кошки, потому что еще жеребенком играл с ней и рос. Рысь лениво огрызалась,
но все же старалась держаться подальше от острых раздвоенных копыт, с
царственной невозмутимостью игнорируя толпу обступивших дорогу зевак.
Казалось, весь Эндрос хлынул за пределы крепостных стен, чтобы проводить
своего императора. Гром приветственных криков и рукоплесканий не смолкал
вокруг него, но лица многих горожан были опечалены. Простой люд искренне
симпатизировал своему молодому правителю, и его отъезд воспринимался как
ощутимая потеря в жизни столицы. Конечно, через какое-то время мальчик
вернется в родные края, в чем он публично поклялся, глядя на черные башни
Замка, но кто знает, как оно все там устроится. Прошлый император вот так же
клялся, отбывая в чужую страну. Вернуться-то он вернулся, но неживой, и
косточки его теперь в толще скалы.
Эсториан обернулся в седле. Он оглядел белые стены столицы и перевел взгляд
на мрачные зубцы башен; над ними парил собирающий солнечный свет кристалл. Он
отсалютовал ему правой рукой. Кристалл вспыхнул и послал в его сторону пучок
нестерпимо ярких лучей. Молодой император рассмеялся.
Привет тебе, негромко произнес он. Приглядывай за моей столицей, пока
в отъезде.
И ты говоришь все это с легким сердцем?
Эсториан обернулся и бросил взгляд на жреца, который приноравливал бег
своей кобылы к размашистой трусце Умизана. Лицо его было серьезно.
Это такая сила, медленно произнес Айбуран, перед которой трепещут
боги.
Разве твои слова, воспитатель, не ересь?
Эсториан ослепительно улыбнулся толпе. Умизан, почувствовав настроение
хозяина, вильнул крупом и замахал кисточкой вскинутого хвоста. Жрец, не
прибавив ни слова к сказанному, поклонился и отъехал прочь.
Через какое-то время добровольный эскорт, сопровождавший императора, стал
редеть, и приветственные возгласы постепенно смолкли. К полудню повернули
восвояси самые решительные из провожающих. Когда солнце склонилось к западу,
голова каравана достигла пограничного камня, белого столба, стоящего на меже,
отделявшей территорию Эндроса от земель Ста Царств. За ними возвышался
пологий холм, рассеченный надвое рекой и увенчанный подобием гребня. Этот
холм не шел ни в какое сравнение с величественными хребтами северных гор, но
здесь, на равнине, даже такой плюгавый бугор казался серьезной преградой.
Эсториан оглядел свиту. На лицах придворных читалось явное желание
передохнуть, и даже мать его выглядела усталой. Он усмехнулся и пришпорил
Умизана.
Вперед, сказал он. Только вперед.
Некоторое время копыта сенелей упорно месили мягкое покрытие дороги,
постепенно превращая его в грязь. На вершине холма Эсториан бросил поводья.
Умизан коротко всхрапнул и опустил морду к земле. Юлия игриво подпрыгнула и
покатилась по траве, издавая воркующие звуки. Судя по всему, она чувствовала
себя прекрасно, совсем не сожалея о том, что ее вынудили бросить город, в
котором она родилась. Ее дикая натура наслаждалась свободой и первозданными
запахами, идущими от влажной земли.
Эсториан посмотрел в сторону столицы. Она стала такой крошечной, что ее
можно было взять в ладони и, как следует все рассмотрев, поставить обратно.
Изящная безделушка, вырезанная из слоновой кости, украшенная золотыми
накладками.
После смерти отца ему не раз приходилось покидать ее. Но эти поездки
совершались только в северном или восточном направлении. И никогда в
западном.
Почему-то он ощущал себя сейчас птицей, вырвавшейся из клетки. В душе его
роились разные чувства; но и страх, и смятение, и неуверенность побеждало
нечто такое, чему он не знал названия.
И вот оно явилось. Сверлящая радость! Ощущение полной свободы! Пускай
непрошеной, пускай из-под палки. Оно явилось внезапно и уже не желало
покидать его.
Ужасно, чудесно, великолепно.
Он тронул пяткой тугой бок Умизана. Жеребец подхватил с земли последний
клочок травы и, описав полукруг, отвратил взор хозяина от скучной равнины.
Теперь перед ним расстилалось иное, еще неизведанное пространство, в котором
смутно белела стена Хан-Гилена.
Вперед, промолвил он. Только вперед!
ГЛАВА 6
Императорский поезд двигался в хорошем темпе, среднем между марш-броском
армии и выездом лежебок на загородный пикник. Бодрость сенелей и погода
способствовали путешествию, но изгибы дороги и неровности ландшафта сущест
венно замедляли его. Частые остановки в городах и храмах также наносили ущерб
скорости продвижения каравана, однако Эсториан был упорен и терпелив.
Пьянящее чувство свободы не покидало его, он правил своими людьми железной
рукой, что, впрочем, не мешало ему пребывать в отличном настроении и потакать
прихотям Умизана.
Весна разгоралась. В солнечном свете ярко блистали воды реки Сувиен, за
белой стеной Хан-Гилена клубились причудливые туманы. Они миновали покрытые
pny`lh холмы Айбена и Сареса и въехали в дремучие леса Куриона. Городков на
их пути поубавилось, все чаще попадались одинокие замки, стоявшие на об
рывистых берегах Сувиен или целиком занимавшие отдельные острова в центре ее
стремнины. Хозяева их не всегда приходили в восторг, обнаружив за воротами
своих крепостей гомонящую толпу, но, узнав императора, меняли свое отношение
к происходящему. Он знал, как обращаться с ними. Иногда крепкое словцо в
беседе с простыми людьми значит много больше, чем ласковая речь и
ослепительная улыбка.
Порой я не понимаю, чего они хотят, пожаловался он Вэньи однажды утром,
подольше задержать меня у себя в гостях или поскорее выпроводить.
Она бросила поводья, рассчитывая, что ее сумасбродная кобылка сама одолеет
крутой склон, и призадумалась, потом заговорила тщательно подбирая слова.
Лицо ее неожиданно зарумянилось, возможно, от свежего воздуха и быстрой езды.
Конечно, им хочется удержать тебя. Ты хорошо относишься к ним, помогаешь
решать спорные вопросы, исцеляешь недуги и благословляешь их коров и женщин.
Они любят тебя.
Они улыбаются, когда мои придворные как саранча уничтожают их скудные
съестные припасы.
Это гордость. Она поправила непослушную прядь волос, упавшую на лицо,
но свежий ветерок тут же вернул ее на место.
Кобылка Вэньи оступилась на мокром камне, и девушка ласково похлопала ее по
лоснящейся от пота шее. Кто-то чуть пониже ростом, но энергичный и бодрый,
также ожидал знаков внимания. Зеленые глаза рыси неотступно следили за ней.
Юлия подпрыгнула и в полете потерлась о руку девушки.
Не дождавшись ответа, Вэньи снова заговорила.
Они дают тебе больше, чем обязаны давать господину вассалы, но ведь и
сами извлекают из этого пользу. Ты очень полезный во всех отношениях гость,
хотя бы потому, что твое посещение на долгие годы даст им пищу для
разговоров.
Он посмотрел вниз и обнаружил беспорядок, возникший в центре каравана.
Замешательство вызвал местный лорд, с восхитительным упорством пытавшийся
завернуть колонну в сторону своего обиталища. Подъехавший Айбуран завел с ним
непринужденную беседу. Непринужденную для верховного жреца Эндроса и довольно
мучительную для жителя дремучих лесов.
Эсториан потер подбородок. В последнее время он стал все чаще отлынивать от
бритья, и его щетина превратилась в роскошную кудрявую поросль. Холодная
вода, холодная бритва достаточно веские причины, чтобы оправдать леность.
Вэньи по утрам любила играть с его бородкой. Она вновь покраснела и
рассмеялась.
Я думаю, сказал он, сегодня ночью мы разобьем собственный лагерь. Мне
говорили, что день или два нам не будут встречаться ни поселки, ни замки.
Но один из них все же находится где-то поблизости, возразила она, и
уж его владелец не преминет заполучить нас в свои сети.
Что ж, придется предложить ему стать нашим гостем и поскучать с нами под
лунами. Это внесет в его жизнь некоторое разнообразие.
Это не оскорбит его?
Нет, если приглашение сделаю я, со всем присущим мне обаянием.
Ах, сказала Вэньи, лаская его взглядом, ты все-таки неисправим.
Он поцеловал свою ладонь и приложил ее к щеке спутницы.
Благословляю тебя и весь твой род, дитя мое!
Вэньи напряглась и побледнела.
Никогда, сказала она звенящим от ярости голосом, слышишь, никогда
больше не шути со мной так.
Вэньи! Он попытался обнять ее.
Она уклонилась так резко, что зубы ее клацнули. Растрепавшаяся коса
колыхнулась на узких плечах. Она ударила пятками кобылку, и та, удивленно
хрюкнув, дернулась в сторону. Эсториан хотел поддержать Вэньи, но она опять
увернулась, и взволнованные сенели заскользили вниз по крутому склону, с
трудом удерживая равновесие.
Когда дорога выровнялась, Вэньи вновь обрела дар речи, но голос ее все еще
дрожал.
Я не корова и не деревенская плодовитая дурочка. Я не могу подарить тебе
ребенка до тех пор, пока мое Странствие не закончится. Зачем ты обижаешь
меня?
Вэньи была права, он сморозил глупость, но гордость мешала ему признать
это. Он усмехнулся и холодно произнес:
Твое Странствие это также и мое Странствие. Я думал, ты понимаешь.
Ты отмечен милостью Небес. Слова давались ей с трудом, но она все же не
собиралась уходить от разговора. Ты император, и твое Странствие может
считаться во всех отношениях приятным.
Если исключить из него Асаниан, язвительно заметил он.
Вэньи призадумалась, рассеянно поглаживая по холке свою кобылку, которая,
расшалившись, стала шарахаться от каждой тени. Умизан фыркнул на нее и
опустил рога. Это была демонстрация высшей степени отвращения жеребца к
глупой твари противоположного пола. Кобылка, прижав уши к безрогому черепу,
фыркнула в ответ, но все же присмирела.
Да, сказала Вэньи наконец, запад велик и опасен. Такое Странствие
достойно тебя.
В достойное Странствие я отправился бы один или с единственным
компаньоном, он многозначительно посмотрел на нее и следовал бы туда,
куда велят Небеса.
Разве не они ведут тебя сейчас?
Нет, выдохнул Эсториан и умолк.
Дорога шла теперь вдоль реки, сквозь колоннаду мощных стволов вековых
деревьев. Солнечные лучи едва пробивались сквозь пышную листву, то совсем
исчезая, то ослепительно вспыхивая. Эсториан сложил ладони лодочкой и поднял
их над холкой Умизана. Ему тут же стало жарко, в ушах зазвенело. Никто не
умел лучше него притягивать солнечный свет. Даже маги. Он поднес ладони к
лицу и зажмурился от удовольствия. Солнечная энергия проникла в него сквозь
поры кожи. Он словно пил ее. Она пьянила и бодрила лучше вина. Он обычно
проделывал это по вечерам, на закате, когда интенсивность светила спадала,
или в зимние дни. И сейчас в сумрачном лесу ему сразу стало теплее. Ладони
его пылали.
Вот видишь, благоговейно произнесла Вэньи. Эсториан рассмеялся. Она
видела его насквозь. Он разжал пальцы, и солнечные зайчики, выскочив из них,
растворились в прохладной полумгле. Умизан забеспокоился и пошел боком. Эс
ториан легонько ударил его по голове. Сенель подобрался и понесся вперед по
тропе уверенной рысью, которая постепенно перешла в галоп.
Они разбили лагерь невдалеке от слияния Сувиен с ее притоком быстрым
Иленом, на солнечном берегу реки. Переправа находилась выше по течению под
стенами крепости Сувилен. Там достаточно лодок, чтобы перевезти на ту сторону
весь караван, сказал проводник. Река там поуже и помельче, берега высоки, но
пологи и поросли мягкой травкой, не то что здесь.
Тут много водоворотов, пояснил проводник. Это был суровый мужчина,
