- Направь сам! - сразу поняв, что такое приволок в корзине тэнгу,
крикнул Бэнкей. - Я не могу...
- И я не могу!.. - отцепляя привязанную к корзине крышку, отвечал
Остронос. - Оно жжется... А пошел ты!..
Это уже относилось к голове красавца-юноши, спикировавшей на Тэнгу
из-под самых потолочных балок. Остронос рубанул голову крылом поперек
лица и, судя по крику, перебил ей нос.
- Тряпки!.. - завопил Бэнкей. - Здесь же полно тряпок!
И тут Фудзивара Нарихира пережил величайшее в жизни унижение.
Тэнгу без всякого почтения сорвал с него тщательно уложенный красивыми
складками, а теперь скомканный шлейф, выдернул ткань из-под Юкинари и,
замотав себе то ли руку, а то ли крыло, выхватил из корзины небольшой
сверкающий диск.
Нарядная ткань задымилась.
Подняв диск над головой, Остронос нацелил его на красавца-юношу.
Тот как раз набирал скорость для новой атаки - и, налетев на поток
яростного света, исходящий от полированной поверхности, рухнул на пол,
заскакал огромным полыхающим мячом, воя и плюясь, пока не шлепнулся в
последний раз и застыл, как каменный, выпучив глаза и вывалив синий
язык. Нежные огоньки вспыхивали на его лице и гасли, оставляя черный
уголь.
- Сюда! - махнул рукой Бэнкей. - Старик!
Зеркало в руке тэнгу полыхнуло, голова старика покатилась по полу,
как от сильного удара, и пока он вопил, сгорая от прикосновения
волшебного луча, Остронос завертел головой в поисках следующего
Рокуро-Куби...
- Нет! Не сюда! - закричал Бэнкей, прикрывая собой кошку.
- Я нечаянно! - с и этими словами Остронос поймал лучом слепую
красавицу. Огненным помелом она понеслась по залу - и, влетев в
случайно забытые ширмы, подожгла их.
Дольше всех уворачивался погонщик быков, он пытался скрыться среди
потолочных балок, но тэнгу взлетел повыше - и страшная голова с
громким стуком рухнула на пол. Еще мгновение - она стала
угольно-черным шаром.
Все было кончено - четыре Рокуро-Куби лежали на полу бездыханные,
обуглившиеся. Оставалось только позвать слуг, чтобы они вымели эту
мерзость и окурили оскверненный зал благовониями.
Но вместо слуг дворец окружали совсем уж ненужные сейчас люди -
дворцовая стража, привлеченная странным шумом и взвизгами,
доносящимися из, казалось бы, безлюдного строения. А когда за
решетчатыми ситоми заиграли огненные сполохи, стража поняла, что пора
вмешаться. И Кэнске первым услышал выкрикиваемые команды.
- Удирать надо, - совсем по-простому обратился он к госпоже Акико,
во все глаза смотревшей на Остроноса. Но хитрый тэнгу движением крыла
сверху вниз уже свел с лица багрянец, убрал здоровенный клюв. И
придворная дама не могла понять, что ей померещилось с перепугу, а что
было на самом деле.
- Господин Нарихира! - воскликнула наконец она. - Вставайте скорее
и выведите нас отсюда, пока не ворвались люди с водой! Вовсе ни к
чему, чтобы нас тут обнаружили!
- Сгореть заживо нам тоже ни к чему, - с этими словами Бэнкей
подошел к молодым господам, примерился - и, взяв за шиворот того и
другого, резко поднял обоих на ноги. - Пошли. Ведите, господин
Фудзивара. Вы этот дворец лучше знаете.
Аристократ яростно глянул на монаха - но выбирать не приходилось.
- За мной, - скомандовал Фудзивара Нарихира, высвободился,
подхватил длинные, метущие по полу штанины и побежал в темноту так
резво, как и положено бегать в восемнадцать лет.
На Норико он даже не оглянулся.
Юкинари последовал за ним.
- Давай руку! - приказал Кэнске девушке. - И вы, госпожа, тоже.
Как бы вам не споткнуться.
- Я сперва госпожу кошку поймаю! - заявила девушка, увернулась от
цепкой руки Кэнске и выбежала на середину зала, освещенного пылающими
ширмами.
- Да нет нигде твоей госпожи кошки! - воскликнул Кэнске. - Сейчас
вот отлуплю!.. Как мать не лупила!..
- Госпожа кошка давно в безопасности, - сказал Бэнкей. - Если бы
ей что-то угрожало - думаешь, я бы ушел отсюда?
И Норико, скрепя сердце, позволила Кэнске взять себя за руку и
увести.
- Я найду тебя, - пообещал Остронос, взяв замотанным крылом
зеркало и уложив его обратно в корзину. - Уноси ноги, старый
разбойник! И скажи спасибо, что Белый Тигр не изменил имя и не
отправился погулять куда-нибудь на Окинаву! А то бы я его до-о-олго
искал!
С тем тэнгу и покинул зал через окно.
Последним из дворца Дзидзюдэн уходил Бэнкей.
* * *
Живущие во дворце Кокидэн дамы не придали значения осторожным
шагам на галерее. Госпожа Акико и Норико через пустые покои
проскользнули в свои помещения. Но спать им в эту ночь не пришлось.
Норико устроилась в своем закутке за ширмой, а госпожу Акико
позвал сквозь ситоми знакомый голос. Раньше Норико бы замерла и
вслушивалась в каждое слово, а теперь, теперь... Обиду она ощутила,
услышав этот голос, запоздалую обиду - и ничего больше.
Госпожа Акико выбралась на галерею и некоторое время совещалась
там с Фудзивара Нарихира.
Молодой аристократ был обеспокоен - не пошли бы слухи о его
участии в ночном переполохе. Да и Акико такая слава была бы ни к чему.
Конечно, Юкинари первым делом приказал старшему кэраю молчать. Но
одно дело - слуга, другое - служанка. И к тому же, единственный
мужчина, чьего приказа Норико действительно бы послушалась, был старый
господин Минамото. И решено было подействовать на юную служанку добрым
словом.
- Я хотела обратиться к тебе с просьбой, - несколько смущенно
сказала госпожа Акико, пробравшись за ширму к девушке. - Если ты
выполнишь эту просьбу, то есть, если ты ее честно выполнишь... Тебе
сделают богатые подарки.
Девушка молчала. Ей сейчас было не до подарков.
- Никому не говори о том, что произошло ночью во дворце
Дзидзюдэн... - прошептала придворная дама. - Об этом просит тебя и
твой молодой господин Минамото Юкинари. И господин Фудзивара Нарихира
тоже об этом просит.
Норико вздохнула. Ей казалось, что господин Нарихира мог бы как-то
иначе выразить свою признательность. Но если он вспомнил о своей
спасительнице лишь для того, чтобы попросить ее о молчании да
предложить подарки...
- Отпустите меня домой, - прошептала Норико. Хотя с такой просьбой
ей бы следовало обращаться к госпоже Гэн-но-тюро.
- Тебе не нравится в государевом дворце? - удивилась придворная
дама. - Разве тут скучно живется?
Девушка промолчала.
- Ты неудачно приехала, у госпожи Кокидэн были Дни удаления от
скверны. Но подожди немного - тут начнется веселая жизнь! - пообещала
госпожа Акико. - И ты тоже заживешь неплохо. Если только дашь слово,
что будешь обо всем молчать.
Девушка лишь ниже опустила голову, так что густая челка совсем
завесила ее лицо.
Придворной даме стало любопытно - чем это деревенской девушке с
дикого севера не полюбился государев дворец. Конечно, для простой
служанки он не так притягателен, как для девицы из хорошей семьи, да и
чем дальше Норико от Хэйана - тем больше надежды, что тайна будет
соблюдена. И все же Акико решила довести соблазн до конца и
посмотреть, что из этого получится.
- Я могу удочерить тебя, - подумав, сказала она. - Это совсем не
так уж плохо - стать моей приемной дочерью. Ты попадешь в хороший род.
Будешь уже не просто дворцовой служанкой, а дамой! Дамам очень весело
живется. Была ли ты когда-нибудь на поэтическом турнире, в котором
участвуют лучшие из лучших? Знала ли ты, как содрогается душа, когда
звучат стихи, а сам государь сравнивает их и называет победившее
стихотворение? Видела ли ты состязания наших стрелков из лука? Слышала
ли ты настоящую музыку - когда флейту берет в руки сам государь? Или
его учитель - военный министр Такадо?
Норико помотала головой, и видно было, что музыка, даже в
государевом исполнении, ее не прельщает.
- А можешь ты вообразить зал во дворце Дзекедэн, когда там
проводят состязания цикад и сверчков? - спросила госпожа Акико и
искренне обрадовалась, увидев интерес в черных глазах девушки. - Ряды
прелестных столиков, а на них маленькие бамбуковые клетки, в которых
стрекочут эти милые создания? Или же состязания редких вееров? Молодые
придворные привозят неведомо откуда старинные планочки для вееров,
заказывают мастерам новую роспись, а то еще и добывают из бабкиных
шкатулок подлинные сокровища!
Но такие утонченные радости тоже оказались чужды сердцу Норико.
- Если ты не привыкла целыми днями находиться в помещении, то и
это не беда! - госпоже Акико показалось, что она поняла, чем девушке
не полюбился дворец. - Летом под черепичной крышей становится жарко, и
мы целые дни проводим на вольном воздухе. Мы даже ночью спим в саду!
Представляешь, как это забавно? Нас там свободно навещают молодые
люди... без всяких бамбуковых штор и церемониальных занавесов...
Норико только вздохнула.
- Если ты будешь моей приемной дочерью, то сможешь тогда стать
женой любого из наших молодых господ! - сообразив наконец, чем могут
быть заняты мысли четырнадцатилетней девушки, предложила госпожа
Акико. - Конечно, не госпожой из северных покоев, но все-таки...
Бывали случаи, когда дочь простолюдина рожала наследника знатному
сановнику, а тогда...
Но и это заманчивое предложение только опечалило девушку. Госпожа
Акико попросту не знала, что еще несколько дней назад та мечтала о
молодом господине...
- Я хочу домой, - прошептала Норико.
- На север?
- Да, госпожа.
- И почему же ты так хочешь жить на этом диком, холодном,
варварском севере, когда у тебя есть возможность остаться в прекрасном
Хэйане? - удивилась придворная дама. - Там что ни день - варвары
нападают на усадьбы. Мне госпожа Йоко такое рассказывала...
- Я хочу выйти замуж, - твердо отвечала Норико.
- За кого? - удивилась Акико.
- За мужчину...
И девушка с тоской посмотрела в окно - там над прекрасными
кровлями государевых дворцов уже светлело небо.
Придворная дама была далеко не глупа. Больше вопросов она задавать
не стала.
* * *
Медленно катилась небогато убранная повозка, сопровождаемая
четырьмя кэраями, Кэнске и Бэнкеем. В повозке ехала Норико и везла
свое неожиданное богатство - свертки шелка, изумительной красоты
циновки и посуду, ларчики с нарядными расписными гребнями и золотыми
шпильками для волос. Все это ей подарили госпожа Акико, Фудзивара
Нарихира и Минамото Юкинари.
Норико возвращалась домой, на север.
Уезжая, она очень беспокоилась о госпоже кошке - и монах объяснил
ей наконец, что именно благодаря трехцветному пушистому оборотню
Рокуро-Куби чуть не погубили саму Норико. Девушка изумилась, но не
испугалась. Во всяком случае, теперь она понимала, что за чудеса
творились с ней в заброшенной усадьбе и во дворце Кокидэн. Она только
спросила - не пойдет ли вмешательство оборотня во вред здоровью. Монах
посоветовал ей, добравшись до дома, показаться хорошему заклинателю
злых духов, и она вроде бы успокоилась.
Бэнкей шагал рядом с невысоким коньком, на котором ехал Кэнске, и
вел с кэраем очень приятный для обоих разговор о засадах и нападениях,
отступлениях и долгих ночных переходах, о колчанах из вишневого дерева
и тисовых луках, о стрелах из бамбука и стоячих щитах... Монаху и
старшему кэраю было что вспомнить.
Но о побоище во дворце Дзидзюдэн они молчали.
Только один раз оба одновременно вспомнили о нем - да и то не
