леона, в были той экономической почвой, на которой возник пожар нацио-
нально-освободительного движения, против всемогущего завоевателя. Восс-
тавшие крестьяне и ремесленники Испании оказались способными выдержи-
вать, казалось бы, непосильную борьбу. Но пока все обстояло как будто
благополучно. Арестованные испанские Бурбоны разъехались по назначенным
им местам ссылки под надзор полиции - в Фонтенебло и в Валансэ, Жозеф
Бонапарт въехал в Мадрид.
Правда, уже докладывали императору о некоторых мелких неприятностях,
например, о том, что испанские крестьяне осмеливаются партиями по нес-
кольку человек ночью подкрадываться к французским бивуакам и стрелять, и
когда их ловят и расстреливают, то перед казнью они только молчат или
презрительно ругаются. Докладывали и о том, что когда 2 мая, при подав-
лении восстания в Мадриде, маршал Мюрат в упор расстреливал толпу, то
эта толпа не рассеялась без остатка сразу, но, убегая, скрывалась в до-
мах и из окон продолжала стрелять по французам; когда французы вбегали в
дома, чтобы схватить стреляющих, то испанцы, выпустив все патроны, коло-
ли ножами, били кулаками, кусались и дрались, пока держались на ногах, и
французы выбрасывали их из окон домов на мостовую, на штыки своих това-
рищей лишь после самой отчаянной борьбы. Французы с первых же своих ша-
гов в Испании натолкнулись на бесчисленные чуть не ежедневные проявления
самой неистовой фанатической ненависти к завоевателям. Французский отряд
вступает в деревню. Все пусто, жители ушли в лес. В одной избе застают
молодую мать с ребенком и находят там же припасы. Подозревая недоброе,
офицер, раньше чем позволить солдатам есть, спрашивает у женщины, не от-
равлены ли продукты. Получив успокоительный ответ, он приказывает ей са-
мой отведать первой эту пищу. Не колеблясь, крестьянка ест. Не до-
вольствуясь этим, он приказывает ей покормить этой пищей ребенка. Мать
сейчас же исполняет требуемое. Тогда некоторые солдаты принимаются за
еду, а спустя короткое время и мать и ребенок, и поевшие солдаты умирают
в мучениях. Ловушка удалась.
В первое время подобные эпизоды еще поражали французов, но вскоре все
это стало бытовым явлением, и уже никто ничему в испанской войне не
изумлялся. Не смущали эти странности пока и Наполеона. Он не скоро понял
характер этой войны.
Однако уже с середины лета сказалось, что некоторые из побежденных
держав начинают с большими надеждами глядеть на разгорающееся за Пирене-
ями пламя. Пошли слухи о вооружении Австрии... За три года, прошедшие
после Аустерлица, Австрия отдохнула и оправилась. И при дворе в Вене, и
в дворянстве, и среди купечества росли надежды на возможность выбиться,
наконец, из-под пяты Наполеона. Заметим, что, как и в России, в Австрии,
в Венгрии, в Чехии дворянство больше всего страшилось продолжения напо-
леоновского владычества, так как боялось, что Австрии будет так или ина-
че навязан Наполеоновский кодекс и старый феодальный уклад рухнет.
Наполеон почувствовал необходимость продемонстрировать крепость фран-
ко-русского союза, чтобы обеспечить себя от всяких внезапностей со сто-
роны Австрии, пока он справится с пиренейскими "мятежниками".
"Его императорское величество быстро приведет к разуму дикую испанс-
кую чернь",- почтительно писали в европейских газетах. "Кажется, разбой-
ник, наконец, сам наткнулся на нож",- шептали меж собой потихоньку мно-
гие читатели этих газет в Пруссии, в Австрии, в Голландии, в Италии, в
ганзейских городах, в Вестфальском королевстве, в государствах Рейнского
союза, но они не смели еще верить в осуществление своих собственных упо-
ваний. При этих-то настроениях вдруг было объявлено, что осенью (1808
г.) французский и русский императоры встретятся в Эрфурте.
Эту демонстрацию крепости франко-русского союза Наполеон замышлял уже
давно. Но в середине июля 1808 г. случилось неожиданное событие, которое
заставило Наполеона ускорить свидание с Александром. Генерал Дюпон, шед-
ший на завоевание южной Испании и вторгшийся уже в Андалузию, занявший
г. Кордову и продвигавшийся дальше, оказался в громадной выжженной солн-
цем равнине без продовольствия, окруженный бесчисленными партизанами из
крестьян, со всех сторон нападавшими на его отряд. И 10 июля недалеко от
Байлена Дюпон сдался со своим отрядом. Конечно, это еще не знаменовало
освобождения Испании от французов, но впечатление, произведенное на Ев-
ропу этой капитуляцией, было громадным. Непобедимые войска Французской
империи потерпели хотя частичное, но бесспорное поражение. Узнав об этом
событии, Наполеон впал в гнев и предал Дюпона военному суду. У Наполеона
было своеобразное представление о том, что нравственно, а что безн-
равственно: "Наибольшая из всех безнравственностей (la plus grande des
immoralites) - это браться за дело, которое не умеешь делать",заявлял
он. А если за дело военного командования берется неспособный генерал, то
эта "безнравственность" превращается уже в прямое тягчайшее преступле-
ние. И Дюпон погиб в его мнении навсегда.
Наполеон сразу почувствовал серьезное политическое значение байленс-
кой катастрофы. Он хотя и прикидывался спокойным, упирая на то, что бай-
ленская потеря - совершенный пустяк в сравнении с ресурсами, которыми
владеет его империя, но понимал отлично, как это событие должно по-
действовать на Австрию, которая стала вооружаться с удвоенной энергией.
Австрия видела, что у Наполеона неожиданно оказался не один фронт, а
два, и что этот новый южный испанский фронт будет отныне очень ослаблять
его на Дунае. Чтобы удержать Австрию от войны, нужно было дать ей по-
нять, что Александр I вторгнется в австрийские владения с востока, пока
Наполеон, его союзник, будет с запада идти на Вену. Для этого и была
главным образом затеяна эрфуртская демонстрация дружбы обоих императо-
ров.
Александр I переживал трудное время после Тильзита. Союз с Наполеоном
и неизбежные последствия этого союза - разрыв с Англией - жестоко заде-
вали экономические интересы и дворянства и купечества. Фридланд и
Тильзит считались не только несчастьем, но и позором.
Александр надеялся, поверив обещаниям Наполеона, что, приобретя бла-
годаря франко-русскому союзу со временем часть Турции, он успокоит этим
придворную, гвардейскую, общедворянскую оппозицию. Но время шло, а ника-
ких шагов со стороны Наполеона, направленных в эту сторону, предпринято
не было; мало того, до Петербурга начали доходить слухи, будто Наполеон
подстрекает турок к дальнейшему сопротивлению в той войне, которую они
вели в это время против России. В Эрфурте оба участника франко-русского
союза надеялись рассмотреть поближе доброкачественность карт, при помощи
которых каждый из них ведет свою дипломатическую игру. Оба союзника об-
манывали друг друга, оба это знали, хотя еще пока и не вполне, оба не
доверяли друг другу ни в чем и оба нуждались друг в друге. Александр
считал Наполеона человеком величайшего ума; Наполеон признавал диплома-
тическую тонкость и хитрость Александра. "Это настоящий византиец",- го-
ворил французский император о русском царе. Поэтому при первой встрече в
Эрфурте 27 сентября 1808 г. они с жаром обнялись и расцеловались публич-
но и не переставали проделывать это две недели подряд, ежедневно и не-
разлучно показываясь на смотрах, парадах, бахчах, пирах, в театре, на
охоте, на верховых прогулках. Публичность была самым главным в этих
объятиях и поцелуях: для Наполеона эти поцелуи утратили бы всю свою сла-
дость, если бы о них не узнали австрийцы, а для Александра - если бы о
них не узнали турки.
Александр за год, прошедший между Тильзитом и Эрфуртом, удостоверился
в том, что Наполеон только поманил его обещанием отдать ему "Восток", а
себе взять "Запад"; ясно было, что он не только не позволит царю занять
Константинополь, но что даже Молдавию и Валахию Наполеон предпочел бы
оставить в руках турок. С другой стороны, царь видел, что Наполеон за
целый год после Тильзита не удосужился убрать свои войска даже из той
части Пруссии, которую он возвратил прусскому королю. Что касается Напо-
леона, то для него самым главным делом было удержать Австрию от выступ-
ления против Франции, пока ему. Наполеону, не удастся покончить с разго-
ревшейся в Испании партизанской войной. А для этого Александр должен был
обязаться активно действовать против Австрии, если Австрия решится выс-
тупить. И вот этого-то прямого обязательства Александр не хотел ни дать,
ни выполнить. Наполеон согласен был наперед отдать за эту русскую воен-
ную помощь Александру Галицию и даже еще владения у Карпат. Впоследствии
самые выдающиеся представители как славянофильской, так и нацио-
нально-патриотической школы русской историографии горько упрекали Алек-
сандра в том, что он не пошел на эти предложения Наполеона и пропустил
случай, который уже никогда более не повторялся. Но Александр подчинился
после слабых попыток сопротивления тому сильному течению в русском дво-
рянстве, которое видело в союзе с Наполеоном, дважды разгромившим русс-
кую армию (в 1805 и 1807 гг.), не только позор (это бы еще куда ни шло),
но и разорение. Анонимные письма, напоминавшие Александру о том, чем
кончил Павел, его отец, который тоже вступал в дружбу с Наполеоном, были
достаточно убедительны. И все-таки Александр боялся Наполеона и рвать с
ним ни за что не хотел. По указанию и приглашению Наполеона, желавшего
наказать Швецию за ее союз с Англией, Александр еще с февраля 1808 г.
вел со Швецией войну, которая кончилась отторжением от Швеции всей Фин-
ляндии до реки Торнео и присоединением ее к России. Александр знал, что
даже и этим он не успокоил раздражения и беспокойства русских помещиков,
для которых интересы своего кармана стояли бесконечно выше всяких терри-
ториальных государственных экспансий на бесплодном севере. Во всяком
случае приобретение Финляндии было для Александра тоже аргументом в
пользу того, что с Наполеоном рвать сейчас и опасно и невыгодно.
В Эрфурте Талейран впервые предал Наполеона, войдя в тайные сношения
с Александром, которому советовал сопротивляться наполеоновской гегемо-
нии. Талейран впоследствии мотивировал свое поведение будто бы заботой о
Франции, которую безумное властолюбие Наполеона влекло к гибели. "Русс-
кий государь цивилизован, а русский народ не цивилизован, французский
государь не цивилизован, а французский народ цивилизован. Нужно, чтобы
русский государь и французский народ вступили между собой в союз",- та-
кой льстивой фразой старый интриган начал свои тайные переговоры с ца-
рем.
О Талейране говорили, что он во всю свою жизнь "продавал тех, кто его
покупал". В свое время он продал Директорию Наполеону, теперь в Эрфурте
продавал Наполеона Александру. Впоследствии он продал Александра англи-
чанам. Он только англичан никому не продал, потому что только они его не
купили (хотя он им несколько раз предлагал себя по самой сходной цене).
Здесь неуместно углубляться в мотивы Талейрана (получившего потом от
Александра деньги, хотя и не в таком большом количестве, как он рассчи-
тывал). Для нас тут важно отметить две черты: во-первых, Талейран яснее
других видел уже в 1808 г. то, что более или менее смутно, неясно начи-
нало тревожить, как уже было сказано, многих маршалов и сановников;
во-вторых, Александр понял, что наполеоновская империя не так прочна и
несокрушима, как это могло показаться. Он стал противиться наполеоновс-
кому домогательству по вопросу о военном выступлении России против
Австрии в случае новой франко-австрийской войны. Во время одного из та-
ких споров Наполеон швырнул об землю свою шляпу и стал в бешенстве топ-
тать ее ногами. Александр в ответ на эту выходку заявил: "Вы резки, а я
упрям... Будем разговаривать, будем рассуждать, а иначе я уеду".Союз ос-
