Оказывается, оказывается... Упади все это в почву обостренной
чувствительности и безудержного воображения, можно за один день
"рерихнуться" и потом запросто беседовать с Космосом, вызывать дух умерших,
предсказывать, колдовать и лечить все болезни без разбора. Поспелов
внимательно выслушивал инструкции и наставления, учился пользоваться
специальной фототехникой и приборами, чтобы снимать то, чего как бы и не
существует в природе, - например, пустоту, - мотал на ус словесные
хитросплетения специалистов по полтергейсту и чувствовал, как его внутренний
цензора виде мужика с вилами в руках все время стоит на страже. Крестьянский
корень еще не оторвался и прочно сидел в земле, не давая Поспелову воспарить
над человеческой суетой. Он смотрел на очередного спеца и, как
профессиональный разведчик, делал умное лицо, согласно кивал, когда надо,
показывал всплеск любопытства, а сам пытался представить, как этот
великомудрый человек не от мира сего, например, ест, сидит и пыжится на
унитазе, спит с женщиной, трется о косяк, если зачесалось между лопатками. И
земные эти потребности в одночасье срывали все, даже самые искусные маски,
претендующие на бытие. Ему хотелось прервать какого-нибудь душевидца в
потрепанном пиджачке, специально приглашенного для инструктажа, хлопнуть его
по тощему животу и сказать примерно так:
- Слушай, мужик! Кончай пороть хреновину. Давай поговорим за жизнь.
И не делал этого только потому, что в самом начале определился и как бы
договорился сам с собой, что уже пошла его новая работа и вся эта дурь,
которой дышит и тешится нынешнее общество, и есть предмет наблюдения,
изучение обстановки, сбор развединформации.
Ближе к вечеру в тот день Поспелова неожиданно пригласил к себе Заремба,
ухмыльнулся с цыганской хитроватостью:
- Что, рома, навалили тебе пищи для размышления? Навешали лапши?
- Нормально, - отмахнулся Георгий. - Через пациентов Кащенко тоже надо
пройти. Для контраста ощущений.
- Ну ты кончай, - слегка обиделся полковник. - Я тоже когда-то не верил.
Но все так просто...
Похоже, Цыган уже оторвался от земли. Табор его уходил в небо...
- Привыкну, - заверил Поспелов. - Специфика работы...
- Спецтехнику получил?
- Получил...
- Инструктаж по пользованию?
- Получил...
- Теперь получай жену! - весело заявил полковник. - Я слово сдержал такую
женщину тебе подобрал! Такое яблочко, такой персик - сам бы ел. Да зубов уж
нет укусить! Младший оперуполномоченный, старший лейтенант Курдюкова. Сейчас
придет!
- Из "женского батальона"? - сразу угадал Георгий, не вкладывая никаких
эмоций, но Заремба что-то сразу заподозрил.
- А что? Девушки там как в Голливуде! Глаза разбегаются. Так что подбирал
по деловым качествам, как положено. "Женский батальон" занимался оперативной
работой чуть ли не во всех отделах и по многим направлениям.
Оперуполномоченные девушки работали секретаршами у крупных начальников и
банкиров, горничными в гостиницах, официантками, валютными и просто
панельными "ночными бабочками". Деловые качества могли быть самыми разными,
в зависимости от того, где претендентка на роль жены служила раньше, какие
задачи выполняла. Поспелов сильно сомневался, что кто-нибудь из "батальона"
был приставлен доить коров, давать скотине сено и управлять колесным или
гусеничным трактором. И, напротив, ни секунды - в том, что все остальное
девушки делали мастерски и с профессиональным блеском. "Жена" явилась через
несколько минут, и Поспелов невольно оценил вкусы нового начальника. Разве
что в этом "прикиде" и макияже она годилась больше в жены "новому русскому",
чем начинающему фермеру, уже замордованному падежом скота и
дождями-сеногноями.
- Татьяна, - представилась она без всякого жеманства, однако с едва
уловимым смешком.
- Посмотри, Георгий! - ликовал и приплясывал "цыганский барон". Какая
стать!
Как голову держит! Ну-ка, Танюша, пройди, пройди, покажи товар лицом!
Она игранула манекенщицу, вильнула бедрами, повела полуприкрытым взором.
- Н-ну, муж? - спросила. - Нравлюсь я тебе?
С такой бы на Канары закатиться или в кругосветку на теплоходе...
- Ты на антураж не смотри, - заметил полковник. - Она во что хочешь
обрядится, платочек повяжет и под корову сядет.
- Посмотрим, - сдержанно ответил Поспелов.
- Что ты, Георгий! - воскликнул Заремба. - Товарищу по службе в зубы не
глядят! Вот комплект ваших документов, получайте. И сридетельство о браке,
между прочим. От прошлого оставили только имена, привыкайте,
приспосабливайтесь друг к другу. Время есть, целых три дня!
- Александр Васильевич, - усмехнулась Татьяна. - Мой муж... Он по легенде
такой хмурый или по жизни?
- Не обращай внимания, - отмахнулся тот. - С женой недавно разошелся. У
него слишком необъективные ассоциации с женитьбой. Придется тебе
восстановить его тонус.
- Постараюсь, товарищ полковник! - она взяла под руку Поспелова. - Ну
что, инструктажи на сегодня кончились? Пойдем приспосабливаться? Ко мне или
к тебе?
Заремба спрятал улыбку, распорядился деловито:
- Ты, Танюша, подожди его в коридоре. У нас еще один разговорчик остался,
чисто мужской.
Старший лейтенант Курдюкова послушно вышла из кабинета. Полковник
плюхнулся в свое кресло, бесцельно поводил взглядом.
- Значит так, Георгий. У Татьяны есть сынишка, четыре года. Живет с
бабушкой. Так что ты особенно-то губу не раскатывай: она не шлюха, а человек
семейный. Чтоб все у вас там было... по совести, что ли. Не обижай ее... Что
так глядишь? Совсем не нравится?
Поспелов сунул руки в карманы, сел на край стула: перед глазами стояла
черная дыра окна с силуэтом Нины...
- Да нет, ничего... Только я прихожу в восторг всего лишь от одной
женщины - от бывшей жены.
- От восторга и разошелся?
- Тяжелый случай...
- Ладно, твои заморочки, - проворчал Заремба. - С Татьяной найди общий
язык... Ну нет другой в "женском батальоне"! Чтоб с тобой на ферме смогла
жить. Кроме нее, конечно... И предупреждаю: чтоб без всяких там драм и
трагедий.
- Это вы о чем, товарищ полковник? - насторожился Георгий.
- Да все о том же! Ты в семейных парах не работал и не знаешь... Когда
живешь неделю - ничего, в удовольствие. А месяц-два - вот тут и начинается.
Природа-то берет свое, обычно "жены" влюбляются, голову теряют. И плевать им
на операцию, на службу. Конфликты, рапорта на увольнение... Вплоть до
самоубийства. Ты мужик, береги ее, держи в руках и повода не давай. Конечно,
это бесчеловечно... Но мой тебе совет: постоянно ворчи на нее, нуди, брюзжи.
Женщины в нудных не влюбляются. Впрочем, и это не панацея. Они же в этом
"батальоне" после трех лет службы спят и видят себя настоящими женами и
матерями. У них для любви душа всегда нараспашку.
Георгий слушал его и почему-то примерял все не на товарища по службе, а
на бывшую свою жену, некогда купавшуюся во всеобщей любви и теперь
обделенную...
Бывший хозяин Горячего Урочища выстроил дом по финскому проекту, с
претензией на полную автономность и отчасти - европейскую культуру. Но
русский характер проявился и тут: английский камин оказался удачно спаренным
с русской печью, средневековая кладка из дикого камня первого этажа
соседствовала с деревенскими лавками, и вдобавок ко всему скотный двор был
прирублен непосредственно к самому дому, как будто к крестьянской избе.
Полковник Заремба не обманул: место действительно напоминало уголок
Швейцарии.
Сосны, взбегающие уступами к вершинам сопок, живописное поле на склоне,
где когда-то стояла деревня, голубое озеро, над которым дом несколько даже
нависал, одна стена поднималась непосредственно из воды, и тихо шумящая на
перекатах речка с широкими плесами. Но жить здесь человеку, не
приспособленному к хуторской "финской" жизни на особицу, человеку, древними
корнями напрочь привязанному к общинной жизни, вероятно, было трудно, если
вообще возможно.
Ощущение пустоты, глуши и безлюдья отчегото начиналось вечером, когда
солнце садилось за сопки и багровые отблески покрывали каждый бугорок на
земле. В полном безветрии природа замирала, настораживалась, вслушивалась и
дичала: чернела голубая вода, чернели золотые стволы старых сосен, и
по-весеннему зеленеющее поле напитывалось мраком, расплывалось неясными,
бегущими тенями.
Здесь было очень легко напугать себя, вызвать щемящий, необъяснимый
страх, испытанный разве что в раннем детстве. Пробыв всего сутки в Горячем
Урочище, Поспелов успел почувствовать и понять, отчего бывший хозяин
Ворожцов, вложив в ферму много денег и труда, все-таки не вынес одинокой
жизни и бежал, отдав свое детище за совсем не большую сумму. Поди, еще и
радовался, что нашелся ненормальный, согласившийся жить в этом первозданном,
но увы! - неуютном месте.
А так бы вообще все прахом пошло...
Однако предаваться чувствам и собственным ощущениям в первые недели жизни
в Урочище особенно-то было некогда. Следовало оправдывать легенду,
отработанную в конторе, то бишь обзаводиться скотом, ремонтировать технику,
пахать и сеять ячмень и овес на фураж. Одним словом, внушать своей
ежедневной жизнью, что на ферму пришел настоящий хозяин. По новым документам
Поспелов был уроженцем Карельской АССР из города Кондопога, а его жена
Татьяна, финка по национальности, из Сортовалы. То есть не чужие пришли в
эти земли обетованные, а как бы свои, волею судьбы унесенные когда-то в
дальние края.
Конечно, в течение нескольких дней пришлось обставлять и обустраивать
дом, и, главное, наделать удобных тайников, где следовало спрятать до
времени большое количество аппаратуры, спецтехники, в том числе и компьютер,
поскольку для начинающего фермера держать его открыто было бы слишком. А
кроме того, установить во всех комнатах и помещениях вплоть до скотного
двора незаметную охранную сигнализацию, которая не звенит, не ревет в случае
проникновения посторонних, но тихо записывает на аудио- и видеопленку и в
критической ситуации без всякого участия человека передает по космической
связи сигнал тревоги в контору. И устроить конспиративные встречи с двумя
агентами, внедренными сюда Зарембой после исчезновения самолета АН-2 и
теперь переданными на связь Поспелову. Один носил кличку Ромул, жил в
Верхних Сволочах и работал сельским фельдшером, другой, разумеется, Рем, был
завклубом в Нижних Сволочах. И оба были женщинами... Пока что они собирали
информацию в виде сельских сплетен и бабушкиных сказок, однако могли
сослужить хорошую службу в период адаптации супружеской пары в Урочище: что
там поговаривают в народе по поводу новопоселенцев-фермеров?
Однажды вечером Георгий взял спиннинг и отправился на озеро к мысу,
выступавшему с южной сопки: лед сошел совсем недавно и рыба неплохо играла у
самой поверхности полой воды. Играла, но почему-то никак не желала брать ни
блесну, ни "обманки", сделанные в виде насекомых и мышей. Он хотел уж
возвращаться домой - наступило как раз то неуютное состояние природы, когда
солнце опустилось за сопку, - однако почувствовал пристальный человеческий
взгляд из прибрежных кустов. Сомнений не оставалось: кто-то крадучись
наблюдал за ним, почти неслышно передвигаясь следом, и это было любопытно,
если учесть, что на тридцать километров вокруг нет ни одной живой души. Уже
для проформы бросая спиннинг, Поспелов спокойно выжидал дальнейшее развитие
ситуации и прикидывал, кто это мог быть. И получалось, что кроме старого
