железо, что-то падало с грохотом и звоном: десантура делала-зачистку и от
радости готова была перевернуть все вверх дном.
- Ну-ка скажи им, чтобы аппаратуру не били! - крикнул Витязю
Поспелов.
Он не отходил от пленного ни на шаг, а ворот униформы вырезал ножом
вместе с круглым креплением для скафандра. Похлопал по щекам, спросил
по-английски:
- Как ваше самочувствие? "Дракон" уворачивал лицо от света фонаря и
молчал.
Десантура продолжала греметь где-то в глубине подземелий, похоже,
выламывала деревянные перегородки, срывала доски со стен - искали
замаскированные выходы.
Отсек с вентиляционной шахтой использовался "драконами" под жилье:
опрокинутые и разбросанные взрывом узкие кровати, пластмассовая посуда,
тряпье, ребристая решетка отопителя, откуда вытекает маслянистая жидкость.
А в помещении за дверью оказалась наполовину демонтированная электронная
аппаратура, представляющая собой некий специализированный комплекс,
назначение которого на первый взгляд определить было не такто просто.
Витязь ворошил штабель пустых пластмассовых коробок, среди которых можно
было спрятаться либо прикрыть ими запасной выход.
Ничего не нашел и вернулся к Поспелову. И тотчас в дальнем отсеке
командного пункта послышался злой мат и рев десантуры, застучали очереди,
захлопали взрывы гранат из подствольников. Оставив Витязя с пленным,
Георгий побежал на звуки боя, и покарыскал по галереям и переходам,
перестрелка утихла, доносилась лишь ругань, грохот железа и топот ног.
Навстречу выскочил Тимоха, готовый разрядить автомат - пришлось прыгнуть к
стене и осветить себя фонарем.
Десантник плакал зло, бесслезно, однако при этом то и дело утирал
лицо окровавленными руками.
- Что произошло? - на ходу спросил Поспелов.
- Уроды! Двоих наших!.. Из-за угла, падлы!.. Шурка уже готов, а Лобан
умирает...
- Пленные есть?
- Мы их в плен не берем...
- А я приказал - брать! - зарычал Георгий.
- Они двоих наших! - широко разевая рот, чтобы не всхлипывать,
прокричал Тимоха и заткнулся.
Азарий возился с умирающим десантником: удерживая его на коленях,
пытался сливать бегущую изо рта кровь и тем самым дать еще раз вздохнуть.
Грудь Лобана была разворочена очередью, из раны торчали лоскутья
тельняшки. Рядом лежал Шурка, почти перерубленный пополам...
А Игорь чуть поодаль, высвечивая впереди себя круг, забивал пинками
пришельца, еще живого, но раненого, брызгающего кровью после каждого
удара. Поспелов схватил его за воротник, оттащил и успел лишь заметить
полубезумный взгляд десантника, когда тот молниеносно врезал ему кулаком в
челюсть, вырвался и наставил автомат.
- Уйди, убью!
- Опусти автомат, - спокойно попросил Георгий. - И вытри сопли, это
помогает.
- Это - мой! - процедил сквозь зубы Игорь. - Я сам с ним...
Поспелов перевел взгляд на раненого пришельца, - пытающегося встать
на ноги, и тем самым притянул на мгновение все внимание десантника к
добыче. Этого хватило, чтобы обезоружить разгоряченного боем парня,
придавить его к стене.
- Успокойся, брат, переведи дух. А то так и своих порубишь.
Рядом вырос великан Азарий, поднял автомат Игоря, протянул ему в
руки.
- Отдай пленного, - хмуро посоветовал. - Если не успел кончить -
отдай.
Игорь, закинув автомат за плечо, побрел к мертвому Шурке, а Поспелов
уложил пришельца на спину, вспорол ножом жесткий комбинезон - ранение
оказалось двойное: в бедро навылет и касательное в голову. Можно было не
перевязывать пока, не истечет...
- Своих убитых и пленных - наверх! - приказал он Азарию. - Занять
оборону.
С начала штурма прошло одиннадцать минут и поднятые по тревоге
пришельцы"драконы" могли быть уже на подлете.
- Это не то подземелье, - вдруг сказал Азарий.
- Потом разберемся, то - не то... Выполняй приказ.
- Я говорю, не то! - тупо повторил он. - Мы были в другом. Здесь
нашли всего один "космический корабль", а там было три!
- Хочешь сказать, здесь не "логово"?
- "Логово", да не то. Маху дали... Придется опять искать.
- Ладно, давай наверх! Сейчас налетят, вороны...
Сначала подняли в ангар убитых десантников, затем, под присмотром
Поспелова, пленных. Георгий собрал у мужиков перевязочные пакеты, начал
бинтовать раненых "пришельцев", а оставшиеся в живых Азарий, Тимоха и
Игорь рассредоточились вдоль сопки с подземным бункером. Агент Витязь
побежал на другой конец взлетно-посадочной полосы, чтобы пригнать
оставленную там "ниву" - следовало немедленно эвакуировать пленных.
Первая пара "драконов" налетела с севера, но это была разведка.
Выписав круг над дальним краем аэродрома, парашютисты ушли на запад,
десантура сориентировалась правильно и огня не открывала.
Прошло еще минут пятнадцать, и, когда Витязь выехал на полосу на
"ниве" - в самый неподходящий момент, - над лесом с западной стороны
появилось сразу девять парашютистов. Они отлично видели машину на
аэродроме, однако двигались плотным птичьим косяком и на подлете к
открытому месту, когда десантура изготовилась к стрельбе, неожиданно резко
и одновременно приземлились на кроны деревьев.
Витязь загнал машину в ангар, помог загрузить пленного и, схватив
автомат, занял оборону у полуоткрытой стальной двери. Десантура стоически
выжидала, когда "драконы" выйдут на открытое место, из коротких ее
радиопереговоров становилось ясно, что противник отчего-то медлит.
Кромка леса отлично просматривалась с сопок даже без биноклей, на
укатанной гравийной обочине взлетной полосы укрыться было невозможно.
Оставленные на кронах полосатые купола трепал ветер, а спустившиеся
парашютисты будто растаяли в лесу. Спустя полчаса Георгий послал Витязя к
месту приземления "драконов", но едва тот скрылся в бору, как оттуда
донесся частый дребезжащий звук стрельбы.
Азарий повел десантуру в атаку, эфир сразу же наполнился матом и
руганью, а лес - частыми очередями "Калашниковых" и хлопающими взрывами
гранат из подствольных гранатометов. Похоже, "драконов" откудато
выкуривали. Через несколько минут грохот и дребезг выстрелов переместился
в глубь леса на запад - в сторону "бермудского треугольника", потом еще
некоторое время попетлял по бору и стих. А скоро Витязь доложил, что
десантура снимает с сосен трофейные парашюты.
Десантура появилась на полосе, нагруженная захваченным снаряжением.
Тут же начали раскручивать купола и испытывать летательные аппараты.
Оказалось, что прилетевшие на выручку "драконы" разобрали каменный завал у
подножия соседней с ангаром сопки и пытались вскрыть стальную дверь
запасного хода в бункер. Они наверняка уже знали, что "логово" взято
штурмом, но отчего-то упорно старались проникнуть туда и заняли круговую
оборону.
Вероятно, на командном пункте оставалось что-то такое, что "драконы"
не могли бросить, и прилетели они не на помощь, а с целью попасть в
захваченное "логово".
Вскрыть ход им не удалось, хотя они взорвали прикрепленный к двери
заряд и лишь расшатали петли, однако вырвать их из растрескавшегося бетона
не успели. Витязь открыл огонь, положил двоих, и подоспевшая десантура,
прячась за соснами, забросала противника гранатами из подствольников.
Кажется, удалось уйти только двоим, и то один бежал, оставляя кровавый
след. Преследовали их недолго, боялись далеко отрываться от аэродрома,
чтобы не угодить в засаду.
Доложив о результатах стычки, Азарий подошел к своим товарищам,
осваивающим трофейные летательные аппараты, и, похоже, сделал строгое
внушение, после чего мужики расстелили на бетонной полосе купола парашютов
и стали заворачивать в них тела убитых товарищей. Упаковали плотно,
обвязали стропами во многих местах, превратив десантников в египетские
мумии. И все равно, в обезличенных этих тюках можно было узнать, кто есть
кто: у Лобана кровила еще простреленная грудь, а у Шурки - живот. Тимоха с
Игорем отнесли мертвых в ангар, положив их в прохладное место, и не
утерпели, вновь обрядились в парашютные постромки, надели ранцевые
двигатели и через полчаса все-таки взлетели.
И долго потом над брошенным аэродромом слышался восторженный и
горький мат.
Ева шипела, как кошка, и, манипулируя перед собой руками,
намеревалась нанести удар. Тяжелый, неуклюжий Заремба стоял перед ней, как
боксерская груша, и улыбался, показывая золотые зубы и поблескивая
глазами. Она стрельнула босой ногой ему в переносье, незаметно и мгновенно
сбросив туфли, ударила будто цыганской плетью - даже щелчок послышался! -
однако сокрушительный этот удар не пошатнул Зарембу и наглую его улыбку не
стер с лица. Только зубы теперь излучали зловещий свет. Ева внезапно
прыгнула к потолку, и перевернувшись в воздухе, достала его тупыми и
жесткими пятками - одной в лоб, другой целила в горло - он продолжал
улыбаться, хотя в уголке толстых губ накопилась черная капля крови и
потекла по подбородку. Стерев ее, Заремба посмотрел на ладонь, и его
ленивую ухмылку можно было расценить как удивление.
- Хватит прыгать-то, - сказал он. - А то допрыгаешься.
Следующий удар полетел ему в зубы, и неповоротливый этот человек
неожиданно ловко и стремительно перехватил пятерней ее ступню, сделал
неуловимое вращательное движение - и Ева полетела на паркет, ударившись
затылком. Она тут же попыталась вскочить и присела, опершись руками об
пол: вывихнутый голеностопный сустав не держал легкого тела, а сама ступня
оказалась развернутой чуть ли не назад.
Адам сидел лицом к углу и делал вороватые попытки обернуться,
втягивая голову в плечи. На всякий случай Заремба вышиб из-под него стул,
накинул на шею провод от вентилятора, затянул.
- Сиди спокойно, - предупредил. - Не дергайся, не люблю.
Тем временем Ева все-таки встала, только на руки, отчего подол ее
легкого, шелкового платья опустился вниз, обнажив серебристый треугольник
тонких трусиков.
Видение это длилось мгновение, как фотовспышка, и так же ослепило,
поскольку Заремба пропустил удар ногой в толстый живот и шатнулся назад, а
раскосая молния в тот же миг выкинула вперед-острый, угловатый, как
осколок камня, кулачок. От тычка в гортань перехватило дыхание, но
запястье Евы оказалось в руке Зарембы, как в стальном браслете. Он мог
переломать ей конечности и в секунду вытряхнуть из сознания, как
вытряхивают сор из волос, но опасался ненароком вышибить жизнь из
стройного, резиново-жесткого тела. Он лишь выбил ей обе руки из плечевых
суставов и бросил на пол, словно муху с оборванными крыльями. Ева не
успокоилась, поползла к окну, а Заремба тем временем сел на край стола и
набрал номер телефона Лугового: своих оперов не оставалось, все улетели в
Питер. К счастью, Луговой оказался на месте и не отказал прислать машину и
людей на Гоголевский бульвар. Договорить с ним Заремба не успел: пришлось
бросить трубку и хватать Еву за ноги - голова ее уже торчала на улице и с
изрезанного стеклом лица стекала густая, алая кровь.
- Ну что ты, дура, - сказал он. - Испортила мордашку. А если шрамы
останутся?
В дверь застучал охранник снизу - прибежал на звон стекла.
- Что там происходит, Павел Михайлович?
Заремба сунул Еву под тумбу стола, вынул пистолет и открыл замок.
Охранник сам уперся в ствол.
- Ничего тут не происходит. Ложись на пол. Оружие есть?
Парень дернулся и получил стволом под дых и в следующий миг ногой в
пах. Заремба выдернул из его плечевой кобуры пистолет - газовый,
