солнце оказалось за спиной и его лучи ударили в предмет, причем свет
отражения был настолько сильным, что пилот схватил "зайчика", как от сварки.
В тот же миг повсюду до самого горизонта заплясали световые пятна и набежала
слеза. Леша толкнул дремлющего летнаба, сказал по переговорному устройству:
- Гляди, что это там? По моему борту?
Дитятев открыл глаза, привычным взором обвел пространство.
- Фигня какая-то... Зеркало, что ли?
- Ничего себе, зеркало! Полета метров, - засмеялся пилот. - Смотри,
смотри, она еще и распускается!
- Металлизированный полиэтилен, - определил летнаб. - Классная штука,
если толстый. Палаток можно нашить!.. А тут на целый ангар хватит!
- Да ты гляди! - заливался от восхищения Леша. - Она же распускается,
смотри! На цветок уже похожа!
- Да это же туристы! - ахнул Дитятев. - Вон, бегают!.. Лешка, давай на
боевой!
А сам подозвал из пассажирского салона старшего группы: шли обратным
курсом, поэтому можно было выпустить двухтрех парашютистов, чтобы собрали
этот полиэтилен и составили протокол. Половина штрафа отчислялась
непосредственно группе, а сумма его со всеми накрутками была просто
драконовской. Если там внизу отдыхала богатенькая дикая турбанда - эвон,
полсопки затянули пленкой! - можно заработать самим, дать немножко Родине и
наказать нарушителей.
Старшой Лобан натянул наушники СПУ.
- Сначала им депешу с разъяснением, - мудро сказал летнаб. - Чтоб потом в
суде, курвы, не вертелись.
Старшой проспался, глаза опухли от выпитой воды. Он обладал уникальным
здоровьем и феноменальными способностями тибетских монахов сказывалась
восьмилетняя работа в десантуре. Лобан усилием воли понижал артериальное
давление после пьянки, когда наутро врач проводил осмотр перед вылетом,
регулировал частоту пульса и хвастал, что сможет остановить сердце, если,
конечно, захочет. Хвастун и трепло он был великое, наврать мог что угодно, и
все на голубом глазу, но эксперименты со своим организмом и вправду проводил
блестяще. Доктор нюхал жуткий перегар, видел красные похмельные очи старшего
группы и никак не мог снять его с борта. Лобан уже начинал страдать
комплексом пьющего человека и в трезвом состоянии проявлял беспредельную
инициативу, деловитость и сообразительность.
- Слушаю, шеф!
- Вымпел к бою, - распорядился летнаб.
Старший группы приготовил пластиковую бутылку с листовкой, с привязанным
к ней грузом и длинным хвостом кумача, пристегнулся фалом и, пробравшись к
выходу, распахнул дверь. От ветра вся команда проснулась, завертели
головами, щурились на свет. Дитятев взял управление на себя, сделал разворот
и пошел чуть ли не в пике на сверкающий предмет.
- Никакой это не полиэтилен! - вдруг сказал пилот Леша. - Смотри, он же в
клеточку! А это не наука какая-нибудь?
- Откуда здесь наука? - буркнул летнаб и подал сигнал готовности Лобану.
Блестящий круг пронесся внизу и в наушниках вякнул старший группы:
- Вымпел пошел! - Приготовь Тимоху! - распорядился Дитятев. - Да чтоб
ручку взял!
А то опять углем протокол напишите!
Он заложил круг, зашел на объект от солнца и положил машину на боевой
курс. Это была испытанная и продуктивная тактика - сначала выбросить одного
десантника вроде бы с пристрелочным прыжком и улететь из зоны видимости
турбанды. А когда она, увидев единственного десантника, обнаглеет или рванет
в бега, высыпать ей на голову еще двух-трех. А в протоколе отметить, что во
время задержания оказали сопротивление - штраф автоматически увеличивался
вдвое.
Тимоху обряжали всей командой, натягивали специальную защиту, чтобы
прыгать на лес, застегивали лямки, проверяли подвеску, охлопывали и
оправляли, таким образом сочувствуя товарищу. Летнаб знал, что делает Тимохе
подлянку: у него дома печь разобрана, грязь в избе, жена Ольга запилит. На
базу-то он вернется не раньше чем через сутки! Но трезвенника Тимоху
невозможно было подкупить, напоить, а значит, нарушителям не избежать
протокола. Он был настойчив и привязчив хуже самого зловредного мента.
Приближаясь к лысой сопке, Дитятев вдруг обнаружил, что блестящий предмет
сильно потемнел, налился свинцовой серостью и стал медленно сокращаться. А
рядом уже не было ни одной человеческой фигурки. Разбежались они, что ли? Но
почему тогда так быстро уменьшается площадь круга?
- Тимофей, пошел! - приказал летнаб, и дождавшись, когда парашютист
сиганет в открытую дверь и откроет купол, передал управление пилоту, взял
радиостанцию "Комарик"- портативный прибор, умещающийся в руке.
- Ну ты и удружил, шеф! - первым делом передал свою обиду Тимоха. - Я
только печь разломал...
- Постараюсь сегодня пригнать вертушку, - пообещал Дитятев. - Что там под
тобой?
- Хрен знает... Ничего!
- Как - ничего? - самолет ушел к соседней сопке и теперь делал правый
разворот - задний план был полностью закрыт.
- Ни дыма, ни огня... И на кой ляд ты меня выпихнул?
Похоже, Тимоха еще не проснулся и предмета на земле не видел.
- Смотри, там полотнище такое блестит и люди бегали, - указал летнаб. -
Ищи их и рисуй протокол.
- Лысина пустая, шеф, - через минуту сообщил Тимоха. - Хорошо вижу...
Даже ягель не тронут.
Пилот Леша развернул машину, и Дитятев увидел купол Тимохи, медленно
плывущий над сопкой. Вершина ее действительно оказалась чистой...
Десантура таращилась в иллюминаторы.
- Где же эта хреновина? - возмущенно спросил Леша. - Растаяла, что ли?
Оптический эффект?
Внезапно с опушки лысины повалил густой багровый дым, прорезался
всполохами белого огня, словно замедленный, ленивый какой-то взрыв. И сразу
же вспыхнули крайние деревья от корня до макушек.
- Вот тебе и оптический эффект, - недовольно сказал Дитятев. Вызывай
базу!
Подожгли, суки! А что еще!
Купол Тимохи все еще болтался в воздухе, словно приклеенный к голубому
небу.
Умышленные поджоги в пожароопасный период случались часто за последние
годы, особенно на нефтепромыслах Тюмени и в Якутии, куда карельскую
десантуру гоняли в командировки. Несколько раз огонь вспыхивал вот так же,
на глазах у патруля, видны были и сами поджигатели, их машины и моторные
лодки, но поймать никого не удавалось. Хотя по сигналам лесоохраны на место
происшествия немедленно вылетали бригады ОМОНа и спецгруппы ФСБ, блокировали
районы, прочесывали окрестности злоумышленники всякий раз уходили
безнаказанными.
- Лобан, готовь всю группу! - распорядил летнаб и позвал по "комарику"
Тимоху. - Теперь-то что-нибудь видишь?
- Да пусто кругом, на что смотретьто? - недовольно отозвался тот.
- Пусто? Сейчас задницу поджаришь! Развернись на север!
- Развернулся, и что?
- Огонь видишь?
- Ну и шуточки у тебя, шеф! Кончай травить! При на базу и гони вертушку!
- разозлился Тимоха. - Что в самом деле-то?..
- Смотри лучше-то! Глаза разуй! - закричал Дитятев.
- Я смотрю, на какую бы сосну повеситься, - невозмутимо отозвался
парашютист. - Внизу курумник - ноги сломаешь. Мне твои дрючки слушать
некогда, привет!
- Чего он, ослеп?! - возмутился летнаб.
- Шеф, связи с базой нет, - вместо ответа сказал пилот Леша. - По всем
каналам жуткие помехи.
- Как всегда, не понос, так золотуха! - ругнулся Дитятев. - Ложись на
боевой, я пошел выпускать группу.
Деревья на опушке полыхали ярко, со странным белым дымом: похоже, горела
какая-то химия. Тимоха на миг скрылся в облаке вместе с куполом и, когда
вновь открылся взору, то уже висел на высокой, разлапистой сосне, накрыв
парашютом половину кроны. Причем рядом с горящими деревьями!
- Он что? Крыша поехала? - тыча пальцем в иллюминатор, прокричал Лобан. -
Сожжет купол!
Иногда от лени, чтобы не ползать по каменистой тайге с грузом, десантура
норовила приземлиться поближе к очагу. Тимоха же вконец обнаглел! И в самом
деле, от излучения парашют мог вспыхнуть в любой момент. Или сплавиться,
скомкавшись и расползаясь дырами. При нынешней бедности на счету был каждый
купол, со складов подопревшее старье вытаскивали...
Самолет шел уже по боевому курсу, в салоне вспыхнул световой сигнал,
включенный по расчетному времени, и десантура столпилась у открытой двери,
тяжелая, толстая от снаряжения, неповоротливая. Первыми прыгнули молодые
Шура с Игорьком, за ними молодожен Паша и тяжелый Азарий - машина сразу
подпрыгнула вверх на несколько метров. Последним сиганул Лобан.
Летнаб затворил дверь. Со следующего захода следовало выбросить "мабуту"
на грузовом парашюте и мешок с продуктами на стабилизации. Он придвинул груз
к двери, зацепил карабином вытяжной фал. В этот момент заработал "комарик".
- Шеф! Шеф! Ну, блин, какая тут потеха! Человечки какие-то бегают! с
восторженным страхом закричал Тимоха. - Мужички! В скафандрах!
- Где бегают? - бросаясь к иллюминатору, спросил летнаб.
- Подо мной! Метр с кепкой! Зелененькие! Я с дерева не слезу!
- Ты что, перегрелся? - вдруг заорал Дятитев, отчего-то мгновенно
покрывшись испариной и одновременно гусиной кожей. - Тима? Тимофей!
Земля больше не отвечала. Летнаб втиснулся в кабину, взял управление.
- Вызывай базу!
- Связи нет, постоянно вызываю, - Леша почему-то слегка побледнел, верно,
первый раз в острой ситуации попал в зону радионепроходимости и вместе со
связью терял присутствие духа.
- Сейчас будет! - Дитятев потянул штурвал на себя и прибавил оборотов.
Стрелка высотомера поползла вверх. Пока набирал высоту, заметил, как
десантура один по одному развешивалась на деревьях вдоль опушки - тоже не
хотели далеко улетать от пожара. Связи не было и на тысяче метров, помехи,
кажется, сгустились еще больше, в наушниках стоял сплошной раскатистый
треск, как во время грозы. Летнаб махнул рукой, приказал пилоту ложиться на
боевой и пошел выпихивать груз. Дым клубился над лесом, переливался, таял от
внутреннего свечения, но облако отчего-то не разрасталось и, сохраняя
прежний объем, висело на одном месте, хотя над землей тянул ветерок метров
пять в секунду. Эту странность он заметил, когда отправил грузовой парашют.
- Тимофей? - позвал по "комарику" летнаб - рация была только у него. -
Тимоша?
Сейчас мужики тебя снимут. Ты что, стукнулся? Слышишь меня?
- Слышу, - отозвался Тимоша.: - Голова болит, кружится...
- Ударился? Головой ударился?
- Нет... Я умираю, шеф, - невнятно забормотал тот. - Все, отпрыгался...
Шеф?
Шеф!.. Печь разломал... Помоги моей бабе... Ребятишки зимой
перемерзнут...
- Тима? Тимошка?! Я сейчас вертушку пригоню! Терпи, братан! чувствуя
непонятную тоску, прокричал летнаб. - Только отрезаться не вздумай! Стропы
не режь! Мужики снимут! Они рядом с тобой сели!
- Шеф! Гляди! - заорал пилот Леша, подавшись вперед. - Где огонь? Огонь
исчез! И дыма нет!
Там, где только что клубилось облако и полыхали сосны, был совершенно
чистый и прозрачный воздух. Как повсюду. И деревья вышли из пламени, не
потеряв ни сучка, ни хвоинки - ветерок буравил зеленые кроны... Шесть
куполов, развешанные по крайним соснам, трепетали, как угасшие паруса, и
только грузовой приземлился точно в центр каменистой лысины, вытянулся по
ветру и лениво всхлипывал, уползая к лесу.
- Мы что, все белены объелись? - неведомо кого спросил летнаб.
Померещилось, что ли? Ну уж хрен! Моим глазам не мерещится!
Он снова взялся за штурвал, заломил лихой вираж, выровнял машину, и резко
бросил ее к земле. Сквозь блистающий круг винта он старался рассмотреть, что
происходит на опушке: по времени десантура должна была уже отстегнуться от
куполов и спуститься с деревьев. У каждого был специальный фал-спасатель:
