принеся эту жертву: без своей прекрасной бороды он стал даже менее
привлекателен, чем прежде, - огромный, грубый мужик, с челюстью,
выступающей, как гранитная скала. Он нагнулся и приложил к щеке Вадина
обжигающе холодное лезвие ножа. Вадин подставил свою скулу. С резким
смехом Кав заткнул нож себе за пояс.
- Отпустите его, - сказал он и повторял до тех пор, пока они не
повиновались, рыча.
Вадин неловко поднялся, потирая пораненное колено. Оруженосцы подались
назад. Теперь они поняли то, что он знал с самого начала, когда сел рядом
с ними. Он больше не был одним из них. Они сами пожелали служить королю;
он же принадлежал Мирейну полностью, помимо своей воли и до глубины души.
Он кивнул головой Каву, даже слегка улыбнулся - и ушел. Они не пытались
удержать его.
Старуха, сидевшая у занавеси, взяла у Вадина монету, но даже не
пошевелилась, чтобы пропустить его. Она уставилась на него, как будто не
узнавая.
- Кого ты хочешь?
Он застонал. Конечно, именно сегодня, а не в какой-то другой день, Конди
должна была впасть в маразм.
- А кого ты думаешь? Конечно, Лиди.
- Ее нельзя.
- Что ты мелешь? Она мне обещала. Обещала оставить сегодняшнюю ночь для
меня.
- Ее нельзя, - повторила Конди. - Она ушла. Пришел мужчина и купил ее.
Заплатил за нее золотой солнечный диск.
Вадин был готов завыть во весь голос. Он схватил старую ведьму за горло и
тряс до тех пор, пока она не взвизгнула от страха.
- Кто? Кто? О боги, я убью его!
Она не захотела сказать ему. Или не могла. Если сначала она прикидывалась
тупой, то теперь его гнев заставил ее шептать правду; скорчившись, она
стонала и молила его уйти. В конце концов пришел хозяин таверны с одним из
своих людей, а у Вадина еще осталось достаточно соображения. С горьким
проклятием он развернулся и бросился в ночь.
Наружная дверь Мирейна была закрыта, внутренняя заперта. Счастливый
человек! У него была своя женщина; она любила его и принадлежала ему, и
никто другой не мог купить ее. Вадин прошагал мимо насмешливо молчащих
стражей к себе в комнату, сбрасывая по пути свой роскошный наряд. Совсем
недавно он надевал его с такой радостью, думая о Лиди, о том, как она
посмотрит на него, улыбнется и объявит его самым красивым из ее
любовников; а потом они бы устроили целую игру, снимая это все.
Вадин споткнулся, у него вырвалось резкое слово. Он совсем забыл про
поклажу, сваленную в кучу под дверью в ожидании утра. Он пнул ее ногой и
опять выругался, потому что поврежденное колено бурно запротестовало. Еще
немного -и он бы разрыдался.
Что-то зашуршало в темноте. Вадин застыл, уронив руку на рукоятку меча и с
тихим свистящим звуком доставая его из ножен.
Искра переросла в пламя и превратилась в светильник рядом с его кроватью.
Лиди, моргая, смотрела на его явление в блеске украшений и с мечом в руке.
Она была в чем мать родила, за исключением нитки бус, голубых как небо.
Она поднялась, подошла к Вадину и обняла вместе с мечом.
- Мой любимый, бедняжка, ты искал меня? Я пыталась послать тебе весточку,
но сначала не было времени, а потом ты ушел, и они не позволили мне пойти
за тобой.
Он зарылся лицом в нежность ее волос.
- Конди, черт бы ее побрал, сказала, что тебя продали.
- Так оно и было.
Вадин отпрянул, но Лиди улыбнулась, сияя от радости.
- Да, Вадин. Пришел человек, он принес золото; Конди и Ходан долго
торговались, но взяли его, хотя я спорила, и проклинала их, и даже
кричала. Но что я могла сделать? В конце концов, я была только рабыней.
Потом, - сказала она, - потом человек увел меня и был очень добр ко мне.
Он привел меня в замок. Я уже начала бояться. Человек провел меня в
комнату, полную надменных женщин, которые вели себя как королевы, хотя на
самом деле были служанками. Они заставили меня вымыться с головы до ног, а
потом искали у меня вшей и чего-то еще похуже, и я стала злиться.
Вадин убрал меч в ножны, сбросил его и перевязь на поклажу и подчинился
Лиди, которая увлекла его к кровати и устроилась у него на коленях. Она
поцеловала его в грудь прямо над сердцем и вздохнула.
- Конечно, я поняла, за кого они меня приняли. За обычную шлюху. - Она
приложила пальчик к его губам, чтобы не дать ему возразить. - Такой я и
была, любовь моя, хотя я пыталась оставаться чистой и не принимала каждого
мужчину, который просил меня. Теперь же, сказали эти женщины, я должна
была научиться жить по-новому. Меня купили не для того, чтобы я занималась
своим ремеслом в замке.
Некоторое время Лиди молчала. В конце концов Вадин не выдержал и спросил:
- Для чего же тебя купили?
- Они не хотели говорить мне, - произнесла она. - Очень долго не хотели.
Они мне все показывали. Как одеваться, и давали мне красивые одежды, чтобы
я научилась. Как делать прическу. Как пользоваться духами и красками.
Словно я всего этого не знала; но тут, конечно, была некоторая разница.
Они мне показывали, как быть настоящей леди. Или как прислуживать леди.
Очень высокородной леди, Вадин. Ты знаешь княжну Ширани?
- Конечно, - ответил он. - Это одна из дам короля.
- Я знаю. Она любит его до смерти. Бедная госпожа, ее отец князь Кирлиан -
один из бунтарей, а она живет только ради взгляда короля и уверена, что ее
убьют как дочь предателя. Я сказала ей, что она может ничего не бояться.
Король знает, где правда, а где ложь.
- Почему же именно Ширани купила тебя? Мужчина - это я могу понять: ты
знаменита. Но девушка, княжна...
Лиди рассмеялась.
- Конечно же, она меня не покупала. Я - подарок. Слушай, что было дальше.
Пришла какая-то женщина и спросила у княжны, подхожу ли я ей, и эта милая
девушка ответила, что все превосходно. Женщина даже не улыбнулась. Она
сказала, что меня хотят видеть в другом месте, и велела помнить о хороших
манерах. Обидевшись, я хотела было повести себя откровенно грубо, как она
того и ждала, но не смогла так поступить в присутствии моей госпожи. Я
изобразила на лице благопристойное выражение, и женщина увела меня. - Лиди
засмеялась. - О, это было чудесно, я была просто вне себя. Она отвела меня
к мужчине, мужчина - к мальчику, а мальчик - к королю. И он, стоя перед
целой дюжиной лордов, обнял меня, как будто я была его родней, и спросил,
нравится ли мне мое новое место. А потом он сказал мне... Вадин, он
сказал, что я свободна. Что если я хочу, то могу служить княжне, но если я
предпочту что-либо другое, он даст мне все, что мне будет нужно. "Именно
так, - сказал он. - Все, что тебе будет нужно". И я сказала... Я сказала,
что была бы счастлива, если бы он разрешил мне видеться с тобой. Он
сказал, что я могу видеть тебя когда захочу. Потом он поцеловал меня и
отпустил.
У Вадина перехватило дыхание. Мирейн купил ее. Она была свободна.
Дарованная королем вольная могла поднять человека из рабыни в королевы.
Конечно, Мирейн не поднял бы ее так высоко, но она и не вынесла бы этого.
Да и Вадин не был принцем, а всего лишь королевским слугой, так же как
Лиди - служанкой княжны.
Его молчание обеспокоило ее. Она подняла голову с его груди, и лицо ее
застыло, готовясь к худшему.
- Ты не рад. У тебя здесь есть женщина. Я годилась только для твоих ночей
в городе, когда ты нуждался в новом лице и купленной любви, в ком-то, кто
уйдет, когда тебе хочется, и забудет, когда тебе это будет угодно. Я уйду
по одному твоему слову, мой господин, и не буду преследовать тебя.
Вадин крепче сжал ее в объятиях и заглянул в ее глаза, широко открытые,
спокойные, без намека на слезы.
- Ты хочешь этого? Хочешь уйти?
- Я не останусь там, где я не желанна.
- Он купил тебя для меня, понимаешь? - сказал Вадин. - Он знал, что я
никогда не приму от него подарка. Поэтому он освободил тебя, приставил в
услужение к Ширани и позволил тебе самой решать, хочешь ли ты быть со
мной. Маленький хитрый негодяй!
- Он - король.
И королева не могла бы произнести эти слова с большей уверенностью и
спокойствием.
- Несомненно, - согласился Вадин. - А еще он - прирожденный притворщик. И
очень высокого мнения о тебе. - Это замечание повергло ее в смущение, и
Вадин поцеловал ее. - Лида, дорогая, нам надо быть осторожными, а то он
захочет видеть нас не только в постели, но и под венцом.
- О нет. Этого мы сделать не можем. Ты - лорд, и победитель, и друг
короля. А я...
-А ты- леди, и умная женщина, и друг короля. Разве ты не видишь, что он
замышляет? Если б я когда-нибудь скопил достаточно серебра, чтобы выкупить
тебя, ты была бы только свободной женщиной. А раз он купил тебя, ты можешь
быть того звания, какого повелит король. А из свободных женщин только
самые высокородные могут прислуживать княжне.
- Ой, - сказала Лид и с удивлением, - да он совершенный негодник. - Ее
улыбка была не менее лучезарной, чем его. - Скажи мне, мой господин, может
ли благородная женщина развлекаться с мужчиной, который ей не муж?
- Это не слишком одобряют, но такое случается.
- Меня тоже не слишком одобряют. Да я и не стремлюсь к этому. Честно
предупреждаю, Вадин.
- Очень честно.
Его глаза были прикованы к ее телу, и его разум тоже.
Лиди толкнула его на кровать. Вадин улыбнулся; она поиграла с бородой,
которую он только что чуть не потерял.
- Я полагаю, - сказал Вадин, - что мне придется разориться, чтобы удержать
твою благосклонность.
- Может быть, - сказала она, прижимаясь к нему всем телом. - А может, и
нет. Я была плохой шлюхой. Я выбирала мужчин больше ради любви, чем ради
денег, а многие ночи не работала вообще.
- Но зато когда ты работала, - пробормотал он, - ах! - У него перехватило
дыхание; когда Лиди сделала нечто совершенно безнравственное. - Колдунья.
- Милый мальчик, - сказала Лиди, которая была на целый сезон старше его.
Вадин оскалил зубы; она рассмеялась и стала плести новое заклинание, чтобы
окрутить его.
- Мирейн!
Этот возглас согревал их даже в рассветной прохладе: армию, проходившую по
Долу бесконечным потоком людей, животных, повозок и колесниц; людей,
пришедших посмотреть на ее отправление, женщин, детей и стариков, слуг и
прислужников, а также старейшин, которые будут охранять королевство в
отсутствие Мирейна.
- Мирейн! - кричали они то вразнобой, то дружным хором.
И по мере того как хаос становился армией, поднялся новый клич,
раскатистый, как удары барабана:
- Ан-Ш'Эндор! Ан-Ш'Эндор!
Внутри стен замка это казалось ревом моря. Вадин, замерзший и угрюмый,
вытащенный из теплой кровати, на всякий случай еще раз подтянул подпругу
Рами. Ее взгляд, полный упрека, заставил его почувствовать себя злодеем.
Он сел в седло так бережно, как только смог, и посмотрел вокруг. Но
напрасно: Лиди не пришла проводить его. Она должна была прислуживать
княжне, да и вообще ненавидела расставания. Ей даже в голову не приходило,
что он может не вернуться. Зато она одела его в походную одежду и доспехи,
и заплела его волосы для войны, и дала ему нечто на память: поцелуй длиной
в вечность и все же слишком короткий. Губы Вадина все еще пылали от этого
поцелуя.
Он хмуро заставил себя не думать о Лиди до тех пор, пока не вернется в ее
объятия. Бешеный, порядочный озорник, искушал крепко взнузданного боевого
жеребца Аджана своей свободой от сбруи. Он уже лягнул одного конюха за то,
что тот осмелился подойти к нему с недоуздком.
Наконец и Мирейн, сияющий и в приподнятом настроении, пришел из храма, где
он молился в одиночестве. Его алые с золотом одежды пылали в лучах
восходящего солнца. При его появлении среди его эскорта и нескольких
горожан, задержавшихся внутри стен, раздались возгласы, слабым эхом
повторив крики толпы и шум снаружи. Он одарил всех улыбкой, быстрыми
шагами приближаясь к своему сенелю, стоявшему прямо напротив оруженосцев.
Все они имели довольно жалкий вид после ночного разгула, в результате
которого их лица были догола выскоблены напоказ всему миру. Вадин слышал
только самый конец язвительных разглагольствований Аджана по поводу их
безрассудства.
Но под взглядом Мирейна оруженосцы подтянулись. Их подбородки поднялись,
