- Разбежался!.. Башку-то свою подыми, посмотри, где мы.
- А где мы? В вытрезвителе, что ли?
- Ага! - зловредно протянул он. - В вытрезвителе! Хмелеуборочная
подобрала!
- Тебя-то за что?
- Балда, в самолете мы! Летим!
Лобан помолчал, помыслил, предположил:
- Не помню... Меня что, пьяного погрузили? И Дитятев согласился?..
Придется фуфырь поставить...
- Поставишь. Вставай, погляди кругом. Самолет-то не наш. Санборт
пригнали, импортный. С телевизором вон.
- А я думаю, что там горит на стене... Куда это нас?
- В дурдом, куда, - слегка взвинченный тон в общении среди десантуры
считался хорошим тоном, ребятишки-то все крутоватые...
Тимоха чувствовал себя уже хозяином положения, эдаким "старожилом" в
брюхе урчащего, как холодильник, аппарата. Успел кое-что обдумать,
понять...
- Слышь, Тим, - Лобан с трудом сел. - В самом деле, куда летим-то?
- Сказал же, в психбольницу. Куда еще нас?
- Кончай балдеть... Почему?
- Потому что ты - дурак. Напился до чертиков.
Старшой только простонал, попробовал собраться с мыслями - не вышло.
Матюгнулся обреченно.
- Тебя сопровождать послали?
- Ну! До Москвы!
- Теперь из летной книжки талоны выстригут, - отчаянно проговорил
Лобан. - А мне до пенсии - три года...
- Жрать меньше надо было! - подзадорил Тимоха.
- Слышь, Тимоха, - воющим какимто, волчьим голосом протянул старшой.
- Я ведь и правда чертиков видел. Будто повесился на сосну, а подо мной
бегают. Зеленые...
Тимофей незаметно и облегченно перевел дух: значит, не один видел!
Вдвоем уже легче, можно биться спиной к спине...
- Рожки-то были? Хвосты?
- Не-а... На них одежа... Как у нас защита. И будто вместо касок -
гермошлемы.
Рожи мерзкие, зеленые...
- Во-во! Белая горячка! - определил Тимоха.
- За чей счет самолет-то наняли? - вдруг спохватился Лобан. - Мне же
за такое лечение за всю жизнь не рассчитаться. В Москву! Ничего так... Мог
бы в Петрозаводске спокойно подшиться. Или закодироваться. За каким фигом
в Москву, Тим?
- Давай поднимать остальных! - распорядился тот. - Хватит дрыхнуть.
- Кого - остальных? - с опаской и не сразу спросил старшой.
- Десантуру. Ты оглядись, оглядись. Вся группа с тобой.
Лобан сполз с кресла, механично переставляя ноги, поплелся по салону.
Глазел с любопытством и страхом, как на покойников, и врубался трудно, со
скрипом в мозгах.
- Тимоха... А мы все - живые? Или... того?
- Пока я мыслю - я живу! - вспомнил тот. - Великие так говорили. -
Все. Ничего не мыслю, - признался старшой. - Ладно, меня на психу. Ну еще
Азария... Молодняк-то куда? Зачем? Пашка только женился, в рот не берет...
Почему, Тимошка? Ну, ты же всегда по трезвяку! Ты-то все помнишь!
- Однозначно, в дурдом! - Тимофей потряс тяжелую богатырскую тушу
Азария - бесполезно. Запечатал ему ладонями рот и нос.
- Зачем?..
- Затем, что все тут чертиков видели, маленьких и зелененьких! Вот
разбудим и спросим. Буди!
Старшой, как обычно в таких случаях, почувствовал острое желание
действовать и руководить.
- Подъем! - заорал он и стащил на пол сначала Шуру, потом Игоря.
Растряс, растолкал, полусонных поставил на ноги. Наконец, заворочался и
замычал Азарий, лишенный кислорода, разлепил глаза. Молодожен Пашка от
суеты и голосов проснулся сам, сел, принюхался и вдруг сказал совершенно
трезвым, нудноватым голосом:
- Мужики, ну кто опять в штаны наделал? В одной казарме с вами спать
невозможно.
Опять вонища...
И тут началось - где, почему, зачем? Хлопали глазами, вертели
головами, щупали себя, металлические стены, глазки приборов. Тимоха
объяснял популярно - кто верил, кто сильно сомневался, а кто и вовсе
отрицал, что палата - салон санитарного самолета.
В том, что видели зеленых мужичков под деревьями, признался один
только Азарий.
Рассказал откровенно, без утайки; остальные, включая Тимоху, напрочь
отрицали чертей. И терялись в догадках, каким образом угодили в эту камеру
без окон и дверей.
А Тимоха-то сразу понял, что зеленых мужичков видели все без
исключения! Темнили только по своим соображениям, чтоб за дураков не
приняли. Это Лобану с Азарием все равно: они и так были на грани белой
горячки - что им не признаваться!
Горлопанили почти час и даже немного развеселились, что хоть и
оказались в заднице, но зато всей группой, как на пожаре. Плевать на этих
уродцев, что под деревьями чудились!
Потом всем скопом навалились на Тимоху, разобравшись, что он очнулся
раньше всех, а может, и вовсе не спал, хитрецтрезвенник.
- Откуда мы здесь взялись? - орали. - Кто сюда посадил? И насколько?
- Пошли вы! Не знаю! - решил не отделяться от коллектива Тимоха. -
Меня тоже одели, как вас, обули! И в такое же кресло закопали!
- Мужики! - вдохновился Лобан. - Тимоха - ментяра! Стукач! Давно
подозревал!
Давно! Почему не пьет никогда?.. Ах ты, козел!
- Ах, падло! - громыхнул Азарий и буром пошел на Тимоху. - Своих
корешей заложить? Куму десантуру сдать?!.
Он после армии с годик посидел в тюрьме за хулиганку и считался
мужиком бывалым и невероятно честным - век воли не видать! И если уж
Азарий взорвался и слово молвил - чистая правда...
Тимоха вновь ощущал себя почти здоровым, попятился к стене, вжался
спиной, изготовившись драться со всей командой - десант умирает стоя! Что
с них взять - дураки же! Толпа во главе с Азарием приблизилась вплотную:
кто в каратистской стойке, кто в боксерской, кто выбросил руку, чтоб
схватить за шею, как в вольной борьбе. Зека Азарий по-кошачьи держал перед
собой руку с двумя растопыренными пальцами - фазы замкну! Тимоха выставил
защитный блок и больно ударился локтем о металлическую стенку, замозжило
руку, задергало, будто ток пробежал...
Да чего это они, полудурки? Глаза вытаращили, рты разинули... И глаза
устремили куда-то мимо Тимохиной головы...
За спиной что-то тихо зажужжало и зашевелилось...
И спиной же он ощутил бесконечную пустоту, открывшуюся сзади...
Как зачарованный, он медленно повернул голову и оцепенел.
Большой сегмент, из которых состояли стенки этой палаты номер шесть,
отъехал в сторону. А за ним обнаружился приличный овальный иллюминатор с
выпуклым стеклом.
Где-то на высоте пояса...
За стеклом была звездная чернота ночи. И больше не требовалось ни
разборок, ни объяснений, ибо, единожды взглянув в эту бездонную пропасть,
все становилось предельно ясно, как божий день.
За бортом медленно плыл открытый космос.
И планета Земля хоть и была далеко, хоть и выглядела не крупнее
школьного глобуса, но все еще четко различались на ее поверхности материки
и крупные острова, разбросанные в голубом океане...
Поспелову очень хотелось увидеть пострадавших "новых русских" воочию,
побеседовать с ними, попробовать из полного бреда выстроить хоть
какую-нибудь логическую картинку, однако он не имел права раскрываться и
вступать в контакты с кем бы то ни было, кроме сотрудников спецслужб, и то
под другой фамилией и легендой. В Петрозаводск он, якобы, прибыл из Москвы
для выяснения обстоятельств, связанных с пропавшим вертолетом и
объявившимися "новыми русскими". Командированным из главной конторы на
местах обычно лишних вопросов не задавали, обходились шифрованным
предписанием оказывать всяческое содействие.
Петрозаводские коллеги думали о происшедшем совершенно однозначно, их
выводы полностью совпадали с медицинским заключением, но при этом они
никак не могли ответить на вопрос, где же вертолет с пилотами и егерем,
которого в Нижних Сволочах не оказалось. Строили предположения, что
летчики тоже выпили крепко и заснули в вертолете, а охотники спьяну
выбрались из машины и отправились искать берлогу. И потерялись.
Проснувшись, пилоты полетали, поискали их и не нашли.
Решив, что "новые русские" замерзли гденибудь в лесу, сговорились с
егерем, и, боясь ответственности, - не старых же русских потеряли, за
которых никто не спросит! - перелетели границу с Финляндией и скрылись. В
общем, старая песня, слышанная еще от Зарембы.
По другой версии, выдвинутой одним из молодых сотрудников, во время
третьей посадки на сопку между "новыми русскими" и пилотами произошел
конфликт, потом драка, в результате которой последние были убиты. Вместе
сними, возможно, погиб и егерь, а, возможно, и нет. Управлять вертолетом
никто не умел или он был поврежден от карабинных выстрелов, произведенных
в салоне. Поняв впоследствии, что подобное преступление скрыть невозможно
- Хардиков это должен отлично понимать, - "новые русские" вместе с егерем,
если тот остался жив, замаскировали вертолет в тайге и ушли отсиживаться
куда-нибудь в зимовье, пока не прекратится активный поиск. После чего
вышли из своего схорона, уничтожили все следы, зарыли или завалили камнями
трупы, машину, разработали легенду об инопланетянах, - благо, что слухов о
них сейчас хоть пруд пруди, - и с нею явились в свет: если не поверят в
сказки, то сочтут сумасшедшими, невменяемыми - какой с них спрос? В эту
версию хорошо укладывалось поведение Хардикова, который будто сам
стремился попасть в психушку. Да и суть ее казалась более правдоподобной.
Егерь, простой деревенский парень, не мог с таким упорством и фантазией
разрисовать космические путешествия, мог проболтаться, и потому перед
выходом в мир его тоже убрали. Раб и прислужник больше был не нужен.
Поспелов пожелал лично познакомиться с автором этой версии, однако
коллеги заявили, что он в какой-то командировке, почему-то замялись, и
Георгий не стал настаивать, решив, что это предположение - их коллективный
труд, а сказать прямо об этом нельзя, поскольку на "новых русских" ложится
тяжкое обвинение. Однако и такая версия Поспелова не устраивала. Он лично
осмотрел сарай на окраине города, который использовался под склад и в
котором оказались Хардиков со Скарлыгиным (попасть в него можно было
довольно легко, не нарушая замков и печатей), исследовал одежду и оружие
охотников и ничего особенного не установил. Да, на унтах и одежде нет
следов грязи, такое ощущение, что их носили зимой, по чистому снегу, да
трудно ли очистить, отмыть? Ствол карабина Хардикова абсолютно чист, у
Скарлыгина - со следами свежего выстрела: подавал сигнал из склада, чтобы
привлечь внимание сторожа.
Наконец, он прослушал аудиозапись беседы с Хардиковым и Скарлыгиным
их лечащего врача, который по просьбе спецслужб заново расспросил
охотников о приключениях.
Оба точно повторяли одну и ту же версию, кое-где удачно дополняли
друг друга, причем рассказывали со страстью, взахлеб, вспоминая детали,
упущенные во время беседы в прокуратуре. По социальному положению, образу
жизни, воспитанию, по психодинамике и эмоциональности они относились к
разному типу, а тут трещали, будто зачарованные, будто братья-близнецы,
связанные духовно в чреве матери.
Спецслужбы давно занимались пропажей вертолета с охотниками и
достаточно хорошо изучили личности всех участников происшествия.
На пятый день пребывания в Петрозаводске Поспелову устроили
"свидание" с "новыми русскими": минут двадцать наблюдал через волчок за
каждым. Несчастных уже несколько дней кололи средствами, подавляющими
возбудимость, но и при этом они вели себя как-то очарованно, счастливо
улыбались и ничуть не переживали свое заточение. Будучи совершенно
трезвыми, они читали стихи, и, надо сказать, проникновенно, с глубокими
чувствами и пониманием поэтической мысли. Если охотники "косили" под
