Возле "жигуленка" стояли трое, переговаривались с пассажирами, должно
быть, торговались. Ситуация была непредсказуемой, дикой, хотя и возникшей
естественным путем, волею судьбы. Негласная охрана продавцов прекрасно
знала, на какой машине приедет покупатель, и наверняка имела инструкции
отслеживать ее, но если "шевроле" с разбойниками и "эскадрон" в сговоре и
сейчас разыгрывают спектакль, то сейчас они навалятся все вместе. Откуда
им знать, что в кейсе вместо денег - прилично выполненные "куклы". А в
микроавтобусе - группа захвата, ряженная под шоферюг.
Медлить было нельзя, но и торопиться опасно!
- Включи-ка свет в салоне, горемыка! - весело попросил водителя
разбойник.
- А глаза не заболят? - съязвил тот, ожидая сигнала от Поспелова.
- Посмотреть хочу, что это ты там везешь? - засмеялся "спортсмен" с
большой дороги. - Вон как рессоры просели...
И для убедительности выставил ствол автомата из-под куртки.
- Да включи, пусть посмотрят, - вальяжно, с ленцой проговорил
Поспелов и в тот же миг прижал горло разбойника к торцу приспущенного
стекла дверцы. Надавил, и сквозь хрип услышал отчетливый хруст гортани.
Водитель удерживал своего "спортсмена" за шею локтевым сгибом, однако
придавить сильнее мешал автоматный ствол. За спиной через заднюю дверь
срочно десантировалась группа захвата.
Можно было этих двух устранить без шума! Стоящих у "жигуленка"
разбойников слепили фары микроавтобуса. Но в "шевроле" оказался еще один,
который видел, что происходит у дверцы, за которой сидел Поспелов. Этот
"запасной" выскочил наружу и закричал, поднимая руку. Казалось, выстрел
ударил в лицо, но пуля щелкнула в лобовое стекло, осыпая брызгами
осколков. Не теряя из виду троицу возле "Жигулей", Поспелов выпустил
голову разбойника и вывалился наружу. Грабители среагировали молниеносно -
по микроавтобусу полосонула очередь. А в салоне оставался покупатель,
прикованный к скобе!
И в тот же момент по разбойникам открыли огонь из "Жигулей" и кто-то
из группы захвата.
Поспелов начал стрелять в последнюю очередь, причем из пистолета и
неудобного положения - перекатываясь по обочине. Бил в разброс по фигурам
разбойников и охранников, головы которых хорошо виднелись в салоне
"жигуленка", насквозь просвеченного фарами микроавтобуса. Обойма вылетела
в пять секунд, и пока он перезаряжал пистолет, группа захвата уже была
возле красной "пятерки", рвала двери, ныряла в салон через проемы
опущенных стекол. Поспелов заскочил в микроавтобус - к счастью, покупатель
остался живым, без единой царапины. А через минуту один из оперов доложил:
в "Жигулях" все четверо убиты наповал, из шестерых "спортсменов" с большой
дороги в живых осталось двое - те самые, что подошли к микроавтобусу и не
попали под пули.
В тот момент некогда было не то что разбираться, но и думать, от чьих
рук в считанные секунды боя навалено столько трупов. В голове Поспелова
вертелась жгучая и одновременно холодящая мысль: успела негласная охрана
предупредить своих коллег о внезапном нападении разбойников или не успела?
Потом оказалось, успела! И это было на руку: на помощь своим уже
неслась вторая машина "эскадрона", а на автостоянке с морозильниками пока
не ощущалось никакой тревоги - так докладывала наружка. Теперь предстояло
изо всех сил лететь к продавцам, оставив засаду возле машин со спущенными
колесами. В разбойный "шевроле" втиснулось пять человек из группы захвата,
считая Поспелова, шестым - покупатель. Приближаться на незнакомой,
неизвестной продавцам машине к стоянке было опасно, а предупредить их -
значит вызвать еще большую настороженность, сорвать срок и место операции,
а до назначенного часа остается семь минут.
Разумеется, оставшаяся от "эскадрона" негласная охрана сама доложит
продавцам о стычке на дороге, но это произойдет позже, когда покупатель со
свитой будут уже на стоянке: по расчету второй "жигуленок" прибудет к
своим на выручку не раньше трех часов пятнадцати минут. К этому времени
команда "водителей" с морозильников должна лежать в наручниках...
От раскаленного за день и не остывшего еще асфальта несло жаром как
от печи, горячий ветер иногда бил в лицо, напоминая о дыхании судьбы.
Последний радиообмен между покупателем и продавцами состоялся в три часа
шесть минут - все еще было в порядке! Но буквально через минуту наружка
доложила: КАМАЗы на площадке одновременно запустили двигатели!
Пришлось рискнуть и "возмутить" покупателя.
- Нахожусь в пределах видимости, - сообщил он. - Что там стряслось у
вас?
- Не приближайся, - предупредили продавцы. - Проезжай мимо, встреча
не состоится, неприятности у моих людей. Оставайся на связи. Условия новой
встречи сообщу.
Поспелов подал сигнал снайперам - дырявить колеса, приказал выключить
на машине все освещение. На стояночную площадку вкатились в полной
темноте, КАМАЗы включили фары и высветили "шевроле" в самый неподходящий
момент - когда группа захвата выпрастывалась из тесного салона,
раскатываясь по горячему асфальту.
Не зря сказано - человек предполагает, а Бог располагает...
Запланированная бесшумная операция превратилась в обыденную, злую
перестрелку с последующим штурмом грузовиков. Из шести продавцов, бывших
на морозильниках в качестве сменных водителей, живыми удалось взять только
двух. И то один был ранен в лицо, а второй отлежался на полу кабины и
сдался сам, поскольку являлся агентом спецслужбы России и на такой случай
имел соответствующие инструкции... В схватке на автостоянке Поспелов не
расстрелял и магазина.
До этой операции с торговцами оружием старшего разведчика Поспелова
не считали каким-то особо выдающимся стрелком. Однако после нее, несмотря
на секретность проверки, проводимой спецпрокуратурой, потянулась
неприятная слава человека, который якобы умышленно не берет преступников
живыми. Этакий мститель, разуверившийся в законах и правосудии... А он
вовсе и не собирался мстить тогда, но отчетливо ощутил, как его рукой
водила судьба: из двенадцати убитых в перестрелках во время операции
девять получили смертельные ранения от пуль, выпущенных из пистолета
Поспелова...
Самолет Ан-2, наполненный пожарной десантурой, взлетел с базы у села
Покровского в половине десятого утра и лег на курс в зону патрулирования.
Лето в Карелии стояло жаркое, сухое, за целый месяц не брызнуло ни одного
дождя, и пересохший подстил в лесах напоминал хлебную корку каравая,
только что вынутого из печи.
Дороги и проселки перекрыли для движения, существовал запрет выходить
или выезжать в лес, однако такие меры помогали плохо: вездесущие туристы
лезли в сопки, минуя заслоны. Пожар мог возникнуть не только от
оставленного костра или брошенного окурка, но и от пустой бутылки, на
солнце действующей как увеличительное стекло.
Карелия пока не горела и потому авиалесоохрана занималась только
патрулированием и отловом нарушителей-туристов. Весь световой день - а он
был длинным! - две группы парашютистов, сменяя друг друга, часов по шесть
болтались в воздухе без посадок и обеда. Самолет дослуживал свой век,
прилично вибрировал, однако считался еще крепким, ротому что двигатель и
контрольная аппаратура вы работали лишь половину моторесурса, а древний
фюзеляж в этом году покрасили в броский красно-синий цвет. Привыкшая к
нищете десантура, бывало, летала на таких обломках, что этот казался
надежным и незыблемым, как русская печь. Парашютисты - а их было шестеро в
группе, - после пятнадцати минут полета соловели и, расстелив спальные
мешки на полу, укладывались вповалку. Бодрствовали всего два человека -
пилот и летчик-наблюдатель, да и те по очереди кемарили в своих креслах,
если над сопками висело ясное безоблачное небо.
В десантуру обычно попадали бывшие солдаты из ВДВ, молодые парни из
местных, еще не потерявшие вкус к опасности, своеобразную романтику
прыжка; само тушение пожара как бы отступало на второй план, являлось
делом земным, крестьянским, где надо пахать часов по двадцать в сутки в
прямом смысле, отбивая очаг возгорания от живого леса "минеральной"
полосой. Когда начальство подбрасывало взрывчатку, упакованную в пластик,
как сосиски, отбивали минполосы быстро и со вкусом, а больше прорубали
широкие просеки, рыли лопатами или пускали встречный пал.
Всего-то и удовольствия было - минуты три-четыре, пока летишь над
тайгой под пестрым ярким куполом, причем удовольствия тщательно
скрываемого, поскольку щенячий восторг не котировался и мог стать причиной
унижений и насмешек среди бузотеров и горлопанов. Ловить "кайф" от прыжка
позволялось втихушку.
И все его ловили. При всем каторжном труде, парашютистов считали
лодырями и бездельниками: полетают пожароопасный период летом месяца два,
прыгнут раза по четыре-пять, а остальное время лежат, водку пьют, дерутся
с местными парнями, в карты рубятся, ножи, топоры, пилы, кайлы и даже ломы
метают в стены своей конторы - болезненный атавизм, оставшийся после
службы в ВДВ: метать все, что втыкается. И зарплату получают каждый месяц
без задержек. На зиму так вообще расползаются по своим семьям и лежат уже
до весны. И стаж у них идет, как на фронте, - год за два...
Они же славы о себе и не собирались развенчивать, спали себе
по-братски, бок к боку в одной зыбке, висящей под небом, сопели, храпели,
причмокивали, не мешая тем самым друг другу, ибо от моторного рева все
равно ничего не слыхать. Сейчас двое из них - старший группы Лобан и
Азарий, двухметровый парень, вес которого едва выдерживал основной купол,
- были с перепоя, поэтому часто вставали воды попить; Паша недавно
женился, проходил испытания медовым месяцем и на патрулировании спал
беспробудно; трезвенник Тимоха этой ночью перекладывал печь у себя дома,
точнее, ломал старую, и к работе даже сажу не успел отмыть на руках, так и
дрых; молодняк - Шура с Игорем, еще армейские тельники не доносившие,
приперлись на базу под утро с дискотеки в сельском клубе. Успели
поплясать, помахаться, снять девочек-десяти классниц и нацеловаться так,
что и во сне продолжали обнимать парашютные сумки и чмокать оловянными
губами.
Начальник базы лесоохраны летнаб Дитятев тоже придремывал в пилотском
кресле, приоткрыв форточку, но уже по причине другой, профессиональной,
оправдывая поговорку "спит, как пожарник". Пока небо было чистым и светлым
горизонт, машиной управлял молодой пилот Леша Ситников, который еще не
налетался после училища, не насмотрелся на затаеженные сопки сквозь
блистающий круг винта и душа его еще не накричалась, сдавленная восторгом
- лечу! Мать ее так, лечу ведь, лечу!
Дитятев в тридцать семь лет готовился на пенсию и потому штурвал
принимал, только когда на горизонте замечался сизый дымок. А вообще-то он
и во сне уже видел себя "новым русским", поскольку собирался открыть
частное предприятие по производству мебели из ценнейшей карельской березы
и мелкослойной сосны. У него уже и станки стояли в сарае базы, закупленные
в Финляндии, и лесу заготовлено полтысячи кубометров, который теперь
выдерживался по дедовской технологии.
Только бы долетать последний сезон...
Шел пятый час патрулирования, пилот Леша подустал смотреть на
горизонт сквозь темные очки и не сразу увидел со стороны своего
командирского борта некий круглый плоский предмет, будто расстеленный на
лысой вершине сопки. Было до него километров семь, и потому отчетливо
просматривались лишь контуры и сероватый металлический блеск, будто от
