жены за три пенсионных года заметно поправился и помолодел. Он, как и
Русинов, отпустил бороду, длинные волосы и теперь напоминал сельского
священника.
Пока Валентина Владимировна собирала на стол, Русинов позвал Ивана
Сергеевича на улицу, в машину, чтобы вручить подарок - полмешка чаги,
нарубленной специально для ветерана с вологодских берез. Иван Сергеевич
подарку обрадовался, но сразу же спросил:
- Чего прилетел-то? Не чагу же привез?
- Вот что привез,- сказал Русинов и подал пакетик с предохранителями.-
Нашел у себя в квартире.
Иван Сергеевич включил в кабинете свет, долго рассматривал сверкающие на
ладони детали и наконец заключил:
- Это не лазер и не рентген. Скорее всего, гамма-плотномер. Искали
пустоту в стенах, проверяли, каким материалом они заполнены.
- Что бы это значило?
- А хрен их знает,- пожал плечами Иван Сергеевич.- Но я точно знаю: в
нашей Службе безопасности такие приборы были только отечественного
производства. Японских не покупали - они намного хуже. Хотя при нынешней
погоне за иностранщиной все возможно. Доллары появились - купили.
- Если не купили?
- Значит, у тебя в гостях была не наша Служба,- засмеялся Иван
Сергеевич.- Допустим, японская, американская, израильская и еще из ста
двадцати стран мира.
- Очень хорошо! - разозлился Русинов.- Какие-то Службы шарят в моей
квартире, как у себя дома! Ну все, приехали!
- Чего ты возмущаешься? - Иван Сергеевич похлопал его по плечу.- Они
теперь по всей стране шарят, как у себя дома! Знаешь, Саня, а ведь подобное
уже со мной было. Меня однажды тоже какая-то Служба щупала, в пятьдесят
восьмом. Если тогда было можно, то теперь...
Он недоговорил, прихватил мешок и пошел в квартиру. У двери вдруг
успокоил, подбодрил:
- Наверняка прибалты у тебя рылись. Их Служба обнаглела вконец - людей в
России ворует и к себе увозит... Впрочем, ладно, разберемся...
За столом Русинов рассказывал об охоте, о цыгане, который работает
таксидермистом в областном музее и делает прекрасные чучела. Цыгану и отдан
был добытый глухарь. Иван Сергеевич, не скрываясь, тосковал от этих
рассказов, хотя, кроме рыбалки, ничем больше не занимался, если не считать
огорода. Но между делом он о чем-то сосредоточенно думал и, похоже, только
ждал, когда закончится ужин и можно будет, уединившись в кабинете,
поделиться своими размышлениями. Валентине Владимировне не хотелось
оставлять мужчин наедине, и она начала было уговаривать Русинова отдохнуть с
дороги, но Иван Сергеевич встал из-за стола и попросил принести чай в
кабинет.
- Слушай, Мамонт,- начал Иван Сергеевич, едва Русинов затворил дверь.- С
нами, кажется, опять старую шутку проделали. Ну, со мной ладно... А вот с
тобой - точно, и со всеми молодыми ребятами Института.
- Что за шутка?
- Ты сказал про обыск- я сразу вспомнил.- Иван Сергеевич развалился за
своим столом, как начальник.- Ты же про Цимлянск слыхал? После Цимлянска нас
тоже разгоняли...
- Хочешь сказать, Институт не закрывали? - насторожился Русинов.
- Я пока ничего не могу сказать - уклонился ветеран.- Но зато очень
хорошо помню события после Цимлянска. И обыск у меня был, правда, без
аппаратуры, но стены простукивали... Цимлянск, Мамонт, у меня всю жизнь из
головы не выходит!
Это была старая и странная история, ставшая достоянием ушей всего
Института лишь в начале восьмидесятых. Причем рассказывали ее уже почти
безбоязненно те, кто уходил на пенсию и знал, что уже никак не пострадает. В
пятьдесят восьмом году сухопутный отдел "Юго-Восток" работал на дне будущего
Цимлянского водохранилища. Гражданские археологи из университета большим
скопом раскапывали город Саркел, а профессиональные "гробокопатели", как в
шутку называли сами себя сотрудники Института, ползали по степи и искали
хазарские захоронения. Одна такая могила тогда потрясла воображение
руководства: было извлечено около двухсот килограммов золота в слитках и
серебро в изделиях - тончайшей работы индийские сосуды. Отдел усилили людьми
и техникой из других отделов и начали крупномасштабный поиск. Скоро
обнаружили еще одну могилу, где ценностей было примерно столько же. В степь
пригнали батальон внутренней охраны, пустили патрули на машинах, на дорогах
установили контрольно-пропускные посты- все якобы потому, что началась
эпизоотия - ящур. После того как нашли третью и четвертую могилы, возникла
оригинальная гипотеза, в разработке которой принимал участие и Иван
Сергеевич, младший научный сотрудник. Хазария два с половиной столетия
держала все торговые пути в Индию и Переднюю Азию, откуда в то время на Русь
и в Европу поступало золото, алмазы, бриллианты. Оседлав три мощные реки,
три берега трех морей, Хазария брала огромные налоги с купцов и, конечно же,
занималась обыкновенным разбоем и грабежом на этих путях. Эдакое
государство-таможня, государство-пират. Князь Святослав разгромил Хазарию,
но ни в летописях, ни в арабских источниках не слыхать было о сокровищах
хазар, по многим соображениям, несметных. Ничего не досталось и гузам- диким
племенам, которые после Святослава в поисках добычи сожгли и разорили все,
что горело и разрушалось. Они пытались раскапывать древние курганы, могилы.
Но отмеченные какими-либо надгробными знаками захоронения были бедными.
После гузов в степи рылись все кому не лень на протяжении многих веков.
Последним из пришедших "гробокопателей" был Гитлер. Специальные команды начинали работать в степи, еще не обезвредив дороги от мин, не убрав трупы после боев. У немцев существовала оригинальная версия, основанная на глубоком знании каббалы, согласно которой утверждалось, что все сокровища Хазарии- в могилах белых хазар-иудеев, которых хоронили далеко в степи в тайных местах, не оставляя никаких знаков на земле. И напротив, из могил черных, третьесортных хазар создавали своеобразную, отвлекающую приманку в виде памятных камней, курганов и склепов. Их-то во все века и разрывали незадачливые кладоискатели. Однако еще и Святославу было известно, что золото Хазарии хранится в могилах, ничем не отмеченных, и что могилы эти не просто в беспорядке разбросаны по степи, а имеют ориентацию и форму. Вокруг Хазарии существовал золотой побережный знак в виде каббалистической Змеи, державшей себя за хвост. Видимо, Святослав не очень нуждался в сокровищах, иная задача беспокоила его- прорваться сквозь этот знак, уничтожить сакральные центры паразитирующего государства, поразить и обездвижить Змея. И он блестяще ее выполнил, ударив не по столице - Итилаю, а совершив неясный для непосвященных, гигантский круг-поход по границам Хазарского каганата, и мощное государство мгновенно развалилось в прах. Похоже, немцы хорошо все это проработали, но у них не хватило времени, чтобы отыскать хотя бы одну могилу белого хазара и, привязавшись к ней, вспороть брюхо золотой Змеи.
Версия Института целиком основывалась на немецкой гипотезе, и когда после
открытия чертовой могилы произвели расчеты, используя каббалистические
системы чисел, наконец подобрали ключ к хранилищу хазарских сокровищ. У
сотрудников Института глаза на лоб лезли, когда геодезист делал промеры и
давал точку, где копать. Верили и не верили: недавние расчеты напоминали
игру, разгадывание ребусов. Но каждая вскрытая могила тысячелетней давности
приводила в шок золотыми слитками, изделиями, драгоценными камнями.
И вдруг пришел приказ- немедленно прекратить все работы и выехать в
Москву. Это в середине лета, в разгар сезона! Все материалы и расчеты
изъяли. Институт практически расформировали, оставив единственный отдел-
морской. Объясняли такие действия очень просто: мол, хазарское золото-
стратегический запас, спрятанный на-дежнее, чем во всяком банке, и его
следует беречь на самый черный день. Иван Сергеевич тогда получил свой орден
и несколько лет плавал по Черному морю на небольшом, неприметном буксире с
водолазным оборудованием и батискафом. Спустя несколько лет он случайно
узнал от знакомого археолога, который был на раскопках Саркела, что после их
отъезда охрану в степи усилили, перекрыли некоторые дороги, и до января
какая-то бригада мелиораторов рыла экскаватором шурфы. Причем мелиораторы
работали день и ночь. И однажды этот археолог, стреляный воробей, будто бы
заблудившись в степи на машине, проехал по следам странных раскопок и
убедился, что древние захоронения продолжают раскапывать, причем очень
грубо, наспех, будто выполняют план по количеству. Цепочка свежезарытых ям
давно уже вышла за пределы ложа водохранилища и уходила куда-то в степь.
Археолог, похоже, рисковал, ибо был задержан, долго объяснялся, почему
оказался в запретной зоне, и был выпущен после того, как отобрали подписку о
неразглашении. Он не знал, что может разгласить, и потому по знакомству
пытался выяснить у Ивана Сергеевича, что же копали в степи и кто копал?
Это было новостью для самого Ивана Сергеевича, и сколько бы он ни пытался
узнать через своих людей судьбу хазарских могил, никто ничего толком не
объяснял. Пока однажды он не встретился и не сдружился с бывшим начальником
Третьего отдела Министерства финансов СССР. Вместе лечили радикулит в
крымском санатории. Через его руки проходило все золото и серебро, алмазы и
драгоценные камни, поступавшие в государственную казну. Он прекрасно помнил
золотые слитки-лепехи, которые сдавал Институт после раскопок на дне
будущего водохранилища: золото было редкое, необычное. Однако его было
немного, и после расформирования Института, естественно, не поступило больше
ни грамма. Иван Сергеевич тогда сильно озадачил бывшего начальника, и старый
чекист отправился выяснять судьбу хазарского золота. Неизвестно, что ему
удалось узнать, потому что при последней встрече он посоветовал Ивану
Сергеевичу не соваться в это дело и дружбы больше не поддерживал. А скоро
вообще оказался в кремлевской больнице и потом- на Ваганьковском кладбище.
Похоже, золотая змея выпустила из своих зубов хвост и уползла прочь.
Институт потом заново воссоздали, одного за другим вернули специалистов.
Но странное дело, начался какой-то молчаливый, без сговора, и длительный по
времени саботаж. Обжегшись на цимлянском случае, сотрудники вроде бы и
работали рьяно, находили оригинальные решения проблем, упражнялись в
лозоходстве, но уже больше никогда не давали таких результатов, какие были в
Цимлянске. И золото Российской империи, вывезенное Колчаком, продолжало
лежать где-то в Сибири. Не поддавались розыску клады царицы чулымских татар.
И сокровища варягов, над поиском которых работал Русинов, тоже оставались в
земле или на дне озер.
- С Цимлянском они интересную шутку прокрутили,- повторил Иван
Сергеевич.- Концов теперь не найти, люди поумирали, а в архивах, даже в
самых закрытых, ничего не найдешь. Иной раз я сам думаю - а было ли все это?
Не приснилось ли?..
- Но какой смысл им проделывать сейчас с Институтом то же самое?- спросил
Русинов, рассуждая.- Мы ничего особенного не нашли, а гипотезы, разработки
по "Валькирии" ничем не подкрепляются...
- Как - ничем? - хитровато ухмыльнулся Иван Сергеевич.- А нефритовая
обезьянка?
- Она же у нас... И карта "перекрестков" у нас!
- Потому у тебя в квартире и рылись!
- Утечки информации не может быть,- уверенно заявил Русинов.- Во сне я не
разговариваю...
- Погоди, Мамонт,- Иван Сергеевич включил телевизор, прибавил звук и
затемнил экран, чтобы не рябило в глазах.- Береженого Бог бережет... Ты
знаешь, где сейчас Савельев? Я его недавно видел.
