космического полета мы открыли свои запасы натуральной пищи. Все, как на
Земле: икра, рыбец, сало, колбаса...
- Командир, разреши?-спросил Боб, извлекая из контейнера выдержанный
армянский коньяк, и с удовольствием услышал веселый ответ:
- Не только разрешаю - приказываю! По такому случаю...
4
Право, стоило лететь и тысячу световых лет, чтобы на чужой планете, вот
так, в узком дружеском кругу, посидеть за круглым столом (в конце концов нам
удалось прийти к соглашению и придать столу-автомату форму, одобренную еще
рыцарями при дворе короля Артура) и поговорить по душам.
Мы ожидали чего угодно, но то, что мы именно так проведем свой первый
день на Гаяне, - никогда.
- А это что? - с интересом спросил Ле, беря в руки коньяк.
- О, дорогой Ле, это эликсир молодости и вдохновения, - загадочно
произнес Боб.
- Приятно слышать, - сказал Ле. -Видно, и ваши ученые заботятся о
продлении жизни и добром настроении. Хотя я предпочитаю эликсиру облучение.
Отведаем и мы с тобой, Юль? Наши лаборанты сделали анализы пищи землян, и
можно с уверенностью сказать, что и желудки у нас родственны.
- Как скажешь, так и будет, долгожитель,-кивнула Юль.
Шелест пригласил всех к столу.
- За благополучное прибытие и встречу! - предложил командир.
Ле и Юль неумело чокнулись с нами... При первом же глотке у девушки
захватило дух. Ле отпил осторожно, дегустируя, неодобрительно посмотрел на
Хоутона и нахмурился.
- Это не эликсир, а своеобразное диагностическое средство, - сказал он,
не обращаясь ни к кому. - Вероятно, медики Земли дают эту жидкость больному,
чтобы отчетливее выявить его врожденные отклонения от нормы. Здесь есть
спирт, лишающий человека сознательного контроля... Юль! - повысил голос Ле.-
Наши гости в свою очередь исследуют нас. Их право. Но почему они не делают
этого открыто, как мы?
- Дорогой Ле, - вмешался Боб. - Даю честное слово, ты ошибаешься.
- Почему ты даешь честное слово? - насторожился Ле. - Разве земляне не
всегда говорят правду и нуждаются в заверениях?
- Нет, нет... Ну, иногда, понимаешь... мы так шутим. Вот послушай, что я
имел в виду, называя коньяк эликсиром.
И Хоутон прочел увлекательную лекцию о некоторых традициях землян,
благоразумно умолчав для первого раза об алкоголизме и бедствиях, связанных
с ним.
Ле смягчился. Проглотил черную круглую таблетку, подошел к репродуктору,
вдохнул порцию озона и вернулся к столу.
- Спрячьте свой "эликсир", юноши. Если человек здоров - ему не нужен
возбудитель. Если болен - его лечат. Если глуп - наркотики лишь отточат его
тупость. Я забыл об... "эликсире", юноши!
То был единственный случай на Гаяне, когда мы промахнулись и краснели за
себя и "добрые" земные привычки.
- Скажи, Ле,-не утерпел я,-как удалось на Гаяне так продлить жизнь
человека? - Во-первых, - начал Ле,- старость наступает оттого, что мы как бы
едим время, порой неразборчиво и в больших дозах. Иной в неделю съедает
месяц своего будущего... А такая деликатная, с позволения сказать, "пища",
как время, требует бережливого отношения... Все раздражающее человека,
удручающее, лишающее его инициативы, уродующее ум - старит. Много столетий
прошло, пока гаянцам удалось создать для себя нормальные условия.
- И все же слова "едим время"-своеобразный гаянский образ? - настаивал
Боб.
- Не совсем так, хотя есть у нас пословица: "Чем больше съедаешь
полезного времени-тем дольше живешь!.." Верно это, пожалуй, и буквально...
Не торопитесь, юноши. Все наши органы чувств можно сравнить с механизмами и
приборами. Нас, как и инженеров, всегда интересует точность подгонки
"деталей". Но в природе нет абсолютной точности. День за днем,
взаимодействуя с постоянно изменяющейся средой, наши "приборы" и "механизмы"
накапливают ошибки: вот они и приводят к физиологическому старению.
Сравнение: если прибор, обладающий точностью до миллиметра, измерит
пройденную гравитомо-билем тысячу километров, то он может показать на
миллиметр больше или меньше. С расстоянием же ошибка растет...
- Так надо усовершенствовать сам прибор, - сказал Боб.
- В какой-то мере мы этого и достигаем ритмом жизни, питанием, спортом, а
главное - созданием благоприятных условий каждому. Когда-то на Гаяне долго
жили глупцы и люди, невозмутимые от природы. Есть такие и в наши дни, но их
интеллект мало взаимодействует с обществом и средой, и потому, несмотря на
равные условия, они угасают раньше возможного. Вот и все. Здесь нет особых
секретов Даже то, что мы уничтожили на Гаяне болезнетворные организмы и
победили арпел, играет лишь подсобную роль. Долгожителем становится тот, кто
умно и интересно живет. Я рассказываю, чтобы помочь вам ориентиро- ваться в
нашей этике и понять наши обычаи. Они просты, но знать их необходимо. А
сейчас, юноши, я хочу поближе ознакомиться с вашими организмами.
5
Шелест и я, бывалые авиаторы, привыкли к зачетам и медицинским комиссиям;
раздеться нам-плевое дело. А вот Хоутон разоблачался медленно, с неохотой,
чем, наверное, и привлек любопытство Ле. Внимательно осмотрев его первого,
Ле поощрительно улыбнулся, но, ощупав его мускулы, нахмурился.
- В галактическом полете, - заметил он, - мускулы теряют эластичность и
свежесть... Крепость порой остается, а неутомимости нет... Возьми таблетку,
юноша.
Боб проглотил коричневую, похожую на фасоль таблетку и несколько секунд
спустя буквально весь засиял, излучая из всех пор своего тела голубоватый
свет.
- Послушайте, док, вы надолго начинили меня?- дрожа от страха, спросил он
по-английски. - Я же сейчас, как ангел...
Ле не понял слов, но догадался, в чем дело.
- Спокойствие, юноша, - наипрекраснейшее украшение человека. Всего
несколько минут ты будешь виден насквозь и - пройдет.
Верхний свет погас, и мы увидели белесоватый скелет Боба, розовые мешки
легких, красное сердце, отчаянно бившееся в груди, и еще всякую всячину,
разобраться в которой мог только специалист.
- Рентген по-гаянски! - восхищенно шепнул мне Шелест.
- Держись, старик, - подбодрил я Боба, - а то твои косточки выстукивают
не хуже испанских кастаньет.
- Где ты нашел косточки? - жалобно протянул Боб. - Уже и их нет!
Действительно, скелета уже не было видно, а отчетливо выступила
светло-желтая мускулатура, будто с Хоутона содрали кожу и натерли бронзой...
Еще минута - вспыхнул яркий свет, и перед нами предстал Боб в костюме Адама,
с каплями пота на лбу.
- Кроме микробов, ничего? - пошутил я.
- Вас облучили на аэродроме, - ответил Ле. - Пока вы слушали музыку и
смотрели на нашу танцовщицу... Потом голос вашего певца помог нам... Так что
от опасных микробов вы, можно надеяться, избавлены. Да и в этом доме
облучение продолжается. Прошу...
Я проглотил волшебную фасолину и медленно стал "таять" в пространстве.
6
Судя по всему, Ле остался доволен осмотром.
- Много одежды... - заметил он, когда мы одевались. - К чему? Не только
мозг, но и тело должно чувствовать свободу. Наша одежда проще. Завтра вам
привезут ее. Ну что ж, полюбуемся на природу перед сном?..
На открытой веранде мы нарушили беседу Юль и Звездолюба. Отсюда
открывался чудесный вид на ночной курорт.
Чужое звездное небо напоминало о нашем, родном полосой Млечного пути.
Одна "луна" взобралась высоко, и ее ровное, как меч, отражение плавало на
поверхности озера, а вторая прижалась к горизонту, и непонятно было,
поднимается она или заходит. Ее отражение перехлестнулось с серебристым
отражением первой, отчего она стала похожей на матросскую бескозырку с
ленточками.
На противоположном берегу в темно-синем воздухе точно висела густая
гирлянда елочных огней, отразившихся в лакированной воде. Слева светились
скалы, сложенные из фосфоресцирующих минералов, придавая пейзажу сказочный
вид. Чуть слышалась издали мелодия, напоминавшая вальс. Совсем по-российски
стрекотали кузнечики и верещали птицы. Но звуки были нежные, слабые, лишь
подчеркивающие власть тишины.
Возле крутого берега, в прозрачной глубине, медленно двигалась ярко
освещенная подводная лодка.
Незнакомые тонкие ароматы окружили нас, будто каждый цветок, повисший во
мраке над землей Гаяны, стремился доставить удовольствие пришельцам с
далекой планеты.
Ласковая ночь опустилась над миром, все погрузилось в величественное
спокойствие, отдыхало от жаркого дня.
На горизонте светлая полоса синевы... И только там небесной вуалью
повисли тающие белесые облака... Только там воздух был виден и казался
занавесью, отделяющей этот добрый мир от холодной, бескрайней Вселенной.
Там, над горизонтом, тепло мерцала крохотная искорка, самая дорогая нашему
сердцу. К ней были устремлены наши взоры, к ней тянулась душа...
Шелест обнял меня и Хоутона за плечи и негромко запел:
Не слышны в саду даже шорохи,
Все... там замерло до утра...
И мы-Боб, я и Евгений Николаевич-подхватили слова, знакомые и понятные
каждому землянину, но вдруг прозвучавшие совсем по-иному здесь, на Гяяне:
Если б знали вы, как нам дороги
Подмосковные вечера!
Глава седьмая
ТАЙНА "ФЕИ АМАЗОНКИ"....
1
Я уже не помню, то ли у Хоутона не нашлось под рукой подходящих кинолент,
то ли.. но спальни в нашей вилле выглядели по-гаянски.
Опишу свою... Комната в двадцать квадратных метров из пластмассы (как
многие дома и квартиры на Гаяне). Широкая кровать с голубым синтетическим
матрацем возвышается над синим пластмассовым полом сантиметров на тридцать.
Одна стена-сплошь из стекла. В углу шезлонги и высокий торшер, с
золотистой тумбочкой и черно-белой панелью управления кибернетикой, видеофон
и верньер всепланетного телевидения.
Общее освещение-настоящий световой душ-давал весь потолок, но имелось еще
и ночное, в нише у кровати.
Ложусь - и матрац принимает удобную форму, изголовье приподнимается.
Хорошо! Только непривычно без одеяла, - на Гаяне их нет.
Верхний свет постепенно угасает, и надо мной вспыхивает звездное небо,
как в планетарии, а в стеклянной стене появляется стереоскопический ночной
пейзаж: океанский берег, причудливые растения, над горизонтом - "луна"!
Беру в нише книгу, но читать не могу - буквенные знаки незнакомые. "Жаль,
нет рядом Ле - спросил бы у него",-думаю я, и в нише над матовым черным
шариком телепатона тотчас возникает объемное изображение долгожителя... Он
улыбается и негромко говорит:
- Я еще не сплю...
- Да вот, - объясняю я, справившись с неожиданностью, - хотел почитать,
не получилось.
- Мы печатаем книги стенографическими знаками-так экономнее. Я не учел,
что ты не знаешь их. Завтра привезут старые книги.
- Спасибо. Спокойной ночи...
- Спокойной?!-встревожился Ле.-Неважно себя чувствуешь, ани?
- Нет, хорошо. Так принято говорить у нас на Земле перед сном.
Лицо Ле становится задумчивым, его изображение тускнеет и выключается.
"Отличная связь, - размышляю я.-Интересно, что сейчас делает... Юль?"
- Я раздеваюсь, - слышу я ее голос, смущаюсь и все же украдкой гляжу в
нишу: изображения нет...
"Тогда еще полбеды,-ободрился я,-телепатоны гаянцев имеют
"профилактические" устройства",-и смелее смотрю в нишу, где вскоре
появляется изображение Юль.
Девушка на такой же кровати, как и у нас. Она в легком халате, положила
голову на руку безукоризненных очертаний. Лицо ее прекрасно, золотистые
глаза искрятся радостью.
- Я, кажется, влюбилась, - наивно сказала Юль.
- В кого же? - еще более наивно спросил я.
- В тебя тоже, в Боба и в Шелеста,-с покоряющей откровенностью ответила
