крепче. Несколько минут я лежала, уставившись глазами в потолок и
размышляя о том, где я нахожусь. Я не могла припомнить, чтобы когда-нибудь
видела потолок, окрашенный в такой розовато-кремовый цвет. И тут я
внезапно с ужасом поняла - не только потолок, но и все, что окружало меня,
мне совершенно незнакомо. У меня был какой-то провал памяти - я не имела
представления, кто я и где нахожусь; я не могла вспомнить, как и почему
сюда попала... Охваченная паникой, я попыталась сесть, но чья-то рука
заставила меня снова лечь и опять поднесла мне чашку к губам.
- Не волнуйтесь, с вами все в порядке, - проговорил уже знакомый
голос, - попытайтесь расслабиться и отдохнуть.
Мне хотелось задать массу вопросов, но почему-то я чувствовала себя
очень усталой и отложила свои расспросы на потом. Паника постепенно
улеглась, и я впала в состояние какого-то безразличия. Но все-таки я
пыталась понять, что же случилось со мной - может быть, я попала в аварию?
Или у меня был сильный шок? Я ничего не знала и в то же время даже не
очень-то задумывалась над всем - было ясно, что за мной ухаживали. Это
меня успокоило, и я снова уснула.
Не знаю, сколько я проспала - час или несколько минут, но когда
открыла глаза, уже чувствовала себя спокойнее и крепче. Мною снова
овладело любопытство - мне очень хотелось узнать, где же я нахожусь. Я
повернула голову и огляделась.
Метрах в двух от меня я увидела странное сооружение на колесах -
нечто среднее между кроватью и больничной каталкой. На нем спала женщина
таких гигантских размеров, какие мне никогда не приходилось видеть. Затем
я взглянула в другую сторону и увидела еще две каталки с такими же
огромными женщинами. Приглядевшись к той, что была ближе ко мне, я с
удивлением обнаружила, что она совсем молода: года двадцать два, двадцать
три, не более. Лицо у нее было пухленькое, но не жирное; по правде говоря,
его свежий, здоровый цвет и коротко остриженные золотистые кудри позволяли
даже назвать ее красивой. Я начала размышлять о том, какого рода
гормональное нарушение могло вызвать столь серьезную аномалию в таком
молодом возрасте.
Прошло минут десять, и я услышала, как кто-то деловитым шагом
приближается ко мне. Чей-то голос спросил:
- Ну, как вы себя чувствуете сейчас?
Я повернула голову и оказалась лицом к лицу с ребенком лет семи.
Однако при ближайшем рассмотрении обнаружила, что лицо под белой шапочкой
отнюдь не детское и его владелице лет тридцать, не менее. Не дожидаясь
моего ответа, маленькая женщина взяла меня за кисть и стала считать пульс.
Видимо, его частота удовлетворила ее, и она сказала:
- Теперь у вас все пойдет хорошо, мамаша.
Я уставилась на нее, ничего не понимая.
- Перевозка стоит у самых дверей - как вы думаете, вы сумеете сами
дойти до нее?
- Какая еще перевозка? - спросила я в недоумении.
- Ну, карета, которая отвезет вас домой. Вставайте, пошли. - И она
откинула мое одеяло.
То, что я увидела, потрясло меня. Я приподняла руку, но это была не
рука, а скорее диванный валик с крохотной ладошкой на конце. Я смотрела на
нее с ужасом. Затем я дико закричала и потеряла сознание...
Придя в себя, я увидела рядом с кроватью женщину нормального роста в
белом халате и со стетоскопом на шее. Малышка в белой шапочке, которую я
сначала приняла за ребенка, стояла рядом, едва доставая ее локтя.
- Не знаю, что на нее нашло, доктор. - Она вдруг завизжала и потеряла
сознание...
- Что это? Что случилось со мной? Я знаю, что я совсем не такая -
нет, нет! - прокричала я.
Врач продолжала обескураженно смотреть на меня.
- О чем это она? - спросила она сестру.
- Понятия не имею, доктор, - ответила сестра, - это случилось
совершенно неожиданно, как будто у нее был шок.
- Но ведь мы ее уже обследовали и выписали, так что она не может
здесь больше оставаться; к тому же нам нужна эта палата... Пожалуй, надо
дать ей что-нибудь успокоительное.
- Но что же случилось? Кто я? Тут что-то ужасно напутано - я знаю,
что я совсем не такая! Ради Бога, объясните мне, в чем дело?!
Врачиха стала меня успокаивать. Она ласково потрепала меня по плечу и
сказала:
- Все в порядке, мамаша, вам совершенно не о чем беспокоиться.
Старайтесь не принимать ничего близко к сердцу, и скоро вы будете дома.
В это время подошла медсестра со шприцем в руке и подала его врачихе.
- Не надо, не надо! - закричала я. - Я хочу знать, где я, кто вы и
что же случилось со мной?
Я попыталась вырвать шприц из рук врача, но они обе прижали меня к
кровати и все-таки умудрились сделать мне укол в руку.
Это действительно было что-то успокоительное. Однако оно не погрузило
меня в сон, а лишь позволило мне как бы отрешиться от самой себя и ясно
оценивать все происходящее как бы со стороны...
Вне сомнения, у меня была амнезия. Очевидно, какой-то шок привел, как
принято говорить, к "утрате памяти". Но эта утрата была все же
незначительной - я не помнила, кто я, что я и где живу, и в то же время
сохранила способность говорить и думать; а подумать мне было о чем.
Я была глубоко убеждена, что все происходящее вокруг было чем-то
нереальным. Так, я понимала, что никогда прежде не видела этого места;
весьма необычным было и присутствие двух маленьких медсестер, а самое
главное - я была абсолютно уверена, что огромное тело, лежавшее на
постели, не было моим. Я не могла вспомнить, каким было мое лицо -
обрамлено ли оно светлыми или темными волосами, молодое оно или старое, -
но я ни минуты не сомневалась в том, что оно никогда не являлось частью
этого тела. К тому же рядом со мной находились другие молодые женщины
столь же огромных размеров. Поэтому трудно было допустить, что все мы
страдали одним и тем же гормональным нарушением - иначе зачем персонал
собирался благополучно отправить меня "домой", хотя я понятия не имела,
где находится этот "дом"...
Я все еще обдумывала сложившуюся ситуацию, когда заметила, что
потолок над моей головой начала двигаться, и я поняла, что меня куда-то
везут. Дверь в конце комнаты отворилась, и каталка слегка наклонилась подо
мной по мере того, как съезжала с небольшого пандуса.
У подножия пандуса стояла "карета" для перевозки больных, окрашенная
в розовый цвет; ее задние дверцы были распахнуты. Бригада из восьми
маленьких санитарок перенесла меня с каталки на кушетку в карете. Две
санитарки накрыли меня легким одеялом и подсунули мне под голову еще одну
подушку. Затем они вышли, захлопнули за собой дверцы, и через минуту мы
отправились в путь.
Именно тогда (возможно, под действием укола) я решила, что, по всей
вероятности, еще не вполне пришла в себя после какой-то аварии: очевидно,
у меня было сотрясение мозга и то, что я видела и чувствовала, было либо
сном, либо галлюцинацией. Со временем я должна была проснуться в
обстановке, знакомой или по крайней мере доступной моему сознанию. Меня
удивило, как эта трезвая и утешительная мысль не пришла мне в голову
раньше и как глупо было с моей стороны поверить в то, что я была каким-то
Гулливером среди лилипутов.
Это открытие успокоило меня и совершенно изменило мое отношение к
окружающему, так что я стала внимательно следить за всем, что происходит
вокруг.
Внутренние стенки "кареты" были также окрашены в бледно-розовый цвет,
в то время как потолок был нежно-голубым с разбросанными по нему
серебряными звездочками. По обе стороны от меня было по большому окну с
раздвинутыми тюлевыми занавесками. Слегка поворачивая голову на подушке, я
могла без труда обозревать пейзаж. Он был довольно однообразен: по обе
стороны дороги высились трехэтажные дома, окруженные небольшими лужайками.
Дома были стандартными, но каждый окрашен в свой цвет, а на окнах висели
пестрые занавески. Черепичные крыши выдавали некоторое влияние итальянской
архитектуры. Людей вокруг было мало - только кое-где женщины в рабочей
одежде либо подстригали лужайки, либо ухаживали за цветами на клумбах.
За домами, в стороне от дороги, виднелись более высокие здания с
трубами - по всей вероятности, фабрики. Движение на дороге не отличалось
интенсивностью, в основном это был большой и малый грузовой транспорт. Все
машины были окрашены в один цвет и отличались лишь надписями на бортах.
Мы продолжали двигаться по шоссе на средней скорости еще минут
двадцать, пока не доехали до участка дороги, где шел ремонт. Карета
замедлила ход, а работницы отошли в сторону, чтобы дать нам проехать. По
мере того, как мы медленно продвигались по вскрытому асфальту, я смогла их
хорошо рассмотреть. Это были женщины или девушки нормального роста, одетые
в холщовые брюки, майки и рабочие сапоги. Волосы у всех были коротко
острижены, а у некоторых прикрыты соломенными шляпами. Все они были
высокими и широкоплечими, с крепкими руками, покрытыми загаром. Мускулы на
руках напоминали мужские.
Когда машина поравнялась с ними, они потянулись к окошку, пытаясь
взглянуть на меня, при этом приветливо улыбались и поднимали правую руку в
знак приветствия. Я улыбнулась в ответ, но, очевидно, они ожидали чего-то
большего. Тогда я догадалась и тоже подняла правую руку. Этот жест имел
успех, хотя удивление не исчезло с их лиц.
"Карета" двинулась дальше. Может быть, эти дружелюбные "амазонки" с
лопатами вместо луков и стрел были какими-то символами из сновидений,
застрявшими в моем подсознании? - размышляла я. Может, это было
подавленное стремление властвовать? Я так и не смогла решить для себя этот
вопрос.
А тем временем моя перевозка уже выехала за город.
По цветам на клумбах и едва распустившейся листве на деревьях я
понимала, что сейчас весна. По обе стороны от дороги простирались зеленые
луга и аккуратно вспаханные поля, на которых поднимались всходы. Солнце
освещало на удивление четко спланированный ландшафт, какого мне никогда не
доводилось видеть; то там, то тут пасущийся скот нарушал эту строгую
планировку. Фермы и хозяйственные постройки тоже располагались, как на
чертеже, - все это каким-то странным образом напоминало игрушечную
деревню...
Мы продолжали наш путь мимо угодий еще минут сорок. Затем дорога
свернула налево и вдоль нее потянулся ряд деревьев. Аккуратно
подстриженные, они производили впечатление высокого забора. Потом "карета"
снова повернула налево и остановилась перед высокими воротами, окрашенными
в тот же неизменный розовый цвет. Водитель посигналила, и женщина средних
лет в белой блузке и брючном костюме вышла из сторожки и открыла ворота.
Увидев меня, она, как и "амазонки", подняла руку в приветствии. По мере
того, как она раздвигала ворота, я обратила внимание на то, какая она
маленькая - не выше метра двадцати сантиметров.
Ее вид и размеры маленькой сторожки снова навели меня на мысль о
символике - ведь мифология так богата легендами и сказками о различных
гномах и прочем "малом люде", которые часто являются нам во сне. Так как я
все еще не могла решить этот вопрос, то отложила его на потом.
Теперь мы ехали по аллее, проложенной посреди чего-то среднего между
городским сквером и новой пригородной застройкой. Кругом было много лужаек
и клумб, а между ними стояли розовые трехэтажные дома. Группа амазонок в
майках и брюках сажала в свежевскопанную клумбу тюльпаны. Они
доброжелательно улыбнулись нам, когда мы проезжали мимо. По одной из
лужаек парка прогуливалась огромная женщина, облаченная в розовые
