и разрежали сумрак, позволяя держаться подальше от стен, вдоль которых на
ощупь двигались люди.
Я добежал до лестницы. Колокол гремел внизу в вестибюле. Я стал
поспешно спускаться сквозь дым, становившийся гуще. На последних
ступеньках я споткнулся и упал. Сумрак вдруг обратился в кромешную тьму, в
этой тьме вспыхнула туча искр, и все кончилось...
Сначала была боль в голове. Затем, когда я открыл глаза, был яркий
блеск. Он ослепил меня, словно прожектор, но когда я попробовал поднять
веки снова, на этот раз осторожно, оказалось, что передо мной
всего-навсего обыкновенное окно, да притом еще грязное. Я знал, что лежу
на кровати, но я не стал подниматься: в голове стучал яростный поршень,
предупреждавший малейшие попытки пошевелиться. Поэтому я продолжал тихо
лежать и глядеть в потолок до тех пор, пока не обнаружил, что руки у меня
связаны.
Это сразу вывело меня из летаргии, несмотря на грохот в голове. Я
увидел, что связан со знанием дела. Не настолько крепко, чтобы было
больно, однако вполне прочно. Несколько витков электрического шнура на
запястьях и сложный узел внизу, так, чтобы нельзя было дотянуться зубами.
Я выругался и стал осматриваться. Комната была невелика, и, кроме кровати,
на которой я лежал, в ней ничего не было.
- Эй! - крикнул я. - Есть здесь кто-нибудь?
Через минуту снаружи послышались шаркающие шаги. Дверь приоткрылась,
и в комнату просунулась маленькая голова в шерстяном колпаке. Под головой
болтался галстук, похожий на веревку. Лицо казалось темным от небритой
щетины. Глаза были устремлены в мою сторону, но не на меня.
- Здорово, хрен, - сказала голова довольно дружелюбно. - Что,
очухался? Потерпи немного, я сейчас принесу тебе хлебнуть горячего. - И
голова скрылась.
Предложение потерпеть было совершенно лишним, но ждать пришлось
недолго. Через несколько минут он вернулся, неся бидон с проволочной
ручкой.
- Ты где? - спросил он.
- Прямо перед тобой, на кровати, - ответил я.
Он осторожно двинулся вперед, вытянув левую руку, нащупал спинку
кровати, затем обошел кровать и протянул мне бидон.
- Получай приятель. Вкус у него не так чтобы очень, потому как
старина Чарли плеснул туда немного рома, но, я думаю, ты не будешь в
обиде.
Я принял бидон, зажав его довольно неловко между связанными руками. В
бидоне оказался чай, крепкий и сладкий, с изрядными количеством рома.
Возможно, вкус у этого чая действительно был несколько странный, но он
подействовал на меня, как эликсир жизни.
- Спасибо, сказал я. - Ты прямо чудодей. Меня зовут Билл.
Его, как оказалось, звали Элф.
- Ну, выкладывай, Элф, - сказал я. - Что здесь происходит?
Он присел на край кровати и протянул мне пачку сигарет и спички. Я
взял, прикурил для него, закурил сам и вернул ему коробок.
- Вот какое дело, друг, - сказал он. - Ты, поди, знаешь, что вчера
утром возле университета был небольшой шум. Может, ты был там?
Я сказал, что все видел.
- Ну так вот, после этого дела Коукер - это тот самый парень, который
вел переговоры, - он вроде как бы обозлился. "Ладно, - говорит он этак
злобно. - Эти гады у нас попляшут. Я все выложил им честно и благородно. А
теперь они получат сполна". Да, а надо тебе сказать, что мы еще раньше
встретили еще пару ребят и одну бабенку, которые тоже зрячие. Они все это
устроили. Он парень что надо, этот Коукер!
- Ты хочешь сказать... Он все это подстроил? Никакого пожара не было?
- спросил я.
- Пожар! Да какой там пожар? Они вот что сделали: натянули проволоку,
зажгли в зале кучу бумаги и щепок и принялись бить в колокол. Мы
посчитали, что зрячие выскочат первыми, потому что немного света от луны
все-таки было. Так оно и получилось. Коукер и еще один парень брали в
работу тех, кто спотыкался на проволоку, и передавали нам, а уж мы
относили на грузовик. Просто, как поцелуй ручку.
- М-м, - произнес я горестно. - Действительно, он парень не промах,
этот ваш Коукер. И много нас дураков попалось в эту ловушку?
- Да пару дюжин мы, наверно, взяли... правда, потом оказалось, что
пять или шесть из них слепые. Когда в грузовике не осталось больше места,
мы укатили и оставили остальных разбираться, что к чему.
Как бы ни относился к нам Коукер, было очевидно, что Элф враждебных
чувств к нам не испытывал. Кажется, он смотрел на все это дело как на
спорт. Я мысленно снял перед Элфом шляпу. Я-то отлично сознавал, что в его
положении не был бы способен смотреть на что бы то ни было как на спорт. Я
допил чай и получил от него вторую сигарету.
- А что будет дальше? - спросил я.
- Коукер хочет разделить всех нас на команды и придать каждой команде
одного из ваших. Вы будете смотреть, где что можно взять, вроде бы глазами
будете для нас. Ваше дело будет помочь нам продержаться, пока кто-нибудь
не придет и не управится с этой погибелью.
- Понятно, - сказал я.
Он настороженно повернул ко мне лицо. Нет, в чуткости отказать ему
было нельзя. Он уловил в моем тоне больше, чем я хотел выразить.
- Ты думаешь, это надолго? - спросил он.
- Не знаю. Что говорит Коукер?
Коукер, по-видимому, не затруднялся частностями. Впрочем, у Элфа было
свое мнение.
- Если ты спросишь меня, так, по-моему, никто нас спасать не придет.
Если бы было кому, то давно бы уже пришли. Другое дело, будь мы в
каком-нибудь маленьком городишке или в деревне. А тут Лондон! Ясно, что
сюда пришли бы раньше, чем в какое другое место. Нет, на мой взгляд, они
еще не пришли, и значит это, что они никогда не придут. Потому что,
провалиться мне, кто же мог подумать, что случится такое?
Я ничего не сказал. Не такой был Элф человек, чтобы утешаться
легковесными ободрениями.
- А ты, я смотрю, тоже так думаешь? - спросил он, помолчав.
- Да, дела обстоят неважно, - признался я. - Но есть еще шанс, видишь
ли... люди откуда-нибудь из-за границы...
Он покачал головой.
- Они бы уже были здесь. Они бы уже разъезжали по улицам с
громкоговорителями и объяснили нам, что нужно делать. Нет, приятель, мы
влипли: никто никуда не придет. Это уж точно.
Некоторое время мы молчали, затем он сказал:
- А знаешь, неплохо мы все-таки пожили.
Мы немного поговорили о том, как пожил он. Он работал во многих
местах и всюду, по-видимому, обделывал кое-какие тайные делишки. Он подвел
итог:
- Так или иначе, мне жилось неплохо. А ты чем промышлял?
Я рассказал. Это не произвело на него впечатления.
- Триффиды, ха! Гнусные твари. Какие-то они, можно сказать,
ненастоящие, что ли.
Больше о триффидах не было сказано ни слова.
Элф вышел, оставив меня с моими мыслями и с пачкой своих сигарет. Я
продумал ситуацию, и она мне не понравилась. Мне хотелось знать, как ее
восприняли другие. Особенно меня интересовало мнение Джозеллы.
Я встал с кровати и подошел к окну. Вид из окна был жалкий.
Внутренний двор-колодец с гладкими стенами, выложенными белыми изразцами,
подо мной четыре этажа и застекленный люк внизу. Сделать тут можно было
немного. Элф повернул за собой ключ, но на всякий случай я попробовал
дверь. Комната не вселяла в меня никаких надежд. Она выглядела как номер
третьесортной гостиницы, только из нее было вынесено все, кроме кровати.
Я вернулся на кровать и предался размышлениям. Вероятно, я смог бы
одолеть Элфа даже со связанными руками - при условии, что у него нет ножа.
Но он скорее всего имел нож, и это было бы неприятно. Вряд ли слепой
станет угрожать ножом; чтобы справиться со мной, он пустит нож в ход без
предупреждения. Затем, как узнать, с кем я еще столкнусь, пока буду искать
выход на улицу? Более того, я не желал причинять Элфу никакого вреда.
Самым благоразумным представлялось ждать удобного случая: такой случай
обязательно должен выпасть на долю зрячего среди слепых.
Часом позже Элф вернулся, неся тарелку с едой, ложку и опять бидон с
чаем.
- Вроде бы и грубо с нашей стороны, - извинился он, - но вилки и ножа
давать тебе не велено, так что обойдись так.
Энергично работая ложкой, я спросил Элфа о других пленниках. Он знал
очень немного и совсем не знал имен, но я выяснил, что среди них есть
женщины. Затем я остался один на несколько часов, в течение которых изо
всех сил старался заснуть и избавиться от головной боли.
Когда Элф появился снова с едой и неизбежным чаем, его сопровождал
человек, которого он назвал Коукером. Коукер выглядел более усталым, чем
вчера у ворот университета. Под мышкой у него была кипа бумаг. Он окинул
меня изучающим взглядом.
- Вам известно, чего от вас хотят? - спросил он.
- Более или менее. Элф рассказал мне.
- Тогда ладно. - Он бросил бумаги на кровать, взял одну сверху и
развернул ее. Это оказался план Большого Лондона. Он указал на район,
жирно обведенный синим карандашом, включающий часть Хэмпстеда и
Суисс-коттедж.
- Вот ваше место, - сказал он. - Ваша команда работает внутри этого
района и нигде больше. Нельзя допустить, чтобы все группы охотились за
одной и той же добычей. Ваше дело искать продовольствие в этом районе и
снабжать свою команду продовольствием и всем остальным, что понадобится.
Дошло?
- А иначе? - спросил я, глядя на него.
- А иначе они останутся голодными. И если они будут голодны, вам
придется плохо. Некоторые из парней - настоящее зверье, и никто из нас не
занимается этим для развлечения. Поэтому будьте осторожны. Завтра утром мы
отвезем туда вас и вашу группу на грузовиках, после чего вашим делом будет
помочь им продержаться, пока не придет кто-нибудь, чтобы привести все в
порядок.
- А если никто не придет? - спросил я.
- Кто-нибудь должен прийти, - сказал он угрюмо. - Одним словом,
действуйте и смотрите, не забирайтесь в чужие районы.
Он повернулся, чтобы идти, но я остановил его.
- Мисс Плэйтон находится у вас? - спросил я.
- Имен я не знаю, - сказал он.
- Блондинка, примерно метр шестьдесят пять - шестьдесят семь,
серо-голубые глаза, - настаивал я.
- Девушка примерно такого роста есть, и она блондинка. Но я не
заглядывал ей в глаза. У меня есть дела поважнее, - сказал он и вышел.
Я нагнулся над картой. Я не был в восторге от своего района. Конечно,
это был пригород с чистым целебным воздухом, но в данных обстоятельствах я
бы предпочел расположение каких-нибудь доков или пакгаузов. Сомнительно
было, чтобы в назначенном мне районе нашлись более или менее крупные
товарные склады. Однако "приз не может достаться всем сразу", как,
несомненно, сказал бы Элф, и, кроме того, я не собирался оставаться там
дольше, чем необходимо.
Когда Элф пришел снова, я спросил его, не передаст ли он Джозелле
записку. Он покачал головой.
- Прости, друг. Не велено.
Я обещал ему, что ничего плохого в записке не будет, но он остался
непоколебим. Я не мог винить его за это. У него не было причин доверять
мне, и он не мог прочесть записку, чтобы убедиться, так ли она безобидна,
как я обещал. И вообще у меня не было ни бумаги, ни карандаша, и я оставил
эту мысль. Все же мне удалось убедить его дать ей знать, что я нахожусь
здесь, и выяснить, в какой район ее посылают. Ему ужасно не хотелось
делать этого, но он был вынужден согласиться, что если порядок будет
когда-либо восстановлен, мне будет легче найти ее, зная, откуда начинать
поиски.
Затем я остался на некоторое время наедине со своими мыслями.
Беда была в том, что я с чудовищной ясностью видел правоту обеих
