Юля проворчала что-то насчет умных советов, которые трудно
выполнить. Попробуй сделать что-то незаметно, когда в доме
присутствуют три десятка человек с неизвестным тебе распорядком
дня! А перстень внушал тревогу всем, видевшим его, и не стоило
понапрасну тревожить людей. К тому же, кто знает - верят или не
верят они в нечистую силу?!
Несмотря на осторожность, Юля часто ловила на себе не просто
любопытные, но и откровенно подозрительные взгляды. Это
беспокоило ее... и Евгений понимал, что месяц, предложенный
Горвичем, им здесь не выдержать - надо будет придумать предлог и
уехать раньше, пока не произошло чего-нибудь неожиданного.
А пока следовало узнать все, что можно. Например, почему
свечение перстня заметно менялось - то усиливалось, то
ослабевало, а несколько раз исчезло совсем! - когда они гуляли
по замку? Юле казалось, что это происходит бессистемно, но
Евгений так не считал. Он сделал копию плана, и нанес на нее
некое подобие изолиний, соответствующих разной яркости свечения.
Получился продольный срез конуса, в вершине которого
находился... ну, об этом следовало догадаться сразу: портрет в
галлерее. Ось конуса соответствовала направлению взгляда
Тонечки, и дальше по этому направлению были горы, а за ними -
"Лотос", Сент-Меллон и столица. Не прямая, не отрезок -
расходящийся луч. И действительно, с самого начала было заметно,
что в столице перстень светился слабее. Этот эффект приписали
естественной зашумленности: большой город, масса
электромагнитных излучений - а дело-то, оказывается, было не в
этом...
- М-да, - сказал Евгений, закончив, наконец расчеты и убрав
компас и карту, - это все, конечно, мистика, но какая-то до
умиления логичная. Нам как будто хотят что-то сказать, но мы не
понимаем...
- Ты веришь в бессмертие души? - спросила Юля.
- Верю. В это все верят, так или иначе. Даже самые ярые
материалисты. Я много раз с этим сталкивался.
- С бессмертием души? - невинно спросила Юля.
- Ну что ж ты за вредное создание!
- Извини. Но если не смеяться, то станет совсем грустно: поводов
достаточно. Кстати, тебе не становилось плохо, когда перстень
гас? Я едва не падала: такое жуткое ощущение пустоты сразу
появляется...
Евгений тщательно проанализировал свои ощущения: нет, ничего
подобного. Конечно, эту реакцию Юли можно было отнести на счет
ее впечатлительности, но с тем же успехом могло быть наоборот:
Евгений ничего не почувствовал, потому что был слишком увлечен
замерами.
Принцип Оккама говорит, что не следует привлекать новые сущности
для объяснения фактов, пусть даже самых непонятных, и следование
ему защищает от пустого фантазирования. Но когда ты точно
знаешь, что новые сущности есть, этот принцип только сбивает с
толку, никак не помогая выяснить, какая же именно новая сущность
портит кровь экспериментатору.
В замке было нечто. В результате него возникли связи между
вещами, никак помимо этого друг от друга не зависящими.
Сбивался с курса вертолет. Изменялось свечение перстня. Без
видимой причины возникали эмоции у Юли. И все это происходило в
явной зависимости от изолиний, расходящихся пучком от места, где
висел портрет. Но интенсивность ЧЕГО обозначали они? Ведь
перстень был только индикатором! Евгению казалось, что еще
минута, и он все поймет, все встанет на свои места, еще
чуть-чуть, и... Он взглянул на перстень, лежащий на столе совсем
близко: тот светился так, что казалось, сейчас загорится.
- Что за черт?! - невольно воскликнул Евгений.
Вопрос был адресован в пространство, но ответила на него Юля:
- Тебе казалось, что ты "вот-вот все поймешь". Ощущение знания.
- То есть это моя эманация его зажгла?
- Ну, думаю, да... - Помедлив, ответила Юля. - Смотри, ты
отвлекся, и свечение ослабевает. А ты действительно что-нибудь
понял?
- Да нет, - вздохнул Евгений, - так, уяснил для себя кое-что, не
больше...
- Вообще, согласно некоторым положениям буддизма, самоубийцы -
если самоубийство было совершено не вовремя - на некоторое время
становятся призраками.
- А как буддисты представляют себе призраки?
- Ну, как обычно, - пожала плечами Юля, - сознание без тела.
- То есть эти призраки невидимы?
- Как все астрально-эфирное, они исчезают при прямом взгляде. -
Юля удивленно посмотрела на Евгения. - Ты же должен это знать,
ауры так смотрят...
- Да, конечно... - Евгений ненадолго задумался. - А если оно
астральное, то должно хорошо разбираться в снах, так?
- Разбираться в снах? - У Юли даже глаза заблестели. - Ты хочешь
сказать, мы можем получить какую-то информацию через сны? Я
правильно понимаю?
- Не знаю, - отозвался Евгений и неожиданно добавил: - Но если
эта мистика хоть как-то одушевлена, то сейчас она должна взять
на себя активную роль. Понимаешь? Стать инициатором нашего с ней
общения, а не ждать неизвестно чего.
- Может, она ждет, пока мы поумнеем, - усмехнулась Юля.
- Это трудно сделать без встречных шагов. Мы и так сделали все,
что могли, приблизились на минимально доступное расстояние,
причем и фигурально и буквально.
- То есть ты готов с ней говорить?
- Это ты спросила? - Евгений быстро повернулся к Юле.
- Да... а что?
- Да так, ничего...
***
Думая о Тонечке, Евгений не мог не вспоминать Сэма. Не могли ли
они встретиться еще здесь, до "Лотоса"? Маловероятно, конечно:
слишком большая получалась нестыковка по времени. И хотя община,
где жил Сэм, находилась недалеко от имения Горвича, возникла она
уже после бегства Тонечки... Однако узнать хоть что-нибудь о
погибших друзьях Сэма все же стоило!
Конечно, осторожность не позволяла Евгению завести прямой
разговор об интересующем его предмете, но можно было сделать
по-другому: он ведь знал, где находилась разгромленная община, и
задал какой-то невинный вопрос о владельцах тамошних мест.
Увы, безрезультатно. Горвич рассказал, как показалось Евгению,
решительно обо всем, кроме того, что нужно. Вообще, это было
логично: постыдный эпизод, если разобраться! К тому же, для
местной аристократии хорошим тоном стало полное непризнание
любой мистики, и тому был резон: жить рядом с мистикой, не
понимать ее, но при этом обращать на нее внимание - это же с ума
сойдешь рано или поздно! Недаром ведь штат прислуги, как можно
было понять из оговорок Горвича, обновлялся в среднем раз в
несколько лет!
Что же заставляет графа жить в этом проклятом месте? Гордость?
От такой гордости с ума можно сойти!
- Я его не понимаю, - сказала как-то Юля. - Провести всю жизнь в
этой дыре с привидениями! Да я бы на его месте наняла
управляющего и носа бы сюда не показывала чаще двух раз в год!
- Большинство так и делает. Но отнюдь не все, надо сказать...
- А как бы ты вел себя на его месте?
- Мне трудно представить себя графом и землевладельцем... но,
пожалуй, я вел бы себя так же, как Горвич!
- То-то ты ему понравился! Он поэтому с тобой так и
разговорился...
- Не сказав при этом ни слова о том, что нас интересует.
- У нас, согласись, специфические интересы! - усмехнулась Юля и
неожиданно спросила: - А как ты думаешь, здесь действительно
есть привидения?
Евгений удивился: что за вопрос!
- У нас даже начерчены изолинии их интенсивности! - ответил он.
- Интенсивность привидений, - с издевательской важностью
произнесла Юля, - измеряется... вероятно, в привидунах. Или в
привидиллах. - Она вздохнула и сказала уже нормальным тоном: - Я
не об этом! Кто-то кроме нас это замечает?
- Да, - твердо ответил Евгений. - Еще как замечают. Но похоже,
здесь строгое табу на подобные разговоры. И это даже странно...
- Действительно странно, - заметила Юля, - Ведь в каждом
приличном замке, должны водиться привидения. Или вампиры. Ты
читал "Вампиров" Олшеври?
- Да.
Юля отскочила к двери, замерла, входя в образ. Евгений неотрывно
смотрел на нее: он понял, кого она собирается играть.
- Вот представь себе, - заговорила она, и даже голос ее
неуловимо изменился. - К тебе входит молодая женщина, лицо ее
прекрасно, правда, зубы чуть острей, чем нужно, но ты не
замечаешь этого... - теперь Юля сделала несколько медленных
шагов; казалось, лицо ее стало чужим, а зубы действительно
заострились... - Она смотрит тебе в глаза, ты замечаешь, что
лицо у нее очень бледное, тебе становится жаль ее... Ты хочешь
сказать ей что-то ласковое, но не находишь слов, а только
смотришь в глаза, ища что-то в ее взгляде... - Глаза Юли
потемнели, стали почти фиолетовыми и манящими, как спираль
бесконечности. - Там ничего нет, там только пустота и холод, но
поняв это, ты уже не можешь вернуться... - Евгений не мог
отвести взгляд от лица Юли, действительно, не мог вернуться. - А
она подходит ближе, кладет руки тебе на плечи... - Евгений
вскрикнул от прикосновения ее рук, казалось, сердце
остановилось... что это? игра? или уже не игра? - Ты нравишься
мне, - шептала Юля (или уже не Юля?), - Я хочу поцеловать тебя.
- Ее губы вначале нежно, потом все сильней и сильней прижимались
к шее. Что-то почти неосязаемое обволакивало Евгения, голова
кружилась, но несмотря на подступающую слабость, возбуждение
нарастало. Он сам обнял Юлю, почти вцепился в нее, опрокидывая
на постель... Она оторвалась на секунду от его шеи, и тут же
приливом горячей крови вернулись силы, но только на секунду.
Ведьма властным жестом подняла руки, толкнула ладонями что-то
невидимое, словно смыкая вокруг Евгения кольцо... - Ты не уйдешь
от меня! - она произнесла это, как заклинание и Евгений снова
упал в ее объятия, будучи не в силах сопротивляться, да и не
желая этого... И снова губы на шее, высасывающие силы, но
дарящие наслаждение...
- Ну, знаешь, - сказал Евгений час спустя, - если все жертвы
вампиров чувствовали то же... я не знаю!
- Теперь ты меньше их боишься?
- Гораздо больше: им действительно нельзя сопротивляться.
- На самом деле, я думаю, можно... - Юля сладко и уютно
потянулась, ничем не напоминая ту ведьму, которой была недавно.
- Ага. Чеснок, четки, облатки... Согласно классике.
- А четки у тебя, между прочим есть! Настоящие! Ты взял их с
собой?
- А как же. Достать?
Евгений вытащил из чемодана и надел на шею ватиканский подарок.
- Все, госпожа Вампирша! Теперь я защищен.
- Ну, вот еще!
Юля потянулась к его шее и дернула за четки... и тут же с криком
отшатнулась.
- Ай!
- Что случилось? - испугался Евгений.
- Они меня обожгли, - медленно сказала Юля. - Знаешь, мне это не
нравится...
- Сейчас я их сниму, - Евгений улыбнулся, но за улыбкой
пряталась тревога. - Просто ты слишком хорошо перевоплотилась,
завтра пройдет...
- Не в том дело, - мотнула головой Юля. - У этого места слишком
сильная аура! И я боюсь...
Она не договорила. Похоже, игры в привидения, могут быть
небезопасными там, где привидения действительно водятся! Но как
такое могло получиться? Неужели в старых легендах больше правды,
чем обычно принято думать?..
***
...Горвич вошел в спальню, что-то сказал прибиравшейся там
горничной. Та кивнула и вышла. Через несколько минут в комнату
вбежала молодая жена Горвича, Антонина, Тонечка. Он поднялся ей
навстречу, лицо его осветилось: он любил ее. Он рад был видеть
ее веселой.
- Мария сейчас принесет кофе, хочешь?
- Вечером? - она удивленно подняла брови.
- Именно вечером. Можно сказать, на ночь.
Тонечка смутилась. Такой вот юной и счастливой не видел ее никто
даже в "Лотосе". Но она была такой!..
Вошла горничная с подносом. Тяжелый серебряный кофейник, изящные
чашки. Тонечка еще не привыкла к окружающей ее роскоши, и
Горвичу это нравилось.
Неожиданно под окном раздался какой-то странный шум. Спальня
была на первом этаже, ветки иногда стучали в стекло, но этот шум
не был шумом веток. Он походил на глухое ворчание...
- Что это? - испуганным звенящим голосом спросила Тонечка.
- Не знаю, - ответил Горвич, достал из ящика бюро пистолет и
дернул на всякий случай шнурок звонка.
