- Смотри, какой ты сильный человек! - воскликнул умиленный Хеси. -
Какая честь быть твоим другом, Хену...
- И твоим тоже, Хеси!
Они расстались довольные.
А сегодня Хеси воспользовался отличной погодой.
Написав тайное письмо Рэ-ба-нофру о Сенмуте, вельможа отправил в
город Он нарочного и велел приготовить носилки. Правда, дом Мериба,
младшего брата царя, занимавшего должность меджех нисута - начальника всех
строительных работ, был рядом, но улицы еще полны песку, и избалованному
вельможе не хотелось утруждать себя. Да и для чего тогда слуги? Чтобы
жиреть и бунтовать от безделья?
- Сенеб, Мериб, - приветствовал он соседа. - Я по делу к тебе...
- Сенеб, Хеси, говори.
- Помнится, тебе не нравилось название скульптуры Мериптаха...
- Та-Мери?
- Да.
- Я считаю, лучше назвать ее Шесеп-анх.
- Да продлят боги дни твои, Мериб. Я твой сторонник. Тогда исполни
просьбу: обещай рабочим Мериптаха, что после окончания работ ты освободишь
их всех от дальнейшей трудовой повинности...
- Зачем? - удивился Мериб. - Напротив, их надо использовать после на
строительстве гробницы нашего царя.
- Мудрость твоя богоподобна, - смиренно ответил Хеси. - Ты их
используешь. Только вначале пообещай...
- Чтобы вызвать недовольство? - догадался Мериб.
- Верно говоришь, Мериб!
- Хорошо, Хеси.
- Спасибо, Мериб, верный друг.
И удовлетворенного Хеси унесли домой. Он даже запел что-то себе под
нос, довольный тем, что, как и прежде, овладевает событиями, сам надувает
их паруса попутным ветром.
8
Кар обошел четь не все улицы столицы в поисках Джаи, но мальчик
исчез. Тогда обеспокоенный Кар вместе с неизменным попутчиком Миу
отправился в Город мертвых.
Оставив позади величественную ступенчатую Мать пирамид, они прошли
несколько улиц с гробницами вельмож и... вышли на ровное песчаное плато!
Там, где раньше чуть в низине тоже были гробницы и среди них кладовая
старых скульпторов, ныне царствовал песок. Сплошной песок!
- Смотри, Миу, смотри, что случилось. Засыпало все.
Кот прижался к ноге Кара и улегся. Он привык к тому, что Кар,
рассуждая сам с собой, любит обращаться к нему.
- А если, - пробормотал Кар, - Джаи узнал о смерти Туанес? Уехал в
Абу к своему Сенмуту? Тогда он не под нашими ногами, а еще жив, говорю я?
Кот замурлыкал.
- Надо ехать в Абу, - решил Кар. - Если не Джаи, то хоть найду
Сенмута... Мне нужен живой свидетель! Возможно, найду обоих...
- Поедем, Миу, - вслух произнес Кар. - Все: Акка, ты, я, Ара... будем
выступать, чтобы никто не понял, почему мы покинули Белые Стены. Особенно
- Хеси. Едем, Миу!
Это слово кот знал прекрасно и любил его. Встав на задние лапы, он
подмигнул Кару, прошелся бочком, смешно подпрыгнул и перекувыркнулся.
9
Прекрасную Туанес готовили в последний путь.
Вот извлекли из тела ее внутренности, оставив на месте лишь сердце и
почки. Совершили омовение пальмовым вином и уложили их в сосуды - канопы.
Обвязали ногти рук и ног, чтобы не отпали они. Много дней и ночей
обезвоживали тело ее содой. Обработали смолой, доставленной из Пунта.
Вложили внутрь две священные луковицы, а шелухой от них прикрыли веки.
Воском пчелиным залили глаза ее, уши, тонкие ноздри ее обострившегося
носа, рот, некогда целовавший Мериптаха. Подошли бальзамировщики к густым
кустарникам хны с остро пахнувшими цветками, нарвали листьев, сделали
пасту и окрасили ею холодные руки и ноги Туанес. Обернули ее прочными
бинтами, чтобы в них вечно сохранилось тело для ее неумирающего Ка и
других лучистых сущностей.
Дорогие гробы изготовили для нее и каменный саркофаг. Свою гробницу
отдал ей Мериптах. Несколько отрядов рабочих неустанно готовили
усыпальницу к принятию верной подруги скульптора. Рисовали на ее стенах
короткую и счастливую жизнь Туанес. Богов, принимающих ее в свое лоно.
Священные строки из древних рукописей, которые будут сопровождать ее в
Царстве Запада...
"...О телец Запада, говорит Тот, царь веков... Я открываю отверстия и
освежаю того, чье сердце не бьется... О открывающие пути, отверзающие
дороги в доме Осириса, откройте дороги... для души Туанес... да войдет она
смело и выйдет мирно из дома Осириса, не будучи задержанной или не
допущенной. Да войдет она хвалимая и выйдет любимой... да не будет найдено
в ней ничего предосудительного, когда она будет находиться на весах,
свободная от недочетов..."
"...Слава тебе, бог великий, владыка обоюдной правды... Ты привел
меня, чтобы созерцать твою красоту. Я знаю тебя, я знаю имя твое, я знаю
имена сорока двух богов, находившихся с тобой..."
"...Слава вам, боги. Я знаю вас. Я знаю ваши имена. Я не паду от
вашего меча... У вас нет против меня обвинения, и вы скажете обо мне
правду перед лицом Вседержителя, ибо я тоже творила правду... Нет ко мне
обвинения и со стороны современного царя. Слава вам, боги..."
[Представления древних египтян о посмертных злоключениях души, о суде над
ней, об угрожающей ей опасности и о средствах избавиться от них изложены
подробно в "Книге мертвых". Это обширный сборник многочисленных
заупокойных формул. Древнейшие из них, так называемые "Тексты пирамид",
писали на стенах гробниц фараонов пятой и шестой династий. В переходное
время такие тексты писали уже на саркофагах вельмож. И только позже эти
все более разраставшиеся погребальные тексты стали писать на папирусах и
класть на грудь мумии умершего.]
Молча, исступленно трудился и Мериптах. Из нежного алебастра сделал
он статую любимой. Рядом - друзья его, лучшие мастера Белых Стен, высекали
такие же скульптуры для сердаба Туанес.
Тем временем рабочие Мериптаха освобождали Та-Мери, плененного
завистником Сетом: горы песка засыпали его лапы. Скорее всего это
произошло оттого, что лицо его еще не было закончено и Та-Мери не смог
посмотреть в глаза Сету.
Надо бы поскорее закончить его лицо, но сам фараон Хефрэ, владыка
Обеих Земель, велел не тревожить любимца бога Птаха до окончания ритуала
погребения Туанес.
Пусть и эта доброта царя служит благим примером народу Кемта...
Труднее всех - Мериптаху.
Был он младшим в семье, и потом житейские невзгоды касались его
меньше - все решал, как и положено, старший в доме. Небогата его жизнь и
внешними событиями. С детства знал он только одну страсть - искусство.
Был он как залив у края Хапи. Добрый залив. С ровной поверхностью и
прозрачной водой. Все любили его и одаряли лаской. Свободного времени имел
он - сколько хотел. А без досуга некогда и развернуться таланту. Без любви
тоже чахнет дарование. Еще - без одобрения, хотя бы редкого. Конечно,
заслуженного. Искреннего. Но - одобрения.
Был он мягким и застенчивым. Молчаливым. Он с удовольствием открывал
себя Туанес. Иногда - Кару. Больше размышлял. И без конца рисовал, лепил,
высекал. Знал всевидящий Птах, кого сделать своим избранником!
Любовь Туанес, ее верная дружба и искусство - вот его личная жизнь...
Вернее - была...
Тем невыносимее Мериптаху сейчас.
Когда вскрыли труп Туанес, то обнаружили в чреве ее плод. И сообщили
о том отцу неродившегося. Правдивая богиня Маат не позволила им скрыть
истину.
Меры же горя человеческого не определили боги до сих пор...
НОЧЬ СЕДЬМАЯ,
Та-Мери...
1
Там, там, там-там...
Сзывают звучные голоса барабанов. Рабочих, начальников, скульпторов.
Готов Та-Мери! Сияют на солнце его полированные бока. Глаза его,
встречающие рассвет, чуть утомлены, но воля, непреклонная воля в них. Рот
его плотно сжат. Могуч и спокоен он.
Рабочие собирают и укладывают в корзинки тысячи медных и кремневых
сверл, резцов, тесел, пил. Полировщики устраняют последние матовые пятна.
Счастливый Мериптах, счастливый!
До него художники трудились для подземелий гробниц - их творения
безжалостно навеки замуровались от взоров живых. Его же Та-Мери у всех на
виду и будет восхищать и вдохновлять неисчислимые будущие поколения Кемта
и других стран.
Само имя этого каменного исполина - Та-Мери - будет облагораживать
людей...
До сих пор в Кемте был только фараон и еще лучи его - вельможи. Жрецы
- услаждающие богов. Сборщики налогов, еще другие чиновники.
Еще те, что внизу. Так называемые люди. Живые придатки Хапи и полей.
Ноги, давящие виноград. Руки, бросающие семена в землю, взрыхленную ими
же. Мускулы, сооружающие пирамиды и храмы.
И вот Мериптах своим Та-Мери открыл другую истину. Зримую! Скоро
объявит фараон имя ее. Скажет, что лев - это народ, сила благодатного
Кемта. Голова - это он сам, божественный фараон. А вместе - они
олицетворяют их страну от Нубии до Великой Зелени. Та-Мери! Сотворенный
для всех людей...
Уже сейчас, смотря на дело рук своих, люди Мериптаха осознают себя
народом! Вот стоят они, стройные, широкоплечие. Готовые к дерзаниям,
подвигам.
Там, там, там-там!..
Это их зовут барабаны. Вот собрались они. Вот вышел к ним Тхутинахт.
Не то сумрачен, не то печален.
- Вот, смотрите, готов наш Та-Мери, готов он. Рука царя, брат его
Мериб приказал: всем приступить теперь к завершению пирамиды!
Дыхание гнева пронеслось в толпе. Многое умеет сносить человек.
Труднее всего - обман. Где же обещанное им освобождение от трудовой
повинности по окончании работ?.. Ведь сам Мериб говорил так!..
В негодование приходит толпа. Роме требуют исполнения обещанного. Где
Мериб? Пусть выйдет он к ним!
Но вместо начальника строительных работ царя над бушующей толпой на
крыше заупокойного храма вырастает фигура слуги бога Птаха. Вот поднял он
руки к небу, призывая роме к порядку. Вот медленно стихают они.
- Роме, - говорит Хену, - вас обманул Мериб. Обманул он. К чему он
вам теперь? Идите ко дворцу. Требуйте, чтобы вас выслушал царь! Нет выше
его в Кемте. Как он скажет, так и будет!
- К царю...
- Пусть прикажет царь!
И пошли они в облаках пыли, влекомые всеобщим возбуждением, ищущие
справедливости. Жаждущие отдыха. Еще никогда не строили в Кемте так быстро
и споро. Поняли они, что впервые со дня сотворения государства фараонов
они - носители нового, что олицетворяет каменный лев с головой человека,
возбудивший в них гордость. Чувство человека. Идут они.
Впереди - Хену.
За ним - Тхутинахт. Позади их - толпа. Четыре часа быстрой, неровной
ходьбы по широкой тропе - и вот перед ними холм и высокие стены дворца.
Усталость несколько ослабила их волю. Вид жилища Благого бога
поубавил решимости. Вот отчетливо виден спокойный ряд величавых воинов,
вооруженных луками и копьями, у подножия холма. Выше их, на склоне, - в
длинных богатых одеждах вельможи. У самой стены - бритоголовые жрецы.
Будто человеческая пирамида возникла перед рабочими. Вдруг увидели они на
самой вершине ее - царя. В роскошных носилках. Опахала из белых страусовых
перьев охлаждают воздух над его головой, увенчанной короной Верхней и
Нижней страны. Гиппопотамовая плеть и волопасовый крюк в его неподвижных
руках.
Не ожидавшая такой встречи и зрелища, толпа падает на землю,
прижимается к ней, замирает. Где Хену? Пусть Главный жрец Птаха передаст
их просьбу царю, Верховному жрецу Кемта, владыке Обеих Земель!
Где Хену?!
Нет его, будто растворился в воздухе он. А уже встал по правую руку
царя везир Иунмин и громко вопрошает:
