принимать роды... Но женщина, по велению богов, может
дать жизнь только одному ребенку - весь Абу знает это... Другому не будет
счастья ни здесь, ни в Царстве Запада...
- Говори, - просит Кар, когда Мент умолкает.
- А рядом бедная женщина родила мертвого... Тоже я принимала...
Бегала из дома в дом... Сама произносила заклинания... Посторонних в ту
ночь не было никого, даже отца Сепа... Я подменила мертвого одним из
