каналов радио и телепатической связи круглосуточно обслуживали жителей
Гаяны.
Под цоколем здания, в подземных этажах, рядом с машинами "Энциклопедии
наук", находился и Генеральный Проблематор. Смысл его в следующем.
Скажем, явление "парадокс Глебова", оказалось для науки, конечно,
неисследованным, новым. Каждый гаянец по-своему пытался осмыслить его, и у
многих возникали своеобразные гипотезы. Если автор такой гипотезы находил,
что она полезна делу, он соединялся с Генеральным Проблематором и передавал
машине свои соображения.
Далее кибернетика сличала их с тем, что имелось по этому вопросу в
"Энциклопедии наук", и, найдя гипотезу оригинальной, сравнивала с другими
вариантами, полученными к тому времени. Специальные устройства анализировали
все, что поступало по той или иной проблеме, систематизировали и
обрабатывали наиболее зрелые предположения, сообщая их в Народный Совет.
При голосовании в Совете право решающего голоса имел и Генеральный
Проблематор, внимательно анализирующий ход обсуждения...
... К нашему приходу Главный зал полон. Нас встречают восторженными
возгласами, и лес рук приветствует жителей Земли.
Члены Совета заняли места в первых рядах амфитеатра, а на круглом
возвышении возле торшера сели Ган и мы.
Несмотря на высокий параболический потолок, с которого можно "спрыгнуть
на парашюте", как пошутил Шелест, акустика была отличная. Впрочем, и
радиоусилители автоматически регулировали силу звука. Основание зала
вогнуто-похоже, будто мы вошли в колумбово яйцо.
- Дорогие сопланетники,-стоя произнес Ган, когда общее возбуждение
улеглось. - Разрешите представить нашим гостям членов Совета...
Девятьсот девяносто девять Гаянцев поднялись и склонили головы. У каждого
на левом плече брошь- отличительный знак (он же миниатюрный кибернетический
секретарь!) члена Совета.
- ... и тех, кому сегодня посчастливилось быть здесь.
Поднялся весь зал. Ган сделал знак, все уселись, и воцарилась тишина.
- Разрешите представить вам и наших гостей... ... После того как мы были
представлены поочередно, Ган продолжал:
- Мы не раз спорили о том, как могут выглядеть жители других планет.
Некоторые ученые и их собратья - писатели-фантасты - полагали, что человек
Неизвестной планеты многорук или многоног, по-своему наделяли его
невероятной внешностью. Вам известно мое мнение... Я допускал и допускаю,
что на Неизвестной планете возможны обитатели совсем неожиданного для нас
вида. И все же это будут только Разумные Существа! Но если где-то во
Вселенной есть люди - они обязательно подобны нам. Человек неповторим,
сопланетники! Разум - да. Он может принимать различный физический облик, это
"его дело". Но Человек-одно из основных разумных творений
природы,-сопланетники, будет схожим везде. Теперь, когда гости с Земли
находятся в нашем дружеском кругу, в сказанном сомневаться нельзя. Я
объявляю открытым самое замечательное заседание Народного Совета и прошу
гостей предложить оптимальный вариант нашей встречи.
- Дорогие ани, - встал Шелест. - Мы уже знали, к кому летим, знали вашу
историю, немножко-быт, знаем ваш язык... И все же сам факт благополучного
прилета на Гаяну и обилие впечатлений грозили захлестнуть нас... Мы
благодарны долгожителю Ле, разработавшему своеобразную "психологическую
защиту", сумевшему постепенно и просто приобщить нас к вашей жизни... Я
волнуюсь, ани, да еще не отличаюсь ораторскими способностями. Я согласен с
долгожителем Ганом, могу лишь добавить... Общеизвестно, что по своим
размерам человек является средним между атомом и нашей (или вашей, все
равно) солнечной системой. Может быть, ани, мы с вами "среднее" возможных
форм разумной жизни?..
Слова Шелеста были встречены одобрительно и особенно понравились Гану.
- Вы старше нас, ани, не только астрономически, но и в смысле
общественном... Мы это понимали и почему-то побаивались, что высокая техника
преобразит вас внутренне, заглушит простое, человеческое... Оказалось не
так. Техническая, материальная обеспеченность позволяет человеку именно быть
самим собой, развить в себе лучшее, что в нем есть... Наша история пока еще
полна трагедий. Есть войны, социальное неравенство, тяжелая жизнь. Мы честно
расскажем вам, а кое-что и покажем, правдиво и, так сказать, не преодолевая
"барьера скромности"... Вы поймете, почему так дороги землянам имена Маркса,
Энгельса, их продолжателя, основателя первого у нас свободного государства -
Ленина и многих других. Посмотрите фильм "Земля", снятый специально для
вас...
В зале погас свет, на высоком куполе вспыхнули четыре огромных экрана и
под звуки Первого концерта для фортепьяно Чайковского в исполнении Вана
Клиберна диктор, говоривший на недурном гаянском языке, объявил:
- Земля... Она находится от вас на расстоянии ста световых лет. Мы
послали к вам четырех своих сынов, которые доставят вам подарок - нашу
энциклопедию, и многое расскажут сами. Вот как выглядит Земля с нашего
естественного спутника - Луны... А сейчас - с космической станции... С
самолета... И вот мы с вами, ани, приземляемся... Московский аэропорт.
Пересядем в автомобиль... Москва! Отсюда мы и начнем ваше знакомство с
планетой. Дворец Советов. Статуя Ленина- величайшего человека на Земле. Его
Мавзолей. Он сам... Его жизнь и творчество настолько связаны с прошлым и
будущим народов нашей планеты, что, рассказывая о нем, мы тем самым
расскажем о Земле, какой она была и какой стала.
Фильм длился три часа...
4
Трибуны для выступающих не было. Желающий говорил с места, не вставая, а
радио доносило каждое его слово в самые отдаленные ряды.
Сперва разговор шел о судьбе гаянских галактических экспедиций, достигших
Земли, и нам задали много вопросов. Дополняя друг друга, мы удовлетворили
законный интерес присутствующих. Затем один из долгожителей попросил нас
рассказать о себе. Была удовлетворена и эта просьба.
И только после началось обсуждение предложений членов Совета. Их
оказалось немного: вся планета знала о нас еще из репортажа Хоутона.
Сегодняшняя встреча и фильм "Земля" дали Гаянцам представление о вероятном
характере и объеме работ по изучению привезенных нами материалов.
Существенно облегчило все дело то, что энциклопедия Земли была составлена на
гаянском языке.
Совет решил:
Построить в Тиунэле здание "Земля" и экспонировать в нем разделы
энциклопедии в виде моделей, макетов, картин, снимков и живой флоры и фауны
для общедоступного обозрения. В этом же здании разместить Институт Земли;
его руководителем назначить Элу, жену Гана.
Покинув Дворец Человека, мы, по просьбе Гана, прошлись по столице. Теперь
считалось, что все мы знакомы друг с другом, и к нам подходили, приглашали в
гости. Кто-то из сопровождающих корреспондентов запросил счетный центр и
получил комичный ответ: чтобы посетить тех, кто уже пригласил нас с разных
концов планеты, нам придется затратить ни мало ни много 73 года, если каждый
визит "обойдется" нам в один час!
Разумеется, на ходу, да еще на веселой прогулке серьезных вопросов не
задают-так поступали и тиунэльцы. Заметный интерес вызвали у всех... наши
галстуки. Хоутон воспользовался удобным обстоятельством, снял свой
"ошейник", показал его нехитрое устройство и, объяснив, как надо им
пользоваться, подарил его первому попавшемуся юноше.
Ужинали мы у Гана и снова улетели во Дворец Человека.
Дворец полон и вечером.
- Вот вам и новая мода, завезенная с Земли! - сказал Боб, когда мы вошли
в зал.
В самом деле многие мужчины украсились... галстуками всех цветов и
оттенков.
- Славные ребята, - похвалил Боб. - И узлы завязали правильно... Как я
учил!-горделиво напомнил он.
Нам забронировали места в первом ряду. Глубокие кресла управлялись
шариком в правом подлокотнике и принимали желаемое положение. Если же
вдавить шарик - оно бесшумно опускалось под пол, и вы могли выйти, никому не
мешая, в фойе под зрительным залом.
Точно так же, если обстоятельства принудили вас опоздать, вы снизу
"вызываете" свободное кресло и "выпархиваете" на нем в зрительный зал.
Кресла оборудованы индивидуальным Телепатоном: можете поговорить с
приятелем или узнать об актере или пьесе и ее авторе.
Сцена - та же круглая площадка, что и днем, - не имела занавесей, ямы для
оркестра, кулис. Часть потолка над ней опустилась, и в дальнейшем между
"верхом" и "низом" шло такое неуловимое техническое взаимодействие, что не
всегда и уследишь, как менялись декорации, как живое действие на сцене
переплеталось с телепатическим.
Сегодня нам собирались показать спектакль "Амир", пьесу-сказку. По жанру
- это соединение драмы, балета и оперы; по сюжету - близкое земной
"Одиссее".
Потолок потемнел, на горизонте розовело заходившее Фело, гаянское солнце,
перед нами-плещущий спокойный океан. В зале стихло: началось телепатическое
вступление. Каждый видел его прямо перед собой, где бы ни сидел, что выгодно
отличало этот способ от экранного телевидения. Изображение и звук излучались
непосредственно в мозг.
Где-то вверху зазвучала мелодия, певучая и таинственная, едва уловимая. В
глубине океана рождался ее аккомпанемент. Пахнуло свежестью, соленой водой.
Мимо нас проносились берега островов и материков. Кое-где задымились костры,
и полуголые люди окружили огонь, увлеченные вечерней трапезой. Неподалеку -
их шалаши и каменные пещеры.
Сочный баритон заговорил, обращаясь к нам. Голос доносился со стороны
заката и гулко бежал по океану:
- Слушайте, гости с Земли, смотрите, размышляйте... Мы любим нашу легенду
о мудром, вечно-живущем гаянце Амире. Она стара, но не желает увядать, она
проста, но ее смотрят и долгожители и молодежь...
Это было давно, когда на небе светило совсем мало звезд... Ведь всем
известно, говорится в сказке, что каждая звездочка - это один год, прошедший
в истории человечества на Гаяне; время, послужив людям, постепенно
переселяется на небо...
Вверху, в искусственном небе, блеснула жалкая горсточка золотистых искр.
- Всякие люди жили и тогда на Гаяне, - продолжал баритон, - каждый
по-своему, как умел; но жил для себя, сам искал истину. Мудрейшие из них
построили Храм Вечности и складывали в нем людские горести и радости,
записанные в книгах, пытаясь разобраться во всем и отыскать истину, общую
для всех. Но жизнь их была коротка... Они старели и умирали, не познав ее.
На сцене возник храм, сложенный из черного камня, устремленный ввысь,
украшенный геометрически строгим орнаментом и символическими скульптурами.
Фонтаны украшали его тонкими струями, водяными веерами и прозрачными
каскадами водопадов, сквозь которые виднелись горящие факелы.
Внутри пылали священные светильники, и свет пламени таинственно оживлял
фигурные, затейливые прорези в стенах храма.
Жрецы, бритые наголо, наверное, для того чтобы освеженные дыханием ветра
и воды их головы с большей гарантией могли проникнуть в смысл жизни, изучали
рукописи. Полуобнаженные девушки исполняли священные танцы и гимны.
- И однажды, в грозовую ночь, родился Амир... Последовала телепатическая
сцена грозы, такой реальной, что нам стало не по себе. Черные тучи светились
мертвенно и угрожающе, раскаты грома, казалось, сотрясали здание.
Многоступенчатые зеленовато-черные молнии, раскалывая небо на куски, стали
соединяться одна с другой и, образовав километровый огненный меч, ударили
острием в гору рукописей.
Едва густой дым стал рассеиваться, а жрецы - приходить в себя, на круглом