Дежурный опер доложил, что "Гроза" собралась и готова к действию.
Заремба выключил аппарат и уловил в воздухе запах озона...
Наверное, аэродром для бывшего пилота Леши Ситникова вызывал тоЗтько
положительные эмоции и приятные воспоминания. Но вжившись в роль бойца
незримого фронта, став агентом, он научился сдерживать себя, хотя в
докладе его чувствовался неукротимый восторг.
- Нашел я, где они "логово" устроили, - сиял Витязь. - Вентиляционную
шахту нашел!
Наземных сооружений нет, за исключением ангаров, но и они закопаны в
сопки. Там пусто и сыро, стены блестят...
Все облазил за ночь, полез на сопку, чтобы день пересидеть, и чую,
откуда-то жареным кофе напахнуло... Выход шахты замаскирован камнями, - он
указал точку на карте. - Все они здесь! В сопке скорее всего бывший
командный пункт, туда сходятся все коммуникации! Наши умели маскировать -
мимо пройдешь и не заметишь: сопка как сопка, даже трава нигде не примята.
Если бы не кофе... ..
- Охранная сигнализация есть?
- Видеокамер я не нашел пока, но ночью аэродром сияет, если смотреть
в прибор ночного виденья. Вдоль всей полосы и рулежных дорожек
инфракрасные излучатели. И "логово" все освечено! Фейерверк!
- Солнечных батарей на полосе, конечно, уже нет?
- Ни одного осколочка. Все успели прибрать.
- Как же ты выходил на полосу, если все освечено?
- Ночью же гроза была, дождь, - объяснил бывший пилот. - Так
сверкало!
Я и рискнул. Все равно у них помехи были, да в таком ливне и камеры
ничего не снимут. А солнечные батареи они подключают к кабелям посадочных
огней. Самих фонарей-то нет, но разъемы сохранились, и видно, что ими
пользовались. Один так обгорел, когда батареи замкнуло. И трава вокруг
обгорела.
- Значит так, Леша, больше не рискуй, - заявил Георгий. - Найди
удобное место и только наблюдай. Больше ничего от тебя пока не требуется.
- Не бойся, я их не спугну...
- Я не этого боюсь. Не хочу рисковать тобой.
Витязь заблестел глазами, не сдерживая чувств.
- Накрыть их надо, Петрович! Пока не разбежались! Кто их знает, что у
них на уме?
- Вот когда узнаем, что у них на уме, тогда и накроем! - успокоил
Поспелов. - Пока наблюдай и все.
- Да, сегодня я наблюдал одну любопытную вещь, - вспомнил бывший
пилот. - Когда шел на встречу... Смотрю, на волоке стоит "УАЗ", это
километра четыре от аэродрома. Знакомая машина, с метеостанции. В кабине -
никого. У меня время было, так я тормознулся там на полчаса. Гляжу,
выходит женщина с корзинкой - лисичек доверху. Села и уехала. Я на
метеостанции всех знал, а такой женщины никогда не видел. Потом, какой
смысл ехать в такую даль за грибами, когда их на Одинозере - косой коси?..
Петрович, эта баба интересная. Чего она тут рыщет? Что ей надо? Ты
проверь-ка метеостанцию.
- Обязательно проверю, - серьезно отозвался Георгий. - Там новый
начальник объявился. Может, она и есть?
- Не знаю... Но у меня осталось неприятное ощущение.
Его ощущениям можно было верить, и потому Поспелов сразу же после
встречи отправился на Одинозеро. Ехал по карте, ибо ни дорог, ни волоков в
этой части "бермудского треугольника" не знал.
Он старался быть объективным, не поддаваться чувствам, однако мозг
постоянно буравила одна и та же мысль - кто устранил пленного "дракона"?
Слишком нереальным казался тот факт, что от начала и до конца за ним была
установлена слежка, и этот невидимый соглядатай, улучив момент, когда
возле машины с "тапером" никого не будет, впрыснул яд. Зачем? Когда можно
было спокойно похитить его из "нивы" и унести куда угодно, ибо Поспелов
вернулся к машине только спустя час. Если "драконы" выносят своих мертвых,
то живого они бы утащили обязательно. Не было никаких преград в тот миг, и
всякий наблюдатель непремейно воспользовался бы случаем.
Георгий не хотел делать никаких выводов относительно Рима, однако не
мог избавиться от давящих на него фактов. Храбрый, независимый и опытный
агент вдруг испугалась, оказавшись на метеоплощадке, внутри
голографического фильма ужасов, показанного здесь недавно... И испуг был
какой-то неестественный. А теперь еще ездит за добрых сорок километров
собирать лисички к заброшенному аэродрому.
Этих самых лисичек ни в машине, от капота которой исходило горячее
марево, ни на кухне у Рима не оказалось. Поспелов не был раньше в домике
начальника метеостанции.
- Неплохо устроились! - оценил он, разглядывая обстановку. - Очень
даже уютно!
- Это с вашей точки зрения, - усмехнулась Рим. - Казенная мебель не
может создавать уют.
Она была в маечке и спортивных брюках - не успела переодеться после
поездки за грибами и сделала это, когда резидент пил на кухне квас из
морошки. Появилась из комнаты в джинсах и белой шелковой блузке, свободно
спадающей с плеч.
- Может быть, вы хотите есть? - поинтересовалась она.
- Нет, спасибо! Жарко, по дороге пил из лужи, - признался Георгий. -
А квас просто великолепный! Когда же вы успели набрать морошки?
- Бог с вами, Георгий! Вы можете представить, что я собираю ягоды на
болоте?
- Не могу, - откровенно сказал он и про себя подумал, что не может
представить ее и собирающей грибы.
- Это мои подчиненные занимаются. Заготовки на зиму! Они тут и огород
сажают...
- Кстати, а что их не видать?
- Отпустила в отпуск. После таких стрессов надо лечить нервы.
- А не страшно одной? - изумился он.
- После той ночи кошмаров стало тихо... Мне понравилось, как вы
ссадили с небес это чудовище!
- С вашей помощью...
- Какая же это помощь? Струсила и растерялась, - Рим рассмеялась. -
Честное слово, это бывает очень редко... Если не секрет, кого же мы с вами
поймали?
- Дракона!.. Но увы, драконы в неволе не живут.
- Хотите сказать...
- Да, умер. От болевого шока.
- Странно, здоровый, крупный мужчина и умер от болевого шока.
Закрытый перелом не дает очень уж острой боли.
- А гроза ночью была? - неожиданно спросил Поспелов.
- Дождь был, гроза стороной - прошла... Зачем вы спросили?
- Вы же начальник метеостанции! Предсказатель!.. Люблю после дождя по
лесу бродить, особенно, после грозы. Пахнет озоном и грибами. Кстати, тут
в округе грибы-то растут?
- Кажется, здесь везде они растут, - отмахнулась Рим. - Немного
опоздали.
Час назад я вывалила в лесу целую корзину.
- Что же так?
- Да я их терпеть не могу.
- Зачем же собирали?
- Зачем-зачем... Приходится изображать дурочку с лукошком, -
усмехнулась она. - В сорока километрах отсюда есть военный аэродром,
наверное, знаете.
- Есть, знаю. Только заброшенный.
- Я так подумала - неплохое место для "драконьего" гнезда. Народ там
не появляется, ни рек, ни дорог, глухой угол...
- Ну и каковы результаты? - поторопил Георгий без особого интереса.
- Ничего особенного, пусто там. Но лисичек много вокруг... Есть же у
них база!Откуда-то они вылетают! Мне стало любопытно. Ехала сюда, думала,
от тоски умру. А тут интересно становится, не представляла, что так
серьезно...
- Да, опередили меня... Хотел дать вам задание присмотреться к
аэродрому.
Она отрицательно помотала головой.
- Никаких перспектив. База где-то внутри "бермудского треугольника".
Должна быть основная и несколько второстепенных...
- Мне нравится ваша инициатива, - прервал Поспелов. - Но договоримся
так: пока у нас режим радиомолчания, а вы на метеостанции одна, от озера
ни шагу.
- Что же, сидеть прикажите? Наоборот, пока никого нет и руки
развязаны...
- Отставить. Я не хочу терять агента. Что такое дисциплина, вам
известно. И почему без моего согласия отпустили своих подчиненных?
- Они - мои подчиненные.
- А вы подчиняетесь мне.
Рим обиделась, но, скрыв чувства, сказала весело:
- Не знала, что вы такой... службист.
- Вам не повезло...
- Когда же откроете эфир?
- Когда доставят новые оперативные радиостанции, - сказал Поспелов и
мысленно прибавил: "Но ты ее никогда не получишь".
Он уже почти не сомневался, откуда произошла утечка секретной
информации.
Заремба допустил такую ошибку, после которой следует немедленно
подавать рапорт об отставке. Он занимался подготовкой и внедрением агента,
он провел все спецпроверки и оперативные установки...
И Поспелова сейчас не интересовала подоплека предательства - где,
когда и кем был перевербован разведчик-нелегал; важно было немедленно
блокировать действия Рима, оградить ее возможные связи с "драконами". Или,
напротив, позволить все и через нее запускать дезинформацию.
Изымать ее с метеостанции пока было нельзя: требовалось определенное
решение руководства, которому еще следовало доказать, что агент, по
крайней мере, бьет мячи в разные ворота. Но, выдвигая обвинения против
Рима, он тем самым подставлял под удар Зарембу, с которым уже сговорился
относительно десантуры...
* * *
Георгий давно уже заметил некую роковую странность - все неожиданные
и критические события происходили в его отсутствие на ферме. И на сей раз,
вернувшись со встречи, застал Татьяну со знакомой болезненностью в глазах,
правда, теперь скрываемой.
- Что? - почти весело спросил он. - Опять пришельцы?
- Пришельцы и ушельцы, - озираясь, тихо проговорила "жена". - Был
нарочный от Зарембы. Привез вот эту фотографию для опознания. И я сразу же
узнала!
- Кто же это?
- Тот самый... инопланетянин, что помогал выталкивать машину. Когда
мы вояжировали по "треугольнику".
- Откуда у Зарембы его фотография? - вслух изумился Георгий и
замолчал, спохватившись, что слишком откровенно выдает эмоции. "Жена" в
другой раз бы не преминула съязвить по этому поводу, но сейчас будто не
заметила, протянула прошитый и запечатанный пакет.
Текст письма оказался не только не зашифрованным, но и написанным от
руки торопливым, размашистым почерком, и, не будь подписи Зарембы, никогда
бы не подумал, что полковник пишет, как курица лапой. Он сообщал, что на
Ленинградской АЭС 16-17 июля готовится диверсия, аналогичная или даже
более трагичная, чем Чернобыльская, и что прослеживается прямая связь ее с
пришельцами "бермудского треугольника". Полковник просил найти возможность
нарести превентивный, отвлекающий удар по любым обнаруженным в сопках
объектам, а главное, не допустить, чтобы в указанные дни поднимались в
воздух и распускались загадочные "ромашки". Он также извещал, что оружие
для десантуры находится в пути, но прибудет не раньше вечера пятнадцатого
числа, поскольку отправлено не авиацией, а автомобильным транспортом.
Это послание, естественно, не было нигде зарегестрировано и в конце
его стоял крестик, означавший, что документ подлежит уничтожению сразу же
по прочтении.
Георгий щелкнул зажигалкой и запалил его вместе с конвертом. Татьяна
выждала, когда догорит письмо в пепельнице, и, разминая бумажные огарки
спичечным коробком, проговорила уже без всякого напряжения в голосе, будто
бы между прочим:
- А пассия твоя тоскует. Стоит у окна и все кого-то ждет. То шторы
раздвинет, то закроет...
- Какая пассия? - занятый своими мыслями, не понял Георгий.
- Нежное это создание - Рем, которой ты предоставил убежище. Думала,
тебя ждет и глядит на дорогу. Ан нет! Обрядится в спортивный костюм и
выйдет на балкон. На озеро смотрит и ждет. Трижды за день выходила. И
ждала ровно по девять минут.
Он слушал, вернее, старался слушать, почти неосознанно, и потому
