обнадеживающим, да и чудесные летние дни держались так долго,
что пора ждать перемены. Если она произойдет завтра, это будет
трагедия.
Трагедия, вот как! Господи, глупая, никому не нужная
толстуха, это ты рассуждаешь легкомысленно. Может быть, у меня
коэффициент интеллекта С3 и детские порывы, но я умею
распознать трагедию, когда вижу ее, и она не имеет ничего
общего с тем, когда толпа людей убегает, спасая от дождя свои
нарядные туалеты или сэндвичи с огурцами. Честное слово, это --
не трагедия.
-- Да, не хотелось бы этого, Генриетта, -- медленно
проговорила Люси, вышла и отправилась наверх.
Она немного постояла у окна на лестничной площадке, глядя
на плотные черные тучи, собирающиеся на горизонте, и злорадно
желая, чтобы завтра они, как Ниагара, обрушились на Лейс и
затопили его, так, чтобы над всем колледжем, как в прачечной,
подымался пар от сохнущей одежды. Однако Люси почти сразу
осознала, сколь ужасны подобные мысли, и поспешно изменила свое
пожелание. Завтра -- великий день; Господи, благослови их;
день, ради которого они трудилась до седьмого пота,
зарабатывали шрамы, терпели саркастические замечания, ради
которого их били, ломали, вытягивали, день, которого они с
надеждой ждали, проливая слезы, ради которого жили. Будет
только справедливо, если завтра ради них будет светить солнце.
А кроме того, наверняка, у мисс Иннес есть только одна
пара нарядных туфель.
XVI
За время своего пребывания в Лейсе Люси каждый следующий
день все легче просыпалась по утрам. Когда дикий звон колокола
в 5.30 впервые взорвался и разбудил ее, она, как только он
стих, повернулась на другой бок и снова заснула. Однако
постепенно привычка начала вырабатываться. Теперь она не только
не засыпала после ранней побудки, но в последние день-два в
каких-то еще дремлющих глубинах души появилось ощущение
момента, когда этот звонок должен прозвенеть. А утро
Показательного выступления вообще можно назвать историческим,
потому что она проснулась до reveille [reveille -- пробуждение,
зд. побудка (франц.)].
Ее разбудил легкий холодок под ложечкой, чувство, которого
она не испытывала с самого детства. Оно было связано с днями,
когда в школе выдавали награды. Люси всегда получала
какую-нибудь награду. Никогда ничего выдающегося, увы -- вторая
по французскому, третья по рисованию, третья по пению, однако
ее обязательно как-то отмечали. Иногда ей приходилось и
выступать -- сыграть, например, прелюд Рахманинова. Не тот,
который "да, да, да а да-де-де-де"; для "де-де-де" требовалась
необыкновенная сосредоточенность -- и новое платье. Отсюда и
холодок внутри. И вдруг сегодня, столько лет спустя, она снова
испытала это ощущение. Долгие годы любая дрожь в этой области
тела появлялась только как результат несварения желудка, если к
несварению можно отнести слово "только". Теперь же, поскольку
она разделяла эмоции, испытываемые окружавшей ее молодежью, она
разделяла с ними и волнения, и ожидания.
Люси села в постели и посмотрела в окно. Погода была
пасмурной, серой, лежал холодный туман, но позже он поднимется,
и день может оказаться великолепным. Стояла абсолютная тишина.
Все застыло в предрассветном сумраке, только школьная кошка
осторожно переступала по мокрым от росы камням, тряся
попеременно лапками, как бы протестуя. Трава отяжелела от росы,
и Люси, которая почему-то любила мокрую траву, посмотрела на
нее с удовольствием.
Тишину разорвал звон колокола. Кошка, как будто внезапно
вспомнив о безотлагательном деле, подпрыгнула и умчалась прочь.
Гравий проскрипел под ногами Джидди, направлявшегося в
гимнастический зал, и вот уже послышался жалобный вой пылесоса,
как будто где-то вдали завыла сирена. Стоны, зевки и вопросы о
погоде понеслись из окон всех келий, окружавших двор, но никто
не выглянул: встать было так кошмарно трудно, что этот момент
оттягивали до последнего.
Люси решила одеться и выйти, окунуться в серое росистое
утро, прохладное, сырое, целительное. Она пойдет посмотрит, как
выглядят лютики без солнца. Люси кое-как умылась, надела на
себя все теплое, что у нее было, накинула на плечи плащ, вышла
в пустынный коридор и спустилась по безлюдной лестнице. У двери
во двор она остановилась почитать объявления на студенческой
доске; среди них были и таинственные, и загадочные, и понятные.
"Студенткам напоминают, что родителей и посетителей можно
проводить в спальное крыло и клинику, но нельзя в фасадную
часть дома". "Младшим напоминают, что в их обязанность входит
обслуживать гостей, во время чая и помогать прислуге". И
совершенно отдельно, заглавными буквами:
ДИПЛОМЫ БУДУТ ВЫДАВАТЬСЯ
ВО ВТОРНИК УТРОМ В 9 ЧАСОВ
Идя к крытому переходу, Люси представляла себе дипломы в
виде пергаментных свитков, перевязанных лентами, но потом
вспомнила, что и в этом колледж не подчинялся никаким законам.
Диплом Лейса представлял собой значок, прикреплявшийся к
платью; серебряный кружок с эмалью, приколотый с левой стороны
груди, расскажет всем, где провела его обладательница свои
студенческие годы и как закончила.
Люси вступила в крытый переход и пошла к гимнастическому
залу. Джидди давно закончил уборку -- перед тем, как выйти,
Люси видела из окна своей комнаты, как он возится с розами в
дальнем конце лужайки -- и Роуз, наверно, завершила уже свои
утренние занятия, (легкие влажные следы ее кроссовок виднелись
на бетонной дорожке) так что зал, по-видимому, был пуст. Люси
остановилась у поворота и вошла в открытую дверь. Как ипподром
выглядит более драматично до того, как толпа заполнит его, или
стадион до того, как машины исчертят его следами своих шин, так
и большой зал, замерший в ожидании, зачаровал мисс Пим.
Пустота, тишина, зеленовато, как под водой, освещение придавали
ему достоинство и таинственность, которых у него не было в
течение рабочего дня. Бум, на котором занималась Роуз,
оставался в тени, а в зеркалах под галереей дрожали,
многократно повторяясь, отражения проникающего сверху света.
Люси захотелось крикнуть, чтобы услышать собственный голос
в этом пустом пространстве, или влезть на шведскую стенку --
проверить, сможет ли она совершить это, не ощутив сердцебиения.
Однако она довольствовалась тем, что стояла и смотрела. В ее
возрасте этого достаточно, и это она умела делать.
Что-то сверкнуло на полу на пол-пути от Люси к буму;
что-то очень маленькое и блестящее. Шляпка гвоздя или
что-нибудь вроде этого, подумала Люси; но тут же спохватилась,
что в полу гимнастического зала гвоздей быть не может. Ей стало
любопытно, что бы это могло быть, и она подошла и подняла
блестящий предмет. Это была маленькая филигранная розетка,
плоская, из серебристого металла. Люси опустила ее в карман
своего жакета и, улыбнувшись, повернулась, чтобы продолжить
свой путь. Если холодок внутри сегодня утром напомнил ей о
школьных днях, то этот маленький металлический кружок еще яснее
говорил о праздниках ее детства. Раньше даже, чем она поняла,
что это такое, ее подсознание перенесло ее в атмосферу печенья,
желе и белых шелковых платьиц, а на ногах -- пара лакированных
туфелек с резинкой крест-накрест вокруг лодыжки и крошечной
серебряной розеткой у выреза. Спускаясь по дорожке к калитке,
Люси вынула ее из кармана и снова улыбнулась, вспоминая. Она
совсем забыла эти бронзового цвета лакированные туфельки; они
могли быть и черными, но все франтихи носили бронзовые.
Интересно, подумала Люси, у кого в колледже сохранилась такая
пара. На уроках танцев студентки носили балетные туфли с
укрепленным носком или без него, а гимнастические туфли были
кожаными, с рантом и полоской резины на подъеме. Люси никогда
ни на ком в колледже не видела лакированных туфелек с маленьким
украшением у выреза.
Может быть, Роуз надела их утром, чтобы добежать до
гимнастического зала. Украшение, несомненно, было потеряно
сегодня, потому что пылесос в руках Джидди убрал бы из зала
все, что не прибито.
Люси постояла немного у калитки, но озябла и испытала
разочарование: деревьев в тумане не было видно, лютики
выглядели на сером лугу просто как ржавые пятна, а живые
изгороди были похожи на грязный снег. Ей не хотелось
возвращаться в дом до завтрака, поэтому она пошла к теннисным
кортам, где Младшие чинили сетки -- они сказали, что сегодня
все делают все, единственный день в году, когда энергия всего
колледжа собирается воедино -- и Люси осталась с ними
поболтать; она немного помогла им, а потом они вместе пошли в
дом завтракать. Все девочки удивлялись тому, как рано она
встала, и маленькая мисс Моррис высказала предположение, что
Люси надоело есть холодные тосты у себя в комнате; однако,
когда она призналась, что не могла спать от возбуждения, они
были довольны, что не только у них в груди живут подобные
эмоции, и обещали, что действительность превзойдет все
ожидания. Ведь, наверно, мисс Пим еще ничего не видела.
Люси сменила промокшие туфли на сухие, вытерпела дружеские
насмешки преподавателей по поводу неожиданного приступа
активности и спустилась вместе с ними к завтраку.
Повернувшись посмотреть, как выглядит сегодня Иннес, она
увидела брешь в рядах студенческих голов. Люси не настолько
знала размещение девушек, чтобы понять, кого нет, однако, за
одним из столов, несомненно, было свободное место. Интересно,
подумала Люси, видит ли Генриетта. Усевшись за стол, Генриетта
привычно обвела взглядом комнату, но поскольку все в этот
момент усаживались, рисунок был смазан и обнаружить брешь
немедленно было невозможно.
Поспешно, на случай, если Генриетта не заметила этой
бреши, Люси отвела глаза и не стала заниматься дальнейшим
расследованием. Ей ни в коем случае не хотелось навлекать кару
на кого-то из студенток, как бы та ни провинилась.
Мисс Ходж, быстро проглотив свой пирог с рыбой, положила
вилку и подняла на студенток свои маленькие слоновьи глазки.
-- Мисс Рагг, -- произнесла она, -- попросите мисс Нэш
подойти ко мне.
Нэш поднялась со своего места во главе ближайшего стола и
подошла.
-- Это мисс Роуз не хватает за столом мисс Стюарт?
-- Да, мисс Ходж.
-- Почему она не пришла к завтраку?
-- Не знаю, мисс Ходж.
-- Пошлите кого-нибудь из Младших к ней в комнату
спросить, почему ее нет здесь.
-- Хорошо, мисс Ходж.
Туповатая услужливая студентка из Младших по фамилии Татл,
которая обычно всегда убирала посуду, была отправлена с этой
миссией и, вернувшись, доложила, что Роуз в комнате нет; это
известие Бо передала главному столу.
-- Где вы видели мисс Роуз последний раз?
-- Не могу вспомнить, видела ли я ее сегодня вообще, мисс
Ходж. Мы все были дома и занимались самыми разными делами. Это
не то, что сидеть в классе или находиться в зале.
-- Кто-нибудь знает, где мисс Роуз? -- обратилась
Генриетта к студенткам.
Похоже, никто не знал.
-- Кто-нибудь видел ее сегодня утром?
Оказывается, никто не видел.
Генриетта, которая успела проглотить два тоста, пока Татл
ходила наверх, проговорила:
-- Достаточно, мисс Нэш.
Бо вернулась на свое место. Генриетта сложила салфетку и
взглянула на фрекен, но фрекен уже поднималась из-за стола с
обеспокоенным выражением на лице.
-- Мы с вами пойдем в гимнастический зал, фрекен, --
сказала Генриетта, и они обе вышли; остальные последовали за