ся в полосатый милицейский жезл, он, конечно, указывал мне будущую оста-
новку или, вернее сказать, посадочную площадку того самого... что должно
было прилететь за мной и умчать в Страну Вечных Каникул.
Я быстро пошел к столбу, возле которого, как у мачты с флагом (полот-
нище заменял прямоугольный плакатик - "Остановка троллейбуса"), выстрои-
лась довольно-таки длинная очередь.
И прямо тут же, словно еле-еле дождавшись моего прихода, подкатил
троллейбус, у которого впереди и на боку вместо номера было написано: "В
ремонт!" Он был пустой, только в кабине склонился над своей огромной ба-
ранкой водитель, и сзади, возле слегка подмороженного окна, подпрыгивала
на своем служебном месте, как всегда спиной к тротуару, кондукторша в
платке. В те годы людям доверяли не так сильно, как сейчас, и троллейбу-
сов без кондуктора еще не было.
Когда пустой троллейбус остановился и раздвинулись задние дверки-гар-
мошки, кондукторша высунулась и обратилась не к очереди, а лично ко мне
(ко мне одному!):
- Садись, дорогой! Добро пожаловать!
Я изумленно отшатнулся в сторону: никогда я еще не слышал, чтобы кон-
дукторша так разговаривала с пассажирами.
- Сейчас не моя очередь, - сказал я.
- А им с тобой не по дороге! - Кондукторша указала на людей, выстро-
ившихся возле столба. - У них - другой маршрут.
- Но мне не нужно "в ремонт"...
Конечно, кондукторша эта была не просто кондукторшей, потому что оче-
редь не произнесла ни звука и потому что под ее взглядом я все-таки по-
корно залез в пустой троллейбус. Двери-гармошки с легким стуком захлоп-
нулись за моей спиной.
- Но ведь он же идет... в ремонт, - повторил я, обводя лазами пустой
вагон, - А мне - в Страну Вечных Каникул...
- Не тревожься, хороший ты мой!
С доброй кондукторшей, как и с Дедом-Морозом, как и с милиционером,
высунувшимся из "стакана", спорить было бесполезно: они знали все лучше
меня!
"Если бы все кондукторши были такими ласковыми, как эта, - думал я, -
люди бы просто не вылезали из трамваев и троллейбусов! Так бы и катались
целый день по городу!"
У кондукторши на ремне болталась сумка с билетами. Я стал шарить в
кармане брюк, где лежали деньги на завтрак.
- Если ты заплатишь и возьмешь билет, - строго предупредила кондук-
торша, - контролер оштрафует тебя!
Все было наоборот! Все было как в сказке! Или вернее сказать: все бы-
ло в сказке. В самой настоящей!..
Хоть я ехал в Страну Вечных Каникул не в быстроходном автомобиле и не
на воздушном корабле, но зато бесплатно и один в целом троллейбусе! Я
сел на заднее сиденье, поближе к дверям-гармошкам.
- Тебя не трясет? - заботливо спросила кондукторша. - Ты ведь можешь
сидеть где угодно: хоть впереди, хоть на моем кондукторском сиденье! Для
этого тебе и подали отдельный троллейбус!
- Я люблю немного потрястись, - ответил я. - Так приятно подскакивать
на одном месте!..
- Лишь бы тебе это доставляло удовольствие! - сказала кондукторша.
И я остался на своем заднем сиденье: мне было как-то неловко разгули-
вать по троллейбусу и пересаживаться с места на место.
- Первая остановка - твоя! - предупредила кондукторша.
Пустой троллейбус по-стариковски дергался и трясся сильней, чем всег-
да, но мне казалось, однако, что все в нем было исправно, и непонятно
было, зачем он катил "в ремонт". Вскоре он притормозил, остановился.
- До свидания, милый! - сказала кондукторша.
Я спрыгнул на тротуар. И увидел прямо перед собой Дом культуры меди-
цинских работников. О чудо! На нем тоже висели дощечки со словом "Ре-
монт". Но не было ни строительных лесов, ни мусора, без которых не может
быть никакого настоящего ремонта.
"Должно быть, это просто такой пароль", - решил я.
И, когда навстречу мне из дверей Дома культуры неожиданно выскочил
массовик дядя Гоша, я коротко и таинственно произнес:
- Ремонт!
- Что, что? - переспросил дядя Гоша. - Не понимаю...
Дядю Гошу я знал давно: он выступал на многих Елках.
И мы с ребятами давно уже наградили его непривычным прозвищем из це-
лых двух слов: "Давайте поприветствуем!" У него было вечно сияющее лицо,
вечно радостный голос, и мне казалось, что в жизни у него вообще не мо-
жет быть никаких горестей, печалей и бед.
Хоть сейчас дядя Гоша появился на улице без пальто и шапки, голос его
был все так же весел и бодр:
- Пожалуйте в Страну Вечных Каникул!
И я вошел в просторный вестибюль Дома культуры - туда, где еще нака-
нуне собирались сотни нарядных ребят, пришедших на Елку. Сейчас я был в
сверкающем, обрамленном гирляндами и флажками вестибюле один-одинешенек.
А на лестнице, как и вчера, стояли лисы, зайцы, медведи и целый духовой
оркестр.
- Давайте поприветствуем юного каникуляра! - воскликнул дядя Гоша.
- Кого?! - не понял я.
- Юные жители Страны Вечных Каникул называются каникулярами и канику-
лярками, - объяснил дядя Гоша.
- А где же они - каникуляры и каникулярки?
- Никого нет... Все население на данном этапе состоит из тебя одного!
- А где просто эти... которые были вчера? Ну, юные зрители?
Дядя Гоша виновато развел руками:
- Все в школе. Учатся... - И он снова воскликнул: - Давайте попри-
ветствуем нашего единственного юного каникуляра!
И оркестр грянул торжественный марш, хоть я был одним-единственным
зрителем, пришедшим на праздник. Марш гремел гораздо громче, чем накану-
не, потому что звуки его разносились по совершенно пустому вестибюлю.
А потом с белокаменной лестницы навстречу мне ринулись переодетые
зверями артисты...
Я обомлел. Это было уже слишком. Это было чересчур даже для сказки.
ЧЕМПИОН, РЕКОРДСМЕН, ПОБЕДИТЕЛЬ!
Но, впрочем, я тут же оправился от смущения. В ту пору я вообще редко
смущался и всегда очень быстро приходил в себя.
Ликующий голос массовика дяди Гоши помог мне овладеть собой. Накануне
я попросил Деда-Мороза: "Пусть всегда будет Елка!" - и массовик вел ут-
ренник по той же самой программе, что и вчера, не меняя ни одного слова.
Поэтому ко мне он обращался во множественном числе: "Сейчас вы, друзья,
подниметесь в большой зал!" И я поднимался. "Сейчас вы, друзья, посмот-
рите акробатический номер!" И я смотрел.
Я был горд тем, что меня называют так уважительно: "Вы, друзья!" Мне
очень хотелось, чтобы рядом очутился Валерик и услышал, с каким почтени-
ем обращается ко мне сам главный помощник Деда-Мороза. Но потом я сооб-
разил, что, если бы Валерик очутился рядом, тогда в обращении "Вы,
друзья"! уже не было бы ничего удивительного: ведь нас и в самом деле
было бы двое!
Дядя Гоша был мастером своего дела: обращался ко мне в прозе и сти-
хах, которые сочинял сам. Последнюю стихотворную строку он обычно не до-
читывал до конца - он таинственно умолкал, чтобы рифму угадали сами юные
зрители.
В то утро дядя Гоша воскликнул: Ну, а сейчас с огромным чувством Мы
познакомимся с...
- Искусством! - угадал я.
- Хорошо, хорошо! Тоже будешь поэтом! - похвалил меня дядя Гоша.
И сразу начался концерт... Мне казалось, что песен и танцев в то утро
было гораздо больше, чем накануне, потому что раньше они как бы распре-
делялись на сотни юных зрителей, а в то утро доставались мне одному. И я
был просто в восторге!
"Все ребята сейчас сидят в классе, - радовался я, - зубрят, потеют у
доски. А я - снова на Елочном празднике, как их полномочный представи-
тель, или, сокращенно говоря, полпред!"
Для меня одного пели певцы, и аккомпанировали аккомпаниаторы, и тан-
цевали танцоры. Потом артисты кланялись (тоже мне одному!) и ждали, пока
я аплодисментами попрошу их исполнить что-нибудь еще. Но я хлопать не
торопился... Я на несколько мгновений задумывался, как бы размышляя над
увиденным и услышанным, а затем уже аплодировал. Разным артистам я хло-
пал по-разному - одним погромче, другим потише, чтобы все видели, что у
меня есть свой вкус и свои взгляды на искусство.
Потом дядя Гоша вновь перешел на стихи:
Ну, а сейчас с большим задором
Все будем петь!
Что значит...
- Хором! - подхватил я.
И мне действительно пришлось петь, потому что это входило в программу
утренника. На несколько минут я даже пожалел, что со мной рядом не было,
как вчера, других школьников и школьниц, потому что петь "хором" одному
очень трудно. Особенно, если у человека такой ужасный слух, как у меня.
Накануне голоса ребят как бы заслоняли собой мой голос, но в то утро
заслонять было некому...
И я запел. Песня была очень длинной, и я не мог остановиться посреди-
не, потому что мне аккомпанировал целый оркестр. Все шло по вчерашней
программе, и поэтому, когда я, наконец, закрыл рот, зайцы, медведи и ли-
сы захлопали мне очень громко, как и полагалось.
А сам массовик опять перешел на рифмы: Собирайся, весь народ, Соби-
райся в...
- Хоровод! - угадал я.
И один пошел "хороводом" вокруг елки. Это тоже было не очень приятно,
но все же легче, чем петь.
Зато потом грянул туш, и появился Дед-Мороз в окружении своей свиты.
Впереди на легких серебристых роликах кружилась Снегурочка. Она подкати-
ла прямо ко мне, и я взволнованно вскочил со своего места, потому что
она была внучкой Деда-Мороза, а внучка волшебника, конечно, и сама тоже
хоть немного волшебница.
- Дедушка поручил мне оформлять прописку в Стране Вечных Каникул. Но
до сих пор я была без всякой работы: прописывать было некого! - сказала
она. - У тебя есть паспорт?
Она спросила это так деловито, словно была паспортисткой из нашего
домоуправления.
- Пока еще нету... - ответил я.
- Тогда мне некуда поставить штамп о прописке, - сказала она.
- Меня при рождении, кажется, вписали в мамин паспорт, - тихо сообщил
я.
- Но туда я не могу поставить свой штамп, - возразила Снегурочка, -
ведь твоя мама не выразила желания быть жительницей Страны Вечных Кани-
кул. Ты - первый каникуляр в вашей семье, и во всей вашей школе, и во
всем вашем городе...
- А как же тогда быть? - пробормотал я.
- Ничего! Считай, что ты все равно прописан. Мы отметим это в твоем
пригласительном билете. Билет-то хоть у тебя есть?
Я протянул свой измятый и замусоленный вчерашний билет, где был уже
оторван корешок с заветным словом: "Подарок". Снегурочка повертела билет
в руках, что-то пошептала, на миг крепко зажала его между ладонями и
вернула мне. Я взглянул на билет - и увидел новое чудо: билет стал но-
веньким, даже вновь запах типографской краской. Корешок с "Подарком"
опять был на своем месте, а наверху красовался прямоугольный штамп, на
котором было написано: "Прописан постоянно. По адресу: Страна Вечных Ка-
никул".
- В конце утренника дай билет на подпись Деду-Морозу, - сказала Сне-
гурочка. - Без его подписи недействительно.
И Снегурочка-паспортистка умчалась на своих легких серебристых роли-
ках.
Дед-Мороз, как и накануне, встал в центре зала с секундомером в руке,
будто судья на стадионе, и объявил соревнования "Кто всех быстрее? Кто
всех ловчее? Кто всех умнее?"
Снова ко мне подвели под уздцы "старого, но боевого коня" - облезлый
зеленый велосипед (должно быть, дядя Гоша возил его с Елки на Елку), я
опять взобрался на кожаное седло и нажал на педали. Но, на этот раз я не
очень торопился - мне было ясно, что я все равно буду "всех быстрее",
потому что соревновался я сам с собой.
Я ехал счастливый, заранее видя себя двукратным велосипедным чемпио-
ном медицинской Елки. "Как это здорово: быть абсолютно уверенным в своей
победе! - думал я, от удовольствия совсем уже замедляя ход. - Никто не
может меня догнать и обойти!"
О спортсменах-гонщиках в газетах часто пишут примерно гак: "У них не
оставалось времени ни для каких мыслей, кроме одной: "К финишу! Скорей к
финишу!.." А у меня для мыслей времени было вполне достаточно. И я раз-
мышлял о том, какие призы вручит мне Дед-Мороз за то, что я бесспорно
