асептических процедур, - и попросил, чтобы ему помогал хирург-тралтан. За
полчаса до начала операции он позвонил О'Маре.
Главный психолог выслушал Конвея, не перебивая, а потом проговорил:
- Конвей, вы соображаете, какими могут быть последствия, если эта
тварь вырвется на волю? По вашим словам, она вот-вот спятит, если уже не
спятила. Сейчас она без сознания, но из того, что вы мне рассказали, можно
вывести, что ей ничего не стоит слопать нас всех - в прямом и переносном
смысле. По правде говоря, меня очень беспокоит, что будет, когда она
очнется.
На памяти Конвея О'Мара впервые признавался в своем беспокойстве.
Впрочем, если доверять слухам, несколько лет назад, когда в госпиталь
врезался угнанный звездолет и шестнадцать уровней превратились в подобие
ада, майор тоже выказал озабоченность...
- Я, стараясь не думать об этом, - отозвался Конвей, - предпочитая не
отвлекаться.
О'Мара шумно втянул в себя воздух и медленно выдохнул его через нос,
- такая манера стоила двадцати язвительных фраз.
- Кто-то должен думать о подобных вещах, доктор, - произнес он
холодно. - Надеюсь, вы не возражаете против моего присутствия на операции?
На столь вежливый, но все-таки приказ не могло быть иного ответа
кроме как:
- Так точно, сэр.
Когда они вдвоем появились в палате, "ложе" пациента было уже поднято
на удобную для операции высоту, а самого ЭПЛХ надежно стягивали ремни.
Тралтан занял свое место у записывающего и анестезирующего оборудования.
Одним глазом он глядел на пациента, другим - на оборудование, а двумя
оставшимися - на Приликлу. Участниками его стали двое хлородышащих ПВСЖ,
поэтому интерес ассистента Конвея мог быть исключительно академическим, но
обсуждение шло весьма живо. Завидев О'Мару, тралтан немедленно умолк, и
Конвей дал знак начинать.
Наблюдая за тем, как пациента подвергают анестезии, Конвей размышлял
о природе тралтанов. Некоторые из них являлись, по сути, не одним
существом, а двумя, этакой комбинацией ФГЛИ и ОТСБ. Громоздкий,
слоноподобный тралтан исполнял роль скакуна, а крошечный, едва ли разумный
симбиот - наездника. На первый взгляд ОТСБ представлялся мохнатым мячиком
с длинным хвостом, но при ближайшем рассмотрении оказывалось, что этот
хвост состоит из множества манипуляторов, большинство которых снабжено
органами визуального восприятия. Благодаря тесной связи между тралтаном и
его симбиотом пары ФГЛИ-ОТСБ были лучшими хирургами в галактике. Далеко не
все тралтаны соглашались на симбиоз, но медики-ФГЛИ носили ОТСБ на себе
как эмблему принадлежности к штату госпиталя.
Внезапно ОТСБ перебежал по спине тралтана на его голову и пристроился
между стебельчатыми глазами, свесив хвост по направлению к пациенту. Это
означало, что ФГЛИ весь внимание.
- Операция коснется только кожи, - проговорил Конвей. Теперь каждое
его слово фиксировалось звукозаписывающим оборудованием. - Как вы видите,
кожа выглядит омертвелой и высохшей. Во время взятия начальных образцов
никаких трудностей не возникло, но далее кожа не желала отставать - по
причине крохотного корня длиной около четверти дюйма, невидимого
невооруженным глазом. По крайней мере моим невооруженным глазом. Ясно, что
болезнь вступает в новую фазу, распространяется вглубь, поэтому чем скорее
мы приступим к операции, тем лучше.
Он продиктовал номера лабораторных отчетов, свои собственные
предварительные замечания и продолжил:
- Поскольку пациент по не установленным пока причинам не реагирует на
медикаменты, я предлагаю удалить поврежденную ткань, очистить зараженный
участок и нарастить искусственную кожу. Извлечение подкожных корней
возлагается на руководство тралтаном ОТСБ. Операция будет несложной, но
займет достаточно времени, ибо поражен большой участок...
- Прошу прощения, - перебил Приликла, - пациент по-прежнему находится
в сознании.
Между тралтаном и маленьким эмпатом разгорелся спор, вежливость в
котором соблюдал лишь Приликла. Он утверждал, что ЭПЛХ о чем-то думает и
излучает эмоции, а тралтан твердил, что ввел столько анестетика, что
пациент просто обязан отключиться как минимум на ближайшие шесть часов.
Спорившие, похоже, совсем было собрались перейти на личности, а потому
Конвей счел за лучшее вмешаться в перебранку.
- Мы с этим уже сталкивались, - сказал он. - Физически пациент
пребывал в бессознательном состоянии с момента своего прибытия в
госпиталь, не считал пары-тройки минут вчера, однако Приликла определил
наличие исходящего от него под наркозом. Объяснений у меня нет, для того,
чтобы они появились, необходимо, пожалуй, хирургическое исследование мозга
ЭПЛХ, чего мы себе позволить пока не можем. Но важно то, что пациент не
способен двигаться и ощущать боль. Поэтому мы начинаем. - Повернувшись к
Приликле, он добавил: - Продолжайте прислушиваться - так, на всякий
случай...
7
Минут двадцать никто не подавал голоса, хотя операция вовсе не
требовала исключительной сосредоточенности. Она напоминала прополку
огорода: все, что росло, относилось к сорнякам и подлежало безжалостному
выдиранию. Конвей надрезал кожу ЭПЛХ, тонкие щупальца ОТСБ проникали под
нее, хватались за корни и выдергивали их, и так раз за разом. Конвею
подумалось, что он проводит саму скучную за всю свою карьеру операцию.
- Я чувствую нарастание тревоги, - сообщил Приликла, - она становится
всепоглощающей.
Конвей фыркнул. Иной реакции у него не нашлось.
Пять минут спустя тралтан произнес:
- Доктор, мы достигли участка, где корни сидят гораздо глубже.
Конвей отозвался через две минуты:
- Но я вижу их! На какой они глубине?
- Четыре дюйма, - ответил тралтан, - и удлиняются на глазах.
- Невозможно! - воскликнул Конвей. - Что ж, попробуем в другом месте.
На лбу его выступили капли пота. Хрупкое тельце Приликлы задрожало -
но отнюдь не от мыслей пациента. Те перебивало эмоциональное излучение
Конвея, которое вряд ли кому показалось бы приятным: на трек новых местах
результат был тем же. Корни, выраставшие из кусочков кожи ЭПЛХ, явно
норовили забраться поглубже в плоть.
- Хватит, - хрипло проговорил Конвей.
Какое-ю время все молчали. Приликла трясся так, словно по палате
гулял буйный ветер. Тралтан возился с оборудованием, устремив взгляд на
один из регуляторов. О'Мара пристально разглядывал Конвея, будто
прикидывая, виноват тот в случившемся или нет. Впрочем, в его серых глазах
читалось и сочувствие - он мог понять состояние хирурга.
- Что произошло, доктор? - спросил майор.
Конвей раздраженно помотал головой.
- Не знаю, вчера пациент не реагировал на лекарства, сегодня он не
принимает хирургии. Должно быть, он попросту спятил! Наша попытка помочь
сну увенчалась тем, что корни принялись расти в длину со скоростью, при
которой за пару минут доберутся до жизненно важных органов, а вам
известно, к чему это может привести...
- Беспокойство пациента стихает, - доложил Приликла, - однако он все
еще о чем-то думает.
- Я заметил одну особенность, - сказал тралтан. - У моего симбиота
чрезвычайно острое зрение, и он передал мне, что щупальца, или корни,
больной кожи как будто приросли с обоих концов, так что нельзя определить,
то ли кожа цепляется за плоть, то ли плоть держится за кожу.
Конвей покачал головой. Похоже, случай представляет собой
нагромождение противоречий и несообразностей. Во-первых, до сих пор никому
не удавалось сопротивляться действию лекарства, способного исцелить за
какие-нибудь полчаса самого тяжелого пациента. И разве не естественно было
ожидать, что существо с поврежденной кожей постарается сбросить ее и
заменить новой? Однако и тут все вышло наоборот. Нет, это невозможно,
невозможно!
А ведь поначалу вес виделось в розовых тонах, и Конвея больше
заботило не состояние пациента, а его происхождение. Должно быть, он
что-то упустил, дал маху, и из-за его ошибки ЭПЛХ, может статься, не
заживется на белом свете. Наверно, он поставка не тот диагноз, потому что
был чересчур уверен в себе, слишком - преступно - небрежен.
Терять пациента всегда больно, к тому же, в госпитале подобное
случалось крайне редко. Вдобавок, потерять того, чье состояние в любой
клинике цивилизованного пространства сочли бы легко излечимым... Конвей
замысловато выругался, но не успокоился, ибо не сумел подыскать для себя
подходящих эпитетов.
- Не переживай так, сынок, - по-отечески посоветовал О'Мара, кладя
ладонь на плечо Конвею. Несмотря на нахлынувшее отчаяние, тот нашел в себе
силы удивиться. Он привык видеть в главном психологе вечно недовольного
тирана с зычным голосом, привык к тому, что майор когда к нему обращались
за помощью, ограничивался тем, что посиживал в кресле, отпуская
саркастические замечания, а утопающему приходилось самому выкарабкиваться
на сушу. Должно быть, подумалось Конвею, дело и впрямь плохо, раз О'Мара
неожиданно подобрел. Значит, перед ним, Конвеем, встала проблема, которую
он не способен разрешить самостоятельно. Однако в выражении лица О'Мары
было нечто такое, что заставляло предполагать, будто майор доволен тем,
как развиваются события. Не то чтобы Конвей считал О'Мару жестоким - ему
прекрасно было известно, что на его месте майор предпринял бы все
возможное, чтобы спасти пациента, и чувствовал бы себя теперь ничуть не
лучше. Но как главный психолог он не мог не волноваться при мысли о побеге
из палаты существа, наделенного, по-видимому, непознанным могуществом и,
судя по всему, умственно неуравновешенного. И потом, он, вероятно,
догадывался, что рядом с живым и здоровым ЭПЛХ будет выглядеть сущим
мальчишкой, который и в школу-то еще не ходил...
- Давайте подумаем вместе, - предложил О'Мара. - Вы не выявили у него
склонности к самоуничтожению?
- Нет, - бросил Конвей, - как раз наоборот. Он жаждет жить. Он
подвергался процедуре полного омоложения, то есть клетки его тела время от
времени целиком обновлялись. Поскольку процесс запоминания в памяти
является результатом действия мозговых клеток, то его память после каждого
омоложения оставалась практически чистой...
- Вот почему в судовом журнале столько технических данных, -
проговорил О'Мара. - Именно поэтому. Однако я, пожалуй, предпочту наш
способ, пускай мы живем меньше и восстанавливаем лишь поврежденные органы.
Зато мозг в неприкосновенности.
- Ну да, - перебил Конвей, попутно спрашивая себя, почему обычно
молчаливый О'Мара вдруг разговорился. Уж не пытается ли он упростить
проблему тем, что рассуждает о ней как непрофессионал и принуждает к тому
же Конвея? - Но, как вы знаете, одним из последствий омоложения организма
является возрастающий страх перед смертью. Он становится все сильнее,
несмотря на одиночество, скуку и, в общем-то, нетипичные условия
существования. Вот из-за чего ЭПЛХ путешествуют со своими личными врачами,
они опасаются заболеть или угодить в аварию, которая закончится гибелью.
Признаться, я сочувствую нашему больному: ведь врач, который должен был
заботиться о его здоровье, позволил ему захворать. Хотя это, конечно, не
оправдывает его...
- Так, - сухо подытожил майор, - вы на его стороне.
- Он сумеет защититься и без меня, - отрезал Конвей. - Я говорил, что
он боялся умереть и потому искал себе самого лучшего врача... О!
- Что? - немедленно спросил О'Мара.
Ему ответил Приликла:
- Доктора Конвея только что посетила мысль.
- Какая-такая мысль? Не вздумайте что-либо от меня утаивать! -
