населения к участию в предварительной разработке и обсуждении
законодательных предположений, восходящих, по силе основных законов, через
Государственный Совет к Верховной Самодержавной власти". Объем и содержание
будущего конституционного закона почти всецело определяются его
выразительным наименованием. Остается еще только вопрос о формах и размерах
избирательного ценза, но и он в общем и целом предопределен: основой его
служит, как видно из осведомленной прессы, сословно-плутократический
земский ценз 1864 г. Партия уже дала в своей прессе оценку этой стоящей на
очереди попытки сближения монархии с верхами обуржуазившегося дворянства и
буржуазии, стремящейся к политическим привилегиям. На этот счет нет и не
может быть разногласий в наших рядах. Остается лишь решить, что делать,
чтобы использовать попытку царизма опереться на влиятельные элементы
оппозиции, какой единообразный лозунг дать массам.
Само собою разумеется, что и в данном случае, как во всяком другом, наша
политическая тактика должна удовлетворять необходимым общим критериям.
Именно:
I. Тактика должна быть принципиальна
Это значит, что партия, рассчитывающая не на закулисные дипломатические
ходы, а исключительно на рост сознания масс, должна применять только такие
средства, которые в силу внутренней логики ведут к цели. Расчеты на
случайность, политика приключений, авантюризм исключаются. Критерием
политического поведения служат не субъективные намерения, но объективная
позиция. Цель должна скрываться в самом средстве, как ядро ореха в скорлупе
его.
II. Тактика должна быть проста
Политическая задача состоит не в том, чтобы дать массам фотографическую
копию действительности - ибо фотографическая копия так же сложна и
запутана, как сама действительность, - задача в том, чтобы дать грубые
основные черты действительности, опереться на те факты, которые растут,
игнорировать тысячу других, которые случайны, вторичны, недолговечны.
Стремление в каждом случае, в листке, в речи сказать все, приводит к тому,
что масса не выносит ничего. Боязнь перед резкими чертами, пристрастие к
нюансам никогда не дает политической победы. Правда, резкие лозунги опасны
тем, что при изменении конъюнктуры от них приходится круто отворачиваться,
тогда как лозунг, снабженный сотней оговорок, всегда можно незаметно
перелить в новый лозунг, прямо противоположный. Но гораздо лучше круто
менять лозунги, - разумеется, не выходя из основной тактической колеи, -
чем не давать никаких: лозунг расплывчатый, условный, многословный,
"поскольку-постольку", не есть лозунг. Влияет на массу не тот, кто никогда
не ошибается, а тот, кто не боится ошибаться. Лозунг должен быть прост,
ясен, краток, решителен, императивен.
III. Тактика должна быть концентрирована
Чтоб концентрировать действия массы, нужно концентрировать ее внимание. Вся
агитация должна быть подчинена основному лозунгу. Все факты нужно ставить в
свете этого лозунга. Все органы партии должны быть строго координированы,
вся работа должна бить в одну точку. В этом необходимое условие
политического успеха. Разумеется, необходимой предпосылкой
концентрированной тактики является единство лозунга, которое достигается
тем, что все фракции и оттенки приходят к соглашению во что бы то ни стало,
ценою самых больших уступок, - они делают это, ясно сознавая, что давать
несколько лозунгов хуже, чем не давать никакого лозунга. Это значит делать
партию смешной, т.-е. губить ее.
От этих общих замечаний перейдем к тактической задаче, которая сейчас стоит
перед нами.
Проект Государственной Думы означает попытку царизма вступить в сделку с
имущей оппозицией, условно передав ей частицу власти в обмен за полное и
безусловное предательство ею интересов народа. Следовательно, оппозиция,
которая идет навстречу Государственной Думе и выбирает своих в нее
представителей, тем самым совершает предательство народа. В заявлении
рабочих земцам, изданном Петербургской Группой, сказано: "Принять участие в
выборах гласных Государственной Думы значит признать всевластие царского
правительства. Принять участие в выборах гласных Государственной Думы
значит одобрить наглое лишение народа избирательных прав. Принять участие в
выборах гласных Государственной Думы значит открыто перейти в лагерь
царского правительства. Мы, рабочие, торжественно заявляем, что будем
считать врагом всякого, кто примет участие в постыдной комедии выборов в
Государственную Думу".
Какой отсюда вывод? Пролетариат требует бойкота Государственной Думы. Та
либеральная оппозиция, которая ищет средств обойти революцию и больше всего
боится сжечь за собой последние мосты, связывающие ее с абсолютизмом,
станет заявлять, что Государственной Думой нужно воспользоваться, как
троянским конем, нужно ввести в нее своих представителей и затем взорвать
Думу изнутри. Но пролетариат должен все политические действия партий других
классов оценивать не по субъективным намерениям вождей, а по объективному
смыслу самих актов. А объективная оценка дана в приведенной цитате из
заявления. Правда, петербургский пролетариат выбирал выборщиков в комиссию
Шидловского. Но это делал сам пролетариат. Всякая общественная группа,
связанная единством интереса, доверяет себе и отвечает перед собой за свои
завтрашние действия. Но к либеральной буржуазии пролетариат не может
относиться, как к себе, за своим возможным союзником он следит с таким же
недоверием, как за врагом.
Итак, единственный вывод, который все политические партии могут сделать из
той оценки, какую социал-демократия дает Государственной Думе, это бойкот.
И это должно быть заявлено ясно, решительно, точно, определенно.
Либеральная партия боится объявить бойкот не только потому, что видит в
Государственной Думе последнюю тропинку легальной переправы в
конституционный строй, но и потому еще, что боится остаться с лозунгом
бойкота в небольшом меньшинстве, - земская масса может не пойти на бойкот.
Но нас-то это соображение меньше всего может останавливать. Мы не должны
давать пролетариату такие тактические директивы, которые почему-либо не
могут найти в нем отклика. Ибо скорее всего компрометирует себя та партия,
которая вопиет в пустыне хотя бы и "принципиально". Но буржуазия не наша
непосредственная аудитория. Мы не диктуем ей тактики и не ответственны
перед массами за ее поведение. Мы стараемся лишь своими действиями
поставить ее в такое положение, из которого она должна была выходить
наиболее демократическим, наиболее революционным путем, - и если она не
находит выхода, мы сбрасываем с своего пути ее политический труп. Если
освобожденская партия под давлением пролетариата объявляет бойкот Думы, а
земская масса не идет за освобожденцами, это очень невыгодно для них, но не
для нас. Мы объясняем пролетариату неудачу освобожденцев социальными
качествами их аудитории, т.-е. разоблачаем перед пролетариатом политическое
своекорыстие, узость и ограниченность буржуазии.
Возможно такое возражение. Если, несмотря на то, что левое крыло земской
оппозиции примет тактику бойкота, земская масса все же пошлет своих
представителей в Думу, тогда эта тактика устранит от участия в выборах не
только пролетариат, уже начисто устраненный цензом, но и наиболее
радикальные элементы буржуазной оппозиции. Этим Дума будет отдана во власть
наиболее косных элементов буржуазии.
Несомненно, такая возможность вполне реальна. Но мы не видим никаких
оснований ее пугаться. Еслиб революция достигла кульминации и шла бы уже на
убыль, тогда состав парламента, долженствующего закрепить ее завоевания
против надвигающейся контр-революции, имел бы самое ближайшее значение,
тогда отстранение наиболее радикальной буржуазии могло бы своим ближайшим
следствием иметь крушение завоеваний революции. При таких условиях мы
должны были выше ряда других соображений поставить вопрос о средствах
создать самый радикальный парламент. Но когда революция только
раскачивается, состав Государственной Думы не имеет никакого
самостоятельного и непосредственного значения, и его можно обсуждать лишь с
точки зрения дальнейшего развития самой революции. В первом случае
парламент созывается революцией для того, чтобы закрепить ее завоевания
против реакции, которая притаилась, но во всякое время готова поднять
голову. Во втором случае, на заре революции, парламент или его пародия
созываются реакцией, еще не сдавшей своих позиций, для того, чтобы
задержать движение революции, - и задача этой последней сводится к тому,
чтобы с наибольшей для себя выгодой сорвать воздвигаемое препятствие.
Перед нами второй случай, - и нас отнюдь не может озабочивать то
обстоятельство, что "цвет" буржуазной оппозиции окажется вне
Государственной Думы. Наоборот, это будет в интересах революции и
пролетариата. Гораздо выгоднее, чтобы в народных собраниях, протестующих
против Думы и разгоняемых войсками, выступали рядом с нами отстранившиеся
от Думы демократы. Гораздо здоровее для революции, чтобы штыки охраняли
Государственную Думу против буржуазной демократии, чем самое буржуазную
демократию в Государственной Думе.
Задачи, стоящие перед российской революцией в целом ряде вопросов
(аграрный, национальный, рабочий и т. д.) так колоссальны, что Дума,
обескровленная бойкотом, неспособна будет даже приступить к ним. Если она,
собравшись, не разойдется по домам в сознании своего бессилия, а примется
за государственное творчество, она лишь окончательно скомпрометирует в
глазах широких слоев населения идею легального соглашения народа
(буржуазии) с царизмом и заставит левое крыло буржуазной оппозиции,
принявшее тактику бойкота, апеллировать к народу против Государственной
Думы. Это в свою очередь внесет разложение в реакционную среду
Государственной Думы. Она погибнет - революция выиграет.
Само собой разумеется, прибавим, что Государственная Дума, созванная
сейчас, в начале революции, даже еслиб она включала в свой состав "цвет"
буржуазной оппозиции, окажется бессильной перед задачами, стоящими на
очереди. Если ее более решительный характер должен быть куплен ценою
притупления революционной агитации, то игра безусловно не стоит свеч. А
между тем несомненно, что не требовать от либеральной оппозиции бойкота
Государственной Думы сейчас, когда революция шагает вперед семимильными
шагами, когда мы только переходим от 9 января к революционному броненосцу и
от революционного броненосца идем к общенародному восстанию, значит
притуплять лозунг настоящего момента, делать расплывчатой агитацию и
чрезвычайно затруднять нашу критику либеральной буржуазии, которая станет
оправдывать свое предательское участие в выборах "высшими" аргументами,
подхваченными у социал-демократии.
Итак, бойкот!
Каковы же возможные результаты этой тактики?
Тактика оказывается непосредственно победоносной, и Дума летит прахом.
Конечно, это совершается не сразу, не одним лишь объявлением бойкота. Об
этом не может быть и речи. Пролетариат сначала отрывает от
царско-буржуазного блока наиболее крайние элементы демократии. Происходят
собрания земств и дум, вообще "полноправных", и на этих собраниях
постановляют выбирать. Демократия протестует. Рабочие вносят с улицы
заявления, протесты и устраивают демонстрации перед зданиями, где заседают
полноправные. Власти охраняют своих союзников казацкими и черными сотнями.
Происходят столкновения. В общем "полноправным" приходится заседать под
слишком высоким давлением с обеих сторон, это вносит в их среду разложение.
Большинство собрания распадается, не придя ни к чему. Дума не созывается.
Превосходный успех. Последний мост сожжен. Выход должен быть найден.
Остается революционный путь.
Вторая возможность. Государственная Дума все же созывается. Несмотря на
протесты пролетариата и демократии, "полноправные" под охраной шаек
Шереметьева*157 избирают своих представителей. Можно себе представить,
каковы будут представители, которые сочтут для себя возможным
