глаза широко раскрылись, обрели живость и засверкали. Когда он
поприветствовал их, правда, с некоторой долей иронии, но все же с большим
уважением, они стали выглядеть так, будто вот-вот лопнут от любви .и
гордости.
Мирейн опять двинулся в алом сиянии на спине Бешеного. Ворота
распахнулись, и в них ворвался утренний ветер, принесший с собой рев
толпы. Король поскакал прямо сквозь людскую массу, и Вадин поднял его
новое знамя - золотое Солнце на кроваво-красном поле. Ликование достигло
наивысшей точки.
Там, где земля выравнивалась после спуска со скалы, на которой стоял
замок, Мирейн поднял Бешеного на дыбы и взмахнул над головой мечом. Искры
промелькнули над всей колонной: это мечи и копья взметнулись в воздух ему
в ответ. Протрубил рог. С цоканьем копыт и погромыхиванием повозок и
колесниц армия начала движение.
- Теперь он на своем месте, - сказала Имин.
Она ехала рядом с Вадином и ученым из Аншана, с неизменной арфой за спиной
и без всякого оружия на поясе. Взгляд ее был устремлен на Мирейна, который
теперь ехал далеко позади, среди пеших солдат. Он повесил свой шлем на
луку седла; Имин увидела, как блеснули его белые зубы, когда он засмеялся
над чьей-то шуткой.
- Он прирожденный вождь, - заметил Вадин. - А вот будет ли он генералом,
еще посмотрим.
- Будет, - повернулась в седле Алидан. Ее жеребец закусил удила; она дала
ему немного потанцевать, пока он сам не успокоился и не перешел на ровную
иноходь. - Он может быть всем, кем захочет.
- Не забывайте, - сказал летописец Обри, - что он обучался в Хан-Гилене.
Может, по сравнению с севером Сто Царств и покажутся изнеженным краем, но
там воспитывают знаменитых полководцев. Я всегда мечтал о северной армии с
генералом-южанином; вместе они будут непобедимы.
- Он не южанин! - вскричала Алидан. - Он сын Санелин и наш король. - Лицо
Алидан не смягчилось, и Имин улыбнулась ей. - А ты, госпожа, его самая
преданная поклонница.
Вадин нахмурил брови.
- Именно от таких разговоров он отчаянно пытается уйти. Подтолкните его
своими речами посильнее, и он убьет себя только для того, чтобы доказать,
что он смертен.
- Или бессмертен. - И Алидан покинула их, устремившись вперед по открытой
дороге.
21
Армия уверенным шагом продвигалась мимо полей с созревшим урожаем.
Работали там женщины и дети, старики и калеки и немного, очень немного
мужчин, способных воевать, которые постоянно держали оружие под рукой. Они
прерывали работу, чтобы посмотреть, как проходит колонна, и низко
кланялись хорошо заметной фигуре короля.
Но даже в сердце Янона проник яд. Однажды откуда-то из полей с
кланяющимися крестьянами донесся крик:
- Самозванец! Жрицын ублюдок!
Целый отряд с ревом ринулся было из рядов. Однако Мирейн пришпорил
Бешеного, пустив его наперерез воинам, и заставил их откатиться назад. Он
осадил перед ними своего жеребца, сверкая глазами.
- Против кого мы сражаемся - против крестьян или против воинов? Враг еще
далеко. Попридержите свой гнев для него. - Бешеный рванулся вперед. - На
Окраины!
- На Окраины! - громыхнуло в ответ.
Башни Рассвета выросли перед ними, розовые, огромные, величественные.
Некоторые из солдат уже шли этим путем с Моранденом во главе, направляясь
на войну, которая оказалась обманом; эта же была настоящей. За башнями
простирались холмы Арк-хана, и поместье Медрас, и ледяные воды реки Илиен
с ее расходящимися на юг и восток Янона рукавами: Амилиен, что текла через
Солнечный перевал в восточные горы, и Умилиен, несущей свои темные и
глубокие воды в лабиринты ночного перевала. Но Мирейн повернул на запад до
разделения вод, пересек реку вброд и вошел в Ириос.
Здесь наконец обнаружились следы неприятеля, ужасающие и неотвратимые.
Поля почернели и обуглились, фермы превратились в руины. Деревни были
поселениями мертвых. Казалось, широкая лента огня прошла через холмы, не
щадя ничего рукотворного и останавливаясь там, где начиналась
невозделанная земля. Не осталось ни человека, ни зверя, а из птиц -
стервятники, пирующие над останками.
- Прошло уже несколько дней, - сказал Вадин, преодолевая горечь тошноты.
Он стоял рядом с грудой пепла, которая когда-то была хлевом. Сильный
привкус дыма сдавливал горло, но уже не был свежим; пепел остыл.
Мирейн прошагал через руины, не обращая внимания на сажу, черными хлопьями
садившуюся на его мантию. Глаза его стали слепыми и отчужденными.
- Четыре дня, - сказал он.
Его нога задела светло-серый предмет: дугу ребер, небольшой человеческий
череп. Он нежно поднял его, но тот рассыпался у него в руках. Издав звук,
похожий на всхлип, король отряхнул руки и обернулся. На щеках его были
слезы, в глазах - жгучая ярость.
- Вся эта земля лежит под тенью тьмы. Я не нахожу следов моего врага. Но
она здесь. Несмотря на ее отсутствие, я найду ее.
-Ее?- переглянувшись с Вадином, удивился Кав, который держался поблизости.
Мирейн услышал.
- Богиню, - произнес он как проклятие. - Пошли же. Вперед, пока еще больше
моих людей не погибло, чтобы накормить ее!
Обогнув место, где он нашел череп, Мирейн повел армию на север и запад,
следуя по широкой полосе разрушения. Казалось, этому не будет конца.
Мародеры не всегда сжигали захваченное; хлеба на полях лежали низко, как
бы притоптанные марширующими ногами, а посреди них стояли разрушенные
деревни и вырубленные фруктовые сады с плодами, сбитыми или втоптанными в
землю.
- Это не продвижение короля, пришедшего востребовать свой трон, -
проговорила Алидан хриплым от ужаса голосом. - Чем он надеется править,
если разрушает все, что попадается ему на пути? Он, должно быть, сошел с
ума.
Был вечер, солнце только что закатилось; они разбили лагерь на восточном
берегу реки Илиен, подальше от мертвых деревень. Хотя Мирейн и не созывал
их, но Алидан, Имин и Обри пришли в его шатер, как всегда найдя там Вадина
с Аджаном и еще одним или двумя другими капитанами и дородного князя
Мехтара, который предложил Мирейну свою дочь. Сам Мирейн сидел с закрытыми
глазами в стороне от всех, по-видимому, предпочитая побыть в одиночестве.
Князь Мехтар откликнулся на слова Алидан.
- Нет, Моранден не сошел с ума, - сказал он. - Он насмехается над нами. Он
словно говорит: "Ну же, идите, следуйте за мной. Смотрите, что я сделаю с
вами, когда позволю вам догнать меня".
- Но убивать неповинных людей, свой собственный народ...
- Да, госпожа, - сказал Мехтар, - конечно, тебе не просто это вынести.
Война - не место для женщины.
Алидан приподнялась, но усилием воли смогла сдержаться, хотя и положила
руку на рукоять меча.
- Горный разбойник возьмет все, что сможет, и уничтожит все остальное.
Человек, собирающийся править страной, сохранит все, что сможет, и
побережет силы своей армии для схватки с врагом. Мирейн пошевелился и
устремил на них взгляд. - Моранден мог бы быть королем. Но вы забываете о
его матери и той, кому она служит. У них нет жалости к простым людям,
которые нужны им только как жертвы. Не он управляет всем этим, а они.
- Откуда ты это знаешь? - спросил Мехтар.
Мирейн пристально взглянул на него. Князь был крупным мужчиной с властными
манерами, и хотя он с уважением относился к титулу и происхождению
Мирейна, все же внешность юноши затмевала от него образ короля. Но под
этим упорным взглядом он быстро смешался.
- Я знаю, - сказал Мирейн. - Я думаю... - Он говорил осторожно, как будто
слова жгли ему язык, и все же не мог удержаться от того, чтобы не
произнести их. - Я ненавижу его за то, что он совершил. И тем не менее мне
его жаль. Быть осужденным на такое, видеть, как твоя страна превращается в
пустыню и не иметь власти остановить это - подобного страдания я не
пожелал бы никому.
"Мягок", - ясно говорили глаза Мехтара, хотя уста его хранили молчание.
- Разве было бы лучше, если бы я бесновался перед вами и жаждал его крови?
Мехтар снова ничего не ответил. Хотя шатер был заполнен людьми, Мирейн
поднялся и побрел к выходу. Обойдя молчаливо смотрящую на него компанию,
он вышел. За ним последовала Имин.
Он стоял около шатра, но ветерок свободно обвевал его лицо. Имин видела
часовых, двоих из его гордых бритых оруженосцев, однако они стояли в тени
поодаль, и Мирейн оставался почти наедине с собой.
Он глубоко вздохнул. Его шатер был расположен на невысоком холме; вокруг
мерцали огоньки лагеря. Воздух был жестким от мороза. Ясная Луна убывала,
но все еще светила ярко. Великая Луна не взойдет до рассвета, она
приближалась к самому темному своему моменту, когда власть богини
становилась особенно сильной. Это был ее святой день, так же как и день
полнолуния Ясной Луны был днем обряда Аварьяна.
Мирейн поежился. Но не от холода: его плащ был подбит мехом, да и под ним
он был тепло одет. Имин придвинулась к нему ближе, обратив лицо к звездам.
Она чувствовала, что он смотрит на нее, и давала ему насмотреться
вдосталь, зная, что он находит в этом утешение.
Внезапно Мирейн разразился смехом. Она повернулась к нему, мысленно
задавая вопрос. Через мгновение он ответил на него:
- Я стою здесь, застывший от ужаса перед моей судьбой, и теряю весь свой
страх, глядя в лицо женщины. Наверное, в конце концов я все-таки мужчина.
- А ты когда-нибудь в этом сомневался?
- Нет, - сказал он. - Нет. Об этом свидетельствует и талант к разрушению.
- Если тебе это нужно, - сказала Имин, - то, может быть, мы найдем огонь?
Тогда ты сможешь глядеть в содержимое своего сердца, а я смогу вернуть
тебе комплимент.
- На меня смотреть нечего. - Мирейн провел пальцем по ее щеке. - В
Асаниане ткут такую ткань, роскошную и мягкую, достойную королей. Они
называют ее бархат. Твоя кожа темный бархат.
- И твоя. Ты отнюдь не уродлив, мой дорогой господин.
- Но и далеко не красив.
- Моранден красив. Спасла ли его красота?
- Возможно, еще и спасет. - В его голосе опять прозвучал холодок. - Он
там. Я не могу найти его. Но я чувствую его. Он под охраной тьмы.
- Богиня заклеймила его. Ты излечил ее отметину. Ты - тоже его часть,
пусть и небольшая, хотя он и не подозревает об этом.
- Недостаточная, чтобы помочь ему. Слишком многое нужно для моего
собственного мира.
- Наверное, лучше все-таки поискать огня.
Мирейн слабо, почти беззвучно, рассмеялся. Он взял руку Имин, поцеловал ее
и задержал на мгновение, склонив голову. Не успела она произнести и слово,
как он уже вернулся в шатер, к своим военачальникам, сбившимся в кучу как
дети, испугавшиеся темноты.
В конце концов Вадин прогнал их - и князя и всех остальных - и приказал
часовым следить, чтобы никто не подходил к шатру и не нарушал королевский
сон.
- Сон? - спросил Мирейн, удивленно поднимая брови.
- Сон, - твердо сказал Вадин. - Думаешь, я не знаю, как ты проводишь ночи?
Раздумья не помогают тебе лучше подготовиться к битве, и магия
бездействует, и стратегических планов ты не можешь строить, пока не
узнаешь, где твой неприятель.
Мирейн смирился с тем, что с него сняли килт и распустили его косу, но
мозг его подчинить было не так просто.
- Нас искушают и над нами насмехаются. Это месть Одни - долгая и
чрезвычайно сладкая. Когда ей будет угодно, она спустит с поводка своего
сына, и мы преспокойно попадемся в ловушку.
- Для мага, враг которого творит столь сильные заклинания, ты многое
знаешь о том, что у нее на уме.
- Она не сильнее меня. Просто она прячется. А я использую свой разум так
же естественно, как и всякий другой человек. Я знаю, что бы я делал,
будучи на ее месте.
- Ты бы не разрушал своего королевства.
- Ты так считаешь? - Мирейн лежал на животе на узкой раскладушке, сплетя
руки под подбородком. Когда Вадин начал разминать его спину, он вздохнул,
как сытый кот. - Я думаю, - размышлял он, - что если бы у меня было
столько же ожесточения, сколько у нее, и если бы я был выкормлен такой же
древней жадиной, как она, то я бы никакой цены не пожалел заплатить за
свою месть.
- Это твоя беда. Ты всегда настаиваешь на том, чтобы посмотреть на все с
