было купаться в них, как в воде, дышать, как воздухом:
- Ра-дуга, п-ра-вда, д-ар, ве-ра, к-ра-й, ко-ра, род-ина, на-род,
род-ник...
Этимологический словарь безбожно врал либо составлялся людьми, совершенно
не владеющими способностью видеть свет слова. А ему теперь казалось, что
лишь слепой не увидит выпирающих, кричащих о себе древних корней, которые,
словно корни старого дуба, оголились и выступали из земли. Это открытие
ошеломило его еще и тем, что он вдруг спокойно начал читать на всех
славянских языках, а потом совсем неожиданно обнаружил, что ему становятся
понятными без всякого заучивания все германские и иранские языки. Русинов
тихо восхищался и так же тихо тосковал, поскольку начал жалеть, что не
изведал этого раньше и закончил медицинский. Он уже окончательно созрел,
чтобы воспользоваться предложением Кочергиной и этим же летом пойти к ней
учиться. Она была права- "бездна" очаровывала и тянула к себе, как тянул его
в детстве высокий старый лес, стоящий за вятской деревней Русиново.
Казалось, там, за крайними огромными соснами, сокрыт таинственный, неведомый
мир, а не грибы и ягоды, за которыми ходят взрослые люди.
Однако в тот год он не поступил в МГУ, поскольку его вдруг пригласили в
Министерство внутренних дел и предложили работу в закрытом, строго
засекреченном Институте, который, как объяснили, хоть и занимается поисками
утраченных когда-то ценностей и сокровищ на суше и на море, но требует
специалистов самых разных направлений. Русинов мгновенно сообразил, в связи
с чем и почему именно его пригласили в такой заманчивый Институт: Авега был
у них! "Сокровища Вар-Вар"! Догадка его тут же подтвердилась.
После трехмесячной разлуки было заметно, как сильно изменился и постарел
Авега. Похоже, за это время с ним круто поработали: он никак не среагировал
на появление Русинова, хотя последний считал, что установил с ним довольно
прочный контакт. Содержался Авега, можно сказать, в царских условиях: в
отдельной трехкомнатной квартире, разумеется, законспирированной и
охраняемой. Институт был в двадцати километрах от Москвы, в заповедном,
живописном лесу. Тут же жили многие его сотрудники в отдельных коттеджах, но
не за забором с контрольно-следовой полосой и внутренней изгородью из
колючей проволоки. Дом, в котором, повинуясь року, томился узник, считался
служебным помещением, но специальная квартира была обставлена старинной
мебелью, застелена коврами, имела потайной запасной вход и была начинена
радиоаппаратурой, приборами наблюдения и представляла собой очень уютную
клетку с подопытным кроликом.
Авега вовсе не угнетался неволей а, похоже, страдал от обилия людей,
желающих поговорить с ним, и вопросов, ему задаваемых. О нем тут теперь
знали почти все, но ничего существенного пока не добились. В Институте была
создана специальная лаборатория, которая работала по проекту "Валькирия".
Госбезопасность, а точнее, ее служба, курировавшая Институт, не теряла
времени: личность Авеги была установлена, что вообще-то и послужило причиной
перемещения его в ведение Института и создания проекта.
Его звали Владимир Иванович Соколов. В личном деле значилось, что он 1891
года рождения, уроженец города Воронежа, дворянского сословия, закончил
факультет естествознания Петербургского университета в 1913 году...
В деле была единственная фотография, сделанная в двадцать втором году, на
которой было изображено девять человек, стоявших полукругом возле овального
стола, заваленного бумагами. Пятеро были в комиссарских кожанках, с оружием,
и четверо - в цивильных костюмах, среди которых, судя по описи, вторым
справа стоял Авега-Соколов - молодой, но статный человек с длинными
"декадентскими" волосами. Все они были молодыми, с характерным для того
времени наивным выражением лиц и глаз, смотрящих в объектив. Это был состав
экспедиции, отправленной в Карелию на поиск варяжских сокровищ: стране
требовалось золото для закупки паровозов в Швеции. В приложенной справке
значилось, что экспедиция через три месяца работы переместилась сначала в
Мурманскую область на реку Ура, затем вообще оставила путь из Варяг в Греки
и морем перебралась в устье Печоры. Там ее след неожиданно затерялся.
Экспедиция исчезла в полном составе. По одним данным, она была захвачена и
уничтожена белобандитами, группы которых бродили в то время по Северу, по
другим- вся целиком бежала в Англию на контрабандистском судне, естественно,
не с пустыми руками. Вторая версия имела подтверждение показаниями рыбаков,
которые были свидетелями, как вооруженная группа из десяти человек ночью
выплыла на баркасе в море, подошла к контрабандистской шхуне и захватила ее.
Команда, за исключением капитана, была перебита и выброшена в воду. Трупы
английских моряков попали в сети рыбаков. Захватчики после этого подошли на
шхуне к самому берегу и загрузили на нее около двадцати вьючных ящиков,
привезенных на конях. Коней они тут же на берегу отпустили, даже не сняв
вьючных седел, и рыбаки, в тот же день переловившие брошенных коней, в
кармане притороченного к седлу дождевика обнаружили список продуктов,
закупленных в потребкооперации, подписанный фамилией Пилицин. Это был
начальник экспедиции. Улика говорила о массовом предательстве интересов
Советской власти, во что, видимо, очень не хотелось верить, поскольку в
составе группы находились четыре чекиста и политкомиссар - люди пров
еренные и надежные. Поэтому и родилась версия, что экспедицию захватили
бандиты, уничтожили и под ее видом, с устрашающими мандатами, бродили по
Северу.
Тут же, в деле, была и сравнительная экспертиза фотографии
Авеги-Соколова, убедительная и бесспорная. Однако он и при таких фактах
твердил, что он- Авега и больше ничего не знает и не помнит. К нему снова
применяли гипноз, вводили двойную дозу препарата, расслабляющего волю, он же
лишь засыпал и улыбался во сне и просыпался на имя "Авега". От него не
добивались сведений об исчезнувшей экспедиции, хотя цель такая существовала;
на прослушанных Русиновым магнитофонных пленках звучал почти один и тот же
вопрос: есть ли они в природе, варяжские сокровища, которые он однажды
назвал "сокровища Вар-Вар", или это только предположение? Для работы с теми
мизерными материалами, полученными от Авеги, уже привлекался
специалист-филолог, который очень толково раскрывал суть малопонятных имен и
названий, произнесенных "источником",- так в служебных бумагах назывался
Авега-Соколов. "Карна" переводилась с санскрита как "ухо", "слух" (отсюда в
русском языке существовали слова "карнаухий", "обкарнать"), но глубинная
суть имени "Карна" полностью отождествляется с мифической Валькирией и
расшифровывается буквально следующим образом:
К-АР-на, то есть "относящаяся к подземному миру". Выходило, что Авега
знал, что говорил. "Вар-Вар" толковалось как восклицание, боевой клич
древних ариев, сохранившийся в славянских племенах до нашей эры, откуда
произошло и название их - варвары. Понятия "РА" и "АР" - солнце и земля -
существовали неразрывно, что доказывало передернутое звучание этих слов, и
совокупно. В название горы АРАРАТ древние арии вложили смысл соединения
земли и солнца. Свет и тепло как бы возжигали землю, делали ее подобной
солнцу, пригодной для существования человека, ибо арии - народы Ара считали
себя в буквальном смысле детьми света солнца. Поэтому их возглас "Вар"
означал тепло, земной огонь, зной, и синонимом его было слово "жар". (Отсюда
в русском языке возникли глаголы "варить", "жарить", название "жар-птица".)
Боевой клич ариев как бы прославлял этот земной огонь. А после победы они
прославляли солнце криком - УРА! - который сохранился и поныне и означал
торжество света - "у солнца!" - над тьмой. Антонимом- словом
противоположного значения - был горький вздох, тоже существующий и поныне -
УВЫ! - то есть буквально "у тьмы!", ибо множественным числом - ВЫ -
называлась тьма. Поэтому дерзкие князья, замышлявшие походы на врагов,
говорили "Иду на вы!" вовсе не из-за уважения к противнику, а точно
определяли цель предстоящего сражения - сражения с тьмой.
И оказывается, потому нельзя называть Бога на "вы"...
Знатоки-толкователи были, но почему-то откровенничали лишь по просьбе
Госбезопасности. Может, потому, что были уверены в полной конфиденциальности
своих рассуждений: секретным бумагам Института не суждено было увидеть
свет...
Видимо, в проекте "Валькирия" сотрудники не придали значения разъяснениям
специалиста, и их работа оказалась невостребованной. Судя по магнитофонным
записям, никто не пытался подобрать ключ к Авеге через его представления о
мире либо из-за поспешности- хотелось получить сенсационный результат! -
либо потому, что никто из попечителей "источника" не разбирался в его
сложном мироощущении.
Русинов решил начать именно с этого. Чтобы восстановить контакт, он
попросил разрешения, чтобы Авега вместе с ним мог выходить за пределы
огороженной зоны - в лес и на реку. Руководство не опасалось, что Авега
может совершить побег или вступить в контакт с третьим лицом, и потому
прогулки за ворота начались под бдительной негласной охраной. Неведомым
чутьем Авега чувствовал невидимых соглядатаев, знал, что все разговоры
пишутся на диктофон, спрятанный в одежде Русинова, и поэтому ни на секунду
не расслаблялся. Со своим ровно-спокойным видом бродил он по лесу, берегом
реки, стоически выслушивая размышления Русинова по поводу весеннего
торжества природы и равнодушно смотрел себе под ноги. Тогда Русинов проделал
эксперимент - не взял с собой диктофон и сразу ощутил, что временами Авега
начал отвлекаться от своего привычного состояния - всего на несколько
секунд,- но это уже был результат.
- Облака плывут, а тучи идут,- к чему-то сказал он, с легкой печалью
глядя в небо.- Дождь идет, человек идет...
А глядя на весеннюю воду, неожиданно обронил:
- Время бежит, вода бежит, человек бежит, а лодка плывет.
Тогда Русинов пришел к начальству, рассказал об эксперименте и попросил
хотя бы на одну прогулку снять охрану. Похоже, ему, молодому сотруднику, еще
не доверяли полностью, хотя Русинов сумел доказать, что Авега не побежит,
поскольку считает, что находится в неволе по некоему предначертанию свыше,
по воле рока. Согласились убрать надзирателя всего на час, однако же
перекрыли в окрестностях все дороги, тропы и речку, а на крышу самого
высокого здания Института посадили наблюдателя с аппаратурой, который умел
считывать слова с губ говорящего. Об этом Русинов тогда не знал.
О том, что эксперимент удался, начальство узнало и без доклада Русинова.
Едва покинули КПП Института, Авега начал проявлять чувства- ощущал
благодать весеннего теплого дня, радостно щупал кору деревьев, нюхал, не
срывая, свежие листья и вербные почки, с замысловатой улыбкой щурился на
солнце и часто проводил безымянным пальцем по лбу от волос и до кончика
носа. Видимо, это движение означало что-то ритуальное и конкретное: он
никогда не делал его в стенах помещения. Русинов заметил, что он совершает
это движение всякий раз, как только посмотрит на солнце. Возле забора он
увидел крапиву и, сразу оживившись, безбоязненно нарвал горсть мелких,
особенно злых побегов, с удовольствием растер ее в ладонях, а одним целым
листком, усеянным жилами, осторожно провел по лбу и носу - по тому месту,
где проводил пальцем. Чтобы проверить ощущения, Русинов незаметно отстал,
сорвал листок крапивы и проделал то же самое: лоб и спинку носа зажгло,
