развитие этих событий уже не имеет отношения к нашей истории.
Мы мчались со скоростью около ста тысяч миль в час. До Земли, этого
забавного зеленого шарика, оставалось два миллиона миль или двадцать часов
полета. Луна, которая вращается на расстоянии двухсот пятидесяти тысяч миль
от Земли, все еще оставалась между нами и этим шариком, а значит, через
семнадцать с половиной часов мы поравняемся с нашим старым добрым
спутником. И там нас ожидало кое-какое дельце.
В тот момент нам и в голову не приходило, что Луну можно сдвинуть с
орбиты. Ее вес - примерно десять в пятнадцатой степени или пять тысяч
миллиардов тонн, а мы еще не представляли, какая масса подвластна нашей
общей ПК-энергии, хотя, скорее всего, эта задача нам под силу. С другой
стороны, что произойдет, если мы сможем вытолкнуть Луну в открытый космос?
В этом случае исчезнет постоянный раздражитель человеческой психики, хотя
она уже выполнила свое предназначение. В любом случае, паразиты сознания
уцелеют.
Но что-то подсказывало нам, что в Луне таится разгадка всего
происходящего. И этой разгадкой следовало заняться немедленно.
Приблизившись на расстояние пятидесяти тысяч миль, мы вновь
почувствовали притяжение Луны. Райх и я переглянулись. Кажется, Луна
каким-то образом нас "почуяла". Когда мы стартовали с Земли, Луна "знала" о
нас все, и ее "интерес" продолжал фокусироваться на корабле даже после
того, как мы ушли в сторону от нее. Теперь же мы приближались с другой
стороны, и она нас "не замечала", пока мы не подошли на расстояние
пятидесяти тысяч миль.
Наши способности и чувства уже не так "тускнели", как это было на пути
от Земли. Теперь-то мы понимали, в чем дело: за нами с надеждой следили те
"чужаки", которые попались в лунную ловушку. "Помутнение" способностей было
вызвано стрессом. Но, узнав его природу, сражаться с ним было гораздо
легче.
Мы начали торможение и через полчаса аккуратно прилунились, взметнув
тучи серебристой пыли.
Мне приходилось бывать на Луне раньше, и ее поверхность всегда казалась
мертвым камнем. Но сейчас планета не была мертвой - это был живой ландшафт,
измученный тысячелетней пыткой, невыносимо остро здесь ощущалась горечь
утраты; словно смотришь на остов сгоревшего дома, в котором погибли тысячи
людей.
Не теряя времени, мы приступили к эксперименту, который привел нас
сюда. Оставаясь на борту корабля (скафандры, так же, как и сама посадка, не
были предусмотрены программой полета), мы направили луч волевой энергии на
огромную пористую скалу, напоминавшую гигантский муравейник. Двенадцать из
нас мысленно соединились в параллельную цепь а затем произвели такой выброс
энергии, который мог бы разнести лунный кратер диаметром в десять миль.
"Муравейник" - гора в милю высотой - разлетелся в мельчайшую пыль,
которая окутала корабль серебристым туманом. В течение десяти минут мы
чувствовали себя неуютно, ощущая мощный выброс тепловой энергии. И все же,
в миг, когда скала рассыпалась, все ощутили мгновенную вспышку чистой
радости, подобную слабому разряду тока. Несомненно, это был момент
освобождения заточенных в скале жизненных сил. Но поскольку у них не было
"телесной оболочки", они тут же растворились в пространстве.
Луна всегда внушала загадочный ужас. Похоже, Шелли продемонстрировал
шестое чувство, когда в своем стихотворении "Ода Луне" спрашивал у нашей
космической спутницы, не от великой ли усталости ее мертвенная бледность.
Пугающую проницательность обнаружил и Йитс, сравнивший Луну с идиотом,
который бесцельно шатается по небу. Мы тоже чувствовали себя на Луне,
словно приехали в психиатрическую лечебницу навестить скорбящего.
Через полчаса Луна осталась далеко позади, а прямо по курсу
увеличивался туманный, зелено-голубой шарик нашей планеты. Это всегда
волнующий момент, когда видишь Луну позади, а Землю - впереди, но обе
планеты еще одного размера. Но нам еще надо было до конца разобраться с
Луной.
Решено было испытать, насколько далеко действует психокинетическая
энергия. И особенно интересно было взглянуть на это, находясь на полпути
между Землей и Луной, - мы решили напрячь все силы и... "притянуться" к
Земле. Конечно, находясь в космическом корабле, мы не могли как следует
поднапрячься - слишком велика масса Луны по сравнению с массой нашей
жестянки, а, значит, вдохновительница поэтов и влюбленных может отразить
нашу же энергию и попросту уничтожить всех нас. Геометрически корабль был
как бы третьей вершиной сплющенного треугольника.
Непростая задачка. Для начала нам впервые предстояло объединить все
силы - создать ментальную параллельную цепь из пятидесяти человек.
Большинство с трудом себе представляло, что такое энергия психокинеза, а
тут предлагают не только напрячь свои неразвитые силы, но и сделать это в
унисон с другими. Флейшман, Райх и я взяли на себя общее руководство. Да,
мы занялись чертовски опасным делом. Корабль наш был далек от совершенства:
стоит кому-то на миг ослабить контроль - и нам всем конец. Для страховки мы
трое должны были отслеживать возможность аварии, а Холкрофт и Эбнер
координировали образование вибрационной волны. Затем настало время
"пробить" телепатический канал к Земле. Эффект оказался потрясающим:
казалось, мы снова очутились в Вашингтоне. С Земли мощным потоком пошла
"жизненная энергия" - она напоминала ту, что мы чувствовали на поверхности
Луны. Правда, там это была энергия изможденных плененных сил, а с нашей
планеты шли волны страха и неврозов. Вот оно, подтверждение райховской
теории паразитов сознания. На Земле люди производили волны паники таким же
образом, каким мы создавали психическую энергию; страх все больше отделял
их от их истинного "Я" и превращал в зараженные раком тени; и эти альтер
эго немедленно становились частью странной "самостоятельной" реальности -
как будто ваше отражение в зеркале вдруг начинало жить своей независимой
жизнью.
Контакт с Землей позволял нам нажать на Луну двойным рычагом,
состоявшим из нашего собственного прямого луча ПК-энергии и отраженного
луча, исходившего от Земли.
Целью этого эксперимента не было "поразить" Луну тем или иным способом,
но лишь оценить степень нашей зависимости от нее, подобно тому, как игрок в
крикет взвешивает мяч на ладони. Я бы сказал, что использование ПК-энергии
не более сенсационно, чем обыкновенное прикосновение к чему бы то ни было.
Единственное отличие в том, что спектр возможностей "ПК-прикосновения"
гораздо обширнее. В данном случае, сфокусировав отраженный луч с Земли, мы
могли на деле испробовать сопротивление Луны. И означало это на данном
этапе следующее: просто-напросто увеличивать мощность и ждать, что будет.
Все, что мы с Райхом и Флейшманом могли сделать, так это постараться, чтобы
вибрация не разнесла наш корабль. По нарастающим колебаниям мы чувствовали,
как усиливается мощность потока. Не выдержав, я приказал остановиться -
слишком рискованно было продолжать дальше.
Я поинтересовался у Холкрофта, откуда идет сопротивление.
- Мне кажется, мы натолкнулись на ответную реакцию. Сдавить Луну
несложно, но непонятно, какую силу она может отразить. Лучше продолжить
этот эксперимент с Земли.
Я понимал его: ПК-луч позволяет изменить форму Луны, но это еще не
значит, что таким образом Луну можно сдвинуть с орбиты.
Все порядком устали, и многие решили до приземления поспать часок.
В девять утра были запущены ракеты торможения, скорость упала до тысячи
миль в час. В девять семнадцать мы вошли в земную атмосферу и прекратили
подачу энергии. Теперь нас вел только контрольный луч Мэйси. Когда мы
приземлились, было без нескольких минут десять.
Казалось, мы отсутствовали целое тысячелетие. Наша в н у т р е н н я я
с у щ н о с т ь изменилась настолько, что и Земля выглядела другой. Теперь
все на планете казалось бесконечно прекраснее, чем мы представляли. Когда
мы были на Луне, ее искажающее влияние было слишком велико, чтобы мы могли
заметить и оценить эту перемену.
Однако те, кто пришел нас приветствовать, казались чужаками и выглядели
отталкивающе, чуть получше обезьян. Боже мой, неужели эти идиоты могли жить
в бесконечно прекрасном мире и оставаться при этом слепыми недоумками? Мы
были вынуждены вновь и вновь напоминать себе, что людская слепота - это
всего лишь определенный этап в эволюционном процессе.
Инстинктивно мы все тщательно скрывали перемены, которые с нами
произошли, от любопытных взглядов земных собратьев, изо всех сил стараясь
быть как все. При этом нам было стыдно, как счастливчику, оказавшемуся
среди безнадежных неудачников.
Мэйси выглядел ужасно усталым и больным:
- Ну как, сэр, вас можно поздравить с удачей?
- Думаю, да! - ответил я.
Он тут же посветлел лицом. Я понял, что могу благотворно влиять на
него. Даже если эти существа немногим лучше полных кретинов, они все же
наши братья. Взяв его за руку, я передал ему часть бурлившей во мне
энергии. Какое удовольствие было наблюдать за мгновенными переменами: плечи
его распрямились, даже морщины на лице разгладились, и весь он засветился
оптимизмом.
- Ну, рассказывайте, что тут произошло после нашего отъезда, - попросил
я.
А дела обстояли очень серьезно. Безжалостный Гвамбе, не теряя времени,
оккупировал Иорданию, Сирию, Турцию и Болгарию. Любое сопротивление
подавлялось его многотысячной армией. Он превратил в грозное оружие
аккумулятор космических лучей, над которым работали ученые Европы и Африки,
добавив к нему вольфрамовый отражатель. И с этого момента сопротивление
прекратилось. За час до нашей посадки сдалась Италия, предложив Гвамбе
беспрепятственный проход его войск по своей территории. Немецкие войска
скапливались вдоль границ Штирии и Югославии, но главная битва пока не
состоялась. Немцы грозили водородной бомбой, если Гвамбе запустит свой
аккумулятор космических лучей, и это означало, что начинается затяжной
период войны с обычным вооружением. Американская система ПВО не смогла
задержать четырнадцать ракет повышенной мощности - одна из них вызвала
пожар в Лос-Анджелесе, бушевавший всю прошлую неделю. Американцы не могли
нанести ответный ракетный удар, поскольку войска Гвамбе рассредоточились на
огромной территории, но вчера президент объявил, что за каждый залп по
Штатам в Африке будет разрушено по одному городу.
Но в целом все понимали - в этой войне на победу надежды нет ни у кого.
Любой ответный удар вел только к взаимоуничтожению. Все считали Гвамбе
маньяком-убийцей, который наводил страх и на свой народ, и на весь
остальной мир.
Удивительно, но Хэзарда - такого же безумца и преступника - всерьез не
принимали. За те две недели, пока Гвамбе захватывал средиземноморские
страны, Германия и Австрия провели мобилизацию. Немецкие ракеты уже
сыпались на Кейптаун, Булавайо и Ливингстоун, но с о г л а с о в а н н а я
война против Африки пока не началась. Когда же поползли слухи, что Хэзард
вводит в Австрию установки для запуска водородных ракет, к нему обратились
российский премьер и американский президент с просьбой не использовать
ядерное оружие. Хэзард ответил уклончиво. Но в основном его поведение
воспринималось всеми как разумное. Мы же знали о Хэзарде нечто большее.
Знал это и президент Мелвилл, но предпочитал не вмешиваться.
Ракетоплан доставил нас в Вашингтон, и в тот же вечер мы уже сидели за
столом с президентом. Он тоже выглядел неважно, но после общения с нами
