а каждая рамка в улье раскреплена, чтобы при болтанке не придавило пчел. И
все равно приходилось двигаться очень медленно, чтобы не растрясти
привередливый живой груз. Путешествовать с пасекой следовало по старым
вырубкам, где зацветал кипрей и малинник, и заброшенным, зарастающим
луговинам, во множестве разбросанным по долине вдоль речек и ручьев.
Долина Смерти тянулась с севера на юг от Одинозера километров на тридцать
и затем распадалась и исчезала между сопок. Она была слегка всхолмлена,
изрезана невысокими каменистыми грядами, сплошь уставленная огромными
валунами - типичная ледниковая долина, зажатая с запада и востока плоскими
холмами и сопками, по которым и проходила линия обороны во время той войны.
По западному склону стояли немцы, это было, заметно по основательности и
прочности оборонительных сооружений - железобетонные доты, бронеколпаки,
артиллерийские капониры с бетонными стенками, вместо окопов - каменные
дувалы; восточный склон около трех лет удерживали наши войска, и все тут
было земляное и деревянное. Несмотря на хорошее вооружение и оснащенность,
немцы так и не могли перейти долину и продвинуться вглубь Карелии, чтобы
потом выйти к Белому морю. Здесь и была остановлена война на Северном
фронте.
И ничего тут не было ни зловещего, ни рокового, а наоборот, все радовало
глаз и слух, и мест таких на земле было еще поискать! Не зря сюда тянуло
отпускников, спортсменов и просто романтически настроенных людей самого
разного возраста: на каждом валуне - автограф... Правда, дороговизна жизни и
переориентация на добычу средств к существованию резко убавила этот поток,
но еще в мае, когда Поспелов приехал сюда в первый раз, то уже нашел следы
непокорных путешественников - кострище на берегу ручья, где в самом деле
плескалась форель, оставленная на деревьях бельевая веревка: туристский
сезон открылся.
Ночи были уже светлые, почти белы?, в долине лежал туман, глушивший
звуки, и, несмотря на рассказ Зарембы о Долине Смерти, на предрассудки и
мрачную славу, фермерам стало здесь хорошо, особенно под утро, когда
загомонили птицы.
Автомобиль с пасекой установили подальше от туристских троп, открыли в
ульях пчелиные летки, и можно было уже спокойно ехать на "ниве" в Горячее
Урочище, точнее, отвезти туда "жену", а самому вернуться назад и начать
обследование долины. Однако Татьяна, безвылазно сидящая на ферме, попросила
Георгия подняться на сопку, чтобы оттуда глянуть на живописные просторы. Он
заподозрил простую женскую хитрость - ей не хотелось на ферму! - но уступил
и, оставив машину на волоке, повел Татьяну в гору.
Они были на восточном склоне долины и поднимались в легких предутренних
сумерках, тогда как сопки на западе, точнее, их вершины уже были высвечены
солнцем. Этот контраст света, если смотреть сверху, оживлял и веселил
простор и вместе с тем делал его нереальным, космическим: резкие и длинные
тени от освещенных сопок расчерчивали пространство, напоминая лунный пейзаж.
Густые сосновые боры внизу, подернутые туманом, были еще темными,
непроглядными и походили на земную твердь. Мало того, когда они поднялись на
верщину, то оказались в лучах низкого и уже яркого солнца, бьющего прямо в
лицо, и от них тоже падали бесконечно длинные, достигающие западного склона
тени. Обнаружив такой редкий эффект, они немного подурачились, изображая
скульптурные фигуры типа "рабочий и колхозница", и забрались на самый
высокий камень с плоским верхом как на смотровую площадку..
Отсюда Долина Смерти просматривалась до самого Одинозера - километров на
пятнадцать. И само озеро лежало на горизонте среди сопок, будто обломок
синего толстого стекла. Утренний ветерок с северо-запада выдувал длинные
космы тумана из светлеющих сосновых боров, словно выбивал пыль из ковра.
Татьяна зябко прислонилась к Поспелову, закуталась в старую джинсовую куртку
и замерла.
- Смотри, что это? - тихо спросила она. - Вон там, за долиной? На
сопке... Что это?
Георгий проследил за ее взглядом и заметил на лысой вершине, высвеченной
солнцем, маленький сверкающий прямоугольник. Может быть, километрах в пяти
на север. Предмет отражал солнечные лучи, как оставленное на земле
зеркальце.
Он не успел ответить и толком рассмотреть, что это такое, как эта
блестящая штуковина начала стремительно расти, как бы извергая из себя
десятки таких же прямоугольников. Они словно выстреливались влево, вправо и
вниз по склону сопки, заслоняя собой землю. Затем вообще обрушился целый
каскад, все засверкало, замельтешило на минуту, после чего сама собой
нарисовалась, собралась фигура, напоминающая ромашку. Не было пока лишь
желтого круга посередине, но скоро возник и он, будто соткавшись из ничего.
Диаметр цветка был потрясающим - метров четыреста! Он покрывал весь
восточный склон сопки от вершины до подошвы. Прямоугольные лепестки медленно
шевелились от ветерка и постепенно утрачивали блеск, напоминая матовое
серебро старых зеркал; желтая середина потемнела и замерцала искрами.
- Что это? - уже со страхом снова спросила Татьяна.
- Инопланетяне - серьезно сказал Георгий и встал, хотя в этом не было
нужды.
- Нет, правда?
- Если правда - не знаю...
"Ромашка" медленно вращалась по часовой стрелке, и было видно, что
лепестки ее легкие, воздушные, хотя имеют значительную толщину, словно
надуты воздухом.
Поспелов машинально глянул на часы - четыре десять...
- Мне что-то плохо, - вдруг пожаловалась Татьяна. - Голова кружится. И
страшно...
Страшнее, чем когда скелеты...
Он обнял ее за плечи, прикрыл ладонью глаза.
- Не смотри.
- Ты не думай, - стала оправдываться "жена", - я не слабонервная... А
страшно, потому что необъяснимо. Это детский страх...
- Молчи. Все хорошо. Возможно, это оптический эффект.
- Нет-нет! Не обманывай... Это реальный предмет., От него падает тень!
- Не хочу, но придется поверить в инопланетян, - сказал он, чувствуя, как
садится голос и начинается жжение в гортани.
Шли на прогулку, поэтому не взяли даже бинокля...
- Что будем делать? - хрипловато спросила Татьяна.
- Смотреть, больше ничего не остается. - В глазах что-то стало царапать,
будтопопал песок.
Солнце поднималось быстро, и этот гигантский цветок незаметно
поворачивался к зениту. Лепестки его еще больше тускнели, но сердцевина
начинала пульсировать желтым сиянием. Георгий снова глянул на часы четыре
десять! Хотя прошло минут двадцать... Послушал: верные "командирские" часы
стояли.
- Сколько времени? - будто невзначай спросил он.
Татьяна завернула рукав куртки, посмотрела мельком.
- Четыре десять.
В который раз уже он оказывался не готов к восприятию вещей и явлений,
происходящих в "бермудском треугольнике". Такое ощущение, будто оказался
безоружным и бессильным против вооруженного до зубов противника...
- Поехали домой! - вдруг заявил Георгий. - Мне тоже здесь неуютно. Если
такие цветочки тут расцветают, в другой раз насмотримся.
Вниз они спускались быстро, хватаясь за кусты и деревья. В тени, без
солнца, без этой "ромашки" стало вроде бы полегче, пригасла резь в глазах и
сухость в горле.
Они сели в машину, Поспелов повернул ключ зажигания раз, другой, включая
стартер, и понял, что аккумулятор посажен до нуля. На приборной доске
отсутствовал даже малейший накал ламп...
То же самое было и с аккумулятором нагрузовике с пасекой.
И еще он заметил, что, несмотря на теплое солнечное утро, пчелы не
летают, а сидят на прилетных досках, сгрудившись, сбившись в плотные стайки,
словно замороженные...
Домой они пришли только к обеду, пропустив утреннюю связь. Георгий
наскоро просмотрел запись на пленках двух видеокамер, которые включались в
течение ночи, и ничего особенного не обнаружил. Одна камера сработала на
взлет осветительной ракеты во втором часу - возможно, сигнальную паутину
порвал заяц, другая всю ночь снимала свинью с поросятами в скотном дворе,
куда, уезжая, ее удалось заманить. Теперь она орала, не получив утреннего
корма, и пыталась выломать прочнейшую дверь...
Поспелов завел колесный трактор, погрузил запасной аккумулятор и поехал в
Долину Смерти. Следовало немедленно "выручать" машину, ибо возникла
необходимость срочной поездки в Нижние Сволочи: агент Рем просила встречи, о
чем передала по местной автоматической связи.
В Долине Смерти днем наступила полная благодать. Дорвавшиеся до цветов
пчелы работали усердно и неутомимо, кипрейное розовеющее поле звенело от
насекомых, от привезенного аккумулятора машина завелась с одного "тычка".
Был великий соблазн сейчас же попробовать максимально подъехать к сопке, где
утром расцветала "ромашка", забраться на нее и посмотреть, поискать
какие-нибудь следы инопланетян, способных своим цветком создавать дурное
самочувствие, останавливать часы и сажать аккумуляторы. Однако Георгий лишь
забрался на сопку, куда они всходили вместе с Татьяной, прихватив мощный
бинокль.
Лысая сопка за долиной была пуста и непорочна. В оптику хорошо
просматривалась каменистая россыпь на вершине, опушка леса и довольно крутой
склон, над которым парила в воздухе гигантская "ромашка". Ни намека на
присутствие человека либо другого живого существа.
Бросив трактор возле пасеки, Георгий снял аккумуляторы и вернулся на
ферму. "Жена" покормила его запоздалым обедом, приготовила в дорогу термос и
бутерброды.
- Возьми, вдруг любовница не накормит, - сказала она, и в голосе
послышалась неподдельная ревность. Она не имела представления об агентах,
мужчины или женщины, не знала ни кличек, ни способов встреч с ними. Скорее
всего, женским чутьем угадывала, к кому он едет.
- Только не задерживайся, - зашептала у порога. - Я тоже буду ждать тебя.
Георгий дал ей инструкции с наступлением темноты не высовываться из дома
даже в окна, что бы там на улице ни происходило: пусть орут мертвецы,
расцветают "ромашки" и садятся летающие "тарелки". Плохо, что железные
ставни были только на окнах первого каменного этажа. А то бы запереться
намертво, включить музыку, телевизор, сесть в кресло и вязать чулок...
Агент Рем считалась старожилом "бермудского треугольника", поскольку была
внедрена сюда Зарембой самой первой, еще четыре года назад, и имела хорошее
при крытие - заведующей сельским клубом, местом, где можно было при желании
узнать все новости, происшедшие в округе, и где была возможность
неконтролируемого свободного передвижения: культурная работа на селе
катастрофически падала в бездну, и Рем активно занималась подвижничеством -
колесила по деревням, исполняя под гитару романсы и бардовские песни. При
первой же ознакомительной встрече - согласованная по радиообмену, она
произошла в лесу, - Поспелов заметил, что эта музыкально одаренная, хрупкая
и нежная женщина никак не вписывается в тоску и убогость современной
сельской жизни, и как бы ни старалась, все равно выглядит чужеродным
явлением, хотя и подпадала под понятие "сельский интеллигент". Ей бы в
концертные залы, в столичные гостиные, а не в деревянный, приземистый барак,
называемый клубом. Георгий подробно расспросил Рема о надежности ее
положения в Нижних Сволочах, и хотя агент хорохорилась и отвечала бойко,
уловил в голосе тихую, застарелую тоску.
- Сегодня у меня праздник! - нежным и каким-то притягивающим смехом
рассмеялась она. - Наконец-то появился резидент и начнется настоящая работа.
А то я иногда уже стала забывать, кто я.
По легенде у бабника-фермера Рем значилась в любовницах - это была самая
