подобия. Во всяком случае, если у вас все дома. Отходы от заклинаний,
призывающих Вельзевула, не зря хранятся на хорошо огороженных свалках -
ни в коем случае нельзя допустить, чтобы они проникли в окружающую
среду. А если вызвать Повелителя Мух за подобной оградой, именно это-то
и произойдет.
Поэтому Михаэль Манштейн избрал окольный путь решения проблемы. Я
упомянул Вельзевула, потому что именно его влияние изучал наш маг, когда
мы с Тони Судакисом закончили сепаратные переговоры. И не помышляя о
том, чтобы вызывать демона, Михаэль достал банку, полную друзей любого
волшебника, а именно старых добрых дрозофил.
Эти плодовые мушки очень примитивны и очень глупы, а потому
исключительно чувствительны к воздействию магии. Ученики чародеев часто
отрабатывают на них свои заклинания. Если уж ваши чары подействовали на
мух, значит, вам все по плечу.
А когда магия, воздействующая на мух, каким-то образом связана с
Вельзевулом, их чувствительность возрастает еще больше. Только
понаблюдав, как они вылетают из сосуда, Михаэль мог сказать,
распространяется ли влияние демона куда не следует. Это самый элегантный
и самый безопасный тест.
Я не маг и увидел только, что коричневатые мушки деловито выбрались
из бутылки. Когда Михаэль закрутил крышечку, я решил, что можно его
отвлечь, и спросил:
- Ну как, есть признаки Вельзевула?
- Не знаю, я не заметил, - ответил он. - Повелитель Мух известен
своей хитростью, но я не верю, что он способен увернуться от
дрозофильного теста - ведь он притягивает мух сильнее, чем гнилые груши.
- Отрадно слышать, - сказал я, - потому что я точно знаю о наличии
Вельзевуловых отходов на свалке.
- Да, это в какой-то мере успокаивает, - согласился Михаэль. - Если
уж такая Сила, как Вельзевул, не может выбраться из-за охраняемых стен,
значит, есть основания полагать, что они устоят и перед другими, более
слабыми заклинаниями.
- Что после Вельзевула? - спросил я.
- Я думал насчет Уицилопочтли, - ответил Михаэль. - Он не менее
опасен, чем Вельзевул. А случай с настойкой курандеро доказал, что он
активен и ищет возможности стать еще более активным.
И вновь Михаэль не стал пытаться вызвать злобного ацтекского бога:
ведь мы в конце концов именно этого и боимся. Он применил другой тест,
используя на сей раз суррогат содранной человечьей кожи. Искусственная
кожа походила на пергамент, но по моей, натуральной, все равно побежали
мурашки.
Михаэль читал заклинание на каком-то языке с обилием горловых и
кудахчущих звуков - на науатле. Нынче в Ацтекии преобладает испанский,
но в повседневной жизни многие говорят на науатле. Этот язык столь же
естествен для ацтекских Сил, как арабский для джиннов. А я и не знал,
что Михаэль говорит на науатле! Впрочем, труднее сказать, чего он не
может.
Дочитав заклинание, Михаэль посмотрел на квадратик содранной кожи.
Никаких изменений. Он тихонько хрюкнул.
- В чем дело? - спросил я.
- Я ожидал, что будет хоть какая-то реакция, - ответил маг. - Я не
сомневался, что, кроме Уицилопочтли, никто не способен вызвать апсихию.
Но никаких признаков его просачивания не заметно. По крайней мере этот
тест их не выявил.
- А что ты ожидал увидеть? - спросил я.
- Влияние Уицилопочтли привнесено на Девонширскую свалку токсичных
заклинаний посредством отходов суррогатной человечьей кожи. Если бы оно
распространялось за пределы свалки, то кусок искусственного материала,
который я привез, начал бы кровоточить.
Я поперхнулся и пожалел, что спросил.
- А это была бы... настоящая кровь?
- В магических науках слово "настоящая" почти лишено смысла, -
уклончиво сказал Михаэль. - Она могла быть как настоящая на вид, на вкус
и по запаху. Но можно ли перелить ее человеку, подвергшемуся нападению
вампира? Если честно, не знаю. Возможно, этот вопрос стоит изучить. Да,
любопытно.
Манштейн вытащил из кармашка лабораторного халата карандаш и пошарил
в поисках пергамента. На одно кошмарное мгновение я испугался, что он
воспользуется куском суррогатной кожи. Не думаю, что мой желудок перенес
бы это. Но в последний момент Михаэль нащупал записную книжку и сделал в
ней пометку.
На подобные опыты ушло все утро и остаток дня. К моему огорчению и
удивлению, каждый тест заканчивался ничем. То есть нет, не совсем ничем:
одно вещество он все же обнаружил. После четырех часов пополудни, когда
мы оба уже были сыты по горло неудачами и расстроились до такой степени,
что стали делать глупости, Михаэль провел тест на наличие звездной пыли
- и вдруг кончик его волшебной палочки на мгновение вспыхнул.
- Не сомневаюсь, что ее свозит сюда какая-нибудь голливудская
светомагическая компания, - заметил он.
- Но даже если звездная пыль и просачивается, она же не токсична, -
сказал я. - Самое большее, на что она способна, это превратить
какого-нибудь дурака в знаменитость.
Михаэль посмотрел на меня так, будто я школьник, сложивший две двойки
и в сумме получивший три. Не пять, а именно три. Я не оправдал его
ожиданий. И как добросовестный учитель, он принялся растолковывать:
- Проблема не в том, Дэвид, что звездная пыль обнаружена за пределами
свалки. Как ты сказал, это вещество совершенно заурядное. Проблема в
том, что звездная пыль не оказалась бы за пределами свалки, будь здешняя
ограда надежной. Таким образом, мы установили наличие протечки. Чего мы
не установили, так это какие по-настоящему вредные вещества утекают
через стену.
- Ox, - только и выдохнул я, чувствуя себя последним идиотом. А ведь
Манштейн-то прав! И все же... - Ты провел тесты на все опасные Силы,
которые могут быть на свалке, и все впустую. Звездная пыль - очень
летучее вещество, даже светомагический персонал не в состоянии угадать,
куда она пролезет. Разве она не может просачиваться сама по себе?
- Может, - согласился Михаэль. - Теория вероятностей этого не
исключает. Может, существует кристалл, способный вызвать взрыв не хуже,
чем мегасаламандра, только я не собираюсь лишаться сна, размышляя, так
оно или нет. Но я готов поклясться на любом священном писании, какое
тебе больше нравится, что нечто - и очень зловещее Нечто - проделало
брешь, через которую и вылетает звездная пыль. Таково мое экспертное
заключение.
Вы для того приглашаете экспертов, чтобы узнать их экспертное
заключение. Ежели, ознакомившись с ним, вы принимаете решение его
игнорировать, лучше иметь на то хорошее основание. У меня такого
основания не было, и к тому же я не сомневался, в правоте Михаэля. Но
тогда что же мы сделали не так?
- Что меня сейчас больше всего беспокоит, - сказал я, - так это то,
что владельцы свалки запросто могут заявить, будто звездная пыль попала
сюда не изнутри, а снаружи - ведь ничего более серьезного мы не
обнаружили.
- Ну, в этой деревне им будет весьма трудно такое доказать. - Михаэль
махнул рукой в сторону ближайших домов. Я не мог с ним не согласиться.
Если и есть какой-нибудь район, где влияние звездной пыли вообще
незаметно, так это окрестности Девонширской свалки.
- Тогда почему же мы не обнаружили никаких токсичных заклинаний? -
спросил я.
- Наиболее очевидная причина - несовершенство наших тестов, - развел
руками Михаэль. - Однако, должен признаться, я так и не выяснил, где
находится брешь. Прежде все мои эксперименты давали отличные результаты.
Я спросил, который час. Когда мои часы доложили, что уже двадцать
минут пятого, я заявил:
- Ну все, на сегодня хватит. Может, завтра удастся сделать больше?
Мне хотелось поскорее вернуться за своим ковром, залететь домой,
собрать все, что нужно на ночь, и отправиться к Джуди.
В любой другой ситуации цельная натура Манштейна не позволила бы ему
даже подумать, чтобы слинять с работы. И когда он сказал: "Почему бы и
нет?" - я, признаюсь, даже вздрогнул.
- Пока мы ничего не добились, разве что развлекли охранника, -
добавил он. Может, пытался оправдаться перед собой (или передо мной) за
ранний уход? Что до меня, так мне оправдания были ни к чему, я хотел
домой.
Михаэль принялся укладывать свои банки и фиалы в черный кейс. Я
наблюдал за ним, надеясь, что на него не снизойдет неожиданное озарение.
Слава Богу, обошлось. Как только Манштейн собрался, мы сели на ковер и
полетели в Уэствуд.
Движение было, как всегда, ужасное. По всем магистралям неслись стада
ковров, в воздухе повисло плотное облако пыли и шерстинок, и даже
знаменитое солнце Энджел-Сити словно поблекло. Водители терли
воспаленные глаза. Уровень загрязнения в долине Сан-Фердинанда намного
выше, чем в других районах, потому что освежающий морской бриз туда не
проникает.
Когда-нибудь всерьез придется заняться разработкой нешерстяных
ковров-самолетов. Подобные исследования ведутся уже давно, но до сих пор
никому не удалось найти другой материал, который устраивал бы сильфов.
Однако если это затянется еще на несколько лет, в Энджел-Сити не захочет
жить ни один здравомыслящий человек.
Я вздохнул с облегчением (в прямом и переносном смысле), когда мы
вылетели из долины и добрались до Уэствуда. Михаэль припарковал ковер.
- Хочешь подняться в кабинет и посмотреть, что тебя ждет? - спросил
он.
- Еще чего! - возмутился я. - Как там сказано в Новом Завете?
Достаточно каждому дню своей заботы? Завтра будут завтрашние заботы. А
думать о них сегодня я не хочу.
- Ну как хочешь, - пожал плечами Манштейн.
Время приближалось к шести, и места на ковростоянке было
предостаточно - большинство людей, работающих в Конфедеральном Здании,
отправились по домам. Тем не менее Михаэль слез с ковра: раз уж он сюда
добрался, можно еще поработать. Наверное, его расстроил полный провал
всех экспериментов. Что до меня, так я чувствовал себя совсем неплохо.
Разве что проголодался, как волк. Вскочив на свой ковер, я миновал
Второй бульвар и повернул на Имперский, на случай если меня поджидали
еще какие-нибудь стихийные духи земли.
Если и так, то на сей раз мы разминулись, и я добрался до дома целым
и невредимым. Я пробыл там ровно столько, сколько потребовалось, чтобы
сбегать в туалет и забросить в кейс чистое белье на завтра. Потом я
вскочил на ковер и полетел к Джуди.
Движение по шоссе святого Иакова в лонг-бичском направлении, особенно
по вечерам, совершенно непредсказуемо. В самые часы пик ковры буквально
громоздятся друг на друга. Если вылететь около восьми, то на месте
окажешься не раньше, чем если бы ты вылетел в девять. Но мне повезло, я
прилетел к Джуди вовремя.
Показав входной талисман знакомому демону-привратнику, я взлетел
наверх, перескакивая через две ступеньки, и постучал в дверь. Джуди не
спешила открывать, и я решил, что она занята - может, сидит в туалете, -
и вошел без приглашения.
Я шагнул в прихожую и застыл на месте. На мгновение мне показалось,
что я ошибся квартирой. Потом вспомнил, что ни к какой другой двери мой
ключ бы не подошел.
Но Джуди, как и подобает хорошему редактору, чрезвычайно аккуратна. А
в этой квартире царил полный разгром. Книги валялись на полу вперемешку
с безделушками. Иные были разбиты и поломаны. "Землетрясение! - подумал
я и, сразу осознав всю нелепость этой мысли, решил: - Ограбление!"
С воплями "Джуди! Джуди!" я бросился в спальню. Никакого ответа. На
кровати аккуратно лежали приготовленная Джуди зеленая шелковая блузка и
брюки - самый подходящий наряд для торжественного открытия нового
ресторана.
Как вы понимаете, я хорошо знаком с постелью Джуди. Так вот, красного
пятна на белом покрывале раньше не было. Пятно было совсем небольшим, но
