называется, сражен волшебным видением, ионизирован, как, без сомнения, он
охарактеризовал бы сам свое состояние, если бы мог глянуть на себя со
стороны и сохранить объективность.
- Меня зовут Юль, - мягко произнесла женщина. - Мне поручено руководить
приземлением шеера и посадкой звездолета. Давайте знакомиться...
Шелест включил телевизионный передатчик и представился, получив в награду
серьезный, изучающий взгляд Юль.
Рыжая шевелюра Хоутона и его задорное, веснушчатое лицо воспринялись Юль
как нечто весьма прозаическое.
Увидев мои почтенные седины, Юль сделала мне комплимент, заметив, что
приятно видеть долгожителя в возрасте за 400-500 лет, запросто
путешествующего в космосе.
Когда же я объяснил, что мне, по крайней мере, раз в десять меньше, Юль
пробормотала извинение.
Потом мы объединенными усилиями подтащили к объективу телевизионного
передатчика нашего штурмана.
- Это наш Звездолюб,-скороговоркой отрекомендовал командир, - штурман
корабля Евгений Николаевич Глебов...
- Звездолюб? - отчетливо повторила Юль. - Кра-сивое прозвище... Так это
ты открыл "парадокс Гле-бова"?
Евгений Николаевич виновато кивнул.
- Поздравляю,-продолжала Юль, почему-то улыбаясь. - А кто ты по
профессии?
- Астрофизик, - вынужден был ответить за товарища Боб.
- О, я тоже, - обрадовалась Юль. - Мы будем с тобой дружить... Я
предсказала возможность космических струйных течений, а ты, ани, открыл их.
Я верно сказала?
- Даже очень! - торопливо ответил Боб.
- Принимай условия посадки, Звездолюб, - сказала Юль.
- Разреши, Юль, мне самому заняться сейчас делом,-решительно произнес
Шелест, выступив вперед.
- Хорошо,- одобрила Юль, видимо, оценив состояние штурмана. - Командир,
ты будешь садиться на аэродроме Тиунэлы. Вот как он выглядит...
2
Выстреленный катапультой, наш шеер отделился от корпуса звездолета и под
углом градусов пятьдесят устремился к Гаяне. Шелест сидел на левом пилотском
кресле, я - на правом.
Над нами уже голубел космос с яркими звездами и жгучим солнцем, а внизу
сквозь вуаль атмосферы и дырявое и пухлое одеяло облаков виднелась
поверхность планеты.
Постепенно гася скорость, мы с Шелестом уменьшили угол планирования и
стали погружаться в атмосферу Гаяны. Раскаленный трением воздух казался
светящимся, особенно на ночной, теневой стороне планеты. На высоте двадцать
километров мы сбавили скорость всего до тысячи километров в час и, в
точности выполняя команды, подаваемые Юль, направились к главному аэродрому
Тиунэлы...
Шеер вел себя послушно в незнакомом воздухе, как бы сразу привыкнув к
нему. В районе, где находилась столица планеты - Тиунэла, нас встретил
грозовой фронт.
Мы прошли его верхом, а когда до аэропорта осталось не более двухсот
километров и нам разрешили снижение до тысячи метров - такова высота малого
круга для скоростных самолетов на всех аэродромах Гаяны, мы пробились сквозь
6-7-балльную кучевую облачность и испытали болтанку, какую не раз встречали
летом в районе Ставрополя, Астрахани или на участке
Актюбинск-Джусалы-Ташкент, у нас на Земле.
Над самим же аэродромом - ясно. На овальном летном поле ярко светятся
голубая посадочная полоса и стрела с левой ее стороны.
По мере нашего приближения яркость свечения полосы едва заметно убывала
(потом мы узнали, что также бывало и при ночных полетах!). Шелест кивнул, и
я включил "автомат-шасси", то есть аппаратуру, которая направила часть
воздушной струи от двигателя вниз, тем самым создавая необходимую для
посадки и руления воздушную подушку, заменяющую шееру колеса.
После посадки в толще полосы, на самой ее оси, вспыхнула еще одна яркая
красная стрелка. Она как бы скользила перед нами, указывая направление
дальнейшего руления, и вывела нас на перрон у длинного здания аэровокзала с
подобием минаретов по углам.
Вдоль фасада и на плоской крыше аэровокзала- множество пестро одетых
гаянцев. Они весело машут руками.
Первым на планету шагнул командир, за ним-мы.
Вдруг почти половина неба многоцветно вспыхнула и преобразилась. Мы
увидели берег моря, песочный пляж, причудливые кактусы с мясистыми,
колеблющимися листьями, перистые пальмы. На берегу - стройная фигурка
девочки в легком развевающемся платье. Девочка кружится в танце. Ее
руки-крылья устремлены к солнцу Вот она, кружась, наклоняется к кустам,
быстро срывает четыре больших цветка с белыми острыми лепестками.
Гигантская живая картина уменьшается, толпа людей у аэровокзала
расступается, и девочка как бы сходит с неба на землю. Мы не замечаем, а
только понимаем, что в какую-то долю секунды изображение подменено настоящей
девочкой, и вот уже она бежит к нам, чтобы первой приветствовать посланцев
далекой планеты...
- Это самая юная танцовщица Гаяны, - доносится к нам из невидимых
репродукторов голос Юль.
И тут меня осенило! Я вбегаю в кабину шеера, вожусь в нем минуту - и над
аэродромом звучит итальянская песня "О мое солнце!"-это поет Робертино
Лоретти!
Его волшебный голос покорил гаянцев. Они замерли, точно боясь спугнуть
очарование.
- Это голос самого юного певца нашей Земли, - объясняем мы.
Так прошел наш "митинг".Снова в толпе встре-чающих образовался проход, и
мы увидели Юль, живую, настоящую. В открытом, коротком белом одеянии, она
шла к нам с поднятой левой рукой.
- Здравствуйте, люди!-громко произнесла она.- Вы первые жители другой
планеты, посетившие Гаяну... Мы принимаем вас, как друзей В истории наших
планет это самое радостное событие. Вас видит и слышит сейчас вся Гаяна, все
мои сопланетники...
И тут жители двух планет, разделенные до этого колоссальным таинственным
пространством, обнялись и расцеловались, смеясь и плача.
У каждого народа есть свои традиции и привычки, но Любовь и Дружба, Мир и
Человечность ценимы везде, где есть свободные и равноправные Разумные Жители
Вселенной!
Глава пятая
ЮЛЬ
1
Более тысячелетия прошло с того дня, когда покинул планету Да Роот, один
из зачинателей космических полетов на Гаяне, открывший первую главу грустной
истории Роотов. Он отправился в дальнюю экспедицию и не вернулся.
Его сын, Лим Роот, руководил строительством Главной внепланетной
энергетической базы - второй искусственной "луны" Гаяны. Он погиб, сраженный
метеоритом.
Еще три, более поздних, представителя этого рода - Кон, Бао и Дал...
Сперва навсегда улетел Кон. Через 270 лет, буквально по его же следам,
умчался Бао. Его последние слова:
- Поведение звездолета странно... Сильные броски...
Два века спустя опять в том же направлении отправился Дал. Он успел
только передать:
- Тряска грозит нарушить конструкцию звездолета... Этот район опасен...
Ри Роот - крупнейший ученый, автор новой теории мироздания - не
возвратился из экспедиции к центру Галактики.
Я р Роот принимал участие в дальнем разведывательном полете на звездолете
"Тиунэла". В пути Я р заболел неизлечимым тогда арпелом и, боясь заразить
товарищей, покончил с собой.
Но о судьбе Я ра его внучка Юль узнала много позже...
2
В доме отца Юль, Мало Роота, такого же, как и их предки, коренного жителя
Тиунэлы, большей частью царили тишина и своеобразная строгость. Мало,
известный математик, увлекся геометрическими теориями пространства и с
головой ушел в мир истории галактик и физики межзвездного пространства.
Как-то семилетняя Юль спросила отца о его космологических теориях.
Отец рассмеялся и сказал:
- Есть вещи, Юль, которые тебе трудно понять...
- Значит, мне надо ожидать, пока я вырасту до двух метров? - огорчилась
она.
- Боюсь, и это еще не все. Есть такой город-Кос-мология-и-Космогония...
- Красивый?
- Очень.
- Большой?
- Пожалуй, один из самых больших.
- Как Тиунэла?
- Еще больше. Так вот, чтобы хорошо понять все то, что тебя интересует,
необходимо долго прожить в этом городе, бродить по улицам и площадям,
беседовать со старожилами, бывать на окраинах и в центре, в общем, знать его
также, как ты знаешь свою Тиунэ-лу. Даже еще лучше.
- А ты уже был в Космологии-и-Космогонии? - допытывалась Юль.
- Да, но, понимаешь ли, мне очень хочется - это просто необходимо,
Юль,-глянуть на него сверху, со стороны...
- Разве это трудно?
- Нелегко. Надо лететь далеко в космос. Ты не возражаешь, если я улечу?
- Нет, папа, разумеется, нет. Непременно лети! Мало в те годы заканчивал
разработку общих основ своей оригинальной геометрической и философской
теории зависимости времени от формы пространства. Ученый, говоря его же
словами, был убежден в том, что "природе требуется разное время, чтобы
создать куб и шар, равного объема..."
Лабораторией, позволяющей экспериментально подтвердить или опровергнуть
эту теорию, по сути дела была вся Галактика, и Мало получил разрешение на
дальнюю экспедицию.
Юль хорошо помнила расставание: ей уже шел тогда девятый год. Мало не мог
скрыть своей грусти, проводя последние минуты с дочерью и женой Эрой, лучшей
танцовщицей Тиунэлы. Его лицо было хмурым. Юль знала, что, по обыкновению,
жены тех, кто улетал, подобно отцу, на столетия, потом выбирали себе другого
спутника жизни. Желая подбодрить отца, девочка прижалась к нему и весело
заговорила:
- Когда ты вернешься домой, я буду совсем взрослая. Мы прилетим на
космодром: у меня будут уже внуки, а у мамы - много-много мужей, и они тоже
тебя встретят...
- Перестань, Юль, - прервала мать дрогнувшим голосим и обняла Мало за
плечи: - Не надо думать так.
- Я стараюсь... - слабо улыбнулся Мало, ласково проводя своей крепкой,
широкой ладонью по ее чудесным волосам. - Я буду любить тебя всегда и везде,
моя Эра. Как грустно, что мир чрезмерно велик... Чтобы хорошо познать его,
изучить, люди должны прино-сить в жертву даже свою любовь. Не только
геометрическая форма тел, но и чувство зависит от времени, - попытался
пошутить он.
... Мало улетел, и пока с ним поддерживалась связь, Эра крепилась, почти
ежедневно приезжала к дочери в интернат, бродила с ней по лесу или вдвоем
они отправлялись на озеро Лей, километрах в ста от Тиунэлы.
Но вот настал день, когда Мало передал свою последнюю весточку и
умолк-теперь звездолет вошел в неизведанную область Галактики, а Эра хорошо
понимала, что такое Галактика для тех, кто не хочет жить спокойно на одной
из песчинок Вселенной, кого жажда знаний стремит в Неизвестность.
Прошел еще день, и Эра исчезла...
На ее столе нашли пластмассовый видеомагнитофон, каким исстари пользуются
гаянцы, желая оставить "записку" друзьям или близким.
"Прости меня, мой милый, любимый Мало, - виновато произнесло изображение
Эры, когда соседи включили маленький аппарат в черном, как космос, корпусе.
- Я сама не знала, что не смогу жить без тебя. Ты знаешь, я не
сентиментальна и у меня есть мужество, хоть я и не летаю по Галактике,
подобно почти всем Роотам. Просто мне уже нечего делать... Я не могу
объяснить себе, да и к чему? Прости меня, мой неугомонный. Возвращайся
победителем. И... прости..."
3
От матери-уроженки гористого Гурела-Юль унаследовала веселый характер,
впечатлительность и стройную фигуру. Отец подарил ей частицу своей
неутолимой жажды знаний.
В интернате девочка училась хорошо, отличалась самостоятельностью, но и
некоторой неожиданностью суждений.
- Когда я вырасту, - как-то сказала Юль на уроке, - у меня будет не две и
даже не три комнаты, а целый дом. Ведь можно? И уйма всяких вещей...
