ленные объяснительные записки и письма в КГБ. Друзьям Жора из осторож-
ности тогда не звонил. Зато теперь, с наступлением свободы, он каждую
неделю набирал номер академика и часами трепался, вспоминая старое.
- Чего ты сидишь, дурак? - кричал Жора. - Ты думаешь, они тебе спаси-
бо скажут? Ты так и будешь вкалывать, как папа Карло, до опупения. Ну
стал ты академиком, знаменитый, твою мать! Они Сахарова пощадили с его
звездами лауреатов? Ни хрена! Поезжай куда-нибудь, поработай год-другой,
посмотри мир. Ты же закиснешь там!
Академик обычно старался переменить тему разговора, но это ему не
всегда удавалось.
- У меня такой друг молодости есть! - продолжал фонтанировать Жора. -
Это живая легенда, американская мечта! Он создал целую корпорацию, Фимка
Пусик, а каким голодранцем был, хуже нас с тобой. Он отличный парень, я
у него как-то был, ты не представляешь себе! Отгрохал огромное здание с
окнами из темного стекла, сортир мрамором и золотом сияет, все с иголоч-
ки! У него домина с участком, тебе не снилось такое! Вот как надо жить.
Кстати, он меня спрашивал, не знаю ли я кого-нибудь с мозгами. Ему мозги
нужны, это точно. Он помогает людям. Слушай, поезжай к нему, поработа-
ешь, у него свой академик будет, а ты ходы в университеты за это время
найдешь. Отличная идея, чем тебе плохо? Место райское, климат изуми-
тельный, отдохнешь от своих кретинов. Оборудуешь лабораторию, может ка-
кую идею продашь. Даже не сомневайся, я ему позвоню сегодня же!
- Ну куда же я поеду? - отпирался академик. - У меня ребята, лабора-
тория, эксперименты идут.
Он гнал от себя эту мысль, хотя все чаще возвращался к этой идее.
Однажды на столе у академика зазвонил телефон.
- Григорий, привет, это Ефим Пусик из Америки, - голос был мягкий и
довольно приятный, с легким одесским акцентом. - Слушай, мне тут Жорка
про тебя рассказал всякого. Ты имей в виду, я друзьям доверяю больше,
чем себе, - в трубке раздался странный смешок. - Если только захочешь
или тебя там прижмут, дай знать. Мне от тебя ничего не нужно, считай,
что это филантропия. У меня денег слишком много. Я хочу хорошим людям
помочь. Понял? Подумай. Я тебе выделю комнату, занимайся, чем хочешь,
отдохнешь, годик поживи, может, чего и получится интересное. Хочешь даже
ребят твоих выпишем, одного-двоих. Поживите спокойно, подумайте. Я ведь
все понимаю. Ну пока, значит имей в виду, если чего надумаешь - звони.
В трубке раздался длинный гудок. Академик еще с минуту держал ее в
руке, прислушиваясь к шуршанию и далеким щелчкам, доносившимся из косми-
ческих глубин, и только затем повесил ее на место. "А, может, и правда
махнуть в Америку на годик, выписать туда пару ребят и поработать спо-
койно?" - мелькнула в голове мысль. Он отогнал ее в сторону, открыл тет-
радь с записями последних экспериментов и, раздраженно сопя, начал де-
лать расчеты.
Глава 14. Эдик.
Те выходные, в которые удавалось избежать ударных трудовых вахт в за-
лах Пусика, были подарками судьбы. Пустынные утренние улицы Литтл-Три
были покрыты утренним туманом, наползающим на них с холодного океана, но
часам к одиннадцати сквозь серую пелену проступало солнце, разогревавшее
еще влажную с ночи землю, и в воздухе поднимались ароматы хвои, свежей
травы и цветения. В такие минуты я долго лежал в постели, стараясь не
думать о работе и предвкушая спокойный, неторопливый день, когда ты бу-
дешь предоставлен сам себе.
В один из таких залитых солнцем, прозрачных осенних дней у меня в
квартире раздался телефонный звонок. Телефон звенел как-то особенно
энергично и напористо, излучая недобрую космическую энергию. Обычно та-
кие звонки не предвещали ничего хорошего и в лучшем случае заканчивались
срочным вызовом на работу для ударного устранения очередных неполадок в
системе.
Особенно участились вызовы на работу в последнее время, так как Лео-
нид был крайне раздражен и не давал спуска сотрудникам. Дурное настрое-
ние вице-президента было вызвано тем обстоятельством, что недавно Ефим
ненавязчиво порекомендовал ему переехать в новый дом. Дом этот, который
Ефим лично присмотрел для своего подчиненного, был расположен в "пра-
вильном" месте, то есть в пределах пешей досягаемости от центра
Литтл-Три. Естественно, что стоимость правильного дома заставляла оста-
навливаться дыхание и леденеть кровь в жилах. Робкие возражения Леонида
вызвали яростный гнев президента и, несмотря на отчаянные попытки откру-
титься, вице-президенту пришлось немедля справлять новоселье. Свой ста-
рый дом, в котором Леонид успел прожить всего несколько месяцев, он был
вынужден спешно продать, потерпев при этом значительные убытки.
Телефон продолжал звонить. "Брать или не брать?" - подумал я, но моя
рука уже потянулась к трубке.
- Привет, - раздался бодрый голос Леонида. - Мне только что звонил
Ефим. У него какой-то гость дома, и он хочет, чтобы вы встретились.
Срочно езжай к нему домой! - Я облегченно вздохнул. Визит к Ефиму, хотя
и мог занять остаток дня, не предвещал особых неприятностей.
Ефим жил в одном из самых дорогих районов Литтл-Три. Его дом находил-
ся на вершине небольшой горы, заросшей невысокими деревцами и кустарни-
ком. С холма открывался потрясающий вид на окрестности. Вся знаменитая
долина, океанский залив, бесконечные белые домики, покрытые красными че-
репичными крышами и зеленые перелески, горы, университет - все было вид-
но, как на ладони, и этот мирный пейзаж навевал мысли о бренности и мик-
роскопических масштабах человеческой жизни на планете Земля.
Дорога долго крутилась серпантином, мотор ревел, и наконец передо
мной открылась зеленая лужайка и застекленная веранда дома, в котором
жил Ефим. Около дома стоял невысокого роста мальчик с непропорциональной
фигурой, чуть сутулый, в ослепительно белых кроссовках и ярко-голубых
джинсах.
Он нерешительно подошел ко мне и заговорил тоненьким, почти что детс-
ким голоском, с немного заискивающей улыбкой:
- Здравствуйте, это вы приехали к дяде Ефиму?
- Да, - ответил я, - он хотел, чтобы я с кем-то встретился.
- Это он обо мне говорил, - мальчик протянул мне руку и вдруг я с
удивлением заметил, что в его висках пробивается седина. - Меня зовут
Эдуард, но все называют меня Эдик.
Голос у Эдика был немного капризным и высоким, какой бывает у закорм-
ленных, избалованных детей, окруженных няньками и домохозяйками, семей-
ных тиранов, готовых в истерике броситься на пол и топать ногами, пока
им не принесут давно желанную красную заводную пожарную машину.
Мы прошли в дом. Ефим был одет в просторную грязноватую майку и вы-
тертые джинсы. В этом домашнем обличье он казался усталым добрым дедуш-
кой из Жмеринки, который вот-вот начнет пичкать своих внуков домашними
пирожками с вишнями.
- Вот, познакомьтесь, - Ефим махнул рукой в сторону Эдика. - Из Кемб-
риджа приехал поговорить. Я когда-то его родителей хорошо знал. Поговори
с ним, может быть, возьмем его к нам в компанию. Парень, вроде толковый,
- при этих словах Эдик смущенно улыбнулся, - разберется в производстве,
сделаем вас с ним начальниками. Да, мне Борис с Леонидом надоели, пора
менять команду, нам нужна свежая кровь. Правильно? Я и тебя с этими мыс-
лями пригласил. И не ошибся. Но ты ловкий оказался, из-под Бориса уполз
как-то незаметно, на четвереньках и хорошо себя чувствуешь. Знаешь, ум-
ные люди не помешают. Мне еще одного академика из Москвы рекомендовали,
говорят гениальный человек. Так что создадим свою Академию Наук. - Ефим
хихикнул. Холодный белый огонек снова затрепетал у меня в груди, и я по-
чувствовал тревогу. - Ты понимаешь, - он развел руками, - профессоров и
доцентов у меня до хрена, а академиков пока еще не было. А то у нас ат-
мосфера какая-то затхлая, люди боятся, Борис как штурмфюрер бегает, ко-
мандует. Надо, надо менять стиль.
- Я разберусь, дядя Ефим! - снова детским капризным голоском сказал
Эдик. - Вы знаете, дядя Ефим помог мне спаять мой первый усилитель. Еще
в Москве, когда мне было одиннадцать лет! Он у меня не работал и дядя
Ефим мне показал, какие детали надо припаять.
Ефим довольно ухмыльнулся. Мы прошли в соседнюю комнату. Я разглядел
Эдика вблизи и понял, что, несмотря на детскую внешность, он был по
крайней мере моим ровесником, если не старше меня.
- Эдик, простите, - спросил я, -сколько вам лет?
- Много, - Эдик замялся, поставленный в тупик таким прямым вопросом.
- У меня уже дочка взрослая, в университет поступила. Мне уже сорок три.
Он посмотрел на меня незатуманенным детским взглядом, и мне стало да-
же как-то неудобно за явную бестактность моего вопроса.
- Дядя Ефим просил меня рассказать вам о моей работе, - начал Эдик.
Он достал из портфеля кучу бумаг и аккуратно разложил их на диване,
вздохнув и поджав под себя ноги в кроссовках. - Начнем, пожалуй? - он
набрал в грудь воздух и начал торопливо говорить голосом нудного
школьного отличника, переживающего период полового созревания. При этом
Эдик все время суетился, быстрыми движениями языка облизывал губы и пе-
риодически складывал их бантиком. - Я еще в шестнадцать лет сдал теоре-
тический минимум Ландау.
Эдик снова торопливо облизнул тонкие губы, и голос его стал совсем
тоненьким, так что мне показалось, что он сейчас сорвется. Он посмотрел
на меня, явно ожидая увидеть реакцию.
- Когда дядя Ефим приходил домой к папе и маме, я часто с ним играл.
Затем я работал в Академии Наук, теоретиком. Я занимался проблемой обра-
зования волн в космосе, теоретической гравитацией, теорией поля. Особен-
но меня привлекала квантовая электродинамика. - Он достал из портфеля
еще одну папку. - Это мои статьи на эту тему, опубликованные в Докладах
Академии Наук. В этой статье я рассматриваю очень интересную проблему...
-Неожиданно лицо его помрачнело. - Ах, боже мой, что же я наделал! - он
с отчаянием посмотрел на меня и снова облизал губы. - Я опаздывал на са-
молет и, когда улетал к дяде Ефиму, взял с собой не те публикации. Ну
ничего, ничего страшного! - Эдик торопливо выбросил из себя эту фразу и
снова перешел на ровный капризный тон, - эти статьи, собственно, посвя-
щены той же теме, только рассмотренной с другой точки зрения. Когда мы
решали уравнение Пуассона для частицы, движущейся в гравитационном по-
ле...
Я очень любил физику, но почувствовал, что начинаю отключаться и,
чтобы не заснуть, был вынужден посмотреть по сторонам. В салоне у Ефима
на полу стоял огромный телевизор и шкафчик со множеством видеокассет. Я
перевел взгляд на потолок, поддерживавшийся толстыми темными деревянными
балками.
- Вы меня не слушаете? - обиженно спросил Эдик. - А дядя Ефим так о
вас хорошо отзывался. Что же мне теперь делать? - и на лице его появи-
лись испуг и недоумение.
- Эдик, - сказал я. - я верю, что вы сделали много хороших работ.
Лучше расскажите о Кембридже, разве вам там не нравится? Учтите, Пусик
производит аппаратуру, и квантовая теория поля ему совершенно не нужна.
- В Кембридже я занимался исследованиями. - Эдик сложил губы банти-
ком. - Нет, нет, там очень интересно и очень хорошо, но зарплата ма-
ленькая, и все время штурмовщина, гранты, отчеты. Ведь как получилось, у
меня дочка поступила учиться, ей нужны деньги. Я позвонил в Москву маме,
пожаловался, а она вспомнила про дядю Ефима и перезвонила ему. Тогда дя-
дя Ефим предложил сделать меня заведующим отделом. Я даже не очень хотел
сюда ехать, все-таки другое побережье Америки, но мама сказала: "Эдик,
дядя Ефим сам тебе работу предложил, неудобно отказываться". Вот я и
приехал в гости посмотреть вашу фирму.
Я с удивлением посмотрел на моего собеседника. Его немного нелепая
детская фигура, капризный голосок, груда разложенных статей, испещренных
