Сказки - Алексин А.

В стране вечных каникул

   А. Алексин
   В стране вечных каникул

   OCR Палек, 1998 г.

   Л. Лагину, автору знаменитого "Старика Хоттабыча", посвящаю


   ПОКА ЕЩЕ НЕ НАЧАЛАСЬ СКАЗКА...

   Эту дорогу я знаю наизусть, как любимое стихотворение, которое никог-
да не заучивал, но которое само запомнилось на всю жизнь. Я мог бы  идти
по ней зажмурившись, если бы по тротуарам не спешили пешеходы, а по мос-
товой не мчались автомашины и троллейбусы...
   Иногда по утрам я выхожу из дому вместе с ребятами, которые в  ранние
часы бегут той самой дорогой. Мне кажется, что вот-вот  сейчас  из  окна
высунется мама и крикнет мне вдогонку с четвертого этажа: "Ты  забыл  на
столе свой завтрак!" Но теперь я уже редко что-нибудь забываю, а если бы
и забыл, не очень-то прилично было бы догонять меня криком с  четвертого
этажа: ведь я уже давно не школьник.
   Помню, однажды мы с моим лучшим другом Валериком  сосчитали  зачем-то
количество шагов от дома до школы. Теперь я делаю меньше шагов:  ноги  у
меня стали длиннее. Но путь продолжается дольше, потому что я уже не мо-
гу, как раньше, мчаться сломя голову. С возрастом люди вообще  чуть-чуть
замедляют шаги, и чем человек старше, тем меньше ему хочется торопиться.
   Я уже сказал, что часто по утрам иду вместе с ребятами дорогой  моего
детства. Я заглядываю в липа мальчишкам и девчонкам. Они удивляются: "Вы
кого-нибудь потеряли?" А я и в самом деле потерял то, что уже невозможно
найти, отыскать, но и забыть тоже невозможно: свои школьные годы.
   Впрочем, нет... Они не стали только воспоминанием - они живут во мне.
Хотите, они заговорят? И расскажут вам много разных историй?.. Или лучше
одну историю, но такую, какая, я уверен, не случалась ни с  кем  из  вас
никогда!


   САМЫЙ НЕОБЫЧАЙНЫЙ ПРИЗ

   В ту далекую пору, о которой пойдет речь, я очень любил...  отдыхать.
И хотя к двенадцати годам я вряд ли  успел  от  чего-нибудь  слишком  уж
сильно устать, но я мечтал, чтобы в календаре все  поменялось:  пусть  в
дни, которые сверкают красной краской (этих дней в календаре так  немно-
го!), все ходят в школу, а в дни, которые отмечены  обыкновенной  черной
краской, развлекаются и отдыхают. И тогда можно будет с полным основани-
ем сказать, мечтал я, что посещение школьных занятий - это для нас  нас-
тоящий праздник!
   На уроках я до того часто надоедал Мишке-будильнику (отец подарил ему
огромные старые часы, которые тяжело было носить  на  руке),  что  Мишка
сказал однажды:
   - Не спрашивай меня больше, сколько осталось до звонка:  каждые  пят-
надцать минут я буду понарошку чихать.
   Так он и делал.
   Все в классе решили, что у Мишки "хроническая простуда", а учительни-
ца даже принесла ему какой-то рецепт. Тогда он перестал чихать и перешел
на кашель: от кашля ребята все же не так сильно вздрагивали, как от  ог-
лушительного Мишкиного "апчхи!".
   За долгие месяцы летних каникул многие ребята просто  уставали  отды-
хать, но я не уставал. С первого сентября я  уже  начинал  подсчитывать,
сколько дней осталось до зимних  каникул.  Эти  каникулы  нравились  мне
больше других: они, хоть и были короче летних, но зато приносили с собой
елочные праздники с Дедами-Морозами, Снегурочками и нарядными подарочны-
ми пакетами. А в пакетах были столь любимые мною в ту пору пастила,  шо-
колад и пряники. Если б мне разрешили есть их три раза  в  день,  вместо
завтрака, обеда и ужина, я согласился бы сразу, не задумываясь ни на од-
ну минуту!
   Задолго до праздника я составлял точный список всех наших родственни-
ков и знакомых, которые могли достать билеты на Елку. Дней за десять  до
первого января я начинал звонить.
   - С Новым годом! С новым счастьем! - говорил я двадцатого декабря.
   - Уж очень ты рано поздравляешь, - удивлялись взрослые.
   Но я-то знал, когда надо поздравлять: ведь билеты на Елку везде расп-
ределялись заранее.
   - Ну, а как ты заканчиваешь вторую четверть? - неизменно  интересова-
лись родные и знакомые.
   - Неудобно как-то говорить о самом себе... - повторял я фразу,  услы-
шанную однажды от папы.
   Из этой фразы взрослые почему-то немедленно делали  вывод,  что  я  -
круглый отличник, и завершали нашу беседу словами:
   - Надо бы тебе достать билет на Елку! Как говорится,  кончил  дело  -
гуляй смело!
   Это было как раз то, что нужно: гулять я очень любил!
   Но вообще-то мне хотелось немного изменить эту известную русскую  по-
говорку - отбросить два первых слова и оставить  только  два  последних:
"Гуляй смело!"
   Ребята в нашем классе мечтали о  разном:  строить  самолеты  (которые
тогда еще называли аэропланами), водить по морям корабли, быть шоферами,
пожарниками и вагоновожатыми... И только я один мечтал стать массовиком.
Мне казалось, что нет ничего приятней этой профессии: с утра  до  вечера
веселиться самому и веселить других! Правда, все ребята открыто говорили
о своих мечтах и даже писали о них в сочинениях по  литературе,  а  я  о
своем заветном желании почему-то умалчивал. Когда же меня в упор спраши-
вали: "Кем ты хочешь стать в будущем?" - я каждый раз отвечал  по-разно-
му: то летчиком, то геологом, то врачом. Но на  самом  деле  я  все-таки
мечтал стать массовиком!
   Мама и папа очень много размышляли о том, как меня правильно воспиты-
вать. Я любил слушать их споры на эту тему. Мама считала, что "главное -
это книги и школа", а папа неизменно напоминал,  что  именно  физический
труд сделал из обезьяны человека и что поэтому я прежде всего должен по-
могать взрослым дома, во дворе, на улице, на бульваре и вообще  всюду  и
везде. Я с ужасом думал, что, если когда-нибудь мои родители наконец до-
говорятся между собой, я пропал: тогда мне придется  учиться  только  на
пятерки, с утра до вечера читать книги, мыть посуду, натирать полы,  бе-
гать по магазинам и помогать всем, кто старше меня,  таскать  по  улицам
сумки. А в то время почти все в мире были старше меня...
   Итак, мама и папа спорили, а я не подчинялся комунибудь одному, чтобы
не обидеть другого, и делал все так, как хотел сам.
   Накануне зимних каникул беседы о моем воспитании разгорались особенно
жарко. Мама утверждала, что размеры моего веселья  должны  находиться  в
"прямой пропорциональной зависимости от отметок в дневнике", а папа  го-
ворил, что веселье должно быть в такой  же  точно  зависимости  от  моих
"трудовых успехов". Поспорив между собой, оба они приносили мне по биле-
ту на елочные представления.
   Вот с одного такого представления все и началось...
   Я хорошо запомнил тот день  -  последний  день  зимних  каникул.  Мои
друзья уже просто рвались в школу, а я не рвался... И хотя из  Елок,  на
которых я побывал, вполне можно было бы образовать небольшой хвойный ле-
сок, я пошел на очередной утренник - в Дом культуры медицинских работни-
ков. Медицинским работником была сестра мужа маминой сестры; и  хотя  ни
раньше, ни сейчас я бы не мог точно сказать, кем она мне приходится, би-
лет на медицинскую Елку я получил.
   Войдя в вестибюль, я поднял голову и увидел плакат: ПРИВЕТ УЧАСТНИКАМ
КОНФЕРЕНЦИИ ПО ПРОБЛЕМАМ БОРЬБЫ ЗА ДОЛГОЛЕТИЕ!
   А в фойе висели диаграммы, показывающие,  как  было  написано,  "рост
снижения смертности в нашей стране".  Диаграммы  были  весело  обрамлены
разноцветными лампочками, флажками и мохнатыми хвойными гирляндами.
   Меня тогда, помнится, очень удивило, что  кого-то  серьезно  занимают
"проблемы борьбы за долголетие": я не представлял себе,  что  моя  жизнь
может когда-нибудь кончиться.  А  мой  возраст  приносил  мне  огорчения
только тем, что был слишком мал. Если  незнакомые  люди  интересовались,
сколько мне лет, я говорил, что тринадцать, потихоньку накидывая  годик.
Сейчас я уже ничего не прибавляю и не убавляю.  А  "проблемы  борьбы  за
долголетие" не кажутся мне уж столь непонятными и ненужными, как  тогда,
много лет назад, на детском утреннике...
   Среди диаграмм, на фанерных щитах, были написаны разные советы, необ-
ходимые людям, которые хотят подольше прожить. Я запомнил лишь  совет  о
том, что надо, оказывается, поменьше седеть на одном  месте  и  побольше
двигаться. Я запомнил его для того, чтобы пересказать  своим  родителям,
которые то и дело повторяли: "Хватит тебе носиться по двору! Хоть бы по-
сидел немножко на одном месте!" А сидеть-то, оказывается, как раз  и  не
нужно! Потом я прочитал большой лозунг: "Жизнь есть движение!" - и  пом-
чался в большой зал, чтобы принять участие в велосипедных гонках. В  тот
миг я, конечно, не мог предположить,  что  это  спортивное  соревнование
сыграет совершенно неожиданную роль в моей жизни.
   Нужно было сделать три стремительных круга на двухколесном велосипеде
по краю зрительного зала, из которого были убраны  все  стулья.  И  хотя
старики редко бывают спортивными судьями, но тут судьей  был  Дед-Мороз.
Он стоял, словно на стадионе, с секундомером в руке и засекал время каж-
дого гонщика. Точней сказать, он держал секундомер в нарядных  серебрис-
то-белых рукавицах. И весь был нарядный, торжественный: в тяжелой  крас-
ной шубе, прошитой золотыми и серебряными  нитками,  в  высокой  красной
шапке с белоснежным верхом и с бородой, как полагается, до самого пояса.
   Обычно везде, и даже на праздничных утренниках,  у  каждого  из  моих
друзей было какое-то свое особое увлечение: один любил скатываться  вниз
с деревянной горки - и делал это столько раз подряд,  что  за  несколько
часов успевал протереть штаны; другой не вылезал из кинозала,  а  третий
стрелял в тире до тех пор, пока ему не напоминали, что и другие тоже хо-
тят пострелять. Я успевал испытать все удовольствия,  на  которые  давал
право пригласительный билет: и съехать с горки, и промахнуться в тире, и
выловить металлическую рыбку из аквариума, и покружиться на карусели,  и
разучить песню, которую все уже давно знали наизусть.
   Поэтому на велосипедные гонки я явился немного утомленным - не в луч-
шей форме, как говорят спортсмены. Но когда  я  услышал,  как  Дед-Мороз
громко провозгласил: "Победитель получит самый необычайный приз  за  всю
историю новогодних елок!" - силы ко мне вернулись и я почувствовал  себя
абсолютно готовым к борьбе.
   До меня по залу пронеслись девять юных гонщиков, и время каждого было
громогласно, на весь зал, объявлено Дедом-Морозом.
   - Десятый - и последний! - объявил Дед-Мороз.
   Его помощник - массовик дядя Гоша подкатил ко мне облезлый двухколес-
ный велосипед. До сих пор я помню все: и что верхняя крышечка звонка бы-
ла оторвана, и что на раме облупилась зеленая краска, и что  в  переднем
колесе не хватало спиц.
   - Старый, но боевой конь! - сказал дядя Гоша.
   Дед-Мороз выстрелил из самого настоящего стартового пистолета -  и  я
нажал на педали...
   Катался я на велосипеде не очень хорошо, но в  моих  ушах  все  время
звучали слова Деда-Мороза: "Самый необычайный приз за всю историю  ново-
годних елок!"
   Эти слова подгоняли меня: ведь, пожалуй, никто  из  участников  этого
соревнования не любил получать подарки и призы так сильно, как любил  я!
И к "самому необычайному призу"  я  примчался  быстрее  всех  остальных.
Дед-Мороз взял мою руку, которая утонула в его рукавице, и высоко поднял
ее, как поднимают руки победителей боксерских соревнований.
   - Объявляю победителя! - произнес он так громко, что услышали все де-
ти медицинских работников во всех залах Дома Культуры.
   Сразу же рядом появился массовик дядя Гоша и  своим  вечно  радостным
голосом воскликнул:
   - Давайте поприветствуем, ребята! Давайте поприветствуем  нашего  ре-
кордсмена!
   Он захлопал, как всегда, так настоятельно, что сразу  же  потянул  за
собой аплодисменты со всех концов зала. ДедМороз взмахнул рукой и  уста-
новил тишину:
   - Я не только объявляю победителя, но и награждаю его!
   - Чем?.. - нетерпеливо поинтересовался я.
   - О, ты даже представить себе не можешь!
   В голосе Деда-Мороза мне почудилось что-то странное: он  говорил  как
волшебник, уверенный, что может сделать необычайное, сотворить чудо -  и
поразить всех! И я не ошибся...
   - В сказках чародеи и волшебники просят обычно задумать три  заветных
желания, - продолжал Дед-Мороз. - Но мне кажется, что это слишком много.
Ты же установил велосипедный рекорд только один раз, и  я  выполню  одно
твое желание! Но зато - любое!.. Подумай хорошенько, не торопись.
   Я понял, что такой случай представляется мне первый и последний раз в
жизни. Я мог попросить, чтобы мой лучший друг Валерик остался моим  луч-
шим другом навсегда, на всю мою жизнь!  Я  мог  попросить,  чтобы  конт-
рольные работы и домашние задания учителей выполнялись сами  собой,  без
всякого моего участия. Я мог попросить, чтобы папа не заставлял меня бе-
гать за хлебом и мыть посуду! Я мог попросить, чтобы вообще  эта  посуда
мылась сама собой или никогда не пачкалась. Я мог попросить...
   Одним словом, я мог попросить все что угодно. И если бы я знал, как в
дальнейшем сложится моя жизнь и жизнь моих друзей, я бы, наверно, попро-
сил о чем-нибудь очень важном для себя и для них. Но в тот момент  я  не
мог заглянуть вперед, сквозь годы, а мог только поднять голову - и  уви-
деть то, что было вокруг сияющую елку, сияющие игрушки и  вечно  сияющее
лицо массовика дяди Гоши.
   - Чего же ты хочешь? - спросил Дед-Мороз.
   И я ответил.
   - Пусть всегда будет Елка! И пусть никогда не кончаются  эти  канику-
лы!..
   - Ты хочешь, чтобы всегда было так же, как сегодня?
   Как на этой Елке? И чтобы никогда не кончались каникулы?
   - Да. И чтобы все меня развлекали...
   Последняя моя фраза звучала не очень хорошо, но я подумал:  "Если  он
сделает так, чтобы все меня развлекали, тогда, значит, и мама, и папа, и
даже учителя должны будут доставлять мне одни  только  удовольствия.  Не
говоря уже обо всех остальных..."
   Дед-Мороз ничуть не удивился:
   - Хорошо, эти желания вполне можно посчитать за одно. Я  сделаю  так,
чтобы каникулы и развлечения для тебя никогда не кончались!
   - И для Валерика тоже! - поспешно добавил я.
   - Кто это... Валерик? - спросил Дед-Мороз.
   - Мой лучший друг!
   - А может быть, он вовсе не хочет, чтобы эти каникулы длились  вечно?
Он об этом меня не просил.
   - Я сейчас сбегаю вниз... Позвоню ему из автомата и узнаю:  хочет  он
или нет.
   - Если ты еще вдобавок попросишь у меня деньги на автомат, то  это  и
будет считаться исполнением твоего желания: ведь оно может  быть  только
одно! - сказал Дед-Мороз. - Хотя... скажу тебе по секрету: я теперь дол-
жен выполнять и другие твои просьбы!
   - Почему?
   - О, не торопись! Со временем узнаешь! Но эту просьбу я выполнить  не
могу: твой лучший друг не участвовал в велосипедных гонках и не завоевал
первого места. За что же я должен награждать его самым необычайным  при-
зом?
   Я не стал спорить с Дедом-Морозом: с волшебником спорить не полагает-
ся.
   К тому же я решил, что мой лучший друг Валерик - гипнотизер и  правда
не захочет, чтобы каникулы никогда не кончались...
   Почему гипнотизер? Сейчас расскажу вам...
   Однажды в пионерлагере, где мы летом были с Валериком, вместо киносе-
анса устроили "сеанс массового гипноза".
   - Спать! Спать! Спать!.. - замогильным голосом  произносил  со  сцены
бледный гипнотизер.
   - Это какое-то шарлатанство! - на весь зал воскликнула  старшая  пио-
нервожатая. И первая в зале уснула...
   А потом  уснули  и  все  остальные.  Только  один  Валерик  продолжал
бодрствовать. Тогда гипнотизер разбудил нас всех и объявил, что у  Вале-
рика очень сильная воля, что он сам, если захочет, сможет диктовать  эту
свою волю другим и, наверно, при желании сумеет сам стать  гипнотизером,
дрессировщиком и укротителем. Все очень удивились,  потому  что  Валерик
был невысоким, худеньким, бледным и даже в лагере летом совсем не  заго-
рел.
   Я, помню, решил немедленно использовать могучую волю Валерика в своих
интересах.
   - Мне сегодня нужно учить теоремы по геометрии, потому что завтра ме-
ня могут вызвать к доске, - сказал я ему в один из  первых  дней  нового
учебного года. - А мне очень хочется идти  на  футбол...  Продиктуй  мне
свою волю: чтобы сразу расхотелось идти на стадион и захотелось  зубрить
геометрию!
   - Пожалуйста, - сказал Валерик. - Попробуем. Смотри  на  меня  внима-
тельно: в оба глаза! Слушай меня внимательно: в оба уха!
   И начал диктовать мне свою волю... Но через полчаса я все равно  отп-
равная на футбол. А на другой день, сказал своему лучшему другу:
   - Я не поддался гипнозу - значит, и у меня тоже сильная воля?
   - Сомневаюсь, - ответил Валерик.
   - Ага, если ты не поддаешься, то это из-за сильной юли, а если  я  не
поддаюсь, то это ничего не значит? Да?
   - Извини, пожалуйста... Но, по-моему, это так.
   - Ах, это так? А может быть, и ты вовсе никакой не гипнотизер?  И  не
дрессировщик? Вот докажи мне свою силу: усыпи сегодня на уроке нашу учи-
тельницу, чтобы она не смогла меня вызвать к доске.
   - Извини... Но если я начну ее  усыплять,  могут  уснуть  и  все  ос-
тальные.
   - Понятно. Тогда просто продиктуй ей свою волю: пусть она оставит ме-
ня в покое! Хотя бы на сегодняшний день...
   - Хорошо, постараюсь.
   И он постарался... Учительница раскрыла журнал и сразу же назвала мою
фамилию, но потом подумала немного и сказала:
   - Нет... пожалуй, сиди на месте. Лучше послушаем сегодня Парфенова.
   Мишка-будильник поплелся к доске. А я с того самого дня твердо  пове-
рил, что мой лучший друг - настоящий укротитель и гипнотизер.
   Сейчас Валерик уже не живет в нашем городе... А мне все кажется,  что
вот-вот раздадутся три торопливых, словно догоняющих друг друга,  звонка
(так всегда звонил только он!). А летом я вдруг ни с того ни с сего  вы-
совываюсь в окно: мне кажется, что со двора меня, как прежде, зовет нег-
ромкий Валеркин голос: "Эй, иностранец!.. Петька-иностранец!"  Не  удив-
ляйтесь, пожалуйста: так меня звал Валерик, а почему - в свое время  уз-
наете.
   С годами я стал замечать, что дружба очень часто  связывает  людей  с
разными и даже противоположными характерами.  Сильный  хочет  поддержать
бесхарактерного, словно бы поделиться с ним  своей  волей  и  мужеством;
добрый хочет отогреть чье-то холодное, черствое сердце; настойчивый  хо-
чет заразить своим упорством легкомысленного и увлечь его за собой...
   Валерик тоже пытался вести меня за собой, но я то и  дело  терял  его
след и сбивался с дороги. Ведь это он, к примеру,  заставил  меня  зани-
маться в школе общественной работой: быть членом санитарного  кружка.  В
те предвоенные годы часто объявлялись учебные воздушные тревоги.
   Члены нашего кружка надевали противогазы,  выбегали  с  носилками  во
двор и оказывали первую помощь "пострадавшим". Я очень любил быть "пост-
радавшим": меня заботливо укладывали на носилки и тащили по лестнице  на
третий этаж, где был санитарный пункт.
   Мне тогда и в голову не приходило, что скоро, очень скоро нам придет-
ся услышать сирены настоящей, не учебной тревоги, и  дежурить  на  крыше
своей школы, и сбрасывать оттуда фашистские зажигалки. Я  и  представить
себе не мог, что мой город когда-нибудь оглушат разрывы фугасных бомб...
   Я не знал обо всем этом в тот день, на сверкающем Елочном  празднике:
ведь сети бы мы обо всех бедах узнавали заранее, тогда вообще  не  могло
бы быть на свете никаких праздников.
   Дед-Мороз торжественно объявил:
   - Выполняю твое желание: ты получишь путевку в Страну Вечных Каникул!
   Я быстро протянул руку. Но Дед-Мороз опустил ее:
   - В сказке путевок на руки не выдают! И пропусков не выписывают.  Все
произойдет само собой. С завтрашнего утра ты очутишься в  Стране  Вечных
Каникул!
   - А почему не сегодня? - нетерпеливо спросил я.
   - Потому что сегодня ты можешь отдыхать и развлекаться без всякой по-
мощи волшебной силы: каникулы ведь еще не кончились. Но завтра все  пой-
дут в школу, а для тебя каникулы будут продолжаться!..
 
 
   ТРОЛЛЕЙБУС ИДЕТ "В РЕМОНТ"
 
   На следующий день чудеса начались  прямо  с  утра:  не  зазвонил  бу-
дильник, который я накануне завел и, как всегда, поставил на стуле возле
кровати.
   Но я все равно проснулся. Вернее сказать, я не спал с самой полуночи,
ожидая своего предстоящего отъезда в Страну Вечных Каникул. Но никто от-
туда за мной не приезжал... Просто вдруг промолчал будильник. А потом ко
мне подошел папа и строго произнес:
   - Немедленно перевернись на другой бок, Петр! И продолжай спать!..
   Это сказал папа, который был за  "беспощадное  трудовое  воспитание",
который всегда требовал, чтобы я вставал раньше всех и чтобы не мама го-
товила мне утренний завтрак, а я сам готовил завтрак для себя и для всей
нашей семьи.
   А потом мама грозно добавила:
   - Не вздумай, Петр, пойти в школу. Смотри у меня!
   И это сказала мама, которая считала, что "каждый день, проведенный  в
школе, - крутая ступенька вверх".
   Как-то однажды я для интереса подсчитал все дни, проведенные  мною  в
школе, начиная с первого класса...
   Получилось, что по этим маминым ступенькам я забрался уже очень высо-
ко. Так высоко, что мне все, абсолютно все должно было быть видно и  все
на свете понятно.
   Обычно по утрам Валерик, который жил этажом выше, сбегая вниз,  давал
три торопливых звонка в нашу дверь. Он не дожидался,  пока  я  выйду  на
лестницу, он продолжал мчаться вниз, а я догонял его уже на улице. В  то
утро Валерик не позвонил...
   Чудеса продолжались.
   Все, словно заколдованные Дедом-Морозом, пытались удержать меня дома,
не пустить в школу.
   Но как только родители ушли на работу, я вскочил с кровати и  заторо-
пился...
   "Вот, может быть, выйду сейчас, а у подъезда меня поджидает какое-ни-
будь сказочное средство передвижения! - мечтал я. - Нет, не  ковер-само-
лет: всюду пишут, что он для новых сказок уже  устарел.  А  какая-нибудь
ракета или гоночный автомобиль! И унесут они меня... И  все  ребята  это
увидят!"
   Но у подъезда стояло только старое грузовое такси, из которого выгру-
жали мебель. Не на нем же мне предстояло унестись в сказочную страну!
   Я пошел к школе той самой дорогой, по которой мог бы  идти  зажмурив-
шись... Но я не зажмуривался - я глядел по сторонам во все  глаза,  ожи-
дая, что вот-вот ко мне подкатит что-нибудь такое, перед  чем  весь  наш
городской транспорт просто замрет от изумления.
   Вид у меня, вероятно, был очень странный, но никто из ребят ни о  чем
не спрашивал. Они вообще не замечали меня.
   И в этом тоже было что-то новое и непонятное. Тем более,  что  в  тот
первый день после зимних каникул все должны были  просто  завалить  меня
вопросами: "Ну, сколько раз был на Елках? Раз двадцать успел? А  сколько
ты съел подарков?.."
   Но в то утро никто не шутил. "Не узнают они меня, что ли?" -  подумал
я. На миг мне стало обидно, что они вроде бы отделили меня  от  себя,  -
захотелось вместе с ними дойти до школы, войти в класс... Но я уже  вхо-
дил туда много лет подряд, а в Стране Вечных Каникул я еще не был ни ра-
зу! И я снова стал оглядываться и прислушиваться: не шуршит  ли  шинами,
еле касаясь асфальта, гоночный автомобиль? Не  спускается  ли  воздушный
корабль, летающий по маршруту "Земля - Страна Вечных Каникул"?
   На перекрестке, возле светофора, стояло много разных машин, но  среди
них не было ни одного гоночного автомобиля и ни одного воздушного кораб-
ля...
   Мне нужно было пересечь улицу и затем свернуть в переулок налево.
   Я уже шагнул на мостовую, стараясь ступать как можно легче: если меня
вдруг подхватит какая-нибудь волшебная сила, пусть  ей  будет  не  очень
трудно оторвать меня от земли! И вдруг  услышал  над  самым  своим  ухом
свисток. "Ага, предупреждающий сигнал!" - обрадовался я. Обернулся  -  и
увидел милиционера.
   Высунувшись по самый пояс из своего "стакана", он кричал:
   - Не туда идешь! Заблудился, что ли? Остановка направо!
   - Какая остановка?
   Но уже в следующее мгновение я понял, что милиционер - это переодетый
в синюю форму посланец Деда-Мороза. Волшебной палочкой, перевоплотившей-
ся в полосатый милицейский жезл, он, конечно, указывал мне будущую оста-
новку или, вернее сказать, посадочную площадку того самого... что должно
было прилететь за мной и умчать в Страну Вечных Каникул.
   Я быстро пошел к столбу, возле которого, как у мачты с флагом (полот-
нище заменял прямоугольный плакатик - "Остановка троллейбуса"), выстрои-
лась довольно-таки длинная очередь.
   И прямо тут же, словно еле-еле  дождавшись  моего  прихода,  подкатил
троллейбус, у которого впереди и на боку вместо номера было написано: "В
ремонт!" Он был пустой, только в кабине склонился над своей огромной ба-
ранкой водитель, и сзади, возле слегка подмороженного окна, подпрыгивала
на своем служебном месте, как всегда спиной к  тротуару,  кондукторша  в
платке. В те годы людям доверяли не так сильно, как сейчас, и троллейбу-
сов без кондуктора еще не было.
   Когда пустой троллейбус остановился и раздвинулись задние дверки-гар-
мошки, кондукторша высунулась и обратилась не к очереди, а лично ко  мне
(ко мне одному!):
   - Садись, дорогой! Добро пожаловать!
   Я изумленно отшатнулся в сторону: никогда я еще не слышал, чтобы кон-
дукторша так разговаривала с пассажирами.
   - Сейчас не моя очередь, - сказал я.
   - А им с тобой не по дороге! - Кондукторша указала на людей,  выстро-
ившихся возле столба. - У них - другой маршрут.
   - Но мне не нужно "в ремонт"...
   Конечно, кондукторша эта была не просто кондукторшей, потому что оче-
редь не произнесла ни звука и потому что под ее взглядом я все-таки  по-
корно залез в пустой троллейбус. Двери-гармошки с легким стуком  захлоп-
нулись за моей спиной.
   - Но ведь он же идет... в ремонт, - повторил я, обводя лазами  пустой
вагон, - А мне - в Страну Вечных Каникул...
   - Не тревожься, хороший ты мой!
   С доброй кондукторшей, как и с Дедом-Морозом, как и  с  милиционером,
высунувшимся из "стакана", спорить было бесполезно: они знали все  лучше
меня!
   "Если бы все кондукторши были такими ласковыми, как эта, - думал я, -
люди бы просто не вылезали из трамваев и троллейбусов! Так бы и катались
целый день по городу!"
   У кондукторши на ремне болталась сумка с билетами. Я  стал  шарить  в
кармане брюк, где лежали деньги на завтрак.
   - Если ты заплатишь и возьмешь билет, - строго  предупредила  кондук-
торша, - контролер оштрафует тебя!
   Все было наоборот! Все было как в сказке! Или вернее сказать: все бы-
ло в сказке. В самой настоящей!..
   Хоть я ехал в Страну Вечных Каникул не в быстроходном автомобиле и не
на воздушном корабле, но зато бесплатно и один в  целом  троллейбусе!  Я
сел на заднее сиденье, поближе к дверям-гармошкам.
   - Тебя не трясет? - заботливо спросила кондукторша. - Ты ведь  можешь
сидеть где угодно: хоть впереди, хоть на моем кондукторском сиденье! Для
этого тебе и подали отдельный троллейбус!
   - Я люблю немного потрястись, - ответил я. - Так приятно подскакивать
на одном месте!..
   - Лишь бы тебе это доставляло удовольствие! - сказала кондукторша.
   И я остался на своем заднем сиденье: мне было как-то неловко разгули-
вать по троллейбусу и пересаживаться с места на место.
   - Первая остановка - твоя! - предупредила кондукторша.
   Пустой троллейбус по-стариковски дергался и трясся сильней, чем всег-
да, но мне казалось, однако, что все в нем было  исправно,  и  непонятно
было, зачем он катил "в ремонт". Вскоре он притормозил, остановился.
   - До свидания, милый! - сказала кондукторша.
   Я спрыгнул на тротуар. И увидел прямо перед собой Дом культуры  меди-
цинских работников. О чудо! На нем тоже висели дощечки  со  словом  "Ре-
монт". Но не было ни строительных лесов, ни мусора, без которых не может
быть никакого настоящего ремонта.
   "Должно быть, это просто такой пароль", - решил я.
   И, когда навстречу мне из дверей Дома  культуры  неожиданно  выскочил
массовик дядя Гоша, я коротко и таинственно произнес:
   - Ремонт!
   - Что, что? - переспросил дядя Гоша. - Не понимаю...
   Дядю Гошу я знал давно: он выступал на многих Елках.
   И мы с ребятами давно уже наградили его непривычным прозвищем из  це-
лых двух слов: "Давайте поприветствуем!" У него было вечно сияющее лицо,
вечно радостный голос, и мне казалось, что в жизни у него вообще не  мо-
жет быть никаких горестей, печалей и бед.
   Хоть сейчас дядя Гоша появился на улице без пальто и шапки, голос его
был все так же весел и бодр:
   - Пожалуйте в Страну Вечных Каникул!
   И я вошел в просторный вестибюль Дома культуры - туда, где еще  нака-
нуне собирались сотни нарядных ребят, пришедших на Елку. Сейчас я был  в
сверкающем, обрамленном гирляндами и флажками вестибюле один-одинешенек.
А на лестнице, как и вчера, стояли лисы, зайцы, медведи и целый  духовой
оркестр.
   - Давайте поприветствуем юного каникуляра! - воскликнул дядя Гоша.
   - Кого?! - не понял я.
   - Юные жители Страны Вечных Каникул называются каникулярами и канику-
лярками, - объяснил дядя Гоша.
   - А где же они - каникуляры и каникулярки?
   - Никого нет... Все население на данном этапе состоит из тебя одного!
   - А где просто эти... которые были вчера? Ну, юные зрители?
   Дядя Гоша виновато развел руками:
   - Все в школе. Учатся... - И он снова воскликнул:  -  Давайте  попри-
ветствуем нашего единственного юного каникуляра!
   И оркестр грянул торжественный марш, хоть  я  был  одним-единственным
зрителем, пришедшим на праздник. Марш гремел гораздо громче, чем накану-
не, потому что звуки его разносились по совершенно пустому вестибюлю.
   А потом с белокаменной лестницы  навстречу  мне  ринулись  переодетые
зверями артисты...
   Я обомлел. Это было уже слишком. Это было чересчур даже для сказки.
 
 
   ЧЕМПИОН, РЕКОРДСМЕН, ПОБЕДИТЕЛЬ!
 
   Но, впрочем, я тут же оправился от смущения. В ту пору я вообще редко
смущался и всегда очень быстро приходил в себя.
   Ликующий голос массовика дяди Гоши помог мне овладеть собой. Накануне
я попросил Деда-Мороза: "Пусть всегда будет Елка!" - и массовик вел  ут-
ренник по той же самой программе, что и вчера, не меняя ни одного слова.
Поэтому ко мне он обращался во множественном числе: "Сейчас вы,  друзья,
подниметесь в большой зал!" И я поднимался. "Сейчас вы, друзья,  посмот-
рите акробатический номер!" И я смотрел.
   Я был горд тем, что меня называют так уважительно: "Вы, друзья!"  Мне
очень хотелось, чтобы рядом очутился Валерик и услышал, с каким почтени-
ем обращается ко мне сам главный помощник Деда-Мороза. Но потом я  сооб-
разил, что, если бы Валерик  очутился  рядом,  тогда  в  обращении  "Вы,
друзья"! уже не было бы ничего удивительного: ведь нас и  в  самом  деле
было бы двое!
   Дядя Гоша был мастером своего дела: обращался ко мне в прозе  и  сти-
хах, которые сочинял сам. Последнюю стихотворную строку он обычно не до-
читывал до конца - он таинственно умолкал, чтобы рифму угадали сами юные
зрители.
   В то утро дядя Гоша воскликнул: Ну, а сейчас с огромным  чувством  Мы
познакомимся с...
   - Искусством! - угадал я.
   - Хорошо, хорошо! Тоже будешь поэтом! - похвалил меня дядя Гоша.
   И сразу начался концерт... Мне казалось, что песен и танцев в то утро
было гораздо больше, чем накануне, потому что раньше они как бы  распре-
делялись на сотни юных зрителей, а в то утро доставались мне одному. И я
был просто в восторге!
   "Все ребята сейчас сидят в классе, - радовался я, - зубрят, потеют  у
доски. А я - снова на Елочном празднике, как их  полномочный  представи-
тель, или, сокращенно говоря, полпред!"
   Для меня одного пели певцы, и аккомпанировали аккомпаниаторы, и  тан-
цевали танцоры. Потом артисты кланялись (тоже мне одному!) и ждали, пока
я аплодисментами попрошу их исполнить что-нибудь еще. Но  я  хлопать  не
торопился... Я на несколько мгновений задумывался, как бы размышляя  над
увиденным и услышанным, а затем уже аплодировал. Разным артистам я  хло-
пал по-разному - одним погромче, другим потише, чтобы все видели, что  у
меня есть свой вкус и свои взгляды на искусство.
   Потом дядя Гоша вновь перешел на стихи:
   Ну, а сейчас с большим задором
   Все будем петь!
   Что значит...
   - Хором! - подхватил я.
   И мне действительно пришлось петь, потому что это входило в программу
утренника. На несколько минут я даже пожалел, что со мной рядом не было,
как вчера, других школьников и школьниц, потому что петь "хором"  одному
очень трудно. Особенно, если у человека такой ужасный слух, как у  меня.
Накануне голоса ребят как бы заслоняли собой мой голос,  но  в  то  утро
заслонять было некому...
   И я запел. Песня была очень длинной, и я не мог остановиться посреди-
не, потому что мне аккомпанировал целый оркестр. Все  шло  по  вчерашней
программе, и поэтому, когда я, наконец, закрыл рот, зайцы, медведи и ли-
сы захлопали мне очень громко, как и полагалось.
   А сам массовик опять перешел на рифмы: Собирайся, весь  народ,  Соби-
райся в...
   - Хоровод! - угадал я.
   И один пошел "хороводом" вокруг елки. Это тоже было не очень приятно,
но все же легче, чем петь.
   Зато потом грянул туш, и появился Дед-Мороз в окружении своей  свиты.
Впереди на легких серебристых роликах кружилась Снегурочка. Она подкати-
ла прямо ко мне, и я взволнованно вскочил со своего  места,  потому  что
она была внучкой Деда-Мороза, а внучка волшебника, конечно, и сама  тоже
хоть немного волшебница.
   - Дедушка поручил мне оформлять прописку в Стране Вечных Каникул.  Но
до сих пор я была без всякой работы: прописывать было некого! -  сказала
она. - У тебя есть паспорт?
   Она спросила это так деловито, словно была  паспортисткой  из  нашего
домоуправления.
   - Пока еще нету... - ответил я.
   - Тогда мне некуда поставить штамп о прописке, - сказала она.
   - Меня при рождении, кажется, вписали в мамин паспорт, - тихо сообщил
я.
   - Но туда я не могу поставить свой штамп, - возразила  Снегурочка,  -
ведь твоя мама не выразила желания быть жительницей Страны Вечных  Кани-
кул. Ты - первый каникуляр в вашей семье, и во всей вашей  школе,  и  во
всем вашем городе...
   - А как же тогда быть? - пробормотал я.
   - Ничего! Считай, что ты все равно прописан. Мы отметим это  в  твоем
пригласительном билете. Билет-то хоть у тебя есть?
   Я протянул свой измятый и замусоленный вчерашний билет, где  был  уже
оторван корешок с заветным словом: "Подарок". Снегурочка повертела билет
в руках, что-то пошептала, на миг крепко зажала  его  между  ладонями  и
вернула мне. Я взглянул на билет - и увидел новое чудо: билет  стал  но-
веньким, даже вновь запах типографской  краской.  Корешок  с  "Подарком"
опять был на своем месте, а наверху красовался прямоугольный  штамп,  на
котором было написано: "Прописан постоянно. По адресу: Страна Вечных Ка-
никул".
   - В конце утренника дай билет на подпись Деду-Морозу, - сказала  Сне-
гурочка. - Без его подписи недействительно.
   И Снегурочка-паспортистка умчалась на своих легких серебристых  роли-
ках.
   Дед-Мороз, как и накануне, встал в центре зала с секундомером в руке,
будто судья на стадионе, и объявил соревнования "Кто всех  быстрее?  Кто
всех ловчее? Кто всех умнее?"
   Снова ко мне подвели под уздцы "старого, но боевого коня" -  облезлый
зеленый велосипед (должно быть, дядя Гоша возил его с Елки на  Елку),  я
опять взобрался на кожаное седло и нажал на педали. Но, на этот раз я не
очень торопился - мне было ясно, что я все равно  буду  "всех  быстрее",
потому что соревновался я сам с собой.
   Я ехал счастливый, заранее видя себя двукратным велосипедным  чемпио-
ном медицинской Елки. "Как это здорово: быть абсолютно уверенным в своей
победе! - думал я, от удовольствия совсем уже замедляя ход. -  Никто  не
может меня догнать и обойти!"
   О спортсменах-гонщиках в газетах часто пишут примерно гак: "У них  не
оставалось времени ни для каких мыслей, кроме одной: "К финишу! Скорей к
финишу!.." А у меня для мыслей времени было вполне достаточно. И я  раз-
мышлял о том, какие призы вручит мне Дед-Мороз за то,  что  я  бесспорно
окажусь "всех быстрее, всех ловчее и всех умнее". И еще я  думал:  "Ведь
праздник идет точно так, как вчера... Может, и подарков в конце принесут
столько же? А получать их буду я один!"
   Размечтавшись, я подъехал к финишу на самой медленной скорости. Сразу
же было объявлено, что я "быстрее всех", и мне был вручен победный приз.
Конечно, не такой, как накануне. Самый необычайный приз может быть  вру-
чен только один раз, иначе он не был бы "самым необычайным".
   На этот раз Дед-Мороз вручил мне красивый бумажный пакет,  раскрашен-
ный в красный и зеленый цвета. Я заглянул внутрь и  с  радостью  увидел,
что в пакете мои любимые белые и розовые  брусочки  пастилы,  шоколадная
медаль в золотой обертке и мятные пряники.
   Я успел засунуть в рот одну конфету, откусить кусочек сладкой  корич-
невой медали и ощутить во рту охлаждающий, словно зубной  порошок,  вкус
мяты: в конце концов, спортсмен должен подкрепить свои силы после одного
ответственного состязания и накануне другого!
   - Кто всех ловчее?! - провозгласил Дед-Мороз.
   И я вышел вперед, готовый вновь ринуться в соревнование с  самим  со-
бой!
   Нужно было запомнить,  где  дядя  Гоша  расставил  три  металлических
кольца, и потом с  завязанными  глазами  пролезть  или  прыгнуть  сквозь
кольца, как через тоннель, не задев их и не стронув с места.
   Дядя Гоша вообще очень любил, чтобы юные зрители закрывали или  завя-
зывали глаза: в эти-то минуты он и совершал все самое загадочное  и  чу-
десное. "Вы видите: я - в черной куртке! - восклицал дядя Гоша. - Теперь
закройте глаза! Откройте!.. Я - уже в красной!.. Закройте глаза!  -  ко-
мандовал он. - Теперь быстро откройте! Вот и зажглась наша зеленая  кра-
савица!
   Мальчишки редко подчинялись дяде Гоше или закрывали только один  раз.
Поэтому они видели, что массовик просто сбрасывал одну куртку, под кото-
рой была другая. Но зато они улавливали и тот в  самом  деле  прекрасный
миг, когда заливалась огнями елка, будто кто-то высыпал  на  нее  сверху
горсть драгоценных камней.
   А девочки, всегда более исполнительные, по команде дяди Гоши аккурат-
но моргали ресницами, словно куклы  с  закрывающимися  и  открывающимися
глазами.
   Я пристально, чтобы хорошенько запомнить, посмотрел,  где  дядя  Гоша
расставлял металлические кольца. Мне завязали глаза носовым платком... Я
стремительно прыгнул - и ничего не задел. Но оказалось,  что  я  прыгнул
мимо кольца. Второе кольцо повисло у меня на шее. А через третье я  про-
лез как полагалось: не задев и не тронув с места. Таким образом, я  наб-
рал одно очко из трех возможных. И тут же на весь Дом медицинских работ-
ников торжественно объявили, что я "всех ловчее".
   Дед-Мороз вручил мне еще один приз: пергаментный конверт,  раскрашен-
ный в голубой и желтый цвета. Я заглянул внутрь и увидел, что там -  бе-
лые и розовые прямоугольнички пастилы, шоколадная  медаль  в  серебряной
обертке и медовые пряники.
   Я еще немного закусил перед третьим, самым ответственным  состязанием
"Кто всех умнее?"
   Говорят: "Один ум хорошо, а два - лучше!" Но в то утро мне было очень
приятно, что мой ум один-одинешенек участвовал  в  соревновании:  победа
ему, таким образом, была обеспечена!
   Нужно было отгадать три загадки... Дядя Гоша, обвязав свою  блестящую
лысину чалмой на манер восточного факира, скрестил руки на груди и  про-
изнес:
   - Два кольца, "два конца, а посредине - гвоздик!
   И, хотя разгадка была хорошо известна мне еще в детском саду, я отве-
тил не сразу. Сперва я погрузился в глубокую задумчивость,  потом  потер
немного ладонями виски - и, наконец, не вполне уверенно ответил:
   - Кажется, ножницы...
   Дядя Гоша вновь скрестил руки на груди и поднял глаза к потолку, уви-
тому гирляндами и хвоей.
   - Без окон, без дверей - полна горница людей!
   Я снова наморщил лоб, опять потер ладонями виски и тем же неуверенным
голосом сказал:
   - По-моему, огурец...
   Вообще-то говоря, первые две загадки дядя Гоша всегда задавал  дошко-
лятам. Но так как он не менял в своей  вчерашней  программе  ни  единого
слова, а я как бы представлял в этот день в зале школьников всех возрас-
тов, то мне за мои ответы были засчитаны сразу два очка.
   Третья загадка была потруднее и не такая известная  -  ее  дядя  Гоша
обычно задавал ребятам постарше. Но тут уж мой ум  жил,  как  говорится,
"чужим умом": ответ я запомнил еще накануне. И повторил его...
   Но тоже, конечно, не сразу, а глубоко поразмыслив и потерев виски ла-
донями.
   Мне был вручен третий приз: целлофановый пакет, раскрашенный в корич-
невый и синий цвета. Я даже не стал заглядывать внутрь,  я  уже  заранее
знал, что там пастила, шоколадная медаль и пряники...
   Таким образом, я стал абсолютным чемпионом: победил во всех трех  со-
ревнованиях! Зайцы, лисы и медведи танцевали вокруг меня, воспевали  мои
достижения и протягивали свои лапы для  крепкого  дружеского  "лапопожа-
тия".
   Но потом все расступились: ко мне своей степенной дед-морозовской по-
ходкой подошел Дед-Мороз.
   В руках у него был мешок, из которого он  всегда  в  конце  праздника
доставал самые желанные для ребят, самые  заветные  новогодние  подарки.
Мне только казалось немного странным, что он, волшебник и  чародей,  од-
новременно, как какой-нибудь контролер у входа, отрывал от билета  коре-
шок со словом "Подарок".
   "Отдал бы мне весь мешок сразу! - подумал я. - Ведь, кроме меня,  да-
рить подарки здесь абсолютно некому".
   И хоть я с трудом удерживал в руках три пакета со своими призами,  но
как-то, сам того не замечая, потянулся еще и к мешку.
   - Нет, - остановил меня Дед-Мороз, - призы ты уже получил... А  пода-
рок я могу дать тебе только один: бухгалтерия выписывает подарки по чис-
лу зрителей. И тут даже волшебная сила бессильна! В бухгалтерские дела и
расчеты мы, честные волшебники, не вмешиваемся. Так что, хоть ты и заме-
нял сегодня целый зрительный зал, получай всего-навсего одну коробку.
   Я взял жестяную коробку, мельком заглянул в нее. Так и есть: пастила,
шоколадная медаль и тульские пряники. Сбывались мои самые заветные жела-
ния и мечты!
   Я протянул Деду-Морозу пригласительный билет, чтоб  он,  как  всегда,
оторвал корешок со словом "Подарок". Он оторвал. Потом положил билет  на
одну рукавицу, накрыл сверху другой, на миг крепко зажал его между рука-
вицами - и корешки со словами "Подарок" и "Контроль" снова оказались  на
своих местах, будто никто их и не отрывал.
   - Это чтобы ты завтра снова мог прийти сюда и опять получить свой по-
дарок, - объяснил Дед-Мороз.
   - И сколько еще раз будут эта утренники? - спросил я.
   - О, сколько захочешь! Ведь ты прописан в Стране Вечных  Каникул  на-
вечно! А если пожелаешь развлекаться как-нибудь еще -  только  обратись,
только сообщи, и твое желание будет исполнено! Слово каникуляра для  нас
- закон!
   - Но куда же я обращусь?
   - В старых сказках обращались к разным неодушевленным предметам,  ко-
торые назывались талисманами. Или, например, брали в  руки  зеркальце  и
просили его: "Ты мне, зеркальце, скажи да  всю  правду  доложи!.."  Этот
способ давно устарел. Теперь для получения заявок на исполнение  желаний
мы, волшебники, используем новейшие средства связи. Лучше всего -  теле-
фон. Ты наберешь две двойки - и тебе сразу ответит "Стол заказов"...
   Я поморщится:
   - Странный немного... телефонный номер. Одна двойка  -  и  то  как-то
неприятно, а тут целых две!
   - О, ты не прав! - воскликнул Дед-Мороз. -  Мы  специально  подобрали
именно такой номер: чтобы он был привычен и  близок  сердцу  каникуляра.
Наберешь - и сразу ответит "Стол заказов"!
   - Как в магазине?
   - О нет, это совсем другое дело. Там принимают заказы на продукты,  а
тут на исполнение желаний. Так что звони, не стесняйся! Но только по по-
воду развлечений! Других желаний мы выполнять не можем. А отвечать  тебе
будет Снегурочка. Она заведет этим "Столом".
   - Но ведь она - паспортистка...
   - А там работает по совместительству. Страна Вечных  Каникул  была  в
вынужденном простое... Из-за отсутствия каникуляров. И у  нас  произвели
сокращение штатов. Теперь благодаря тебе мы  опять  заработали!  Подавай
заявки на любые развлечения... Будем удовлетворять!
   - А как же школа? - спросят я.
   - О, об этом ты не волнуйся, - авторитетно заверил меня Дед-Мороз.  -
Учителя будут только довольны.
   - А папа с мамой?
   - И они тоже!
   Я, конечно, не мог усомниться в его словах: ведь он уже на деле дока-
зал мне, что может запросто совершать чудеса!
   "Как это замечательно! - размышлял я. - Если пожелаю, каждый день бу-
ду веселиться, получать призы и подарки! Ходить куда захочу  и  смотреть
что захочу!.."
   - Значит, Страна Вечных Каникул - не только здесь, не только  в  этом
доме? - на всякий случай еще раз решил удостовериться я.
   - Нет, здесь только столица этого государства. Она называется  Докме-
раб, что в расшифрованном виде обозначает: Дом культуры медицинских  ра-
ботников. Запомни на всякий случай: Докмераб! А сама Страна Вечных Кани-
кул отныне будет для тебя всюду: и дома и на улице...
   - И во дворе?
   - Во дворе тоже!
   И я отправился во двор. Я шел по улице, жуя попеременно  то  пастилу,
то шоколад, то пряник. Я был горд тем, что стал единственным в нашем го-
роде каникуляром. И что теперь, если  захочу,  каждый  день  буду  "всех
быстрее" и "всех ловчее". Но главное - "всех умнее"! Хорошо было бы, ко-
нечно, чтобы это заметили мама и папа. И все мои приятели тоже. И  Вале-
рик... Ведь когда наших успехов никто не замечает, это очень обидно. Тем
более, что самому рассказывать о них как-то неудобно.
   Я шел во двор, чувствуя себя чемпионом, рекордсменом и победителем!
 
 
   ПЕЧАЛИ И РАДОСТИ КАНИКУЛЯРА
 
   У нас был большой двор. Конечно, он остался таким и сейчас, но я  те-
перь старше - и то, что в детстве казалось мне огромным, стало  большим,
а то, что казалось большим, стало просто немалым.
   В доме у нас, сколько я себя помню, всегда была "комиссия  по  работе
среди детей". Председателем ее был сам управдом. Комиссия  заботилась  о
нас: устраивала разные экскурсии и даже путешествия на пароходе.  А  еще
она любила заседать и издавать распоряжения, которые тут  же  расклеива-
лись на столбах: "Категорически запрещается звонить в чужие  квартиры  и
убегать, не дождавшись, пока откроют!", "Запрещается становиться  ногами
на скамейки, где люди  должны  сидеть!",  "Запрещается  переговариваться
друг с другом через двор в форме крика: это мешает жильцам отдыхать! "
   Валерик не входил в "комиссию по работе", по он придумал устроить  во
дворе крокетную площадку и футбольное поле,  которое  зимой  становилось
хоккейным.
   Валерки уже давно здесь нет... А то футбольное поле есть и сейчас.  И
крокетная площадка тоже. И в красном уголке по-прежнему показывает спек-
такли наш теневой театр, который открыл свой  первый  сезон  еще  тогда,
много лет назад, пьесой Валерика "Ах вы, тени, мои тени!".
   Управдом называл Валерика "фантазером", и это слово звучало в его ус-
тах осуждающе. А он и правда был фантазером. В пионерлагере по  вечерам,
когда, согласно распорядку, уже должен был наступить  глубокий  сон,  он
рассказывал нам страшные  истории  "с  продолжением".  Это  были  сюжеты
фильмов и книг, которых мы с ребятами не видели  и  не  читали.  Валерик
всегда обрывал на самом интересном месте, и мы на следующий день  просто
не могли дождаться вечернего лагерного отбоя. От страха я с головой  за-
рывался под одеяло и слушал оттуда, сквозь узкую щелочку.
   А потом как-то Валерик признался мне, что никаких  таких  фильмов  он
тоже не видел и книг не читал, а просто все придумывал сам, чтобы нам не
было скучно.
   Помню, "комиссия по работе" приобрела для ребят бильярд, который  ус-
тановили в красном уголке, а рядом на стене повесили объявление:  "Сукно
не рвать! Киями не драться! Металлическими шарами друг в  друга  не  ки-
дать!" Все стали сражаться за звание лучшего бильярдисга. И тогда однаж-
ды Валерик сказал:
   - Знаете, как называют теннисиста-чемпиона? "Первой ракеткой"! А луч-
шего боксера? "Первой перчаткой". У нас во  дворе  теперь  есть  хоккей,
футбол, бильярд и крокет... Давайте установим почетные  звания:  "Первая
клюшка", "Первая бутса", "Первый кий", "Первый  молоток"!  И  будем  бо-
роться за эти звания.
   Мы стали бороться!
   Я умел играть только в крокет. Так получилось, что  на  даче,  где  я
несколько лет подряд жил летом, все очень увлекались крокетом. И я тоже,
не разгибаясь по целым дням, гонял молотком большие деревянные шары.  Ни
у кого из моих соседей по дому не было такого богатого крокетного опыта,
и я вскоре завоевал почетное звание "Первого молотка".
   Но мне, конечно, очень хотелось стать одновременно "Первой  клюшкой",
"Первой бутсой" и "Первым кием"! Я пытался участвовать во всех матчах  и
состязаниях, но меня не принимали.
   - Норовишь проскочить через все дужки сразу!  Хватит  с  тебя  одного
крокета. Совершенствуйся! - говорил мне самый длинный парень во дворе  -
Жора, у которого было целых два почетных звания: "Первая клюшка" и  "Жо-
ра, достань воробушка!".
   Жоре, единственному среди нас, беспрепятственно продавали  билеты  на
любую кинокартину и на любой сеанс, даже на самый поздний.  За  это  его
потом стали звать "Жора, достань билетик!".
   Жора был лучшим спортсменом у нас во дворе: спорить с ним я не решал-
ся. Но в тот день и во дворе тоже произошло чудо!
   Когда я появился со своими пакетами и жестяной коробкой,  все  ребята
бросились мне навстречу так, будто только меня и ждали.
   - Хотите? - протянул я им свои призы и подарок.
   - Что ты, Петенька? Что ты? - в ужасе шарахнулись от меня  ребята.  -
Все это должен съесть ты сам. Только ты! И больше никто! Вдруг тебе  са-
мому не хватит? Подумать страшно!
   Чтобы мои друзья-приятели отказывались от пряников и  конфет?  Такого
еще не бывало! И почему они называют меня  Петенькой?  Всю  жизнь  звали
Петькой, а тут... Конечно, все они были крепко-накрепко, просто наповал,
заколдованы Дедом-Морозом.
   - Очень хорошо, что ты пришел, - ласково сказал Жора. В  обычные  дни
он вообще не замечал, есть я во дворе или меня там нету. - Пойди в крас-
ный уголок и поскорей переоденься, - продолжал он. -  Ты  будешь  у  нас
вратарем.
   Я? Вратарем? Да меня раньше и болельщиком-то не признавали - Жора го-
ворил, что у меня нет еще ярко выраженных симпатий: то я болел за первый
корпус нашего дома, то за второй, а чаще всего за тех, кто выигрывал.  И
вдруг: вратарем! Я вопросительно взглянул на Валерика: уж он-то не  ста-
нет меня разыгрывать. Бледное  лицо  Валерика  на  холоде  побелело  еще
сильнее.
   - Видишь, я совсем замерз, ожидая тебя...
   Тут уж я не мог сомневаться!
   "Ага! Узнали силу Деда-Мороза? - мысленно возликовал я. - Он вас  еще
и не то заставит сделать! Вы еще меня капитаном своим изберете, а  может
быть, и тренером!.."
   Я сделал вид, что ничуть не удивился Жориному решению: приглашение  в
команду мастеров первого корпуса я принял как должное. И не спеша отпра-
вился в красный уголок. Там меня поджидали  самодельные  наколенники  из
старой стеганки, которые Валерик и Жора смастерили для того, чтобы  вра-
тарь не расшибал себе коленки. На скамейке лежали клюшка и свитер с циф-
рой "1" на груди - это значило, что я буду защищать хоккейную честь пер-
вого корпуса.
   Потом профессиональной спортивной походочкой, которую я перенял у Жо-
ры, я вышел во двор и встал у заветных ворот. Валерик, как  самый  спра-
ведливый во всех трех корпусах нашего дома, был судьей. Да, его все ува-
жали... Жора мог "достать воробушка", а Валерик едва  доставал  Жоре  до
плеча, но, когда они  разговаривали,  Валерик  не  тянулся  на  цыпочках
вверх, а, наоборот, длинный Жора всегда наклонялся, чтобы  маленькому  и
худенькому Валерику было удобней его слушать.
   Валерик дал свисток - и игра началась.
   Я бы не сказал, что она, как пишут в спортивных  обозрениях,  "шла  с
переменным успехом. Нет, даже переменного успеха у нашей команды не  бы-
ло, потому что за два тайма я пропустил в ворота  максимально  возможное
количество" шайб. И еще две шайбы загнал в свои ворота сам.
   Но моя команда меня не ругала. Наоборот, все старались доказать,  что
я ровным счетом ни в чем не виноват.
   И все меня успокаивали, словно я был каким-то нервнобольным.
   - Не расстраивайся! - говорил Жора. - Первый  блин  комом,  а  первый
матч голом!
   Я представлял себе, что бы сказал мне Жора, если б за его  спиной  не
маячила незримо борода моего покровителя Деда-Мороза.
   - Даже про иного гроссмейстера, знаешь ли, пишут:
   "Сыграл не лучшим образом!" - утешал меня Мишка Парфенов, который то-
же жил в нашем доме. - Не огорчайся!
   Ну, что для тебя сделать? Хочешь, я скажу тебе, сколько сейчас време-
ни?..
   Я подошел к Валерику и спросил:
   - Ужасно, да? Ты меня презираешь, да?
   - Почему же? - ответил Валерик. - Ты ведь давно хотел поиграть в хок-
кей. И не как-нибудь, а в сборной команде. Вот ребята и  доставили  тебе
удовольствие. Как говорят, исполнение желаний!
   Я видел, как прыгала от счастья команда второго корпуса.
   "Ну ничего, недолго вам прыгать! - думал я, повторяя про  себя  номер
"Стола заказов". - Вот сейчас приду домой, наберу две двойки - и ни одна
шайба больше никогда не залетит ко мне в ворота!.."
   Мишка Парфенов предложил мне:
   - Хочешь сыграть на бильярде? Сейчас как раз моя очередь. Я тебе  ус-
тупаю!
   - Нет... я уже наигрался...
   Дед-Мороз продолжал действовать: развлечения  наступали  на  меня  со
всех сторон.
   Даже Мишка Парфенов, довольно-таки жадный и завистливый паренек,  ко-
торый и на пять минут не давал никому поносить на руке  свой  знаменитый
"будильник", - даже Мишка уступал мне сейчас очередь.
   - Слушай, Мишка, а учительница заметила, что меня сегодня не  было  в
школе? - спросил я тихо, предварительно оглядевшись по сторонам.  -  Или
не заметила?
   - Ну как же! Заметила!.. И знаешь, что нам сказала?
   - Что я прогуливаю!
   - Нет...
   - А что же?
   - Она сказала, что ты отсутствуешь по вполне уважительной причине!
   - По уважительной?
   - Ну да. Она сказала, что ты проходишь какой-то "курс лечения".
   - Как? Как?!
   - Курс лечения! Что-то она, наверно, перепутала.
   Мишкино сообщение так поразило меня, что я сразу пошел в красный уго-
лок переодеваться. "Почему курс лечения? - недоумевал я. - Какой же  та-
кой курс лечения? А может быть, Дед-Мороз внушил ей, что  я  тяжело  бо-
лен?"
   Я стянул с себя свитер с цифрой "1" на груди, накинул на плечи пальто
и задумчиво поплелся домой.
   Уже в парадном, на лестнице, меня догнал Мишка Парфенов:
   - Ты забыл, Петя... там, в красном уголке...
   И он вновь нагрузил меня тремя моими пакетами и жестяной коробкой.
   - Хочешь шоколадку? - ласково спросил я у Мишки.
   - Что ты, Петя! Тебе самому не хватит!
   Дед-Мороз был на страже моих интересов! И я уверенно зашагал по лест-
нице, радостно размышляя: "Все ребята сейчас пойдут делать  уроки,  а  я
буду делать что захочу: мои каникулы продолжаются!  Позвоню  вот  сейчас
Снегурочке!.." И позвонил.
   - "Стоя заказов"! - ответила мне Снегурочка.
   - Я бы очень хотел стать лучшим вратарем у нас во дворе...
   - Принимаем заказы только на развлечения. Игре в футбол не обучаем!
   - А в хоккей?
   - И в хоккей тоже.
   - А справки вы даете?
   - Какие?
   - Я бы вот очень хотел узнать... Почему наша учительница сказала, что
я прохожу курс лечения?
   - Твоя бывшая учительница просто оговорилась...
   "Бывшая? - удивился я. - Ах, да! Я же навек распрощался со школой!.."
   - Она хотела сказать: курс развлечения, - продолжала Снегурочка, -  а
случайно сказала: курс лечения. Вот и все. Заявок на развлечения нету?
   - Нету... - ответил я. И повесил трубку.
   То, что я не хотел развлекаться, видимо, огорчило  моего  покровителя
Деда-Мороза, и он решил доставить мне удовольствие сам,  по  собственной
инициативе, чтобы я позабыл о своих хоккейных неприятностях.
   Правда, преподнесен был подарок волшебника в несколько необычной фор-
ме, - папа торжественно усадил меня на диван и сказал:
   - Слушай! Мама сообщит тебе от нашего  общего  имени  нечто  очень  и
очень важное.
   - Безобразие! - начала мама. - Ты не съел еще всех  пряников  и  кон-
фет?! Чтобы навести порядок в этом деле, мы решили, что я не буду отныне
готовить завтраки, обеды и ужины: нельзя отвлекать тебя от основной  пи-
щи! - Она указала на мои пакеты. - Нельзя портить тебе аппетит! Мы с па-
пой будем питаться в столовой или в кафе, которое у нас на первом этаже.
А для тебя мы разработали особое меню. Я отпечатала его у себя на работе
на пишущей машинке...
   Слушай внимательно! На завтрак у тебя теперь будут мятные  пряники  с
кофе. Обед будет, конечно, из трех блюд: на первое - пастила, на  второе
- тульские пряники, а на третье - медальки из шоколада. На ужин -  медо-
вые пряники с чаем!.. И не вздумай нарушить или хоть  чутьчуть  изменить
это меню! Слышишь, Петр?
   И тут я понял, что ни один волшебник на всем белом  свете  не  сможет
сделать так, чтобы я повелевал своими родителями, - всегда и  всюду  они
будут командовать мной.
   "Но пусть их команды и повеления всегда будут такими, как сейчас",  -
мечтал я.
   Все шло прекрасно! "Буду есть что захочу! - торжествовал  я.  -  Буду
ходить куда захочу!" На радостях мне  вдруг  очень  захотелось  пойти  в
цирк, и я снова набрал две двойки.
   - Заказ принят! - ответила внучка Деда-Мороза. - Номер  заказа:  один
дробь семь. Приняла и оформила Снегурочка.
 
 
   СЕГОДНЯ В ЦИРК МЫ ПРИШЛИ НЕ ЗРЯ!..
 
   Я уже привык поздно вставать. Сквозь сон я слышал, как мама  упрекала
папу:
   - Топаешь своими ножищами! А он не должен слышать, что  мы  так  рано
поднимаемся: нельзя подавать ему дурных примеров!
   Папа снимал ботинки и ходил по комнате в носках и на цыпочках.
   Будильник в нашем доме по приказу мамы онемел и просто молча  показы-
вал время, как самые обыкновенные безголосые часы.
   Но в то утро мама сама разбудила меня.
   - Петр, - шепотом сказала мама, - ты окончательно не просыпайся: тебе
еще спать да спать! Но я не могу уйти на работу, не предупредив  тебя  о
том, что в цирке бывает несколько представлений в день... Если понравит-
ся, можешь остаться и на второе и на третье.
   Когда Дед-Мороз успел сообщить маме, что я собираюсь в цирк? И почему
она не спрашивает, на какие деньги я туда пойду? И не волнуется,  как  я
туда доберусь, хотя цирк находится совсем в другом конце города?
   Никто, конечно, не смог бы ответить мне на эти вопросы. Да и  вообще,
когда дело касается сказки, лишних вопросов лучше не задавать.
   Днем, выйдя на улицу, я не успел даже подумать, на чем  бы  мне  доб-
раться до цирка... Я не успел об  этом  подумать,  потому  что  прямо  к
подъезду подкатил тот самый пустой троллейбус с дощечкой "В ремонт!"  на
заднем стекле.
   В нашем доме, на третьем этаже, жил один большой начальник,  директор
завода. За ним каждый день приезжала машина,  которую  в  доме  называли
"персональной". Это слово почему-то  произносили  негромко,  вполголоса.
Тот легковой автомобиль марки "эмка", высокий и прямой, точно  карета  с
мотором, сейчас не пустили бы на центральные улицы нашего города, как не
пустили бы какую-нибудь старую телегу. Но в то время "эмка" казалась мне
роскошным автомобилем. Иногда большой начальник катал ребят в своей пер-
сональной машине: взрослых людей в  ней,  кроме  шофера,  помещалось  не
больше четырех, а нас, ребят, набивалось по семь или даже по восемь  че-
ловек. Ну, а в моем персональном троллейбусе могли бы уместиться десятки
пассажиров, но ехал я в нем один-одинешенек.
   Мне очень хотелось, чтобы ребята или хотя бы взрослые соседи увидели,
как я сажусь в свой персональный троллейбус. Но уж так всегда  получает-
ся: если хочешь, чтоб тебя увидели, то как раз в эту минуту рядом никого
не оказывается. Только один незнакомый пешеход сказал другому:
   - Посмотри-ка, здесь теперь сделали остановку троллейбуса!
   Я повернулся и гордо сообщил:
   - Здесь нет остановки. Это за мной приехали!..
   И поднялся по ступенькам навстречу той же самой  приветливой  кондук-
торше.
   Как и в первый раз, кондукторша стала предлагать мне:
   - А не пересядешь ли ты лучше вперед, поближе к водителю? Там  меньше
трясет. А не перейдешь ли ты лучше на другую сторону? Там солнце не бьет
в глаза. А может быть, ты хочешь посидеть на моем, на кондукторском мес-
те?
   Я уже не стеснялся доброй кондукторши. К тому же путь был более  дол-
гим, чем в первый раз, и я успел прогуляться по всему троллейбусу: поси-
дел возле кабины шофера, и на кондукторском месте, спиной к окну, и  под
белой табличкой "Для пассажиров с детьми и инвалидов". А троллейбус  ка-
тил вперся без всяких остановок, и даже светофоры светили ему всюду сво-
им самым нижним, зеленым, глазом: наверно, Дед-Мороз считал, что на моем
пути к развлечениям не должно быть никаких препятствий!
   Никаких!..
   - До скорой встречи, - прощаясь, сказала кондукторша.
   "Ага, значит, она приедет сюда за мной после представления", -  сооб-
разил я. Спрыгнул на тротуар, побежал к цирку, и тут услышал  за  спиной
голос какого-то гражданина:
   - Когда это здесь пустили троллейбус?
   - Не знаю, - ответил другой. - Должно быть, поставили столбы, провели
провода и пустили.
   - В том-то и дело, что никаких проводов  нету!  Посмотрите-ка  вверх!
Посмотрите!
   На тротуаре уже собрались любопытные. Я вместе с ними  задрал  голову
вверх: никаких проводов действительно не было.
   - А теперь взгляните туда, взгляните! - не успокаивался  все  тот  же
гражданин.
   Я вместе с другими повернулся в ту сторону, куда он  изумленно  тыкал
пальцем, и увидел вдали свой персональный троллейбус, длинные "усы"  ко-
торого свободно болтались, словно плясали в воздухе над крышей.
   - Никогда не видел ничего подобного, -  протирая  глаза,  сказал  ка-
кой-то старичок. - Чтобы троллейбус ездил без проводов, как автобус...
   - И не грузовой троллейбус (тот и без проводов может на  одном  мото-
ре), а самый обыкновенный, пассажирский... Не-во-о-бра-зи-мо! - медленно
произнес гражданин в шляпе. И надел на нос очки, чтобы  получше  разгля-
деть это чудо.
   "И не то еще увидите, если я захочу вас  удивить!  Стоит  только  мне
зайти хотя бы вон в ту автоматную будку, набрать две двойки и  попросить
Деда-Мороза..." - с этими мыслями, счастливый и гордый, я покинул прохо-
жих, не привыкших вот так запросто, прямо на  тротуаре,  встречаться  со
сказкой.
   По вечерам здание цирка выглядело наряднее, чем в дневное время:  ве-
чером фамилии акробатов, укротителей и клоунов были написаны  разноцвет-
ными огнями. А сейчас, днем, кое-какие фамилии даже трудно  было  разоб-
рать: утром на буквах налипли снежинки, а потом потеплело - и буквы  вы-
тянулись, потекли вниз. Но я все же сумел прочитать, что в представлении
участвует знаменитый клоун-богатырь.
   Остальные фамилии я прочитать не успел, потому что на меня  наскочила
какая-то дама, державшая за руку маленькую девочку:
   - У тебя нет лишнего билета?
   - У меня нету... - ответил я.
   Маленькая девочка, которая совсем уже приготовилась попасть в цирк (я
видел это по ее празднично заплетенным косичкам), скривила губы, еле-еле
удерживаясь от плача. И меня тоже стала тревожить мысль: "Как же  пройти
мимо контролеров туда, где скоро загремит музыка, и  забегают  по  арене
светящиеся круги, и будет показывать свои номера знаменитый  клоун-бога-
тырь? Тут ведь не Докмераб, не столищ Страны Вечных Каникул. И дядя Гоша
не встречает меня у входа..."
   Так думал я, потихоньку, боязливо приближаясь к тому месту, где широ-
кий поток зрителей словно бы входил в искусственный шлюз - в узкий  про-
ход, по обеим сторонам которого стояли контролерши в форменных  костюмах
с серебряными полосками на рукавах. Неужели Дед-Мороз забыл обо мне?..
   Когда до опасного шлюза оставалось всего несколько шагов,  я  услышал
осторожный шепот:
   - Вниз, направо, вторая дверь... Не оглядывайся! Мы с тобой не знако-
мы!
   Выбравшись из общего потока, я все-таки обернулся и увидел того чело-
века, который шепнул мне на ухо: "вниз, направо, вторая дверь..." Он то-
же был в форменном костюме с серебряной  полоской  на  рукаве  и,  стало
быть, тоже работал в цирке. Но ведь он, значит, мог бы просто  так,  без
билета пропустить меня в зал! И почему я не должен смотреть в его сторо-
ну? Почему должен подчеркивать, что мы не знакомы?
   "Вниз, направо, вторая дверь!" - повторил я про себя.  Вниз?..  Может
быть, Дед-Мороз хочет, чтобы я проник в здание цирка подземным ходом? Но
на той самой второй двери справа не было напитано "Подземный ход", а бы-
ло написано "Служебный вход".
   Я вошел... И ко мне сразу кинулось трое или четверо людей в форменных
костюмах с серебряными полосками.
   - Никто не видел, как ты сюда зашел? Никто не слышал, как  тебя  сюда
послали?
   - Никто, - ответил я. - А что такого особенного, если б кто-нибудь  и
услышал?
   - Это невозможно! - раздался громовой голос. - Тогда бы все погибло.
   - Что погибло? - тихо спросил я, отступая назад перед огромным  чело-
веком в ярком и нелепом клоунском костюме. - Что бы тогда погибло?
   - Тогда бы весь мой номер сегодня в зале помер!
   Эти стихи почему-то очень напомнили мне стихи дяди Гоши.
   - Нет, никто ничего не видел, - тихо сообщил я.
   - Тогда все будет гладко: ведь ты - моя "подсадка"!
   Дядя Гоша декламировал только во время представлений, а этот знамени-
тый клоун-богатырь (конечно же, это был он!) все  время  разговаривал  в
рифму. "Наверно, не все люди, которые пишут и даже говорят стихами,  на-
зываются поэтами", - неожиданно подумал я.
   У клоуна-богатыря  было  свирепое  лицо:  насупленные  брови,  огнен-
но-красные щеки, которые напоминали две раскрашенные тыквы, глаза состо-
яли из одних только круглых черных зрачков, а белков совсем не было.  Но
это была маска. А под ней, мне казалось, должно  было  скрываться  лицо,
очень похожее на лицо массовика дяди Гоши - вечно  ликующее,  неизвестно
чему улыбающееся. И лысина, наверно, была такая же блестящая, словно от-
полированная, хотя над маской торчала мохнатая и  густая  щетка  чьих-то
чужих волос.
   Да, будет все в порядке:
   Ведь в зале - три "подсадки"!
   Заметив, что я ничего не могу понять, клоун подтвердил:
   Да, все должно быть гладко:
   Ведь ты - моя "подсадка"!
   - Кто, Я?
   - "Подсадка"! Одна, как говорится, из трех. Значит, он иногда все-та-
ки переходил на прозу.
   - И куда я должен подсаживаться?
   Не в поезд, конечно, ведь здесь не вокзал!
   А просто как зритель в наш зрительный зал!
   Ты тихо подсядешь у всех на виду На пятое место в десятом ряду!
   Я молчал.
   - Опять не понимаешь? Это, вероятно, из-за стихов,  -  прогремел  над
самым моим ухом клоун-богатырь. - Давай поговорим, как нормальные люди.
   - Очень хорошо! - обрадовался я.
   - Главное - секретность, или, как говорится,  конспирация.  Никто  не
должен знать, что ты - моя "подсадка". Соображаешь?
   Я по-прежнему соображал довольно туго.
   - Слушай дальше! Ты тихонечко, чтобы никто, как говорится, ничего  не
заметил, выйдешь отсюда в фойе. Походишь туда-сюда, как самый обыкновен-
ный зритель. Даже можешь купить мороженое: обыкновенные  зрители  всегда
едят мороженое. А потом, когда прозвенит третий звонок,  войдешь  вместе
со всеми, в общей, как говорится, массе, в зал и сядешь на пятое место в
десятом ряду. Сиди и жди, когда я начну выступать. Мой,  как  говорится,
коронный номер: поднятие тяжестей. Чтобы доказать, что мои тяжести очень
тяжелые, я вызову трех самых, как говорится,  обыкновенных  зрителей  из
зала на арену. Первым будешь ты!
   Только не вздумай поднять мои тяжести...
   - Я не смогу, - тихо сказал я.
   Клоун-богатырь перешел на шепот. Но и от его шепота подрагивал графин
на столе:
   - Ты вполне сможешь поднять мои тяжести, потому что они очень легкие.
Но ты должен делать вид, что их невозможно не только поднять,  но  даже,
как говорится, сдвинуть с места. Соображаешь?
   - Как говорится, ага... - ответил я, невольно подражая богатырю,  ко-
торый поднимал легкие тяжести. - Только одно мне не совсем понятно.
   - Что именно?
   - На какие деньги я куплю мороженое?
   Клоун загремел своим богатырским хохотом. Он хохотал очень долго.  Но
лицо его при этом ничуть не менялось: оно по-прежнему было свирепым, по-
тому что это было не лицо, а маска.
   - Кто, как говорится, получает на орехи, а кто - на мороженое!
   Клоун протянул мне деньги. "Какой добрый, благородный богатырь! - по-
думал я. - Совсем как в легендах или былинах!.." Значит,  именно  с  его
богатырской помощью.
   Дед-Мороз решил бесплатно провести меня в цирк, да еще и угостить мо-
роженым! Мороженое я любил не меньше, чем пастилу, шоколад и пряники.
   Ни на одном стуле, ни в одном зрительном зале мне не было так приятно
сидеть, как на пятом месте в десятом ряду.
   Ведь я был не просто зрителем - я был  участником  представления,  но
тайным участником, и никто вокруг об этом не знал.
   Сперва на арену вышита четыре медведя. Тяжелые и с виду  неповоротли-
вые, они ловко вскакивали на ходу  в  мотоциклетные  коляски,  объезжали
арену на самокатах и даже разгуливали на передних лапах,  задрав  задние
вверх. Я не хлопал, не визжал от восторга, как мои  соседи,  сидевшие  в
десятом ряду, - я все время пристально вглядывался в медведей и думал: а
может быть, это не настоящие звери? Если тяжести могут быть легкими,  то
и медведи могут быть не медведями. Может, какие-нибудь артисты залезли в
бурые шкуры и нацепили медвежьи маски?
   Медведи свободно расхаживали по арене... А тигры не пользовались  та-
ким доверием: они были в клетках. Но там, за стальными прутьями, они вы-
делывали такие номера, что я опять стал  сомневаться:  может  быть,  это
вовсе не тигры? Катаются на шарах, прыгают сквозь горящие обручи. Гораз-
до ловчее, чем я сквозь обручи дяди Гоши... Вот  если  бы  меня  послали
проверить: настоящие они или не настоящие? Я представил себе, как  дрес-
сировщик провозглашает на весь цирк: "Сейчас обыкновенный зритель, сидя-
щий на пятом месте в десятом ряду, проверит моих зверей. Если он  выйдет
обратно из клетки, значит, звери не настоящие, а если не выйдет  -  зна-
чит, все в порядке". От одной этой мысли все мои сомнения сразу  рассея-
лись: нет, конечно, тигры не нуждаются ни в какой проверке! Я готов  был
подтвердить это прямо со своего места в десятом ряду, даже не подходя  к
клеткам.
   Когда чего-нибудь ждешь, время тянется томительномедленно. Я не заме-
чал, какой интересной и разнообразной была  цирковая  программа,  потому
что с нетерпением ждал выхода на арену знаменитого клоуна.
   И вот наконец на арене загремели стихи: Сегодня в цирк вы  пришли  не
зря: Увидите клоуна-богатыря!
   Вслед за клоуном появились две тележки с такими гирями, что казалось,
упади они - и на манеже образуются глубокие воронки.  Люди  в  форменных
костюмах с серебряными полосками на рукавах везли тележки медленно,  тя-
жело отдуваясь, то и дело останавливаясь для отдыха.
   - Мои помощники, или, как говорится, ассистенты! - сообщил  клоун.  И
стал заниматься гимнастикой, готовясь к поднятию тяжестей. Он  вытягивал
руки - и мускулы его вздымались, как крутые пригорки на  ровной  дороге.
"Наверно, клоун пошутил, что тяжести легкие", - подумал я, видя, как ес-
тественно выбиваются из сил, надрываются и вытирают пот со лба ассистен-
ты, катившие по арене повозки с гирями.
   Никто на всей планете
   Не сдвинет гири эти!
   Никто не сможет в мире
   Поднять такие гири!
   Громогласно объявив об этом, клоун обвел застывшим свирепым  взглядом
ряды зрителей и в рифму спросил:
   Может быть, вы не верите?
   Может быть, вы проверите!
   Сразу вверх потянулись руки.
   - Возьмем с каждой трибуны первых попавшихся зрителей, - объявил кло-
ун-богатырь.
   - Ребенок! Он, ясное дело, не поднимет! - запротестовал кто-то в  за-
ле.
   - Вес моих гирь испытают представители разных  поколений!  -  объявил
клоун-богатырь. - Как говорится, и старые и малые!..
   И тут же ему на глаза "случайно" попался я...
   Я был в десятом ряду, но очутился внизу на арене  так  быстро,  будто
сидел в первом. Однако, очутившись там, внизу, я вдруг  понял,  как  это
страшно - выступать перед зрителями. Сотни глаз со всех  сторон  устави-
лись на меня и на гири. И все ждали... Только обычно от человека,  стоя-
щего на арене, рядом с гирями, ждут, чтобы он их поднял, а от меня  жда-
ли, чтобы я не сумел их поднять. Все было наоборот.
   Я смотрел на клоуна, как на самого настоящего богатыря  и  героя:  он
расхаживал по арене совершенно спокойно, будто вокруг  не  было  никаких
зрителей и никто с трибун на него не глазел. А у меня тряслись  коленки,
и я со страху чуть было не поднял гири,  которые  были  такими  легкими,
что, казалось, прямо-таки прилипали к моим ладоням и  тянулись  за  ними
вверх. Но я вовремя опомнился, напряг все свои силы и сумел не  поднять!
Я даже не сдвинул их с места. Потом я, подражая ассистентам клоуна-бога-
тыря, стал вытирать пот со лба. Пот у меня действительно выступил...
   - Что, не под силу? - над самым моим ухом прогремел голос.
   - Не под силу, - растерянно ответил я.
   - Устами младенца, как говорится,  истина  глаголет!  -  торжественно
провозгласил клоун. - Теперь вызовем первых попавшихся зрителей с другой
трибуны. Начали мы с ребенка, а сейчас  вызовем  мужчину.  Да  покрепче,
поздоровее!
   Я вернулся на свое пятое место в десятом ряду. Представление  продол-
жалось... А мне хотелось, чтобы оно уже кончилось: не терпелось поскорее
вернуться домой и позвонить Деду-Морозу. У меня была к нему  одна  очень
важная просьба!..
 
 
   ЭТО НАШ ПЕТЯ!
 
   Я снова набрал две двойки. И снова мне ответил  знакомый  Снегурочкин
голос:
   - "Стол заказов" слушает!
   - Это я... Петя-каникуляр!
   - Оформить заказ на выполнение желаний?
   - Да, пожалуйста. Если не трудно...
   - Такая наша работа.
   - Я бы очень хотел, чтоб все мои друзья очутились в цирке на  дневном
представлении!
   - Обслуживаем только каникуляров! - строго ответил "Стол заказов".
   - Но ведь меня  это  очень  развлечет.  Мне  доставит  огромное  удо-
вольствие, прямо-таки наслаждение, если все мои приятели окажутся в цир-
ке!
   - Обратись непосредственно к Деду-Морозу. Может быть, он  разрешит...
в порядке исключения. Соединяю!
   Я начал повторять свою просьбу, но Дед-Мороз перебил меня:
   - О, не затрудняй себя: я слышал ваш разговор по отводной трубке. Во-
обще-то говоря, Снегурочка абсолютно права: по правилам я должен развле-
кать только каникуляров. У сказки ведь тоже есть свои законы. Если, зна-
ешь ли, волшебники начнут делать все, что им взбредет в голову, они  та-
кое натворят на белом свете... Но в порядке исключения, так уж  и  быть,
пойду тебе навстречу: организую для всех твоих  приятелей  культпоход  в
цирк.
   - Завтра? - обрадовался я.
   - Нет, не завтра, а в ближайшее воскресенье.
   - Почему-у? Мне бы очень хотелось...
   Дед-Мороз опять перебил меня:
   - Я дисциплинированный волшебник и не могу отрывать ребят от занятий.
И от всяких общественных дел. Особенно сейчас, когда они в  школе  гото-
вятся ко дню открытия...
   - Что это они там собираются открывать? - лениво перебил я  волшебни-
ка.
   - Вот видишь, я нечаянно нарушил законы сказки: каникуляру нельзя да-
же рассказывать о том, что делается в школе. Ни о каких занятиях,  ни  о
каких делах! Он должен только отдыхать и развлекаться. Так что больше  я
ничего не расскажу. А просьбу твою насчет цирка выполню.
   И сразу же в трубке раздался голос дед-морозовской внучки:
   - Заказ принят! Номер заказа: два дробь семь. Приняла и оформила Сне-
гурочка.
   Я уже говорил о том, что мне в ту далекую пору очень нравились выход-
ные дни.
   Но, пожалуй, никогда еще я не ждал воскресенья с  таким  нетерпением,
как после разговора с Дедом-Морозом. Ведь на дневном  воскресном  предс-
тавлении в цирке должна была осуществиться одна моя  необыкновенная  за-
тея! Необыкновенная!..
   "Будет так... - размышлял я. - Выкатят  огромные  гири,  выйдет  кло-
ун-богатырь, а потом уж спущусь на арену и я. Спущусь  тихо  и  скромно,
будто первый раз в жизни...
   Все наши ребята будут смотреть на меня.  И  даже  Валерик  замрет  от
изумления. "Устами младенца, как говорится, истина глаголет! -  восклик-
нет клоун. И обратится ко мне:
   - Под силу ли тебе, мальчик, поднять эти гири?" А я возьму и  подниму
их вверх! Трудно даже представить себе, что тут начнется! Все решат, что
я великий силач! Ведь остальные "подсадки" не будут подводить  клоуна  и
не смогут поднять гири. А я смогу! Ах, если мой план осуществится! Тогда
все ребята сразу и на веки веков забудут о моем позоре на хоккейном  по-
ле! Забудут обо всех моих неудачах!.. Обо всех!"
   И вот наступил долгожданный день.
   Со своего пятого места в десятом ряду я видел, как на противоположной
трибуне расхаживают мои друзьяприятели. Но они меня не замечали:  должно
быть, ДедМороз нарочно сделал так, чтобы они не смотрели в мою  сторону.
А я не спускал глаз с Валерика. Он, конечно, сидел рядом с Жоркой и Миш-
кой-будильником. Он даже положил руку Жорке на плечо. И мне было  как-то
неприятно на это смотреть...
   Девчонка, сидевшая позади них, стала объяснять, что ей из-за  длинню-
щего Жоркиного роста ничего не видно. Тогда Жора немного отодвинулся  от
Валерика, чтобы девчонка могла смотреть в просвет между ними. И рука Ва-
лерика соскользнула с Жориного плеча. Мне стало легче. Может  быть,  это
Дед-Мороз нарочно посадил сзади такую маленькую девчонку?
   "Ну ничего, Валерик, - думал я. - Скоро, буквально через каких-нибудь
полчаса, ты поймешь, кто больше заслуживает уважения: я или  твои  новые
приятели!"
   Мне казалось, что увертюра, которую исполнял оркестр,  стала  гораздо
длиннее, чем была, что медведи катались на самокатах гораздо дольше, чем
в первый раз, и что укротитель в клетке гораздо медленнее готовил  своих
тигров к прыжкам сквозь горящие обручи.
   - Сколько можно смотреть на этих зверей! - тихонько ворчал я. -  Зоо-
парк здесь, что ли? Сколько можно слушать эту музыку! Концерт здесь, что
ли?
   - Все-то тебе не нравится, - рассердилась женщина, сидевшая рядом.  -
Вышел бы сам на арену да и выступал!
   Она и представить себе не могла, что я через несколько минут действи-
тельно появлюсь на арене.
   И вот наконец раздалось: Сегодня в цирк вы  пришли  не  зря:  Увидите
клоуна-богатыря!
   "Не знаю, как другие, а уж я-то, по крайней мере, пришел не зря.  Это
точно!" - говорил я сам себе, аплодируя клоуну. И все ему хлопали.  Даже
Валерик, который не любил выражать восторгов, и тот  неторопливо,  както
по-своему, не сгибая пальцев, аплодировал циркачу-геркулесу. Ассистенты,
отдуваясь на каждом шагу, опять приволокли гигантские гири.
   Никто на всей планете
   Не сдвинет гири эти!
   Может быть, вы не верите?
   Может быть, вы проверите?
   Весь ряд, в котором сидели мои приятели, первым  задрал  руки  вверх.
Только один Валерик не рвался проверить клоуна... Жорина ручища тянулась
ввысь, как семафор. Но хоть она была длиннее всех, клоун-богатырь ее  не
заметил. Взгляд его опять совершенно "случайно" наткнулся на мою руку.
   После первого представления клоун за кулисами сказал мне:
   - Не лети на арену как угорелый: это может вызвать  подозрения.  Веди
себя естественней!
   И я попытался вести себя естественнее. И не спеша поднялся со  своего
стула и робко спросил:
   - Вы вызываете меня?
   - Ну да, тебя!
   - Именно меня?
   - Тебя! Тебя, мальчик!
   - И я могу спуститься вниз, на арену?
   - Можешь!
   - А мое место тут без меня не займут?
   - Никто его не займет...
   Но я все-таки обратился к своей соседке так, чтобы слышали  все  кру-
гом:
   - Покараульте, пожалуйста, мое место!
   Только после этого я медленным шагом сошел вниз, на арену. Весь  ряд,
в котором сидели мои приятели, вытянул шеи вперед и замер.
   - Устами младенца, как говорится, истина глаголет! - объявил клоун. -
Вот мальчик, по имени... Как тебя зовут?
   - Петей.
   - Сейчас мальчик, по имени Петя, скажет нам всем:  можно  ли  поднять
эти гири! Или хоть чуть-чуть сдвинуть их с места!
   "Ничего!.. Сейчас ты, Валерик, начнешь уважать меня. И вы, мои  друж-
ки-приятели, тоже", - подумал я.  И  стремительным  рывком  поднял  гари
вверх!..
   Наступила абсолютная тишина.
   И вдруг среди этой тишины загремел голос клоуна-богатыря:
   - Перед нами -  феноменальный  ребенок!  Ребенокбогатырь!..  Родители
мальчика в зале? Я хочу, чтоб они по праву разделили успех своего  сына,
его триумф. Но раз он пришел один...
   - Он не один! - завопил ряд, в котором сидели мои приятели. - Это наш
Петя! Он живет в нашем дворе! Он учится в нашей шкапе!..
   - Ага, значит, здесь присутствует коллектив, в котором, как  говорит-
ся, рос и развивался наш юный рекордсмен по поднятию тяжестей?
   - Он с нами! - вопил коллектив. - Это наш Петя!
   - Чтобы вы по достоинству оценили богатырскую силу этого мальчика,  -
перекрикивая всех моих друзей, продолжал клоун, - мы сейчас вызовем двух
самых крепких, самых плечистых мужчин! Первых попавшихся... Ну, хотя  бы
вот этих!
   Но не тут-то было... Десятки зрителей со всех концов зала ринулись на
арену: они хотели потрогать гири, которые я так легко поднял ввысь. "Не-
ужели в зале столько "подсадок"? - подумал я. - Нет,  не  может  быть...
Значит, это самые обыкновенные зрители. Какой ужас! Что сейчас будет?"
   - Стойте! Остановитесь! - воскликнул я так громко, как  не  смог  бы,
наверно, крикнуть даже сам клоун-богатырь. - Сейчас  я  покажу  вам  еще
один номер. Но если хоть один выбежит на арену, все пропало...
   Те, что бежали, замерли в проходах между рядами.
   - Подождите минутку! - предупредит я. - Одну минутку! Мне нужно  сбе-
гать за кулисы!.. И тогда вы увидите такой номер, какого никогда не  ви-
дали!..
   - Что ты еще придумал, негодяй? - еле слышно прохрипел  сквозь  маску
клоун-богатырь. Мне казалось, что он вот-вот упадет в обморок.
   Я выбежал за кулисы и, задыхаясь от волнения,  спросил  у  женщины  в
форменном костюме с двумя серебряными полосками на рукаве:
   - Где тут у вас телефон?
   - Во-он там, на столике, где сидит дежурный пожарник!
   Не спрашивая разрешения у пожарника, я набрал две двойки.
   - "Стол заказов" слушает! - ответила Снегурочка.
   - Я хочу, чтобы гири стали тяжелыми! Чтобы  никто  не  смог  их  под-
нять!..
   - Принимаем заказы только на развлечения.
   - Но тогда развлечение превратится в мучение... Сделайте, пожалуйста,
в порядке исключения!
   От волнения я вдруг, как клоун-богатырь, заговорил стихами. И это по-
действовало на Снегурочку.
   - Заказ принят! - сказала она. - Номер заказа: три дробь семь.
   Вернувшись на арену, я скомандовал:
   - Теперь проверяйте! Бегите, бегите сюда...  Попробуйте  поднять  эти
гири!
   - А где же обещанный номер? Где номер?..
   - Номер отменяется! В следующий раз... - пообещал я. А  сам  подумал:
"Сейчас-то и будет главный номер программы!"
   Первыми на арену ворвались ребята с нашего двора. А вслед за  ними  -
незнакомые мне мужчины, женщины, мальчишки и девчонки.  Все  стали  хва-
таться за гири, но - о, чудо! - никто не мог их поднять! Я,  будто  слу-
чайно, толкнул ногой одну гирю - и почувствовал, что она  налилась  неп-
риступной тяжестью и словно бы приросла к полу. Сказка пришла мне на по-
мощь! Но как же теперь поднимет эти гири сам клоун-богатырь?
   - Я не могу работать в такой обстановке! - прогремел он на весь цирк.
И, гордо вскинув свою свирепую голову, ушел за кулисы.
   - Никто не может сдвинуть гири с места, а ты смог! Ты смог! - обнима-
ли меня дружки-приятели. Они подняли меня на руки и потащили в тот  ряд,
где сидели сами.
   - Куда же вы его? - закричала моя бывшая строгая соседка. - Я сберег-
ла его место!..
   Ей хотелось сидеть рядом с ребенком-богатырем. Но ребята унесли  меня
к себе. Мишка и Жора теснились теперь на одном стуле, а я сидел на  быв-
шем Жорином месте, прижавшись плечом к Валерику.
   - Вот что значит курс лечения! - с завистью сказал Мишка. - Мы  ходим
в школу, зубрим, с утра до вечера расходуем свои силы.  А  он  сберегает
их! Накапливает!.. Вот бы мне кто-нибудь прописал такой "курс"!
   - Да, здорово было бы! Если бы и нам тоже.  Эх,  хорошо  было  бы!  -
вздыхали и другие ребята.
   Сзади и спереди ко мне потянулись руки: все хотели пощупать мои  мус-
кулы.
   - Вы ничего не почувствуете: они в расслабленном состоянии, -  сказал
я. - Отдыхают!
   Валерик молчал. А вечером во дворе он подошел ко мне и вполголоса, но
повелительно произнес:
   - Смотри на меня внимательно: в оба глаза! Слушай меня внимательно: в
оба уха! Гири были фанерные? Или из какого-нибудь там папье-маше?
   Я хотел сказать, что гири были настоящие, что ни один человек в  цир-
ке, кроме меня, не смог их поднять. Но язык не слушался меня, голос  ку-
да-то пропал. И я не сумел соврать. Первый раз в жизни хотел - и не  су-
мел! Наверно, Валерик меня загипнотизировал...
   Только уже дома голос ко мне вернулся. Тогда я набрал  две  двойки  и
торопливо, взволнованно заговорил в трубку:
   - Я вас очень прошу... Я просто умоляю: заколдуйте, пожалуйста, Вале-
рика! Чтобы он восхищался мною, как все!
   - Это невозможно, - ответила Снегурочка.
   - Но ведь воля каникуляра должна быть для вас законен!
   - Да, это верно. Но тут мы бессильны.
   - Почему?!
   - Я не могу объяснить.
   - Из-за его сильной воли, да?
   - Нет, дело совсем в другом.
   - В чем?
   - Не могу объяснить...
   - Это тайна?
   Снегурочка повесила трубку. Почему Валерик не поддавался Деду-Морозу?
Почему он был неподвластен сказке?
   Да, это была тайна. И такая, что даже каникуляру не  имели  права  ее
раскрыть...
 
 
   ПРОКАЗНИЦА-МАРТЫШКА, ОСЕЛ... ДА КОСОЛАПЫЙ МИШКА
 
   Не подумайте только, что я плохо помню те строки  из  басни  Крылова,
которые очень похожи на название этой главы. Басню я учил в школе, а то,
что я учил там, запомнилось на всю жизнь...
   У Крылова написано: "Проказница-Мартышка, Осел,  Козел  да  косолапый
Мишка", но я козла пропустил. И не потому, что забыл о нем, а просто по-
тому, что... Впрочем, об этом вы узнаете немного позже.
   А сейчас я хочу рассказать о том, что было после моего выступления на
цирковой арене.
   Все ребята стали просить меня поднять что-нибудь тяжелое. И  все  те-
перь обращались ко мне очень вежливо и уважительно.
   - Петя, подними, пожалуйста, скамейку в садике, - просил один.
   - Петя, там, на улице, стоит инвалидная коляска... Подними  ее,  если
не трудно.
   - Мне не трудно, - отвечал я. - Но просто не хочется расходовать  си-
лы. Вот если будет что-нибудь важное... Какой-нибудь особый случай!
   Мишка-будильник попросил меня однажды:
   - Петя, подними, пожалуйста, меня и подержи в воздухе минут пять. Это
как раз очень важно: я поспорил с ребятами из соседнего  двора.  Они  не
были в цирке и не верят.
   На этот раз меня случайно выручила мама. Она высунулась в форточку  и
тем же голосом, каким раньше звала: "Домо-ой! Пора делать уроки!" -  ка-
тегорически приказала мне сверху:
   - Домо-ой! Пора смотреть телевизор!..
   Простите, телевизоров тогда еще не было... Я вспомнил, мама  крикнула
мне сквозь форточку:
   - Домо-ой! Пора слушать патефон!
   У нас был синий облезлый ящик, который шипел и кряхтел от старости. Я
любил по десять раз в день слушать одну и ту же пластинку.  Раньше  мама
возмущалась, что я даром теряю время.
   - Перемени пластинку! - заявляла она.  -  Почитай  лучше  книгу.  Или
раскрой учебник.
   А теперь мама сама смело крутила тугую ручку, хотя знала,  что  ручка
иногда со стремительной силой раскручивалась в обратную сторону.
   - Ты стал недопустимо пренебрегать патефоном! - говорила она. - Смот-
ри у меня!
   После истории в цирке Мишка-будильник начал упрямо допытываться, где,
в какой поликлинике мне прописали такой  замечательный  "курс  лечения".
Мишка вообще был завистливым пареньком, а тут уж прямо места себе не на-
ходил.
   - Скажи: что нужно глотать, чтобы набраться  такой  силищи?  Порошки,
да? Пилюли, да?.. Ведь этот твой "курс лечения" можно и самому себе дома
устроить, а? Скажи, Петька... А я тебе буду всегда сообщать точное  вре-
мя! Хочешь? Сейчас девятнадцать часов - ровно!
   - Ничего я тебе не скажу: это страшная тайна!
   - Боишься, что я стану сильнее тебя, да? А ты мне столько этих пилюль
дай или порошков, чтобы я тоже стал сильным, но все-таки был в  два  или
даже в три раза слабее тебя, - торговался Мишка. -  Мне  и  этого  будет
достаточно. Ты можешь сразу две гори поднять, а я пусть смогу только од-
ну. Мне и этого хватит! А, Петька?..
   Ребята рассказывали обо мне легенды. Через несколько дней в  соседнем
дворе уже знали, что я поднял в воздух самого клоуна-богатыря, у которо-
го было две гари в руках, одна - в зубах, одна - на голове и две  -  под
мышками.
   И только Валерик по-прежнему мною не восторгался. А я так хотел  это-
го!
   Мне так хотелось, чтобы он забыл о фанерных гирях и о моем позоре  на
хоккейном поле, чтобы он стал уважать меня чтобы ему снова, как  прежде,
хотелось видеть меня чаще, чем всех остальных ребят в нашей  школе  и  в
нашем дворе.
   И я решил, что надо тайно провести Валерика в Дом культуры  медицинс-
ких работников. Пусть он увидит, как для меня одного поют певцы, и  тан-
цуют танцоры, и показывают фокусы фокусники.  Ведь  всякое  торжество  -
только наполовину торжество, если его не могут оценить другие.
   Пусть же Валерик увидит, как сам Дед-Мороз вручает мне призы! И пусть
другие ребята тоже присутствуют в зале в эту минуту моего торжества! Мо-
жет быть, не все, но хотя бы Жора и Мишка-будильник.
   "Вот только как же они туда пройдут? - думал я. - У них же нет посто-
янной прописки на моем елочном празднике. И даже временной тоже нету.  А
у дверей с вывеской "Ремонт" меня встречает массовик дядя Гоша...  Да  и
Снетурочка-паспортистка поглядывает, чтобы никто не  проживал  в  Стране
Вечных Каникул без прописки."
   А вывеска "Ремонт", конечно же, приколочена к дверям  специально  для
того, чтобы посторонние не входили в Дом культуры, когда  там  для  меня
(для меня одного!) гремит духовыми оркестрами, заливается песнями и кри-
чит вечно радостным голосом дяди Гоши Страна Вечных Каникул.
   "Ни для какой нашей  "Первой  клюшки"  и  "Первой  бутсы"  не  станет
Дед-Мороз зажигать новогоднюю елку в феврале, - думал я. -  А  для  меня
зажигает!"
   Как же сделать так, чтобы Валерик и Жора с Мишкой увидели это?
   Как сделать?
   Может быть, Дед-Мороз поможет мне... В порядке исключения?
   Я набрал две двойки.
   - "Стол заказов" слушает! - ответила Снегурочка.
   - Я хочу, чтобы мои приятели попали в столицу Страны Вечных Каникул -
в Докмераб на Елку!
   - Обслуживаем только каникуляров.
   - А если... в порядке исключения?
   - Обратись непосредственно к Деду-Морозу. Соединяю!
   И я обратился.
   - Не могу, - ответил Дед-Мороз так решительно, как не отвечал еще ни-
когда. - Я дисциплинированный волшебник. И не  могу  устраивать  Елку  в
феврале. По всем законам этот праздник заканчивается  в  последний  день
зимних каникул. Для каникуляра я могу продлить... Потому что его канику-
лы никогда не кончаются и не имеют последнего дня. Это другое  дело!  Но
для нормальных ребят...
   - Как это для "нормальных"? А я разве сумасшедший?
   - О нет! Ты просто... не совсем обычный. Для  тебя  я  обязан  делать
все, что ты пожелаешь.
   - А если... в порядке исключения? - настаивал я.
   - Хочешь, лучше поведу тебя самого в Музей изобразительных  искусств?
Или в Планетарий? Или на выставку мод?
   В музее и Планетарии я уже бывал, а моды меня в то время еще не инте-
ресовали.
   "В конце концов, мое дело пригласить, - решил я, - а пройти - это  уж
их дело! Недаром ведь Валерика называют фантазером: он что-нибудь приду-
мает!"
   И Валерик придумал...
   Помню, как вечером у нас в коридоре раздались короткие, словно  дого-
няющие друг друга, условные звонки, при звуке  которых  я  всегда  пулей
срывался с места, но которых уже очень-очень давно не слышал.  Моя  мама
любила Валерика, но в тот вечер она, кивнув в мою сторону, строго сказа-
ла:
   - Он еще сегодня не слушал  радио!  Скоро  будет  передача  "Танцуйте
вместе с нами!", а затем концерт легкой музыки. Не отрывай его от прием-
ника!
   В Доме культуры я должен был петь хором и ходить хороводом, а тут еще
- танцевать!
   - Я только на два слова, - сказал Валерик. И сразу обратился ко  мне:
- Ты говорил, что туда, в Дом культуры, приходят артисты?
   - Много артистов! Одни поют, другие танцуют, третьи прыгают мартышка-
ми и топают медведями...
   - Вот это - самое главное!
   - Что?..
   - Мартышки и медведи!
   - Почему?
   - Смотри на меня внимательно: в оба глаза! Слушай меня внимательно: в
оба уха! Потому что у нас есть три маски: мартышки, медведя и  осла.  Мы
их наденем и пройдем в Дом культуры!
   - Но ведь все артисты - взрослые. Дядя Гоша вас сразу заметит.
   - "Жора, достань билетик!" выше любого взрослого. Ты согласен?  А  мы
пройдем как его помощники. Он уж там пробасит что-нибудь такое, абсолют-
но взрослое. И мы все будем в масках!
   - Это замечательно! - воскликнул я. - Только приходите чуть-чуть  по-
раньше: артисты собираются до начала. И еще учтите,  что  массовик  дядя
Гоша всегда прямо на улице, у входа, меня встречает. А вход возле  самой
троллейбусной остановки. Так что вы из троллейбуса  выскакивайте  уже  в
замаскированном виде!
   - В каком?
   - То есть в масках, я хотел сказать. А то дядя  Гоша  сразу  заметит,
что и Жора тоже никакой не взрослый артист.
   - Ладно, - сказал Валерик. - Мы придем. В следующее воскресенье.
   - Может быть, завтра?
   - Извини, но мы должны идти в школу.
   - Ах, я совсем забыл!
   - Тем более, что мы готовимся к одному важному дню!
   - Ко дню открытия...
   - Откуда ты знаешь? - перебил Валерик.
   - Я все знаю!..
   - Начинается передача "Танцуйте вместе с нами!", - раздался  требова-
тельный мамин голос.
   И я поплелся танцевать. А мне так хотелось обсудить с  Валериком  все
детали  предстоящей  операции  "Три  маски",  или  "Проказница-мартышка,
осел... да косолапый мишка"! И, между прочим, выведать: что же такое они
там собираются открывать?..
 
 
   НЕРАЗГАДАННАЯ ЗАГАДКА
 
   В тот день я  на  своем  персональном  троллейбусе  подкатил  к  Дому
культуры медицинских работников немного раньше  обычного:  мне  хотелось
посмотреть, как мои приятели в масках будут  переходить  границу  Страны
Вечных Каникул.
   На охране границы, как всегда, стоял массовик дядя Гоша. Увидев меня,
он удивился:
   - Так рано? У нас еще артисты не в полном сборе.
   - Хочу немного подышать свежим воздухом, - ответил я. - Что-то меня в
троллейбусе укачало.
   - Расстрясло, наверное, - посочувствовал дядя Гоша. - Понятное  дело:
пустой вагон!
   Я стал прогуливаться возле входа, широко раздувая ноздри, втягивая  в
них холодный воздух и время от времени охлаждая лоб комочками снега: дя-
дя Гоша с сочувствием смотрел, как я прихожу в себя. Но  прогуливался  я
недолго. Вскоре из переполненного троллейбуса, остановившегося возле До-
ма культуры, выкатились три моих приятеля в масках. Выходившие вслед  за
ними пассажиры громко возмущались:
   - Без-зобразие! Ребенка напугали!
   В троллейбусе плакала девочка.
   - Какого ребенка! Я сама чуть не получила разрыва сердца  -  поверну-
лась и вижу: медведь!..
   Жора в маске медведя выглядел абсолютно взрослым: он был на полголовы
выше массовика.
   Дядя Гоша стал отмечать что-то в своем блокноте:
   - Та-ак, хорошо! Один медведь пришел! Ослов у нас, помнится, вчера не
было... И мартышек...
   Он пристальным взглядом окинул невысокого Валерика  в  маске  осла  и
Мишку Парфенова, изображавшего проказницу-мартышку.
   - Это со мной: из детской самодеятельности! - пробасил Жора.
   - Не могли, что ли, за кулисами загримироваться?
   - Мы с другой Елки: опаздывали и не успели переодеться,  -  не  своим
голосом басил Жора.
   - Какие еще Елки в феврале?!
   Я в этот момент ахнул и схватился за виски...
   - Тебе плохо? - всполошился массовик: он берег единственного  в  мире
каникуляра.
   Ребята скрылись в подъезде Дома культуры. И мне както сразу  полегча-
ло.
   Когда в вестибюле грянул оркестр, я шепнул своим друзьям:
   - Слышите? Для меня одного!
   И взглянул на Валерика. Но его ослиная маска ничего не  выражала:  ни
восторга, ни удивления.
   Конечно, я давно уже мог попросить Деда-Мороза  переменить  программу
елочного представления, показать мне что-нибудь новенькое. Но я  боялся:
а если в другой программе не будет знаменитых  соревнований,  которые  я
так привык выигрывать? И не будет призов, к которым я тоже очень привык!
   Когда с белокаменной лестницы ринулись мне навстречу  лисы,  зайцы  и
скоморохи, я снова шепнул:
   - Видите? Все для меня одного!
   К Жоре подбежал дядя Гоша:
   - Ты, медведь, из какой концертной организации? Почему стоишь со сво-
им ослом из детской самодеятельности на одном месте? И с  мартышкой  то-
же... Почему не работаете?
   - Мне очень приято, что они стоят рядом, - сказал я. - Это меня очень
развлекает!
   Дядя Гоша виновато отступил:
   - Твое слово для нас - закон!..
   - Видишь, как он меня слушается? - шепнул я Валерику. -  Что  захочу,
то и будет делать!
   Но ослиная физиономия даже не дрогнула. "А что там, за масками? - ду-
мал я. - Наверно, в себя не могут прийти от восторга и удивления!"
   Но, поднявшись в фойе Дома культуры, осел, медведь и мартышка  пришли
в себя очень быстро. Прежде всего, вместо того  чтобы  развлекать  меня,
они сами взобрались на деревянных карусельных коней и  стали  кружиться.
Потом они скатились вниз с деревянной горки... Но внизу их уже поджидали
разные "звери" из концертных организаций:
   - Мы работаем, а вы катаетесь! Развлекаться сюда пришли, что ли?
   Конечно, мои друзья пришли развлекаться. Ненаходчивый Жора ответил:
   - Это он нас попросил. "Мне, говорит, самому надоело кружиться и  ка-
таться: хочу посмотреть, как у вас получится!"
   - Да, - подтвердил я, - это так интересно: смотреть, как другие ката-
ются!
   - Ну, если тебе интересно, тогда другое дело:  все  для  твоего  удо-
вольствия!
   И я после этого сразу попросил моих друзей пойти пострелять  в  тире:
мне это тоже было очень приятно! А потом они сами  стали  ко  мне  обра-
щаться:
   - Ты просишь нас посмотреть мультфильмы? Ты  просишь  нас  сбегать  в
комнату сказок?
   И я просил!
   "Как это здорово! - думал я. - Все зависит от моего желания: захочу -
и будут кататься, захочу - и увидят фильмы!.."
   А потом начался концерт. И мне показалось, что я не  слышал  накануне
этих песен и не видел этих танцев... Все было как-то  по-новому,  потому
что со мной в зале сидели мои друзья.
   Но друзьям не сиделось. И когда Дед-Мороз объявил знаменитые соревно-
вания - "Кто всех быстрее? Кто всех ловчее? Кто всех умнее?", - все трое
подняли руки, словно они были в классе и хотели ответить на вопрос  учи-
тельницы.
   Этого, конечно, я предвидеть не мог.
   - Странные какие-то звери, - негромко сказал ДедМороз своему помощни-
ку дяде Гоше. - В одних масках, без шкур...
   - Это не профессиональные звери, - пояснил массовик. - Они из самоде-
ятельности.
   - Ах, так? Тогда объясните им, что в соревнованиях могут  участвовать
только каникуляры и каникулярки: мы здесь работаем, а не развлекаемся.
   - Помоги нам, - умоляюще прошептала мне  в  ухо  проказница-мартышка.
Казалось, она вот-вот расплачется Мишкиными  слезами.  -  Заступи-ись...
Ведь ты здесь всесильный!
   Я вскочил со своего места:
   - Меня бы очень развлекло, если бы они приняли участие в соревновани-
ях. Я получил бы от этого огромное удовольствие! Просто наслаждение!..
   - Просьба каникуляра для нас - закон!
   Как жалко, что я в тот момент не мог одернуть с Валерика его  ослиную
маску: мое слово было законом для  Деда-Мороза!  Для  самого  повелителя
всех елочных праздников, при одном появлении которого дети начинают пры-
гать и вопить не своим голосом. Неужели и это не поразило моего  лучшего
друга? Неужели?!
   Дед-Мороз застыл с секундомером в руке возле елки, а я,  как  всегда,
оседлал "старого, но боевого коня", пришпорил его и поехал по кругу.
   Я именно не помчался, как в тот первый день, а  всегонавсего  поехал,
потому что за полмесяца я привык уже, сидя на кожаном велосипедном  сед-
ле, еле-еле шевелить ногами. "Быстрей, быстрей!" - подгонял я самого се-
бя: мне вдруг очень захотелось выиграть у своих друзей самому, без помо-
щи волшебной силы! Но "старый конь" не слушался  меня  и  "плелся  рысью
как-нибудь"...
   Велосипед был один, и поэтому соревнующиеся садились на него по  оче-
реди. Вторым сел Жора. Он, конечно, был лучшим спортсменом из нас четве-
рых, но велосипед был ему мал: Жорины ноги смешно сгибались в коленях, а
колеса крутились не быстрей, чем у меня. С такими ногами  Жоре  было  бы
лучше всего соскочить на пол и просто побежать - он добрался бы до фини-
ша гораздо скорее. Но по условиям соревнования нужно было не  бежать,  а
ехать на велосипеде.
   Валерик в маске осла тоже не продемонстрировал рекордной скорости.  И
первое место, таким образом, заняла проказница-мартышка.
   - Тебе доставит удовольствие, если я вручу мартышке победный приз?  -
спросил Дед-Мороз.
   - Я буду просто счастлив! Это так развлечет меня, так развлечет!..  -
сказал я, хоть на самом деле мне было в тот миг не до веселья.
   - Но ведь там пастила и шоколадная медаль...
   - И пряники! - радостно подхватил я. -  Пусть  мартышка  получит  все
это. Я нарочно проиграл соревнование, чтобы  она  могла  полакомиться  в
свое удовольствие. Или, вернее сказать, в мое удовольствие!
   - Как это - нарочно проиграл? - запротестовала мартышка голосом  Миш-
ки-будильника. - Тогда давай переиграем!
   - Сразу видно, что это не профессиональная мартышка, - шепотом утешил
меня дядя Гоша. - Настоящие мартышки никогда не спорят со зрителем.  Тем
более с каникуляром!
   "Какая неблагодарность! - думал я. - Только что умолял помочь  допус-
тить до соревнований... А теперь осмелел: "Давай переиграем!""
   Переигрывать мы, конечно, не стали, и Мишке был вручен  бумажный  па-
кет.
   А потом дядя Гоша установил свои металлические обручи и стал по  оче-
реди завязывать нам глаза.
   "Может, подбежать к Деду-Морозу, - подумал я, - и  тихонечко  шепнуть
ему на ухо: "Очень хочу быть всех ловчее и всех умнее!" Или, может быть,
спуститься вниз к телефону-автомату, набрать две двойки  и  попросить  о
том же самом Снегурочку?" Ее не было на  празднике,  Дед-Мороз  объявил,
что его внучка захворала, то есть стала немного подтаивать, и что он по-
ложил ее на лечение в холодильник... Но я-то знал, что она просто  дежу-
рит в "Столе заказов". Не позвонить ли туда?
   Нет, мне почему-то упрямо хотелось испробовать свои собственные  силы
и выиграть без помощи волшебства! Я вступил во второе соревнование...
   Наш Жора бегал с завязанными глазами лучше, чем  с  развязанными.  Он
сразу проскочил через три кольца, не задев ни одного. Потом он  зачем-то
с завязанными глазами покачался на турнике, приготовленном для следующе-
го акробатического номера. И, наконец, все так же,  не  снимая  повязки,
прошелся по залу на руках.
   - Мне доставит огромное удовольствие... я развлекусь  сразу  на  пять
дней вперед, если ему будет вручен победный приз! - сказал  я,  чуть  не
плача, потому что сам умудрился свалить три кольца из трех возможных.
   С укором поглядывал я на Деда-Мороза и его помощника дядю Гошу: "При-
учили меня соревноваться с самим собой. И побеждать без всякой борьбы...
Приучили! Но зато в третьем соревновании я все  равно  окажусь  впереди:
загадки и отгадки мне хорошо известны!"
   - Кто всех умнее! - провозгласил Дед-Мороз.
   Дядя Гоша обвязал свою лысину чалмой, принял величавую позу факира  и
начал:
   - Два кольца, два конца, а посредине гвоздик!..
   Мы все трое отгадали все три его загадки.
   Проказница-мартышка, осел да косолапый мишка не давали  мне  хоть  на
секунду опередить себя: они выкрикивали ответы в один голос со мной. Не-
весело было мне на этом елочном празднике: "Хороши товарищи! Я их  приг-
ласил, помог пройти без билета... И вот благодарность!"
   Как в ответственном футбольном матче, где в случае  ничейного  исхода
дается дополнительное время, дядя Гоша предложил нам четвертую, дополни-
тельную загадку.
   Скрестив руки на груди, дядя Гоша продекламировал:
   С длинной-длинной бородой,
   Бородой почти седой,
   С нами в праздник очень дружен,
   Всем нам в праздник очень нужен...
   Дайте быстро мне ответ:
   Как зовется сей предмет?
   - Дед-Мороз! - дружно выкрикнули мы с Жорой и Мишкой Парфеновым.
   - Обычная ошибка! - торжествующе ответил дядя Гоша. - В том-то и тон-
кость и остроумие этой загадки, что не Дед-Мороз!..
   - Извини... Но разве Дед-Мороз - это предмет?  -  шепнул  мне  сквозь
свою ослиную маску Валерик.
   - Одушевленный предмет! - возразил я.
   - С каникуляром спорить не полагается, - одернул Валерика дядя  Гоша.
- Облегчаю загадку: даю наводящую рифму... Внимание!
   Дайте быстро мне ответ:
   Как зовется сей предмет?
   Но подумайте сначала!
   Сей предмет зовут...
   - Мочало, - спокойно сказал Валерик.
   - Молодец, осел! - воскликнул дядя Гоша. - Хоть и из  самодеятельнос-
ти, а молодец!
   - Но почему же только в праздник сей предмет "нам очень нужен"? - ти-
хо спросил я у Валерика.
   - Наверно, дядя Гоша моется только по праздникам, -  шепотом  ответил
он.
   Итак, медведь оказался ловчее меня, осел - умнее... А мартышка  лучше
меня каталась на велосипеде.
   По дороге домой Мишка начал допытываться:
   - Слушай, Петя, а что такое "каникуляр"? Так тебя называли на Елке, я
слышал... Это происходит от названия твоей болезни, да?
   - Какой болезни?
   - Ну... ты ведь проходишь курс лечения. Так вот от. названия той  са-
мой болезни, от которой тебя лечат... Да?
   Знаешь, человека, у которого больное сердце, называют  "сердечником",
у которого печень - "печеночником"... У меня дядя - "печеночник". А  ты,
значит, "каникуляр", да? Но как же тогда называется твоя болезнь?
   Я не отвечал. Вид у меня был мрачный. И тогда Жора с Мишкой стали ме-
ня утешать:
   - Вот если бы Дед-Мороз устроил соревнование "Кто всех сильнее?",  ты
бы нас сразу победил. Положил бы на обе лопатки!
   - Вот если бы нужно было поднимать гири, а не прыгать сквозь  кольца,
ты бы сразу занял первое место!
   Валерик молчал. Он не  возражал  ребятам,  не  спорил  с  ними.  Хоть
Дед-Мороз не мог заставить его поверить в мою силу, как он заставил Жору
и Мишку. Я знал об этом, и мне было стыдно перед своим лучшим другом.
   "Но почему же он не поддается волшебной силе? Почему?! Даже папа, ко-
торый всегда был за "беспощадное трудовое воспитание", и  тот  поддался.
Даже маму, которая изобрела знаменитый  закон  "прямой  пропорциональной
зависимости развлечений от отметок в дневнике", и  ту  удалось  заколдо-
вать. А к Валерику Дед-Мороз даже не подступается... И дело, как мне со-
общила Снегурочка, вовсе не в сильной Валеркиной воле. А в чем же  тогда
дело? В чем?!" Это была загадка, которую я никак не мог разгадать...
 
 
   МАМА ПРОПИСЫВАЕТ ЛЕКАРСТВО
 
   Однажды мама позвала меня домой со двора (хотя патефон я в  тот  день
уже успел послушать), закрыла за мной дверь и  как-то  очень  озабоченно
сказала:
   - Я должна серьезно поговорить с тобой, Петр! Очень серьезно!
   - О чем? - испуганно спросил я.
   - Меня тревожит одно обстоятельство...
   - Какое?
   - Ты редко ходишь в кино!
   Я молчал... А мама взволнованно продолжала:
   - Ну сколько раз в месяц ты ходишь на кинокартины?
   Я никогда этого не подсчитывал, но все же ответил маме:
   - Три или... четыре раза.
   - Это недопустимо мало! Отныне ты будешь смотреть по одной картине  в
день, после обеда...
   Мама говорила так, будто речь шла о пилюлях или о микстуре. Я  видел,
как на лекарствах, которые она сама приносила из аптеки, было  написано:
"Принимать по одной таблетке, после еды".
   А теперь я "после еды" должен был в обязательном порядке принимать по
одному кинофильму. Только волшебник самой высшей квалификации мог заста-
вить мою маму прописать мне такое сказочное лекарство!
   "Такое лекарство, - думал я, - любой согласится принимать и до еды, и
после еды, и даже во время еды!..
   Вероятно, Дед-Мороз удивлен, что я еще ни разу не попросил его отпра-
вить меня в кино, и вот решил сам через  маму  доставить  мне  это  удо-
вольствие!"
   Чтобы скрыть свою радость, я сказал:
   - Но где же я найду столько новых картин?
   - Ничего, - ответила мама. - Некоторые можно  смотреть  по  нескольку
раз. К тому же, есть ведь еще и старые, которые ты не успел  посмотреть.
У тебя не должно быть никаких пробелов!
   - Хорошо... Я буду смотреть и старые тоже, - сказал  я  таким  тоном,
будто мама дала мне очень трудное задание, но я готов был выполнить его,
несмотря ни на что.
   - Учти: я буду проверять, не прогуливаешь ли ты киносеансы,  не  про-
пускаешь ли каких-нибудь фильмов! Смотри у меня!
   Раньше мама проверяла, не прогуливаю ли я школу, не пропускаю ли  за-
нятия, а теперь...
   - Чтобы я была спокойна и уверена, что  ты,  Петр,  не  пренебрегаешь
своими обязанностями и добросовестно ходишь в кино каждый день,  -  про-
должала мама, - тебя будет проверять Дашенька. Или, вернее сказать, тетя
Даша.
   - Какая тетя Даша?
   - Это подруга моей юности. Она на днях поступила билетершей  в  новый
кинотеатр, который открылся у нас за углом...
   - В "Юный друг"?
   - Да, она работает в "Юном друге". Туда трудно достать билеты,  но  у
Дашеньки есть свой служебный стул, и ты будешь просиживать на этом стуле
каждый день... Хотя бы в течение одного сеанса. Как минимум. Петя!
   - А можно, я буду ходить в кино через день, но зато вдвоем с  Валери-
ком?
   Увы, Дед-Мороз продолжал быть дисциплинированным волшебником: он обс-
луживал только каникуляров!
   - У Дашеньки один служебный стул, - ответила мама.
   - Мы будем сидеть друг у друга на коленях: полсеанса  он  у  меня,  а
полсеанса я у него... Мы один раз уже так сидели!
   - Ну, если Валерик захочет...
   Я побежал к Валерику. Дело в том, что в кино мы с  ним  почти  всегда
ходили вместе. А потом долго обменивались впечатлениями, иногда спорили.
Я спорил громко, размахивая руками, а Валерик отвечал вполголоса, как бы
сам с собой беседуя и рассуждая. С годами  я  понял,  что  чем,  человек
меньше знает и меньше видел, тем он самоувереннее. Конечно, Валерик тоже
бывал не прав, но я понял, что истине не нужно быть крикливой  немногос-
ловной: ее, в конце концов все равно не могут не услышать и не признать.
   - Теперь мы будем ходить в кино через день! - прямо с порога заявил я
Валерику. - Совершенно бесплатно. Мы будем сидеть на служебном стуле те-
ти Даши!
   Валерик слегка удивился, но не обрадовался. И даже не  поинтересовал-
ся, кто такая тетя Даша.
   - Ты извини меня... Но я не могу ходить через день, - ответил он.
   Валерик любил извиняться. И еще он любил слова, которые я лично упот-
реблял очень редко: "простите", "пожалуйста", "будьте добры".
   - Почему ты не сможешь? - удивился я. - Ты когданибудь сидел на  слу-
жебном стуле?
   - Нет...
   - И я тоже. А теперь мы можем сидеть на нем через день!
   - Но у меня просто не будет времени.
   - Чем это ты так занят?
   - Контрольная скоро будет. А во-вторых...
   - Что "во-вторых"?
   - Ты же знаешь... Мы все готовимся ко дню открытия...
   - Чего?
   - Не могу сказать... Но сейчас вот, например, нам  всем  очень  нужно
попасть в зоопарк.
   - В зоопарк? Зачем?
   - Извини, но этого я тебе тоже не могу сказать...
   - Ну, и идите в свой зоопарк! Звери вас ждут не дождутся!
   - Не можем мы к ним попасть, к сожалению.
   - Почему же не можете?
   - Закрыт зоопарк: не то на ремонт, не то на учет.
   - И вы не можете туда попасть?
   - Не можем.
   - Ха-ха!
   С этим загадочным восклицанием я удалился домой. А там сразу же схва-
тился за телефонную трубку. И набрал две двойки.
   - "Стол заказов"!
   - Мне очень хочется завтра попасть в зоопарк!
   - Заказ принят.
   - И чтобы вместе со мной туда пошли Валерик и другие мои товарищи.
   - Обслуживаем только каникуляров.
   - А если в порядке исключения?..
   - Соединяю с Дедом-Морозом!
   Выслушав мою просьбу, Дед-Мороз задумчиво произнес:
   - В зоопарк?.. Вместе с товарищами? Ну что ж.  Кстати,  им,  кажется,
нужно туда попасть...
   - Зачем?! - громко крикнул я в трубку.
   - Я дисциплинированный волшебник и не могу рассказывать каникуляру  о
школьных делах: это может утомить его. А он  должен  только  отдыхать  и
развлекаться. У сказки - свои законы!
   "Сколько раз можно повторять это?!" - мысленно воскликнул я.
   - Заказ принят, - раздался в трубке голос дед-морозовской  внучки.  -
Приняла и оформила Снегурочка. Номер заказа: четыре дробь семь!
 
 
   ХОЧУ БЫТЬ ЮНУКРОМ!
 
   Когда я на своем персональном троллейбусе подъехал к зоопарку, ребята
были уже там, возле входа.
   - Ты зачем приехал? - удивился Валерик.
   - А вы зачем пришли? Ведь зоопарк закрыт.
   Я сделал вид, будто не знаю, что их всех привел сюда по моему личному
указанию, или, точнее сказать, по моей просьбе, волшебник Дед-Мороз.
   Валерик ничего не ответил. Он с грустью смотрел на фанерную  дощечку,
висевшую на воротах: "Зоопарк закрыт на учет".
   - А ты заметил, как я сюда приехал? - не отставал я от Валерика.
   - Как? По-моему, на обыкновенном троллейбусе.
   - Это по-твоему на обыкновенном! Ты не обратил внимания, что  я  ехал
один?
   - Но ведь в одиночку перевозят только больных...  или,  прости  меня,
ненормальных. Разве ты... - Он посмотрел на меня каким-то неприятно вни-
мательным взглядом.
   "Не поддается... Опять не поддается волшебству! - горестно подумал я.
- Но почему?! Его в троллейбусах толкают, наступают ему, на  ноги,  а  я
еду один и свободно могу переходить с места на место! И Елку для меня  в
феврале устраивают. И гири я в цирке поднял... Неужели он  не  понимает,
как это прекрасно?!"
   Валерик снова кивнул на фанерный плакатик "Зоопарк закрыт на учет".
   - Бегемотов пересчитывают... - сказал он. - Мы бы им помогли считать,
лишь бы нас туда, внутрь, пустили.
   - Вам очень нужно?
   - Очень.
   - Та-ак... Попробуем что-нибудь предпринять.
   И в ту же минуту (в сказках все чудеса совершаются "в ту  же  минуту"
или "в ту же секунду") из калитки, что была возле ворот, выскочил мужчи-
на в очках, бросился прямо ко мне и представился так, будто объявил  ар-
тиста, выступающего на сцене:
   - Экскурсовод зоопарка Львов!
   В ответ я назвал свою фамилию и крепко пожал руку экскурсоводу.  Очки
в толстой роговой  оправе  и  с  толстыми  стеклами  казались  непомерно
большими и тяжелыми для его узкого, щупленького липа. Эти очки светились
такой ни на миг не угасающей приветливостью, что у меня даже зарябило  в
глазах.
   - Будем говорить по-русски? - спросил меня Львов.
   - Да... пожалуй, - ответил я.
   - А какой язык является государственным в той стране, откуда вы  при-
были?
   Я замялся. Промычал что-то невнятное. Но потом нашелся и выпалил:
   - Язык веселья и развлечений!
   - Это чудесный, весьма привлекательный язык! - воскликнул экскурсовод
Львов. - Зоопарк, как вы могли заметить, закрыт для проведения некоторых
мероприятий учетного характера, но для посетителей из других стран,  ко-
торые едут и могут вообще никогда не увидеть наши  редчайшие  экспонаты,
мы делаем исключение.
   Экскурсовод так привык общаться с представителями других  стран,  что
сам говорил, мне казалось, с иностранным акцентом. По крайней  мере,  он
произносил слова чересчур четко, как  говорят  люди,  недавно  выучившие
язык. А может быть, он произносил каждое слово так нарочито ясно, как бы
отдельно от других, для того, чтобы его лучше понимали.
   - Вы прибыли к нам из Страны...
   - Вечных Каникул! - торопливо прошептал я в самое ухо экскурсовода.
   Очки засверкали такой радостью, таким гостеприимством,  будто  Страна
Вечных Каникул была родной или, по крайней мере, любимой страной экскур-
совода.
   - Сейчас перед вами будут плавать, летать, ползать,  бегать,  петь  и
рычать широты всего земного шара! - торжественно и заученно провозгласил
экскурсовод, пропуская меня в калитку и показывая спину всем моим  прия-
телям.
   - А они?.. - растерянно поинтересовался я.
   - Для вас мы делаем исключение! А они смогут  посетить  зоопарк  дней
через десять в любое удобное для них время.
   - Но ведь они меня сопровождают!
   - Ах, так? Тогда пожалуйста.
   Очки сразу осветили гостеприимством и приветливостью всех моих  прия-
телей. И я вошел в зоопарк в  сопровождении  Валерика,  Жоры,  Мишки-бу-
дильника и всех других, онемевших от изумления ребят.
   - Где тут у вас катаются на осликах? - спросил я с  тем  подчеркнутым
интересом, с каким, как я замечал, задают вопросы туристы.
   - Хотя сейчас ослики тоже проходят переучет, мы  специально  для  вас
запряжем одного из них в санки.
   - А упряжь осла, я надеюсь, будет с этими... Как они у вас  называют-
ся?.. С бубенчиками? - все больше входил я в роль туриста.
   Очки светились готовностью выполнить все мои пожелания. Но  тут  вме-
шался сопровождающий меня Валерик.
   - Извини, пожалуйста... Но может быть, ты покатаешься  потом?  У  нас
ведь есть цело.
   - Ах, оказывается, у сопровождающих меня  друзей  иные  пожелания!  -
воскликнул я. - Что ж, не возражаю.
   - Все экспонаты сейчас на зимних квартирах, - сообщил Львов.  -  Кого
мы посетим в первую очередь? Хищников, птиц или...
   - Лучше всего кроликов и белых мышей, - перебил его Валерик.
   Экскурсовод Львов, видно, привык не удивляться. Он повел нас к  мышам
и кроликам с таким удовольствием, словно это были самые необычайно  ред-
кие экспонаты, прибывшие в зоопарк с самых дальних широт.
   Кога мы вошли в помещение, экскурсовод сказал:
   - Простите, здесь несколько спертый воздух, но ничего  не  поделаешь.
Когда вы приедете к нам из своей страны летом, будет совсем другое дело:
экспонаты переселятся на свежий воздух.
   Валерик вытащил тетрадку, карандаш и начал задавать экскурсоводу воп-
росы. Он задавал их часа полтора подряд, не меньше. Гостеприимный  блеск
роговых очков начал даже немножко тускнеть. Но экскурсовод продолжал от-
вечать, все так же четко произнося каждое слово  и  обращаясь  при  этом
только ко мне. Хотя вопросы-то задавал Валерик...
   Я пропускал ответы Львова мимо ушей: мне не терпелось  поскорей  доб-
раться до ослика с бубенчиками.
   В Докмерабе, столице Страны Вечных Каникул, на осликах не катали. По-
этому я проехал на санках не меньше десяти кругов.
   А потом стали кататься и сопровождавшие меня приятели...
   Когда бедный ослик совсем замучился, мы закончили нашу экскурсию.
   Экскурсовод Львов попросил меня одного снова зайти. на минутку в зак-
рытое помещение. Там он протянул мне толстую красивую  книгу  в  кожаном
переплете.
   - Сюда заносят свои отзывы и впечатления туристы из других  стран,  -
сказал экскурсовод. - Напишите и вы что-нибудь теплое...
   Я хотел прочитать отзывы и впечатления других туристов,  чтобы  напи-
сать что-то похожее. Но прочитать я не сумел, потому что свои  впечатле-
ния они "заносили" в книгу на непонятных мне языках.
   Я написал: "Прибыв из Докмераба, столицы Страны Вечных Каникул, я на-
шел в вашем зоопарке очень много любопытного!"
   - А что произвело на вас наибольшее впечатление? - спросил  экскурсо-
вод.
   Я дописал: "Наибольшее впечатление на меня произвел ослик с  бубенчи-
ками". И расписался.
   Затем я попрощался с экскурсоводом.
   - Если снова прибудете из своего Докмераба, заходите,  пожалуйста,  -
сказал он. - Наши звери будут вас ждать!
   Я в сопровождении своих приятелей покинул зоологический сад.
   На улице я спросил ребят:
   - Ну, как? Накатались? Может быть, хотите еще?
   Больше ребята не хотели. Но на меня все они  взирали  с  восхищением.
Поняли, что такое каникуляр!
   И только Валерик, не подчиняясь Деду-Морозу, сказал:
   - А ты у нас, оказывается, турист? Иностранец?.. Из какой ты  приехал
страны?
   Он произнес эти слова насмешливо. Он по-прежнему мною не восторгался.
   Вот  с  того  самого  момента   ко   мне   и   приклеилось   прозвище
"Петька-иностранец"! А прозвища запоминаются даже лучше, чем имена,  по-
тому что они почти все разные: у каждого - свое. И сейчас иногда, встре-
тив немолодого уже человека, с которым мы в ту давнюю пору  вместе  учи-
лись в школе, я замечаю, что он не может вспомнить моего имени, но  зато
сразу вспоминает прозвище: "Иностранец!.."
   Я хочу рассказать о вечере того далекого дня, когда это мое  уже  из-
вестное вам прозвище прозвучало впервые.
   Вернувшись домой, я поспешно набрал две двойки и попросил:
   - Соедини меня, Снегурочка, с Дедом-Морозом.
   - По какому вопросу?
   - По очень важному!
   - Может быть, я сама могу его разрешить?
   - Нет, ты не сможешь.
   - Соединяю.
   Услышав в трубке голос своего покровителя, я быстробыстро заговорил:
   - Дедушка, у меня есть одно предложение! Расколдуй всех моих  прияте-
лей: пусть они мною не восхищаются. И не хвалят меня... А  вместо  этого
заколдуй одного только Валерика! Чтобы он уважал меня, и хвалил, и хотел
со мною дружить, как прежде...
   - О, как тяжело мне тебе отказывать! Но ты просишь о невозможном.
   - Ведь ты же волшебник высшей квалификации!
   - Да... так считают.
   - И ты не можешь этого сделать?
   - Нет.
   - Почему же?!
   - Может, когда-нибудь ты узнаешь об этом.
   - Когда?
   - Когда придет время.
   - А когда придет это время?
   - Когда пробьет час.
   - А когда пробьет час?
   - О, спроси меня о чем-нибудь другом. Задай мне любой вопрос.
   - Хорошо. Я задам. Я спрошу!.. Зачем ребятам так нужно было попасть в
зоопарк?
   - Ты опять нашел вопрос, который не должен был находить, потому что я
не имею права на него ответить.
   Пойми: каникуляру не полагается знать о том, что происходит в школе.
   - Ты второй раз сегодня отказываешь каникуляру, - воскликнул я.
   - О, не терзай мое сердце! Мне так тяжело тебе отказывать! Но ведь  я
уже объяснял, что сказка имеет свои законы. И все-таки я отвечу  тебе...
Но без всяких подробностей. В самых общих чертах...
   - Конечно! Конечно!.. Без всяких подробностей!
   - И только в порядке исключения...
   - Конечно! Конечно!
   "И какая же это хорошая фраза: "в порядке исключения", - подумал я. -
С ее помощью можно делать все, чего делать не полагается!"
   - Они готовятся ко дню открытия...
   - Чего? - нетерпеливо перебил я.
   - Кружка юнукров!
   - Юнукров?.. А при чем здесь зоопарк?
   - Больше я ничего не скажу. Никаких подробностей.
   - Но, дедушка, может быть, ты ошибся? Наверно, кружок  юнкоров?  Юных
корреспондентов?
   - О, ты обижаешь меня: я никогда бы не посмел вводить  в  заблуждение
каникуляра!
   Вообще-то Дед-Мороз разговаривал как все обычные люди, но только час-
то употреблял восклицание "О!" Одна  эта  буква,  поставленная  вначале,
придавала его фразам некоторую торжественность. И я, сам того  не  заме-
чая, тоже стал иногда восклицать: "О, я пойду во двор! О, дайте мне вил-
ку!.."
   - О, дайте мне немного подумать! - сказал я маме и папе  после  теле-
фонного разговора с Дедом-Морозом.
   И ушел на улицу: мне хотелось побыть наедине со своими мыслями,  раз-
гадать, кто же такие эти юнукры.
   "Юнукры? - размышлял я. - Может быть, это "юные украшатели"?  Но  что
они украшают? Школьный двор? Или  улицу?  Ничего  интересного!  А  может
быть, "юные укрепители"? Но что они укрепляют? Дисциплину в школе?  Тоже
нашли занятие! А если ни то, ни другое? Кто может ответить  мне,  объяс-
нить?.. Конечно, только Валерик: ведь он не подчиняется законам  сказки.
Он может, если захочет!"
   Через несколько минут я был у Валерика:
   - Дай слово, что ответишь мне на один вопрос!
   - Прости, но я должен знать, на какой именно.
   - Кто такие юнукры? Объясни! Ведь я же провел вас всех в зоопарк...
   Я не договорил последнюю фразу, сообразив, что она не понравится  Ва-
лерику.
   - А тебе очень интересно узнать?
   - О, просто до смерти интересно! - воскликнул я.
   - Ну ладно... Ототри на меня внимательно: в оба  глаза!  Слушай  меня
внимательно: в оба уха!  Это  юные  укротители!  Сокращенно  получается:
юнукры. Понимаешь?
   - Понимаю... И чем же вы будете заниматься?
   - Дрессировать, укрощать...
   - Кого?
   - Потом, когда закалим свою волю по-настоящему, может  быть,  даже  и
хищников.
   - А зачем же ты интересовался в зоопарке кроликами, белыми  мышами  и
ежами? Их ведь никто не дрессирует.
   - А мы попробуем! И кроликов, и ежей, и белых  мышей...  Но,  главным
образом, кошек!
   - Почему? - удивился я.
   - Потому что многие хищники принадлежат к семейству кошачьих. Мы  бу-
дем на кошках привыкать, тренироваться... Ты вообще-то, я надеюсь,  зна-
ешь, что отряд хищных делится на разные семейства? И семейство  кошачьих
как раз в этом отряде. А наша домашняя кошка, между прочим, произошла от
дикой нубийской буланой кошки, потомки которой и сейчас живут в Африке.
   - Это в учебнике зоологии написано?
   - Да.
   Валерик в последнее время часто произносил разные цитаты  из  учебни-
ков. Мне хотелось тоже пощеголять такими умными фразами, но  я  не  мог:
мама спрятала все мои учебники в шкаф и заперла их на ключ.
   Так поступила мама, которая раньше считала,  что  каждая  прочитанная
книга, как и день, проведенный в школе, - "это крутая ступенька вверх".
   - День открытия кружка станет у нас как бы традиционным днем юных ук-
ротителей, - продолжал Валерик. - И через год, и через два, и через  три
мы будем устраивать в этот день представления, сеансы дрессировки и  па-
рады юнукров. Каждый юный укротитель будет вести на поводке или нести на
руках свое подшефное животное.
   - На этих парадах представители семейства кошачьих сожрут всех  ваших
белых мышей, - сказал я.
   - Мы установим мир и дружбу между животными! А ежи, кстати, тоже  ло-
вят мышей. И считаются очень полезными, - сообщил Валерик.
   - Так в учебнике написано?
   - А что?
   - Я учебников не читаю.
   - Это я знаю.
   - А что там написано про семейство собачьих?
   - Прости, но такого семейства не существует.
   - Какая ужасная несправедливость! - воскликнул  я.  -  Семейство  ко-
шачьих есть, а собачьих - нету.
   - Зато есть семейство псовых!
   - Ах, все-таки есть? Ну, тогда я спокоен!
   - Про собак-то вообще много чего написано. Но у нас собак не хватает.
Никто не хочет их отдавать: все-таки друзья человека! Я  объясняю  своим
укротителям: "Вы же все равно и в кружке будете  шефствовать  над  ними,
воспитывать их". Говорят: родители не согласны. Мы даже решили дворняжек
принимать...
   - А меня примете? - тихо спросил я.
   - Куда? В кружок? Просто не сможем.
   - Та-ак... Значит, дворняжки для вас подходят, а я нет?
   - Пойми: ты никак не можешь стать юнукром!
   - Почему?
   - У юнукров должна быть воля! И потом... мы будем дрессировать на на-
учной основе. А ты учебников не читаешь.
   - Та-ак... Понятно. Значит, я вам сегодня открыл вход в зоопарк, а вы
для меня вход закрываете...
   С этими словами я решительно направился к двери. Но когда я уже взял-
ся за ручку, меня неожиданно осенила одна идея. И я повернулся к Валери-
ку:
   - Значит, породистых собак у вас не хватает?
   - Нет.
   - О, это прекрасно!..
 
 
   В МЕНЯ ВЛЮБЛЯЕТСЯ РЕНАТА
 
   У нас в квартире были соседи. Соседей было трое: муж, жена и их люби-
мица такса, по имени Рената.
   Что касается меня, то я не был любимцем соседей. Они  даже  говорили,
что хотят устроить обмен и уехать из нашей квартиры, потому что я - "не-
нормальный жилец" (опять - ненормальный!).
   Соседям очень не нравилось, что я любил читать Валерику  по  телефону
свои сочинения по литературе; что вообще мы с моим лучшим другом  перез-
ванивались каждые полчаса, хоть он жил всего-навсего  этажом  выше;  что
Валерик придумывал таинственные игры, по ходу которых  мы  бросали  друг
другу в почтовый ящик разные "вещественные условные  знаки":  камни  не-
больших размеров, ржавые гайки, старые шнурки от ботинок и металлические
бильярдные шарики. Им не нравилось, что все наши самые важные  советы  и
заседания проходили в ванной комнате. Им не нравилось, что,  приходя  ко
мне, мои приятели оставляли следы от своих башмаков в коридоре на натер-
том паркете. И еще очень многое другое не нравилось нашим соседям.
   А мне не нравилось, что ранним утром, и днем, и поздним вечером они в
коридоре громко, приторными голосами беседовали со своей любимицей  так-
сой:
   - Не хочешь ли ты прогуляться, наша ласточка? Не нужно  ли  тебе  ку-
да-нибудь, наша милая? Не стесняйся, скажи нам правду - и мы выведем те-
бя на улицу, наша красавица!
   У красавицы были такие короткие ножки, что  казалось,  брюхо  вот-вот
коснется земли, а обвислые уши напоминали больше увядшие листья, которые
скоро должны были опасть на землю.
   Иногда соседи обращались к своей Ренате не на "ты" и даже не на "вы",
а как-то странно величали ее словом "мы".
   - Мы еще не захотели отправиться к заборчику или  к  нашему  любимому
столбику? - вопрошали они на всю квартиру. - Мы сегодня не в духе? У нас
сегодня грустное настроение?
   Рената была молчалива. Но стоило ей хоть вполголоса тявкнуть,  как  я
тут же появлялся на пороге своей комнаты и заявлял:
   - Людям, значит, нельзя разговаривать в коридоре, а собаке лаять мож-
но? Надоел ваш таксомотор!
   - Скажи, как ты относишься к Ренате, и я скажу, кто ты! - вслух пере-
иначивала соседка известную русскую поговорку.
   В один голос со своим супругом она восклицала:
   - Не смей называть нашу таксу таксомотором! А ты,  ласточка,  его  не
слушай!
   Соседи обожали рассказывать о родословной своей таксы и нередко заяв-
ляли мне:
   - У ее родителей были три золотые медали! Посмотрим, получишь ли ты в
десятом классе хоть одну серебряную!
   Я и сам не был уверен, что смогу тягаться в этом смысле с  родителями
Ренаты, и потому ничего не возражал.
   И вдруг сейчас породистые и знаменитые предки таксы, фотографии кото-
рых висели у  соседей  на  стене,  рядом  с  портретами  их  собственных
родственников, - да, именно предки Ренаты должны были прийти мне на  по-
мощь. Я это понял, когда Валерик сообщил мне, что не хватает  породистых
собак и что в свой будущий зоопарк они  будут  принимать  дворняжек  без
всякого конкурса.
   Дома я подошел к телефону, набрал две двойки и сказал Снегурочке:
   - Я хочу, чтоб меня полюбила Рената!
   - Кто? Кто?..
   - Меня очень развлечет... мне доставит огромнейшее удовольствие, если
такса Рената откажется от своих хозяев и будет  признавать  только  меня
одного.
   Через пятнадцать минут после этого разговора  мирная  Рената  тяпнула
своего хозяина за палец. Когда к ней протянула руки хозяйка, она тяпнула
и ее.
   - Ты обозналась! - в ужасе закричала соседка. - Милая Рената! Пригля-
дись к нам повнимательней: это же мы, твои самые близкие люди...
   Но такса рассвирепела и не желала вглядываться в лица  моих  соседей.
Она рычала так грозно и непримиримо, что они с криками:  "Она  заболела!
Ее кто-то укусил!" - ринулись в комнату и захлопнули за собой дверь.
   Соседи привыкли сваливать все свои беды на меня, и  я  удивился,  что
они, прячась в комнате, не заявили, что это я укусил их собаку.
   Я вышел в коридор и поманил таксу к себе. Она подбежала и стала  лас-
ково, покорно вилять своим куцым хвостом. В этот момент соседка выгляну-
ла в щелку и закричала своему мужу:
   - Смотри, смотри, он околдовал нашу Ренату!
   Если б она только знала, как точны были ее слова!
   Короче говоря, через час я повел Ренату к ее любимому столбику. А еще
через час выяснилось, что она принимает пищу только из  моих  рук.  Я  с
удовольствием кормил ее своими призами и подарками, которые уже начинали
мне немножко надоедать.
   - Если бы она была бешеная, - через дверь объяснял я соседям,  -  она
бы кусала всех. А вот посмотрите: она же меня не кусает. Значит,  Рената
просто разлюбила вас и полюбила меня! Ведь у людей так бывает? А  собака
- друг человека: значит, и с ней это может случиться.
   За дверью раздались рыдания соседки. Мне даже стало ее  жалко.  Но  я
знал, что только при помощи Ренаты смогу проникнуть  в  кружок  юнукров,
участвовать в представлениях и парадах юных укротителей.
   Ночь такса провела у меня под кроватью. Как ни заманивали  ее  соседи
на старую лежанку, она твердо решила переменить квартиру.
   На следующий день соседи привели к таксе своего знакомого ветеринара.
Он осмотрел собаку и сказал:
   - Мне бы такое здоровье!
   - Но в чем же дело? - воскликнула соседка.
   - У собаки тоже есть сердце, - ответил ветеринар. - Да, сердце, кото-
рому не прикажешь! Вы хотите, чтобы такса осталась в вашей квартире?
   - Да, конечно... Разлука с ней была бы невыносима!
   - Тогда уступите ее вашему юному соседу. Это единственный выход.
   Рената стала моей!
   Прежде всего я дал таксе новое имя. Юнукры называли  мирных  домашних
животных грозными именами хищников: рыжих кошек - Львицами, пятнистых  -
Тигрицами. Я назвал свою таксу Рысью.
   По десять раз в день выводил я таксу во двор, надеясь, что нас с  ней
увидит Валерик. Я подводил Рысь к ее любимому столбику, но она равнодуш-
но отворачивалась от него, давая мне понять, что столько раз в день этот
столбик ей вовсе не нужен. А Валерика во дворе не было: должно быть,  он
с утра до вечера готовился к своему знаменитому дню юнукров.
   Тогда однажды я вывел таксу во двор совсем рано, в тот час, когда Ва-
лерик должен был бежать на уроки.
   Рысь со всех ног помчалась к столбику (за ночь она успевала  по  нему
соскучиться), а я стал дежурить возле подъезда, чтобы не пропустить  Ва-
лерика. Наконец он появился... Хоть в запасе у меня было всего несколько
минут (Валерик торопился в школу), я решил начать не с самого главного.
   - Что это у тебя в руках? - спросил я. - Такое... свернутое в трубоч-
ку...
   - Это плакаты для нашей будущей "комнаты смеха и страшных рассказов".
   - Смеха и страшных рассказов?
   - Ну да. Мы открываем ее специально для юнукров. Юный укротитель дол-
жен быть всегда веселым и храбрым! В этой комнате он иногда будет  весе-
литься, а иногда страшные рассказы будут закалять его волю!
   Я насторожился. Дело в том, что я очень любил смеяться.  Я  мог  сме-
яться целыми часами, и иногда в самых неподходящих местах: например,  на
уроке или где-нибудь на сборе. И страшные истории Валерика "с  продолже-
нием" я тоже мог слушать до бесконечности. Поэтому я сказал:
   - Но ведь мне тоже нужно  закалить  свою  волю!  Ты  сам  говорил  об
этом... Вы пустите меня туда, в эту комнату?
   - Видишь ли, - начал объяснять Валерик своим как бы вечно извиняющим-
ся голосом, который моя мама называла вежливым, интеллигентным и непохо-
жим на мой. - Мне очень неудобно тебе отказывать... Но у  нас  будет  не
просто веселая комната. Там, на стенах, будут вывешены  всякие  плакаты.
Как раз вот эти, которые у меня в руках...
   - А что там написано?
   - Ну, например: "Кто не работает, тот..."
   - Не ест! - подхватил я быстро, точно отгадывая последнюю  строчку  в
стихах дяди Гоши.
   - Нет, у нас будет написано немного по-другому: "Кто не работает, тот
не смеется!" И еще: "Смеется тот, кто..."
   - Смеется последним! - снова перебил я Валерика.
   - Опять не угадал. У нас будет написано так:  "Смеется  тот,  кто  не
только смеется!" Понимаешь? Ну, в том смысле, что не только  развлекает-
ся...
   - Но ведь ты знаешь, что я умею смеяться громче, всех у нас в  школе!
И потом... моя воля очень нуждается в закалке. Я сам это чувствую!
   - Этого еще мало!
   "Ах, этого еще мало! - мысленно возмутился я. - Ну,  сейчас  ты  пой-
мешь, что я вам пригожусь! Что я не с голыми руками собираюсь вступить в
юнукры!.."
   - Рысь! Рысь, сюда! - крикнул я.
   И такса послушно подскочила ко мне.
   - Соседкину собаку прогуливаешь? - спросил Валерик.
   - Нет, не соседкину, а свою! Теперь она моя.
   - Довольно породистая...
   - Довольно породистая! Да знаешь ли ты, что ее родители имели  десять
золотых медалей, пятнадцать серебряных и столько же бронзовых! Я уже  не
говорю о ее дедушке и бабушке!..
   - Отдай ее нам, - сказал Валерик.
   - Это невозможно: Рысь любит только меня. И просто сдохнет с тоски...
   - Не умрет! А кто-нибудь из ребят будет ее воспитывать.
   - Твой любимый Жорочка?
   - Напрасно ты злишься: Жорка - хороший парень.
   - А я плохой?
   - Жорка - сильный и добрый.
   - А я слабый и злой?
   Валерик ничего не ответил.
   - А я, значит, не могу воспитывать свою собственную  таксу?  Не  имею
права?
   - Извини меня, Петя... Но ведь ты же не можешь ходить в школу. А кру-
жок наш будет как раз при школе.
   - Почему это я не могу?
   - Потому что ты проходишь "курс лечения", а больные школу не  посеща-
ют.
   - Это вам учительница сказала? Она все перепутала!
   В эту минуту из подъезда выскочил Мишка-будильник и громко сообщил:
   - Восемь часов двадцать минут!
   Они с Валериком побежали за ворота, на ту самую дорогу, по которой  я
и сегодня мог бы идти зажмурившись...
   Из другого подъезда выскочил Жора, догнал их... И они побежали  втро-
ем.
   Дед-Мороз аккуратно выполнял мою просьбу. Я понял, что  смеяться  мне
теперь придется в одиночку. И в одиночку придется закалять свою волю. И,
уж конечно, одному придется сидеть в темноте на служебном стуле  подруги
маминой юности.
   Я вернулся домой. Снял трубку и набрал две двойки.
   - Собака очень утомляет меня, - сказал я Снегурочке.  -  Просто  даже
отягощает... Пусть она вернется к своим хозяевам.
   Словно предчувствуя разлуку, такса стала тереться о мою ногу.
   - Рысь, брысь! - отогнал я ее.
   - Что такое? - спросила Снегурочка.
   - Это я собаке... Она наскучила мне!
   - Все понятно. Заказ принят.  Номер  заказа  тринадцать  дробь  семь.
Больше никаких желаний не будет?
   Я хотел что-нибудь попросить. Помолчал немного...
   Но, так ничего и не придумав, спросил у Снегурочки:
   - А почему у вас к  каждому  номеру  прибавляется  это  самое  "дробь
семь"?
   - Для пущей сказочности, - ответила Снегурочка.
   - Для сказочности? - удивился я.
   - Ну да. Разве ты не замечал, что семерка - одна из  самых  волшебных
цифр? Почти все чудеса в сказках  совершаются  "за  семью  морями",  "за
семью замками", "за семью печатями", "в семь  дней  и  семь  ночей"  или
где-нибудь "на седьмом небе"!.. Значит, сегодня заказов  на  развлечения
не будет?
   - Нет. Что-то я немного устал...
 
 
   ПИОНЕР-ПЕНСИОНЕР
 
   Я и правда устал, потому что в Стране Вечных Каникул был очень напря-
женный график развлечений.
   Утром я выходил из дому, за углом садился все в  тот  же  троллейбус,
впереди и на боку которого было написано: "В ремонт!", и прибывал на нем
в Докмераб. Там я пел "хором", ходил "хороводом", соревновался сам с со-
бой, побеждал, забирал все призы, которые были  у  Деда-Мороза,  получал
жестяную подарочную коробку и уходил домой.
   Конечно, я мог попросить Деда-Мороза изменить  эту  программу,  но  я
по-прежнему боялся, что в другом представлении не будет соревнований,  в
которых я уже так привык побеждать. И что я не буду каждый день получать
пряники, пастилу и шоколадные медали. Хотя от всего этого меня  уже  по-
немножку начинало тошнить.
   Над столом у меня теперь вместо "Расписания уроков" висело  "Расписа-
ние развлечений". Согласно этому расписанию, которое каждый  день  меня-
лось, я после Елки непременно должен был идти в  цирк,  или  на  дневной
концерт, или на какую-нибудь выставку.
   А сразу же после обеда я, по маминому приказу, отправлялся в кино.
   Вечером, вернувшись с работы, мама высовывалась в окно и, если я  был
во дворе, требовательно звала меня слушать патефон. Иногда в окно  высо-
вывался и папа.
   - Домо-ой! Пора смотреть диафильмы! - командовал он.
   Да, кроме кинофильмов, я еще должен был дома в  обязательном  порядке
смотреть диафильмы.
   Раньше папа, который был за "беспощадное трудовое воспитание", требо-
вал, чтобы я сам вешал на стену свой пододеяльник,  предварительно,  ко-
нечно, вынув из него одеяло, и чтобы сам  возился  с  черным  аппаратом,
вставляя в него узкие ленты диафильмов. Теперь папа не разрешал мне  ве-
шать экран-пододеяльник и не позволял близко подходить к аппарату  -  он
все делал сам, а я был только зрителем.
   - Твое дело смотреть! - говорил папа. - Это тоже нелегкое занятие.
   И правда, это было не очень легко, если учесть, что в нашем  домашнем
кинотеатре, как и на медицинской Елке, одна и та же  программа  повторя-
лась каждый день. Мои приятели теперь поздно возвращались из школы:  го-
товились ко дню юнукров.
   Во дворе и в красном уголке я общался теперь, главным образом, с пен-
сионерами. Кстати, однажды, когда я заказал в "Столе заказов" в качестве
очередного развлечения катание на поезде метро  (ничего  другого  я  уже
просто не мог придумать!) и когда я спустился на эскалаторе вниз, дежур-
ный по станции усадил меня в первый вагон под табличку: "Для  пассажиров
с детьми и инвалидов". Я долго упирался, отказывался, но  он  решительно
настаивал: "Нет, нет, сиди, пожалуйста: здесь твое место! Видишь,  напи-
сано: "Для инвалидов".
   В красном уголке я играл с пенсионерами и  инвалидами  в  их  любимые
"сидячие игры": лото и домино. И еще я привык слушать разговоры о разных
болезнях. Я теперь точно знал, от чего  бывают  спазмы  сосудов,  каковы
признаки грудной жабы, склероза и язвы желудка. Вернувшись домой, я под-
робно ощупывал себя и находил признаки всех болезней, о  которых  слышал
во дворе. Кажется, я старел... Нет,  не  взрослел  (поскорее  вырасти  и
стать взрослым было в те годы моей самой  заветной  мечтой!),  а  именно
старел и дряхлел.
   Однако не все мои новые друзья поддавались возрасту. Бывший спортсмен
дядя Рома все время говорил о пользе физических упражнений. И однажды  я
решил с его помощью потренироваться в хоккейной игре: мне очень хотелось
научиться защищать ворота и когда-нибудь взять реванш за свое первое по-
зорное поражение.
   Мы договорились, что я буду стоять в воротах, а дядя
   Рома попытается клюшкой забивать мне голы. Помню, дядя Рома,  который
очень любил физические упражнения, размахнулся, ударил -  я  упал  и  не
пропустил шайбу. Но в ту же минуту упал и дядя Рома... Ему стало нехоро-
шо.
   - Простите меня, дядя Рома, - пролепетал я.
   - Ничего, ничего... Просто переоценил свои возможности, - сказал  он.
- Каждому возрасту - свои игры...
   Вечером Валерик, встретив меня, спросил:
   - Играешь в хоккей с пенсионерами?
   - А что такого особенного? Достойные, всеми уважаемые люди... Пользу-
ются заслуженным отдыхом!
   - Они-то заслуженным!.. - сказал Валерик. И усмехнулся: - Эх ты, пио-
нер-пенсионер!
   Так приклеилось ко мне еще одно прозвище.
   "Когда же, - думал я, - сбудется, наконец, предсказание  Деда-Мороза,
и я узнаю, почему Валерик не подвластен волшебной силе?.."
 
 
   "ОПАСНАЯ ЗОНА" В ПОСЛЕДНЕМ РЯДУ
 
   Уже целые сутки я голодал... Я не мог больше питаться пряниками, пас-
тилой и шоколадом.
   Признаться в этом маме и папе я не хотел. Но когда они ушли на  рабо-
ту, я стал шарить в буфете и на кухне между оконными  рамами,  где  мама
обычно охлаждала продукты.
   "Колдовство какое-то! - злился я. - Ничего нет... Нарочно едят в кафе
и в столовой, чтобы я умер с голоду".
   На моем столе, и в буфете, и на подоконниках лежали пакеты с  призами
и жестяные коробки с подарками, но я не мог даже  смотреть  на  них.  На
улице я теперь всегда заранее, по запаху,  угадывал  приближение  конди-
терских магазинов и тут же переходил на другую сторону.
   В полдень я попросил у соседки кусок обыкновенного черного хлеба.
   Как я мечтал теперь о простом черном хлебе! Или о картошке с  жареной
колбасой!.. Или о том, чтобы посидеть просто вдвоем с Валериком и  пого-
ворить о наших общих делах, как это бывало раньше. Но общих дел у нас  с
ним уже почти не осталось...
   Соседка черного хлеба не нашла.
   - Хочешь пряников? - спросила она. - Или сладкого пирога?
   Это было поразительно! Ведь наша соседка всегда утверждала,  что  для
человеческого организма "пироги и пышки - это синяки и  шишки".  Соседка
вообще любила по-своему переиначивать пословицы и поговорки. Она  всегда
учила свою Ренату: "На черный каравай пасть разевай!" И вдруг у  нее  не
оказалось ни кусочка черного хлеба!..
   В последнее время мои отношения с соседями резко изменились. Оба  они
официально заявили, что я стал наконец "нормальным жильцом".
   И дело было не только в том, что я расколдовал и вернул им их любимую
таксу. Моих соседей очень радовало, что я уже не читал Валерику по теле-
фону свои сочинения, что вообще телефон отдыхал теперь от моих  разгово-
ров, что уже никто не бросал в почтовый ящик "вещественные условные зна-
ки" и что никто из моих приятелей не оставлял в коридоре следов от своих
ботинок. Соседей радовало мое одиночество...
   В тот день я решил не идти на Елку за призами и  подарками.  А  пошел
прямо в кинотеатр "Юный друг".
   У входа меня поджидала подруга маминой юности. Лицо у тети Даши  было
бледное и расстроенное.
   - Что случилось? - спросил я.
   - У меня неприятности по работе, - сообщила тетя Даша. -  Из-за  тебя
никто не покупает билеты на места в последнем ряду. Получается  недогруз
зрительного зала!
   - Из-за меня?
   - Да, по всему району прошел слух, что у нас в последнем ряду  "опас-
ная зона".
   - Но при чем же здесь я?
   - Перестань подсказывать зрителям, кто  там,  на  экране,  будет  же-
ниться, а кто разводиться, кто куда уедет и кто кого убьет...  Зачем  же
ты забегаешь вперед и рассказываешь им содержание? Чтобы меня уволили  с
работы?
   В кинотеатре "Юный друг" фильмы шли примерно по неделе - таким  обра-
зом, каждый из них я смотрел не меньше семи раз.
   Однажды я обратился к Деду-Морозу с просьбой,  чтобы  кинокартины  не
повторялись.
   - О, я рад был бы тебе пойти навстречу! - ответил он.  -  Но  где  же
взять столько фильмов? Ты и так смотришь абсолютно все, на которые  дети
до шестнадцати лет допускаются...
   - Тогда покажи мне то, на что дети не допускаются! - воскликнул я.
   - О, этого я не могу... Я же дисциплинированный волшебник!
   Дед-Мороз не выполнил моей просьбы, поэтому все, что  происходило  на
экране, я выучивал почти наизусть и во время сеанса объяснял своим сосе-
дям, что будет дальше. Но, вместо того  чтобы  поблагодарить  меня,  они
возмущались:
   - Перестань шептать! Сидит на каком-то странном стуле, между рядами и
еще шепчет. Надо позвать администратора!
   Я ожесточился: "Почему это всем должно быть в кино интересно,  а  мне
одному скучно и неинтересно? Нарочно буду подсказывать!.."
   И вот места по бокам от служебного стула опустели... Получилось,  что
я не только езжу в персональном троллейбусе, но и  сижу  в  персональном
ряду! Тогда я начал рассказывать о предстоящих на экране событиях  ребя-
там, которые сидели впереди меня.
   И вот какая из всего этого получилась неприятность:  подруга  маминой
юности могла потерять работу. Что стоило ей вообще выгнать меня со свое-
го служебного стула? И больше никогда в жизни не пускать  меня  на  этот
особый стул? Казалось бы, ничего... Но Дед-Мороз не разрешал ей так пос-
тупить. Да, только Валерик оказался и дедморозоустойчивым! Но почему?
   - Ты рассказывай мысленно, про себя, - робко советовала мне тетя  Да-
ша.
   Я обещал.
   В тот день впереди меня сидели какие-то мальчишки. А по  обе  стороны
от служебного стула места опять пустовали: здесь была "опасная зона".
   Когда начал медленно гаснуть свет, почти все мальчишки, седевшие впе-
реди, обернулись ко мне. И один из них предупредил:
   - Попробуй только подскажи!
   - Очень мне нужно! - ответил я.
   В самый разгар картины, когда на экране враги напали на  след  героя,
мальчишки стали перешептываться между  собой:  "Его  поймают!  Его  най-
дут!.." И тут я не выдержал:
   - Не бойтесь! Его не поймают. Он спрячется...
   - Попробуй только выйди на улицу после сеанса! - ответили мне в  тем-
ноте.
   На всякий случай я не стал дожидаться конца сеанса.
   - Ничего, мы тебя и завтра найдем! - прошипел мне вдогонку все тот же
парень. Он знал, что я хожу в кино ежедневно.
   "Скажу маме, что зрители меня травят!" - решил я. И без всякого сожа-
ления навсегда распрощался со служебным стулом подруги маминой юности...
   А в доме у нас в тог день происходило что-то необычайное. То и дело я
слышал за дверью на лестнице топот ног. "Ишь ты, - думал я о Валерике, -
сидит себе дома, как командир в штабе, а к нему  бегут,  топают  ногами!
Что у них там происходит?"
   Время от времени на лестнице раздавалось мяуканье и собачий лай.  Ре-
ната задвигала своими обвислыми ушами и вместе со мной стала  напряженно
прислушиваться.
   Я чуть приоткрыл дверь и в щелочку стал наблюдать  за  ребятами.  Что
это они так торжествуют? Чему так радуются?  Наверно,  устроили  конкурс
животных: доя зоопарка отбирают!..
   Увидев, что Мишка-будильник тащит на руках пятнистого щенка, я  высу-
нулся на лестницу:
   - Леопарда несешь?
   У Мишки была радостная и, я бы даже сказал, ликующая физиономия.
   - Что это у вас... такое? - спросил я.
   - Завтра открываем кружок юнукров! И "комнату смеха" тоже.
   - А сегодня что? Генеральная репетиция?
   - Да, готовимся.
   - Очень уж много у вас беготни, - сказал я.
   - Двадцать часов восемнадцать минут! - сообщил мне на прощание ликую-
щий Мишка. И скрылся за поворотом лестницы.
   А я бросился к телефону. "Сейчас выпрошу у Деда-Мороза...  В  порядке
самого исключительного исключения!" - решил я. И набрал  свои  привычные
двойки.
   - "Стол заказов" сегодня закрыт: санитарный день! - ответил мне голос
Снегурочки.
   "Додумались! Устроили свой санитарный день как  раз  накануне  такого
дня! - со злостью думал я. - Чистюли какие! И что  они  там,  интересно,
моют? Дезинфицируют бороду Деда-Мороза?.."
   На лестнице не прекращался топот моих приятелей.
   "Ой, как здорово! Как потрясающе!.." - повизгивали девчонки.
   "Подумаешь, телячьи восторги! Какой-то там кружок, "комната  смеха  и
страшных рассказов"! Что такого особенного? - рассуждал я.  -  Чего  они
так ликуют? Придумали себе праздник и радуются. Я вот могу  хоть  каждый
день ходить в настоящий театр, в настоящий цирк, могу хоть  каждый  день
устраивать себе праздники... И то не радуюсь!
   Не бегаю как угорелый по лестнице!"
   Но когда сверху раздалось пение, я не выдержал и побежал туда, к  Ва-
лерику...
   На лестнице я на мгновение остановился, прислушался и  разобрал  при-
пев:
   Нас никому не застращать:
   Зверей мы будем укрощать!
   И воспитаем многих
   Друзей четвероногих!..
   Когда в дверях показался Валерик, я сказал:
   - Уж очень вы громко орете...
   - Прости, но я думал, что звук резонирует кверху, то есть как бы ухо-
дит вверх...
   - Это в учебнике написано?
   - А что?
   - А то, что ваш звук резонирует книзу...
   - Прости, мы будем петь тише. У вас кто-нибудь спит?
   Он хотел закрыть дверь, но я удержал его:
   - Можно, я немножко попою вместе с вами? Знаешь,  как  я  умею  петь!
Каждый день пою "хором"... Или, вернее сказать, за целый хор! И еще хожу
"хороводом"...
   - Мы разучиваем "Гимн юных укротителей". Его будут петь Завтра только
юнукры!
   - А я не могу прийти на это ваше открытие?.. Не могу?
   Валерик задумался.
   - Погоди. Кажется, есть выход.
   - Какой?!
   - Мы пригласим тебя экскурсантом.
   - Я не хочу экскурсантом! Я хочу  воспитывать  какуюнибудь  собаку...
Или пусть даже белую мышь! И хочу смеяться в "комнате смеха"!
   Валерик молчал.
   - Ага, молчишь! И по телефону звонить перестал. И в почтовый ящик ни-
чего не бросаешь...
   - А что же ты сердишься? У тебя теперь свои дела, у меня - свои.
   Но я-то хотел, чтобы дела у нас с ним всегда были общие! Я  почему-то
вспомнил, как Снегурочка однажды по телефону  назвала  нашу  учительницу
моей "бывшей учительницей". "Может быть, и Валерик становится моим  быв-
шим лучшим другом?" - со страхом подумал я.
   Я не хотел этого. Я любил Валерика. И решил удрать из  Страны  Вечных
Каникул!
 
 
   ДЕНЬ ОТКРЫТИЯ - ДЕНЬ ЗАКРЫТИЯ
 
   Всю ночь я репетировал свой предстоящий разговор со "Столом заказов".
   - Позвоню Снегурочке, - шептал я, с головой спрятавшись под одеяло, -
и скажу ей: "Мне доставит огромнейшее, просто самое большое удовольствие
в мире, если вы отпустите меня из Страны Вечных Каникул! И пусть никто в
школе не требует у меня оправдательных справок... Пусть никто не спраши-
вает, где я был эти полтора месяца!"
   "Интересно, когда начинается рабочий день в "Столе заказов"?  -  раз-
мышлял я. - Наверно, как в продовольственных магазинах, в восемь утра!"
   Ровно в восемь я был у телефона. Набрал две двойки, но вместо  голоса
Снегурочки услышал злые короткие гудки: занято! Я еще минут пять  подряд
крутил диск, но "Стол заказов" не освобождался. Занят! С кем же это, ин-
тересно узнать, Снегурочка разговаривает? Может быть, появился  еще  ка-
кой-нибудь каникуляр? Вот было бы хорошо! Тогда бы моего побега никто  и
не заметил. "А вернее всего, - решил я, - просто угадали  волшебным  пу-
тем, о чем я хочу попросить,  и  не  хотят  откликаться.  Тогда  я  буду
действовать сам, без помощи волшебной силы. А если  она  попытается  мне
мешать, я буду бороться!.."
   Окрыленный таким смелым замыслом, я побежал собираться  в  школу.  До
начала уроков оставалось всего минут двадцать... Но как быть с учебника-
ми и тетрадями? Ведь моя мама заперла их в шкафу!
   - Зачем ты берешь портфель, Петр?! - строго спросила она.
   - Так приказал Дед-Мороз, - не задумываясь, соврал я. -  Он  придумал
какую-то новую игру: "А что у тебя в портфеле?"  Мне  нужны  учебники  и
тетради...
   - Ну, если это для игры, тогда хорошо, - сказала мама.
   Она взяла ключ и отперла шкаф. Никогда еще - ни раньше, ни потом - не
укладывал я книги и тетради в портфель так бережно и  с  такой  любовью,
как в то далекое утро...
   - А почему ты так рано поднялся? - спросила мама.
   - Сегодня очень уплотненный день, - ответил я словами, которые  часто
слышал от папы. - Я хочу успеть и в музей, и в Планетарий, и в  цирк,  и
даже, может быть, на выставку мод.
   - Молодец! - похвалила она. - Работяга!
   Портфель распух, но он не казался мне в то утро тяжелым:  я  нес  его
так же легко и радостно, как носил раньше подарки с елочных праздников.
   Идти в школу обычной дорогой я не решился: меня  на  перекрестке  мог
вновь окликнуть свистком милиционер, заколдованный Дедом-Морозом, и нап-
равить в сторону от школы - к троллейбусной остановке. Но  я  знал,  как
добраться до школы проходными дворами. И смело отправился в путь!
   В утренних дворах было пусто. Только дворники сгребали снег в  сугро-
бы, словно все, соревнуясь друг с другом, лепили одни и те же  белоснеж-
ные остроконечные башенки. А ледяные дорожки посыпали песком и солью.
   "Зачем? - удивлялся я. - Ведь во дворах хозяйничают ребята, а они ни-
когда не спотыкаются на ледяных дорожках, они так любят кататься по этим
узким зеркальным островкам!"
   И вот, наконец, я дошел до последних ворот, сквозь которые  уже  была
видна наша школа... и на которых было написано: "Проход запрещен".  Неу-
жели специально для меня закрыли ворота?!
   Где-то в углу двора одиноко приткнулась  к  стене  автоматная  будка,
стекла которой заросли густым снежным мохом.
   "А не набрать ли мне сейчас две двойки? - подумал я. - И потребовать,
чтобы распахнулись ворота! Нет, пожалуй, не стоит. Лучше сам  перелезу!"
Я чувствовал, что в это утро "Стол заказов" работает против меня.
   Лезть через ворога было очень трудно, потому что в руках у  меня  был
портфель, туго набитый тетрадями и книжками. С  одного  валенка  слетела
галоша, и я понял, что это шутки Деда-Мороза. Вслед за  галошей  упал  и
валенок.
   "Если даже вниз полетит и второй, - со злостью думал я, -  прибегу  в
школу в одних носках. И просижу так в классе все пять уроков. До  самого
открытия кружка юнукров!" Но тут сзади раздался грубый голос:
   - Русскому языку тебя, что ли, не учили? Читать не умеешь?
   Русскому языку меня учили, хотя по этому предмету я никогда  не  имел
больше тройки.
   Обернувшись, я увидел усатого дворника в белом переднике.
   - Я опаздываю в школу... Пустите! - умоляюще проговорил  я,  сидя  на
металлической перекладине ворот.
   Но дворник, конечно, стал отвечать мне по  шпаргалке  Деда-Мороза.  А
может быть, это был сам Дед-Мороз, который оставил дома бороду и нацепил
белый фартук.
   - Если свалишься, кто отвечать будет?
   - Если я свалюсь, так не к вам во двор... а на ту сторону.  И  ребята
меня подберут.
   - Брось валять дурака!
   Отчаяние и решимость овладели мною. Я перебросил портфель через воро-
та, чтобы он не мешал мне. И полез дальше вверх, цепко хватаясь  за  ме-
таллические прутья, которые обжигали мои пальцы,  вылезавшие  наружу  из
дырявых перчаток.
   Дворник хотел схватить меня, но руки у него были коротки или,  вернее
сказать, просто я залез уже слишком высоко.  Добравшись  до  вершины,  я
приветливо помахал дворнику озябшей ногой, с которой слетел  валенок,  и
стал спускаться вниз по другую сторону ворот. Я уже был совсем близок  к
цели, но дворник протянул свои ручищи в брезентовых рукавицах сквозь ме-
таллические прутья: он все еще надеялся помешать мне. Тогда я зажмурился
и спрыгнул. Прыгал я с небольшой высоты и все же упал... Хотел вскочить,
отряхнуться. Но кто-то склонился надо мной. "Неужели дворник  перемахнул
через ворота"? - подумал я. И в ту же минуту увидел над собой милиционе-
ра.
   - Ушиблись, гражданин? - спросил он, почему-то обращаясь  ко  мне  на
"вы".
   - Нет! Я побегу в школу...
   - Ни в коем случае. Вы - пострадавший.
   Наверно, Дед-Мороз заколдовал все наше отделение милиции!
   - Вот нарушили порядок, полезли через ворота и пострадали.
   - Мне совсем не больно.
   - Не пререкайтесь! Сейчас приедет машина. И я вас отправлю.
   - Куда? В отделение?
   - Нет, на лечение, - не то в шутку, не то всерьез ответил он.
   И тут же раздалась  пронзительная,  всегда  сжимающая  сердце  сирена
"скорой помощи". К нам подкатила машина с красными крестами на боках. Из
кабины выскочила санитарка. Поверх шапки у нее был белый платок, тоже  с
красным крестом. Она склонилась над моей озябшей ногой:
   - Бедный! Никак, обморозился!.. И ушибся?
   Она осторожно натянула мне на ногу валенок, который подал ей  дворник
сквозь металлические прутья с той стороны ворот.
   - Доставьте его в свое медицинское учреждение. Срочно! - сказал мили-
ционер.
   Они с санитаркой положили меня на носилки с колесиками и вкатили  эти
носилки внутрь машины. Санитарка уже не села к шоферу в кабину, а устро-
илась подле меня.
   Вообще я очень любил, когда меня носили на носилках, как пострадавше-
го. Это бывало во время учебных воздушных тревог. Но ехать  в  настоящей
карете "скорой помощи", в настоящее медицинское учреждение я не хотел.
   - Портфельчик ваш? - спросил на прощание милиционер.
   - Мой, - ответил я. Схватил портфель и прижал его к сердцу.
   Машина дала пронзительный сигнал, и мы помчались.
   - Тебе удобно? - спросила санитарка.
   Голос ее показался мне очень знакомым. Я  поднял  глаза  и  увидел...
кондукторшу из моего персонального троллейбуса. Да, да,  это  была  она!
Только без сумки с билетами, а с белой косынкой и красным крестом на го-
лове.
   - Вы-ы?.. - изумленно произнес я.
   - Узнал, родимый?
   - И кондукторша, и санитарка?..
   - Что поделаешь: у нас в Стране Вечных Каникул было большое  сокраще-
ние штатов. Теперь совмещаем профессии.
   Сквозь маленькое окошко над головой я узнал затылок того самого води-
теля, который всегда крутил огромную баранку в кабине моего персонально-
го троллейбуса. И он, значит, тоже обслуживал "скорую помощь" по совмес-
тительству.
   Тем же самым ласковым голосом, каким она предлагала мне прогуливаться
по троллейбусу с места на место, санитарка сказала:
   - Может быть, неудобно лежать на спине? Можешь перевернуться на  бок.
Чувствуй себя как дома.
   - А куда вы меня... сейчас? - спросил я тихо.
   - В медицинское учреждение. Тебя там подлечат  немного...  Да  вот  и
приехали!
   Дверь распахнулась, и я увидел, что мы прибыли в... Докмераб.
   - Но ведь это... - проговорил я.
   - Дом медицинских работников, - перебила санитарка. - Медицинское уч-
реждение! Здесь тебе окажут необходимую помощь.
   Подбежал дядя Гоша. Они с санитаркой схватились за ручки  носилок.  И
внесли меня в столицу Страны Вечных Каникул, словно  какого-нибудь  вос-
точного владыку или повелителя.
   Как только мы миновали входную дверь, дядя Гоша спросил:
   - Ты хочешь, чтобы тебя теперь все  время  носили  на  руках...  или,
прости, на носилках? Если хочешь - пожалуйста!
   - Нет! Не хочу. Ни в коем случае!
   Я спрыгнул на пол.
   - Желание каникуляра для нас - закон, - провозгласил дядя Гоша.
   И санитарка с носилками тут же исчезла.
   - Наконец-то ты прибыл, - сказал дядя Гоша, хотя час был  очень  ран-
ний. - Дед-Мороз уже здесь и с нетерпением ждет тебя.
   "Все ясно: узнал о моем неудавшемся побеге. И пусть  знает.  Я  этого
скрывать не буду!" С такими мыслями я переступил порог вестибюля.
   Дед-Мороз курил возле гардероба.
   - Видишь, нервничает! - шепотом объяснил дядя Гоша. - А ведь ему  ку-
рить пожарная охрана запрещает, он весь огнеопасный - усы, борода!
   Я еще никогда до той поры не видел курящих и нервничающих дедов-моро-
зов. И поэтому изумленно остановился возле дверей.
   А волшебник выбросил папиросу в урну и, забыв о своей обычной степен-
ной неторопливости, прямо-таки бегом направился ко мне, задрав полы рос-
кошной красной шубы, расшитой золотом и серебром.
   - Ты здесь? Вот и прекрасно. Значит, можно начинать? "Идет к нам, де-
ти, Новый год!"
   Этими словами он каждый день начинал представление, хотя на дворе уже
была середина февраля.
   Я остановил Деда-Мороза:
   - Не хочу больше встречать Новый год в феврале!
   - Что? Что?! - изумился он. - А зачем этот портфель? Ты решил! Теперь
носить призы и подарки в портфеле? Боюсь, они гам помнутся. Принеси луч-
ше завтра авоську.
   - Завтра я сюда не приду...
   - Не придешь?
   - Выпишите меня, пожалуйста, из Страны Вечных Каникул!
   Я протянул Деду-Морозу пригласительный билет с постоянной пропиской.
   - Везде трудней прописаться, чем выписаться, - сказал Дед-Мороз. -  А
у нас, в Стране Вечных Каникул, наоборот: выписаться гораздо трудней.
   - Почему? - испугался я. - Почему трудно меня выписать?
   - А ты о нас подумал? Мы же все останемся  без  работы  до  следующих
зимних каникул!
   - Почему?
   - Потому что придется закрыть Страну Вечных  Каникул.  Ты  же  у  нас
единственный каникуляр! Мы должны тебя беречь и лелеять!
   - А эти зайцы, лисы, медведи? - спросил я.
   - Развлекая тебя, все мы трудились. Значит, никто из нас не был кани-
куляром. Ты понимаешь?
   - Да-а...
   - Вот и выходит, что страну-то придется закрыть за неимением  населе-
ния.
   И правда, в каждой стране ведь должно же быть хоть какое-нибудь насе-
ление. Ну хотя бы состоящее из одного человека! Я понимал это. И все  же
решительно произнес:
   - И закрывайте ее! Кому она нужна? А ты, дедушка, вполне можешь  уйти
на пенсию. Как дядя Рома... И в дни зимних каникул  работать...  на  об-
щественных началах. Так многие пенсионеры делают.  Я  их  теперь  хорошо
знаю. Подружился!
   - А как поступить со Снегурочкой?
   - Молодым везде у нас дорога! - воскликнул я.
   - О, это верно, - задумчиво произнес Дед-Мороз. - Может  быть,  пере-
вести ее на другую работу? До следующих зимних каникул... Куда-нибудь на
Крайний Север. Или в Антарктиду!
   - Зачем так далеко?
   - Чтоб не растаяла... до следующих зимних каникул.
   - Так вы меня отпускаете? - с надеждой спросил я.
   - Сейчас напиши заявление: "Прошу выписать..." и так далее, - делови-
то сказал Дед-Мороз. - Я сбоку поставлю резолюцию. И пойдешь к Снегуроч-
ке: она у нас ведает вопросами прописки и выписки.
   Я достал из портфеля новенькую тетрадку. Но мне жаль было вырывать из
нее чистый лист. Тогда я вынул из середины розовую  промокашку,  написал
на ней заявление чернильным карандашом и протянул Деду-Морозу. Он послю-
нявил немного кончик моего карандаша и вывел в левом углу лиловую  резо-
люцию: "Из каникуляров отчислить. Страну Вечных Каникул закрыть! Дед-Мо-
роз".
   - Отдай Снегурочке: она все оформит.
   - Дедушка, - тихо сказал я, - у меня  к  тебе  есть  еще  одна  очень
большая просьба...
   - Ну, на прощание готов исполнить. О чем твоя просьба?
   - Я ведь почти целую учебную четверть пропустил. Не можешь ли ты  все
знания за это время как-нибудь мне в голову... вложить, что ли?
   Дед-Мороз обнял меня и накрыл своей бородой:
   - Этого ни один, даже самый могущественный и  квалифицированный  вол-
шебник сделать не сможет! Знания - без учения и труда? Нет,  этого,  ми-
лый, никто не сможет...
   Я видел, что ему не хотелось отказывать мне в последней  просьбе.  Не
хотелось, чтоб наше прощание было грустным. И он погладил меня рукавицей
по голове:
   - А вот сделать так, чтоб ребята в классе тебе помогли, это я могу...
   - Не надо, не беспокойся, - ответил я.
   Я был уверен, что Валерик поможет мне и так, без  вмешательства  вол-
шебной силы. Я знал своего лучшего Друга...
   - Ну что ж! Как хочешь, - сказал Дед-Мороз.
   Он уже готов был уйти, но тут я вспомнил:
   - А оправдательная справка? Меня же не пустят в школу. Раньше, если я
пропускал занятия, мне давала справку мама. Или выписывал доктор.
   - Снегурочка оформит, - сказал Дед-Мороз.
   Я пошел к Снегурочке. Вернее, она сама катила мне навстречу на сереб-
ристых роликах. Я протянул ей промокашку с резолюцией Деда-Мороза.
   - А пригласительный билет? - спросила Снегурочка.
   Я протянул ей билет. Снегурочка положила его на одну ладошку, накрыла
другой, потом потерла ладошку о ладошку и отдала мне. Но это уже был  не
билет, а справка о том, что я "в течение полутора месяцев проходил  курс
лечения в медицинском учреждении". Внизу  стояла  подпись:  "Врач  Елки-
на-Иголкина".
   - Сегодня у нас день закрытия! - громко в рупор объявила  Снегурочка.
- Закрывается Страна Вечных Каникул, закрывается ее столица -  Докмераб,
закрывается "Стол заказов"!
   Когда я вышел на улицу, дощечек со словом "Ремонт" у входа уже не бы-
ло.
   "На дне закрытия я сегодня уже побывал. Может быть, успею  еще  и  на
день открытия!" С этой мыслью  я,  "вылеченный"  и  "отремонтированный",
помчался по тротуару, размахивая портфелем.
   И вскоре очутился на той самой дороге, по которой я мог бы идти  заж-
мурившись, если бы в моем городе по тротуарам не  спешили  пешеходы,  по
мостовой не мчались автомобили и троллейбусы и на каждом углу не  подми-
гивали бы своими разноцветными глазами светофоры.
   Сказки кончаются благополучно: одни свадьбой, другие пиром. И такими,
к примеру, словами: "Я там был, мед-пиво пил, по усам текло, а в рот  не
попало..." По случаю своего возвращения из Страны Вечных Каникул я  тоже
закатил пир, если не на весь мир, то  по  крайней  мере  на  весь  двор.
Тут-то и пригодились мне все призы и подарки, от которых (о, чудо!) меня
как-то сразу вновь перестало тошнить.
   Меда и пива не было, но были медовые пряники. И я там был, чай с пря-
никами пил. По усам ничего не текло, потому что усов у меня тогда еще не
было, но в рот попало. И немало!..
 
 
   ЧЕРЕЗ МНОГО ЛЕТ...
 
   Вчера в нашей квартире раздались три  торопливых,  словно  догоняющих
друг друга звонка. Я побежал открывать дверь так стремительно,  как  бе-
гал, услышав эти звонки, раньше, много-много лет назад... Соседка  изум-
ленно протерла глаза: ей показалось на миг, что она вместе со мной  вер-
нулась в те далекие годы. На пороге стоял Валерик... Он  приехал  в  наш
город на несколько дней.
   Валерик почта не изменился: был таким же маленьким и  худеньким,  как
прежде, словно навсегда остался мальчишкой. Только на носу появились оч-
ки, и от этого, как сказала мама, "лицо его стало еще интеллигентнее".
   Мама почему-то очень смущалась: то называла Валерика на "вы",  то  на
"ты". А один раз даже назвала по имени-отчеству. Когда он  закурил,  она
вскрикнула: "Ты куришь!" - как вскрикнула бы много лет назад,  когда  мы
были школьниками...
   Мы с Валериком подошли к окну и выглянули во двор, где было все то же
футбольное поле и та же крокетная площадка.
   Валерик неожиданно повернулся ко мне и голосом заклинателя произнес:
   - Смотри на меня внимательно: в оба, глаза! Слушай меня  внимательно:
в оба уха!
   И я вдруг вспомнил, как однажды, в последний день каникул, сказал Ва-
лерику-гипнотизеру: "Ах, если бы эти каникулы никогда не кончались!"
   Валерик тогда вот так же, как вчера, пристально взглянул  на  меня  и
голосом заклинателя произнес: "Смотри на меня внимательно: в оба  глаза!
Слушай меня внимательно: в оба уха! Вообразим, что твое желание сбылось!
Что тогда будет? Все начнется с Дома  культуры  медицинских  работников,
куда ты сегодня идешь на Елку!.."
   И он стал придумывать сказку - ведь я уже говорил вам, что он был со-
чинителем и фантазером. А я... Я в тот день провалился в  Страну  Вечных
Каникул... Как проваливаются в сон. Как иногда погружаются в мечту,  мо-
жет быть, вздорную, но неотвязную.
   Наверно, Валерик и правда был немножко гипнотизером: я  поверил,  что
все, о чем он рассказывал мне, случилось на самом деле. Я так  твердо  в
это поверил, что даже сумел сейчас, через много лет, пересказать вам эту
историю от своего имени, кое-что, конечно, изменяя и добавляя на ходу.
   Рассказывая, я вновь переживал свое детство... И вновь удивлялся, по-
чему Валерик был не подвластен волшебству. Хотя, в общем-то, ясно  поче-
му: сказка сама была подвластна ему, его выдумке и фантазии -  ведь  это
он сочинил ее... Впрочем, не все в этой сказке выдумка. Нет, не все...
   Кружок юных укротителей у нас был. И Дом культуры медицинских  работ-
ников тоже был. И Елка там была. Это я точно помню.
   В. Макаров
 

Ваша оценка:	Подпишусь под каждым словом (+3) Понравилось (+2) Нормально (+1) Посредственно (-1) Ерунда какая-то (-2) Чушь собачья (-3)
Комментарий:
Подпись:	(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
Сайт:

Комментарии (1)