-Он задумал отравить кого-то!
-Кого?
-Я не знаю. Сейчас я сообщу вам все, что мне известно об
этом. Вчера утром отец послал Годольфина в Лувр к королеве
Екатерине. Годольфин принес оттуда очень хорошенький ящичек с
перчатками. Отец взял первую пару - она была светло-желтого
цвета - и... отравил перчатки!
-Каков был с виду этот ящичек? - крикнул Генрих, чувствуя,
как у него на голове зашевелились волосы: ведь король подарил
его матери хорошенький ящик с перчатками!
-Ящик был из черного дерева с инкрустацией из слоновой
кости и перламутра. По углам у него были...
Но принц не стал дослушивать конец описания: уже по началу
он видел, что это был тот самый ящик, который был подарен его
матери Карлом IX, и стремительно повернулся к двери.
Он хотел бежать во дворец, но Фаринетта остановила его
вопросом:
-Вы ничего не прикажете мне, принц?
-Да, прикажу! - крикнул принц, объятый приступом
бешенства.- Слушай, ты, дочь Рене-отравителя! Если я успею
прийти вовремя, чтобы помешать умереть моей матери, которую
задумал отравить твой отец, то я пощажу тебя. Но если теперь
уже слишком поздно... О, тогда ты будешь отдана во власть
Фариетты! Помни,- обратился он к последней,- если через два
часа Маликан не вернется, она - твоя!
Сказав это, Генрих бросился, словно безумный, бежать в
Лувр, приказав в то же время Маликану бежать в Босежур на тот
случай, если королева Жанна еще не успела выехать на бал.
Генрих стрелой пронесся мимо часовых, в несколько прыжков
взобрался по большей лестнице и вбежал в зал. Перед ним стеной
стояла густая толпа придворных. Слышались какой-то испуганный
шепот, какие-то заглушенные восклицания, кто-то тихо
всхлипывал. Генрих силой растолкал придворных и выбежал на
середину, где его глазам представилась страшная картина.
Королева Жанна без чувств лежала на руках Карла IX и принцессы
Маргариты.В нескольких шагах от них стояла королева Екатерина.
Она была неподвижна и бледна, как статуя; только ее черные
недобрые глаза горели плохо сдерживаемым, заметным торжеством.
Генрих отчаянно вскрикнул:
-Поздно! Моя мать отравлена!
Он подбежал к матери и сорвал одну за другой перчатки с ее
рук.
На левой руке наваррской королевы виднелась запекшаяся
капелька крови...
XXIII
Еще четверть часа тому назад королева Жанна, очаровательно
улыбаясь, входила в большой луврский зал. Король Карл IX подал
ей руку; королева Екатерина взяла руку Маргариты и шла за ними
следом.
В тот момент, когда король хотел начинать танец, королева
Жанна вдруг остановилась и судорожно схватилась за сердце.
-Что с вами? - спросил Карл IX.
-У меня какое-то странное ощущение,- ответила Жанна
д'Альбрэ.- Сердце усиленно бьется, и в голове все кружится... Я
нездорова...
Она покачнулась. Король и подбежавшая к ним принцесса
Маргарита подхватили ее. Один из пажей кинулся за доктором
Мироном.
Именно в этот момент в зал ворвался Генрих Наваррский с
криком: "Поздно! Моя мать отравлена!"
И тогда одно имя зашептали уста всех. Это было имя Рене!
Король взглянул на мать и сразу понял все. Он побледнел,
нахмурился и приказал:
-Пусть все уйдут отсюда!
Из уст в уста уже бежали слова: "измена", "отравлена",
"предательство". Придворные торопливо исполняли приказание
короля и выходили из зала.
Только беарнцы, приехавшие вместе с Жанной д'Альбрэ,
остались на месте, еще плотнее сдвинувшись вокруг своей
королевы.
-Выйдите, господа! - приказал им Генрих.
Тогда они вышли: нужен был приказ их государя, никому
другому они не хотели повиноваться!
Теперь вокруг бесчувственной Жанны д'Альбрэ остались лишь
король, королева-мать, принцесса Маргарита, принц Генрих,
Крильон и Пибрак.
Пришел Мирон. Он осмотрел оцарапанную руку, затем поднял
сорванную Генрихом перчатку, осмотрел ее и сказал:
-Ваше величество, видите ли вы эти мелкие осколки стекла,
прилипшие к коже перчатки? Стекло приклеено нарочно, чтобы,
сделав на коже царапину, ввести через нее тот яд, которым
отравлены перчатки! А теперь благоволите обратить внимание на
эти мраморные пятна на руке ее величества: это действует яд!
Генрих, стоя на коленях около матери, с отчаянием ломал
руки.
-Говори, Мирон, говори! - сказал король.- Скажи нам всю
правду!
-Это очень сильно действующий яд,- продолжал Мирон.- Он
весьма недавно открыт в Италии - я сужу по описанию его
действия, так как мне, как и всем французским врачам, не
приходилось иметь с ним дела.
-Но если во Франции еще не знают его, откуда он взялся? -
крикнул король.
-На это может ответить только один человек, ваше
величество, а именно тот, который вечно возится с ядами! -
ответил врач.
-Ну, уж это слишком! - недовольно заметила королева
Екатерина.- Рене готовы обвинять решительно во всем! Ведь,
кажется...
-Потрудитесь замолчать! - перебил ее король, сверкнув
глазами.- На этот раз я уж докопаюсь до истины!
-Яд действует очень быстро,- продолжал Мирон,- и
противоядия против него у меня нет. Но у отравителя оно должно
быть...
Генрих вскочил и закричал:
-Где Рене?
Он забыл, что Крильон арестовал Флорентийца. Но герцога
Крильона уже не было в комнате: при первых словах Мирона он
выбежал из зала, вскочил на первую попавшуюся лошадь и помчался
к своему дому.
Тем временем королеву Жанну перенесли в комнату принцессы
Маргариты. Несмотря на все хлопоты Мирона, ее никак не
удавалось привести в чувство. Ее дыхание становилось все
прерывистее, глаза судорожно открывались и закрывались, по лицу
начинали выступать те же мраморные пятна, которые появились
сначала на раненой руке.
Король подошел к своей матери и сказал ей:
-С вашей стороны было большой ошибкой защищать Рене!
-Но... ваше величество...- пролепетала растерянная
королева Екатерина.
-В конце концов, это имеет такой вид, будто вы - его
сообщница! - докончил Карл IX и отвернулся затем от матери.
Екатерина Медичи побледнела как смерть.
В этот момент во дворе Лувра послышался топот быстро
мчавшейся лошади.
-Это Крильон! - крикнул король, подбегая к окну. Он
увидел, что во двор бешеным галопом въехал герцог, спереди
державший в седле Рене.
-На землю! - грубо крикнул Крильон, бесцеремонно ссаживая
парфюмера, и через минуту уже входил в зал, одной рукой держа
Флорентийца за шиворот, а другой подталкивая его вперед.
Король пошел навстречу бледному, перепуганному итальянцу.
-Негодяй! - крикнул он.- Как называется яд, которым ты
воспользовался на этот раз?
Рене попытался спастись смелым отпирательством.
-Но я никого не отравлял, ваше величество,- ответил он,
строя удивленное лицо.
-Ты лжешь! - крикнул громовым голосом принц Генрих.- Ты
лжешь! Твоя дочь Паола только что сказала мне, что ты отравил
пару перчаток светло-желтого цвета и положил их в ящичек,
принесенный Годольфином из...- он не договорил.
Королева Екатерина почувствовала, что пол уходит из-под ее
ног.
-Знай же,- продолжал принц,- знай, что в этот момент твоя
дочь находится в руках Фаринетты и трех бандитов. Спаси мою
мать, и я верну тебе дочь!
Рене побледнел еще больше, подбежал к королеве Жанне, взял
ее за руку и с отчаянием крикнул:
-Поздно!
Действительно, словно прикосновение убийцы ускорило
смертельный исход: королева Жанна вздрогнула, широко открыла
глаза, приподнялась до половины и снова рухнула на постель.
-Скончалась! - сказал Мирон, взяв королеву за руку.
-Умерла! - грозно крикнул Карл IX.- Умерла!
-Государь! Мести! Мести за кровь нашего дома! - простонал
Генрих.- Ведь...
-Замолчи, братец,- грустно и важно сказал король,-
замолчи, милый, и не произноси знакомого всем нам имени, которе
готово сорваться у тебя с уст! Даю тебе свое королевское слово,
что на этот раз правосудие восторжествует.- Он повернулся к
Крильону и сказал ему:- Герцог, вы отправите Рене сейчас же в
Шатле. Завтра он выйдет оттуда, чтобы прямым путем отправиться
на Гревскую площадь!
-Рене! - зловещим тоном сказал принц.- В этот момент твоя
дочь обесчещена.
Рене вскрикнул и рухнул на пол. Король подошел к Екатерине
Медичи и сказал ей:
-Вы сию же минуту отправитесь в Амбуаз и будете терпеливо
ждать там смерти. Никогда более вы не увидите Лувра!..
Генрих снова упал на колени около трупа матери и плакал
горючими слезами.
Понсон дю Террайль
Цикл романов
"Молодость короля Генриха"
ПОХОЖДЕНИЯ ЧЕРВОННОГО ВАЛЕТА
Роман IV
I
Это происходило на берегах Гаронны. В старом,
полуразрушенном замке юный владелец поместья принимал гостей.
Кругом все говорило о неповитой бедности, но гасконец хвастун
по природе, и повсюду виднелись старания придать этой бедности
лишь вид почтительно культивируемой старины.
В теплый июльский вечер тысяча пятьсот семьдесят второго
года в громадном зале старого замка собрались трое друзей, из
которых старшему было не более тридцати лет, а младшему не было
и девятнадцати. Последним был сам хозяин.
Они сидели вокруг стола, покрытого старой, вытертой
скатертью, и занимались игрой в карты. В качестве истинных
гасконцев они положили около себя свои кошельки, вместо того
чтобы высыпать их содержимое на стол. Около играющих виднелись
две большие, пузатые, но - увы! - пустые бутылки.
-Однако, господа, - воскликнул один из гостей,- я хочу
пить! Вина, дворецкий!
К столу подошел крестьянин, наряженный в желтый казакин,
и шепнул на ухо хозяину, что в погребе нет больше ни одной
бутылки.
-Господа! - сказал хозяин дома.- Пандриль спрашивает,
какого именно вина желаете вы?
-Ну вот еще! - ответил другой гость. - Да самого лучшего,
разумеется!
-Да видите ли, в чем дело,- ответил хозяин, не моргнув и
глазом,- вам очень хочется пить, но... Пандриль, друг мой,-
обратился он к крестьянину, довольно неуклюже разыгрывавшему
роль дворецкого,- вели оседлать сейчас же мою лучшую лошадь...
-Какую? - наивно спросил Пандриль.- Черную или белую?
Владелец замка грозно и надменно посмотрел на
недогадливого слугу.
-Дурак! - ответил он.- Ты должен знать, что Вельзевул
черен как ночь! Ну-с, вели, значит, оседлать лучшую лошадь, то
есть Вельзевула, и отправляйся на клосскую ферму. Скажи
фермеру, что я приказал дать тебе бурдюк сенжакского вина,
которое мой предок вывез из Испании... ну, того самого, которое
еще ему подарил император Карл Пятый!
Хозяин кинул на слугу такой многозначительный взгляд, что
несчастный Пандриль выскочил стремглав из комнаты, не
осмелившись заметить, что о знаменитом сенжакском вине он
слыхал так же мало, как и об императоре Карле Пятом, и что
клосска: ферма на самом деле представляет собою полуразрушенную
и необитаемую хижину, стоящую среди клочка виноградников.
Когда слуга ушел, хозяин продолжал:
-Дорогие друзья, наступили тяжелые времена для нас,
дворян. У самих королей не осталось ни кола ни двора, а
религиозные распри разорили самые знатные дома Франции и
Наварры.
-Кому ты говоришь это, Гектор! - воскликнул один из
игроков.
-По счастью, у нас имеется то, что у нас не может отнять
никто, а именно наше происхождение! - отозвался третий,
которого звали Лагир.
-Ты прав, клянусь прахом своих предков! - ответил хозяин
дома. - И знаете что, друзья? Чтобы убить как-нибудь ожидание
в течение того времени, которое понадобится Пандрилю для
