Я приподнялся. Закутанная в плащ, черная фигура шла уже к
двери. Доспехи Скорпион небрежно повесил через плечо, словно
попону. Вот он остановился, оглянулся. Посмотрел на меня --
красный блеск его глаз пронзил меня насквозь.
-- Кольцо!
-- П-п-простите, о чем вы?
Он протянул ко мне руку в черной перчатке.
-- Отдай мне свой фамильный перстень, малыш! Ты, надеюсь,
и сам понимаешь, что мы с тобой связаны отнюдь не
джентельменским соглашением...
-- Но... но... Все что угодно, но только не мой фамильный
перстень! Сэр, вы можете забрать себе все свои камни! Они
намного ценнее, чем мое медное колечко!
Незнакомец стоял молча, неподвижно, все так же протягивая
ко мне руку.
О, с какой неохотой я снял с пальца свое кольцо! Оно,
действительно, было медным, но было украшено замысловатой
резьбой. Мне торжественно преподнесли его четыре года назад, в
день моего тринадцатилетия -- в день, когда я стал взрослым...
Если соламнийский юноша чем-либо и дорожил, так это именно
своим фамильным перстнем!..
Я швырнул кольцо Скорпиону. Блеснув, оно упало ему на
ладонь.
-- Между прочим, -- пробормотал он сквозь зубы, -- никому
обо мне ни слова. Но кажется, сегодня же ночью ты
проболтаешься... Знай: я услышу твой самый тихий шепот -- где
бы я ни был... Ну, что же, возможно уже этой ночью я буду
ПЛЯСАТЬ В ТВОЕЙ ШКУРЕ! Конечно, может быть, и не этой... Но,
думается мне, все равно скоро...
Переступив через Алфрика -- тот уже снова начал приходить
в себя, -- незнакомец быстро вышел.
* * *
В доме уже поднялась суматоха. Я стоял, не в силах и шага
сделать с места. О да, мой отец или сэр Баярд, конечно же,
смогли бы легко разделаться с незваным гостем! Они бы не
позволили ему унести доспехи...
Послышались тяжелые шаги -- мой отец и сэр Баярд
поднимались по лестнице.
Глава 2
С этой ночи в нашей округе стало постоянно что-то
случаться.
Незнакомец появлялся в окрестных деревнях, как в своем
собственном поместье. Он отбирал продукты, скот, деньги,
похищал крестьянских девушек. Для чего он все это делал? -- мне
было совсем непонятно.
Уже на следующий как были украдены доспехи сэра Баярда,
день, в замок к отцу пришли с жалобами крестьяне.
Через несколько дней жаловаться стали беспрестанно.
Каждый кидался отцу в ноги и начинал смиренно:
-- Ваша милость, снизойдите до нас, сирых и обиженных.
Найдите управу на бесстыдного вора, изловите наглеца и примерно
накажите...
А затем следовало:
-- Жители нашей деревни мечтают увидеть его голову на
серебряном блюде!
Или:- Отрубить ему руки и выставить их для всеобщего
обозрения на главной площади!
Или:
-- О, его сердце будет валяться у меня на заднем дворе на
медном подносе!
И так далее -- все в этом же духе.
Раньше мне никогда не приходилось слышать от крестьян
подобного. А теперь казалось, они дни и ночи напролет только и
думают о том, как пострашнее наказать вора, какой мучительной
смерти его предать.
Отец пропускал их речи мимо ушей. Он, соламнийский рыцарь,
неукоснительно соблюдал закон и кодекс рыцарской чести.
То, что в ЕГО доме обворовали ЕГО гостя, было для отца
позором. Он был вне себя от стыда и гнева. Алфрик "до
окончательного выяснения обстоятельств кражи" содержался под
домашним арестом.
Меня наказали заодно с Алфриком.
Наш отец метал бы громы и молнии, случись даже пустяковая
кража. А тут -- обокрали сэра Баярда Брайтблэда! Одного из
самых знаменитых в Северном Ансалоне рыцарей; слава о его
подвигах была столь велика, что докатилась даже и до нашего
захолустья, затерянного среди болот Кастлунда.
Сам сэр Баярд, казалось, был совершенно спокоен, с
невозмутимостью истинного рыцаря он ждал, когда будут отысканы
его доспехи, но без сомнения не был рад тому, что вынужден
торчать в нашем северном краю в то время, как он должен был
быть уже на юге и готовиться к турниру.
Подчас мне казалось: с ночи кражи прошли годы и годы. А
ведь на самом деле это было совсем недавно...
В который раз я, словно въявь, слышу: отец и сэр Баярд
поднимаются по лестнице.
Алфрик валяется на полу возле шкафа. А я мечусь по
комнате: что же сделать, как выкрутиться? Разбежавшись, я с
силой ударился головой о входную дверь -- дверь была крепкая,
дубовая. Ну и конечно, отец и сэр Баярд нашли меня лежащим
около двери без сознания. И разумеется, когда меня привели в
чувство, я толком ничего не мог сказать -- только стонал. Потом
отец бросился к Алфрику, стал и его приводить в чувство.
Сэра Баярда я видел впервые. Он был великолепен! С первого
взгляда на него было ясно: это человек, знающий себе цену --
отец рядом с ним проигрывал. Был он худощав, темноволос, с
висячими усами и с волосами до плеч -- так в то время было
принято у рыцарей Соламнии. Шел ему, без сомнения, четвертый
десяток.
Когда сэр Баярд узнал о случившемся, на его лице не
дрогнул ни один мускул -- словно не лицо, а маска какого-то
божества, вырезанная в давние-давние времена, обожженная
солнцем и источенная ветрами.
Отец, когда я пришел в сознание, стал бранить меня на все
лады, а сэр Баярд только молча взглянул на него, потом
посмотрел на меня и сказал:
-- Ну, Гален, расскажи-ка нам, что ты тут делал, как
очутился здесь? в комнате?
Алфрик все еще лежал на полу. Он стонал, отец склонился
над ним с тревогой. Я принялся быстро-быстро рассказывать.
Конечно же, я пересказал все то, что незадолго перед этим
говорил брату: о какой-то темной фигуре за окном, о том, что я
решил: в комнату сэра Баярда забрался вор. Как я пытался
открыть дверь и тут появился Алфрик.
-- Сэр Баярд, наши с братом намерения были самыми лучшими.
Поверьте мне. Иначе бы мы ни за что не вошли к вам в комнату.
Наверное, вор прятался в каком-нибудь темном углу или же... --
я на минутку замолчал, переводя дух, и многозначительно
посмотрел на брата. -- В общем, я ничего не могу точно
сказать... -- Алфрик сразу же подбежал к шкафу, а я подошел к
двери: мне показалось, что по коридору кто-то идет. Когда я
обернулся, то увидел: брат мой лежит на полу, а над ним стоит
кто-то в черном плаще с капюшоном. Этот кто-то мгновенно исчез
-- я не успел ни задержать его, ни разглядеть хорошенько... Ну
а затем, вы привели меня в чувство... Ах, отец, что-то у меня
кружится голова, -- и я, притворившись обессиленным, снова лег
на пол.
Алфрик лежал рядом.
-- О! -- сказал я, стараясь не переиграть, -- как жаль,
что все так случилось! Но надеюсь, что Алфрик скоро поправится
и сможет стать вашим оруженосцем, сэр Баярд!
* * *
С той ночи в наших краях внезапно резко похолодало. Птиц
не было не видно и не слышно. Замолчали соловьи, перестали
ворковать голуби. Еще стояло лето, а уже казалось: птицы
улетели на юг.
Когда мы на следующее утро проснулись, то увидели: землю
сковал мороз, деревья стоят голые. Теперь мы постоянно топили
камины, но в замке теплее не становилось; постоянно жгли свечи,
но не становилось и светлее.
Наш наставник Гилеандос любил пофилософствовать и почти
всегда делал неверные выводы. Когда он заметил, что птицы
исчезли, а повсюду в округе сильно похолодало, то приписал это
воздействию солнечных пятен на болотные испарения. Ему было лет
шестьдесят, не меньше, а он еще тщательно следил за своей
внешностью! Волосок к волоску расчесывал бороду, помадил лицо
-- но следы своего пристрастия к можжевеловке скрыть ему не
удавалось.
Гилеандос преподавал нам поэзию, историю и математику.
Преподавал до тех пор, пока Алфрик однажды на уроке не
почувствовал себя плохо. Кроме того он учил нас основам
геральдики, риторики, соламнийского законодательства, торгового
ремесла. Во всех дисциплинах он был весьма слабоват.
В те дни, как и обычно на уроках, я не слушал его
объяснений по поводу солнечных пятен и холода. Пытаясь узнать
свою судьбу, я бросил кости -- четырежды выпадало по 5 и 10
очков. В библиотеке Гилеандоса я отыскал книги по
предсказаниям, прочел их, но судьба моя яснее для меня не
стала.
* * *
Сэр Баярд готов был тотчас отправиться на поиски вора, но
разве можно найти призрака?!
Будучи по природе человеком снисходительным, он не
отказался от намерения сделать Алфрика своим оруженосцем. Наш
отец снисходительным не был; ему не давала покоя мысль о том,
что Алфрик замешан в краже.
Сейчас, сидя у камина в большом зале, он грустно говорил:
-- Долгие годы я прожил здесь, в замке, почти в полном
одиночестве... Скажите мне, сэр Баярд, законы рыцарства за это
время изменились?
Изо всех сил стараясь не кашлять, я задыхался от дыма и
золы. Наверное, вы уже поняли: в нашем замке были тайные ходы.
Отец о них либо никогда не знал, либо напрочь забыл. Брат
Бригельм был занят только божественным. А брат Алфрик был не
настолько умен, чтобы обнаружить эти ходы. Отыскать их мог,
конечно, лишь мальчишка, любящий приключения, постоянно
наказываемый и всячески старающийся избежать наказаний. Надо ли
теперь пояснять, что я нашел тайный ход, ведущий к камину в
большой зале?! Сейчас, из дымохода над этим камином, я и
подслушивал разговор отца с сэром Баярдом.
-- Нет, сэр Эндрю, рыцарские законы не изменились. Но
разве оруженосцы или юноши, желающие стать таковыми, не могут
делать каких-либо ошибок?
-- Я услышал, как заскрипело под ним кресло -- сэр Баярд,
вероятно, подался вперед. Помолчал, потом заговорил снова:
-- Рыцарские законы неизменны во веки веков. Но сейчас
рыцари стали относиться к провинившимся более терпимо, чем
прежде. В дороге на рыцарей то и дело нападают разбойники или
кентавры. Да и крестьяне отнюдь не всегда дружелюбно настроены
по отношению к ним. В общем, как говорит ваш Гилеандос,
постоянно происходят катаклизмы.
Я знал: "катаклизмы" между крестьянами и рыцарями велись
уже добрых две сотни лет. Со времени настоящего катаклизма. Во
всяком случае парни из окрестных деревень не пропускали
удобного случая, чтобы не устроить какую-нибудь пакость
проезжему соламнийскому рыцарю. По крайней мере, у нас в замке
об этом говорили всегда.
-- Он же у вас еще мальчик, -- продолжал сэр Баярд, -- и в
том, что случилось, я не вижу ничего, кроме мальчишеской
выходки.
Сэр Баярд говорил и, видимо, почесывал ухо одной из наших
собак. Вот он замолчал; наверное, отнял руку и собака
заскулила.
-- Но, сэр Баярд, не забывайте, что "мальчику" уже
двадцать один год, -- проворчал отец. -- И должен честно
признаться: Алфрик -- отнюдь не самый смышленый из тех молодых
людей, кого мне довелось видеть в своей жизни.
Сэр Баярд, наверное, вежливо улыбнулся, а отец продолжал
гнуть свое:
-- Да что тут скрывать, сэр Баярд. Алфрик придурковат.
Манеры его оставляют желать лучшего. Ему двадцать один год, а у
него до сих пор нет чувства ответственности за свои поступки.
Будь он умен и хорошо воспитан, он бы уже сейчас мог бы стать
рыцарем. Будь он крестьянином, у него бы уже была семья и,
возможно, жена и дети уважали бы его. А будь он собакой или
лошадью -- ох, не позавидовал бы я его хозяину...
Сидеть в тесном дымоходе мне было неудобно. Я пошевелился,
из мешочка на поясе выпал камешек и упал с таким грохотом, что
мне подумалось: слышно в Палантасе или даже в Пакс Таркасе! Я в
