- Рожки-то были? Хвосты?
- Не-а... На них одежа... Как у нас защита. И будто вместо касок
гермошлемы.
Рожи мерзкие, зеленые...
- Во-во! Белая горячка! - определил Тимоха.
- За чей счет самолет-то наняли? - вдруг спохватился Лобан. - Мне же за
такое лечение за всю жизнь не рассчитаться. В Москву! Ничего так... Мог бы в
Петрозаводске спокойно подшиться. Или закодироваться. За каким фигом в
Москву, Тим?
- Давай поднимать остальных! - распорядился тот. - Хватит дрыхнуть.
- Кого - остальных? - с опаской и не сразу спросил старшой.
- Десантуру. Ты оглядись, оглядись. Вся группа с тобой.
Лобан сполз с кресла, механично переставляя ноги, поплелся по салону.
Глазел с любопытством и страхом, как на покойников, и врубался трудно, со
скрипом в мозгах.
- Тимоха... А мы все - живые? Или... того?
- Пока я мыслю - я живу! - вспомнил тот. - Великие так говорили. Все.
Ничего не мыслю, - признался старшой. - Ладно, меня на психу. Ну еще
Азария... Молодняк-то куда? Зачем? Пашка только женился, в рот не берет...
Почему, Тимошка? Ну, ты же всегда по трезвяку! Ты-то все помнишь!
- Однозначно, в дурдом! - Тимофей потряс тяжелую богатырскую тушу Азария
- бесполезно. Запечатал ему ладонями рот и нос.
- Зачем?..
- Затем, что все тут чертиков видели, маленьких и зелененьких! Вот
разбудим и спросим. Буди!
Старшой, как обычно в таких случаях, почувствовал острое желание
действовать и руководить.
- Подъем! - заорал он и стащил на пол сначала Шуру, потом Игоря. Растряс,
растолкал, полусонных поставил на ноги. Наконец, заворочался и замычал
Азарий, лишенный кислорода, разлепил глаза. Молодожен Пашка от суеты и
голосов проснулся сам, сел, принюхался и вдруг сказал совершенно трезвым,
нудноватым голосом:
- Мужики, ну кто опять в штаны наделал? В одной казарме с вами спать
невозможно.
Опять вонища...
И тут началось - где, почему, зачем? Хлопали глазами, вертели головами,
щупали себя, металлические стены, глазки приборов. Тимоха объяснял популярно
- кто верил, кто сильно сомневался, а кто и вовсе отрицал, что палата -
салон санитарного самолета.
В том, что видели зеленых мужичков под деревьями, признался один только
Азарий.
Рассказал откровенно, без утайки; остальные, включая Тимоху, напрочь
отрицали чертей. И терялись в догадках, каким образом угодили в эту камеру
без окон и дверей.
А Тимоха-то сразу понял, что зеленых мужичков видели все без исключения!
Темнили только по своим соображениям, чтоб за дураков не приняли. Это Лобану
с Азарием все равно: они и так были на грани белой горячки - что им не
признаваться!
Горлопанили почти час и даже немного развеселились, что хоть и оказались
в заднице, но зато всей группой, как на пожаре. Плевать на этих уродцев, что
под деревьями чудились!
Потом всем скопом навалились на Тимоху, разобравшись, что он очнулся
раньше всех, а может, и вовсе не спал, хитрецтрезвенник.
- Откуда мы здесь взялись? - орали. - Кто сюда посадил? И насколько?
- Пошли вы! Не знаю! - решил не отделяться от коллектива Тимоха. Меня
тоже одели, как вас, обули! И в такое же кресло закопали!
- Мужики! - вдохновился Лобан. - Тимоха - ментяра! Стукач! Давно
подозревал!
Давно! Почему не пьет никогда?.. Ах ты, козел!
- Ах, падло! - громыхнул Азарий и буром пошел на Тимоху. - Своих корешей
заложить? Куму десантуру сдать?!.
Он после армии с годик посидел в тюрьме за хулиганку и считался мужиком
бывалым и невероятно честным - век воли не видать! И если уж Азарий
взорвался и слово молвил - чистая правда...
Тимоха вновь ощущал себя почти здоровым, попятился к стене, вжался
спиной, изготовившись драться со всей командой - десант умирает стоя! Что с
них взять - дураки же! Толпа во главе с Азарием приблизилась вплотную: кто в
каратистской стойке, кто в боксерской, кто выбросил руку, чтоб схватить за
шею, как в вольной борьбе. Зека Азарий по-кошачьи держал перед собой руку с
двумя растопыренными пальцами - фазы замкну! Тимоха выставил защитный блок и
больно ударился локтем о металлическую стенку, замозжило руку, задергало,
будто ток пробежал...
Да чего это они, полудурки? Глаза вытаращили, рты разинули... И глаза
устремили куда-то мимо Тимохиной головы...
За спиной что-то тихо зажужжало и зашевелилось...
И спиной же он ощутил бесконечную пустоту, открывшуюся сзади...
Как зачарованный, он медленно повернул голову и оцепенел.
Большой сегмент, из которых состояли стенки этой палаты номер шесть,
отъехал в сторону. А за ним обнаружился приличный овальный иллюминатор с
выпуклым стеклом.
Где-то на высоте пояса...
За стеклом была звездная чернота ночи. И больше не требовалось ни
разборок, ни объяснений, ибо, единожды взглянув в эту бездонную пропасть,
все становилось предельно ясно, как божий день.
За бортом медленно плыл открытый космос.
И планета Земля хоть и была далеко, хоть и выглядела не крупнее школьного
глобуса, но все еще четко различались на ее поверхности материки и крупные
острова, разбросанные в голубом океане...
Поспелову очень хотелось увидеть пострадавших "новых русских" воочию,
побеседовать с ними, попробовать из полного бреда выстроить хоть
какую-нибудь логическую картинку, однако он не имел права раскрываться и
вступать в контакты с кем бы то ни было, кроме сотрудников спецслужб, и то
под другой фамилией и легендой. В Петрозаводск он, якобы, прибыл из Москвы
для выяснения обстоятельств, связанных с пропавшим вертолетом и
объявившимися "новыми русскими". Командированным из главной конторы на
местах обычно лишних вопросов не задавали, обходились шифрованным
предписанием оказывать всяческое содействие.
Петрозаводские коллеги думали о происшедшем совершенно однозначно, их
выводы полностью совпадали с медицинским заключением, но при этом они никак
не могли ответить на вопрос, где же вертолет с пилотами и егерем, которого в
Нижних Сволочах не оказалось. Строили предположения, что летчики тоже выпили
крепко и заснули в вертолете, а охотники спьяну выбрались из машины и
отправились искать берлогу. И потерялись. Проснувшись, пилоты полетали,
поискали их и не нашли.
Решив, что "новые русские" замерзли гденибудь в лесу, сговорились с
егерем, и, боясь ответственности, - не старых же русских потеряли, за
которых никто не спросит! - перелетели границу с Финляндией и скрылись. В
общем, старая песня, слышанная еще от Зарембы.
По другой версии, выдвинутой одним из молодых сотрудников, во время
третьей посадки на сопку между "новыми русскими" и пилотами произошел
конфликт, потом драка, в результате которой последние были убиты. Вместе
сними, возможно, погиб и егерь, а, возможно, и нет. Управлять вертолетом
никто не умел или он был поврежден от карабинных выстрелов, произведенных в
салоне. Поняв впоследствии, что подобное преступление скрыть невозможно -
Хардиков это должен отлично понимать, - "новые русские" вместе с егерем,
если тот остался жив, замаскировали вертолет в тайге и ушли отсиживаться
куда-нибудь в зимовье, пока не прекратится активный поиск. После чего вышли
из своего схорона, уничтожили все следы, зарыли или завалили камнями трупы,
машину, разработали легенду об инопланетянах, - благо, что слухов о них
сейчас хоть пруд пруди, - и с нею явились в свет: если не поверят в сказки,
то сочтут сумасшедшими, невменяемыми - какой с них спрос? В эту версию
хорошо укладывалось поведение Хардикова, который будто сам стремился попасть
в психушку. Да и суть ее казалась более правдоподобной. Егерь, простой
деревенский парень, не мог с таким упорством и фантазией разрисовать
космические путешествия, мог проболтаться, и потому перед выходом в мир его
тоже убрали. Раб и прислужник больше был не нужен.
Поспелов пожелал лично познакомиться с автором этой версии, однако
коллеги заявили, что он в какой-то командировке, почему-то замялись, и
Георгий не стал настаивать, решив, что это предположение - их коллективный
труд, а сказать прямо об этом нельзя, поскольку на "новых русских" ложится
тяжкое обвинение. Однако и такая версия Поспелова не устраивала. Он лично
осмотрел сарай на окраине города, который использовался под склад и в
котором оказались Хардиков со Скарлыгиным (попасть в него можно было
довольно легко, не нарушая замков и печатей), исследовал одежду и оружие
охотников и ничего особенного не установил. Да, на унтах и одежде нет следов
грязи, такое ощущение, что их носили зимой, по чистому снегу, да трудно ли
очистить, отмыть? Ствол карабина Хардикова абсолютно чист, у Скарлыгина - со
следами свежего выстрела: подавал сигнал из склада, чтобы привлечь внимание
сторожа.
Наконец, он прослушал аудиозапись беседы с Хардиковым и Скарлыгиным их
лечащего врача, который по просьбе спецслужб заново расспросил охотников о
приключениях.
Оба точно повторяли одну и ту же версию, кое-где удачно дополняли друг
друга, причем рассказывали со страстью, взахлеб, вспоминая детали, упущенные
во время беседы в прокуратуре. По социальному положению, образу жизни,
воспитанию, по психодинамике и эмоциональности они относились к разному
типу, а тут трещали, будто зачарованные, будто братья-близнецы, связанные
духовно в чреве матери.
Спецслужбы давно занимались пропажей вертолета с охотниками и достаточно
хорошо изучили личности всех участников происшествия.
На пятый день пребывания в Петрозаводске Поспелову устроили "свидание" с
"новыми русскими": минут двадцать наблюдал через волчок за каждым.
Несчастных уже несколько дней кололи средствами, подавляющими возбудимость,
но и при этом они вели себя как-то очарованно, счастливо улыбались и ничуть
не переживали свое заточение. Будучи совершенно трезвыми, они читали стихи,
и, надо сказать, проникновенно, с глубокими чувствами и пониманием
поэтической мысли. Если охотники "косили" под сумасшедших, то делали это
гениально...
Нетрудно договориться о манере поведения, расписать все по часам и строго
соблюдать правила "игры". Но сохранять одинаково мимику лица, характерно для
шизофреников гримасничать, ломать пальцы, закатывать глаза не так-то просто.
Они действительно были больны и находились в тяжелейшем состоянии...
Получалось, что Георгий теряет время. Лучше сейчас выехать с пасекой в
Долину Смерти, попробовать проследить на месте курс вертолета, определить
возможные сопки, куда садились охотники, и поискать разобранные и зарытые
части машины.
Труд долгий и неблагодарный, но это лучше, чем смотреть на блаженных
сквозь волчок, снабженный оптикой.
В последний день Георгий решился рискнуть и пойти на контакт с "новыми
русскими". Из Москвы, по настоянию жены Хардикова, приехал светило-доктор, а
с ним увязался какой-то американец, интересующийся фактами контактов с
инопланетянами. Доктор, естественно, побеседовал с обоими пациентами, а
иностранца пустили только к бывшему капитану, хорошо владеющему английским.
К Скарлыгину пошел Поспелов, переодевшись и слегка загримировавшись под
американца и прихватив с собой коллегу-"переводчика". На всякий случай
беседу устроили в полуосвещенной комнате, где лампа "замыливала" глаза
собеседника.
Узнав, что в гости пришел гражданин США, специалист в области уфологии и
поиска внеземных цивилизаций, Скарлыгин невероятно обрадовался и стал
благодарить президента америки Клинтона за шаги гуманизма и серьезный подход
к новейшим наукам в области познания мира и Вселенной, к чему в России
всегда относились и относятся наплевательски, а всех свидетелей, очевидцев,
