знал огромной перемены, которая произошла в мировой ситуации за эти нес-
колько тильзитских дней.
Глава Х ОТ ТИЛЬЗИТА ДО ВАГРАМА 1807-1809 гг.
Из Тильзита, встречаемый по всей Германии знаками раболепного прекло-
нения. Наполеон проехал в Париж. Казалось, он достиг теперь такой недо-
сягаемой вершины Могущества, до которой никогда не добирался ни один
властитель в истории. Самодержавный император громадной Французской им-
перии, заключавшей в себе Бельгию, западную Германию, Пьемонт, Геную,
король Италии, протектор (т. е. фактический самодержец) громадной части
германских земель Рейнского союза, к которому теперь присоединилась и
Саксония, повелитель Швейцарии,- Наполеон точно так же самодержавно, как
в своей империи, повелевал и в Голландии и в Неаполитанском королевстве,
где королями он посадил своих братьев Людовика и Жозефа, и во всей сред-
ней и части северной Германии, которую он под названием Вестфальского
королевства отдал третьему брату, Жерому, и в значительной части бывших
земель Австрии, которые он отнял у Австрии и отдал своему вассалу, ба-
варскому королю, и в северной части европейского побережья, где Гамбург,
Бремен, Любек, Данциг, Кенигсберг были заняты его войсками, и в Польше,
где вновь созданная армия находилась в подчинении у маршала Даву и где
считался правителем вассал и слуга Наполеона саксонский король, которого
Наполеон назначил туда великим герцогом.
Наполеону принадлежали сверх того Ионические острова, г. Каттаро и
часть Адриатического побережья Балканского полуострова. Пруссия, сведен-
ная к малой территории, урезанная в праве своем содержать армию, подав-
ленная наложенными на нее разнообразными контрибуциями, трепетала от
каждого слова Наполеона; Австрия молчала и покорялась; Россия была в
тесном союзе с Французской империей. Только одна Англия продолжала
борьбу.
По приезде в Париж из Тильзита Наполеон провел с помощью министра фи-
нансов Годэна и начальника казначейства Мольена ряд обширных реформ по
реорганизации финансов, прямого и косвенного обложения и т. д. Результа-
том было то, что доходы империи (750-770 миллионов), беспощадно выкачи-
ваемые из французского и порабощенных народов, полностью покрывали рас-
ходы, даже уже считая наперед расходы на содержание армии во время вой-
ны. Это - характерная черта наполеоновских финансов: расходы на войну он
считал "обыкновенными" расходами, а вовсе не чрезвычайными. Госу-
дарственный кредит был так прочен, что учрежденный при Наполеоне (и те-
перь существующий с тем самым статутом) Французский банк платил за вкла-
ды не 10%, как еще в 1804 и 1805 гг., а 4%. Италия, числившаяся "самос-
тоятельным" от Франции королевством, платила Франции ежегодно 36 миллио-
нов франков золотом. Эту сумму щедрый "король Италии" Наполеон велико-
душно дарил ежегодно императору французов Наполеону. Что касается расхо-
дов по управлению Италией, то они покрывались исключительно из итальянс-
ких же доходов. Наместником Италии с титулом вице-короля был пасынок На-
полеона Евгений Богарне. Нечего и говорить, что французская армия, сто-
явшая в Италии, содержалась за счет Италии. Подобные же взносы делали и
французскую армию на свой счет содержали и другие страны, где прямо или
косвенно владычествовал Наполеон. Выжимая золото контрибуциями и всякими
поборами из покоренных стран. Наполеон установил во Франции регулярную
чеканку золотой монеты, и монета пускалась в коммерческое обращение.
Упорядочение финансов, начатое им еще в эпоху Консульства, было заверше-
но в 1807 г., по возвращении из Тильзита.
Он хотел одновременно предпринять и ряд мер по поднятию французской
промышленности, но здесь дело оказалось сложнее; предполагаемые им меры
должны были осуществляться в неразрывной, теснейшей связи с проведением
континентальной блокады. Вскоре после возвращения из Тильзита Наполеон
стал обдумывать грандиозное политическое предприятие, без которого, по
его мнению, реализация блокады Англии была немыслима. И лишь начав это
предприятие, он развернул широкую деятельность в области экономики. Поэ-
тому мы прежде должны будем ознакомиться с началом этого нового дела, а
именно - попыткой завоевания Пиренейского полуострова, а потом уже пе-
рейдем к анализу последствий континентальной блокады для отдельных об-
щественных классов империи и для всей наполеоновской политики.
Следует заметить, что в осенние месяцы 1807 и зимой 1808 г. между им-
ператором и его маршалами, императором и его министрами, императором и
самыми близкими к нему сановниками стало, еще пока очень скрыто и для
посторонних неявственно, обозначаться некоторое расхождение. Двор Напо-
леона утопал в роскоши; старая и новая знать, старая и новая крупная
буржуазия соперничали друг с другом в блеске пиров, банкетов, балов; зо-
лото лилось рекой, иностранные принцы, вассальные короли, приезжавшие на
поклон, подолгу жили в столице мира и тратили громадные суммы. Это был
какой-то непрерывный блестящий праздник, волшебная феерия в Тюильри, в
Фонтенебло, в Сен-Клу, в Мальмезоне.
Никогда при старом режиме не было такого блеска и такой громадной
толпы залитых бриллиантами царедворцев обоего пола. Но все они знали,
что в далеком кабинете дворца, куда не долетают звуки веселья, часто
стоит, склонившись над географической картой Пиренейского полуострова,
их властитель и что многим из беспечно танцующих придется, по велению
императора, внезапно распроститься со всей роскошью, в которой они купа-
ются, и опять стоять под ядрами и пулями. И во имя чего?
Уже после Аустерлица очень многим из сподвижников Наполеона казалось,
что нужно, наконец, поставить точку, что Франция достигла небывалого мо-
гущества, о котором едва ли могла мечтать. Конечно, все население импе-
рии безропотно повиновалось Наполеону; крестьяне пока еще выносили рек-
рутские наборы, торговцы (кроме купечества приморских городов) и особен-
но промышленники радовались расширению рынков сбыта и торговых возмож-
ностей. Впрочем, сановники и маршалы, которые начали призадумываться
после Тильзита, не опасались, что строю грозит внутренняя революция. Им
известно было, что рабочие предместья крепко сдавлены наполеоновской ру-
кой. Они боялись другого: их пугали чудовищные размеры наполеоновских
владений.
Бесконтрольная, абсолютно ничем не ограниченная власть императора над
колоссальным конгломератом стран и народов, от Кенигсберга до Пиренеи
(и, фактически, уже за Пиренеями), от Варшавы и Данцига до Неаполя и
Бриндизи, от Антверпена до северо-западных Балканских гор, от Гамбурга
до острова Корфу, начинала смущать приближенных. Даже самое поверхност-
ное знание истории и даже искусственно заглушаемый голос инстинкта гово-
рили им, что подобные мировые монархии крайне недолговечны и являются не
только в высшей степени редким, но и в высшей степени хрупким созданием
игры исторических сил. Они сознавали (и потом говорили), что все сделан-
ное Наполеоном, от начала его карьеры до Тильзита, больше походило на
диковинную сказку, чем на историческую действительность. Но многие из
них - не один только Талейран - полагали, что продолжать дальше вписы-
вать новые сказки в скрижали истории будет все труднее и опаснее.
Наполеон был неслыханно щедр к своим ближайшим военным и гражданским
помощникам. После Тильзита он подарил маршалу Ланну миллион франков зо-
лотом, Нею - около 300 тысяч ежегодной и пожизненной ренты; маршалу
Бертье подарил полмиллиона золотом да еще 405 тысяч ежегодной ренты;
прочих маршалов и многих генералов и офицеров одарил тоже очень широко.
Министров Годэна, Мольена, Фуше, Талейрана одарил меньше, чем маршалов,
но тоже очень щедро. Все офицеры гвардии и армии, принимавшие фактичес-
кое участие в боях, получили также вознаграждение, многие получили хоро-
шие пенсии, раненые получили втрое больше, чем не раненые. Эта щедрость
не стоила, впрочем, французской казне ни одного франка: помимо огромных
контрибуций, которые должны были уплачивать побежденные страны победи-
тельнице-Франции, Наполеон налагал (часто на отдельные города и корпора-
ции) на те же страны еще особые поборы, простиравшиеся до десятков мил-
лионов (40 миллионов с Вестфальского королевства, был образован зе-
мельный фонд Ганновера ценностью в 20 миллионов, 30-35 миллионов с
Польши и т. д.), которые шли в личное бесконтрольное его распоряжение.
Выдавая из этих сумм огромные награды своим приближенным, все, что оста-
валось, Наполеон складывал в те "подвалы Тюильри", где у него лично, по
его собственным словам, в 1812 г. было 300 миллионов франков (золотом).
Суммы на содержание его двора, его официальный цивильный лист (25 милли-
онов) - все это было ничтожно сравнительно с бесконтрольными суммами,
поступавшими в его распоряжение совершенно независимо от государственно-
го бюджета. Горе побежденным! "Война должна кормить себя сама",- говорил
Наполеон. Этот принцип строго проводился при Первой империи. Таким обра-
зом, у Наполеона в руках и оказался совсем особый ежегодно правильно
поступающий в его распоряжение многомиллионный доход с завоеванных зе-
мель. Этими деньгами он и оделял самой щедрой рукой свою армию и своих
сановников. Но все эти колоссальные награды, посыпавшиеся на маршалов и
генералов, пробуждали в них стремление спокойно пользоваться всеми этими
богатствами и почестями. Ведь вся жизнь идет и пройдет в почти непрерыв-
ных войнах!
Все знали, что Наполеон, едва вернувшись из Тильзита, начал готовить
армию для похода на Португалию через Испанию. Решительно не понимали,
если не все, то очень многие, зачем это делается. Тут следует снова на-
помнить о континентальной блокаде, потому что отныне ни одно сколько-ни-
будь важное действие Наполеона нельзя уяснить себе, если хоть на минуту
забыть о континентальной блокаде.
Задавшись целью экономически задавить Англию при помощи континен-
тальной блокады. Наполеон был совершенно последователен: он не мог дове-
рять ни династии Браганца в Португалии, ни династии Бурбонов в Испании;
не мог поверить, что обе эти династии станут исправно и сознательно ра-
зорять вконец свои страны, воспрещая крестьянам, хуторянам, помещикам
продавать англичанам мериносовую шерсть и преследуя ввоз дешевых машин-
ных английских фабрикатов в Испанию и Португалию. Ясно было, что они,
беспрекословно приняв берлинский декрет Наполеона о блокаде, будут тай-
но, под рукой, попустительством, снисходительностью к контрабанде и ты-
сячей других способов нарушать этот декрет. А при колоссальной береговой
линии Пиренейского полуострова, при полном владычестве английского флота
и в Бискайском заливе, и во всем Атлантическом океане, и в Средиземном
море, при наличности на самой территории Пиренейского полуострова анг-
лийской крепости Гибралтара было ясно, что ни о каком фактическом прове-
дении блокады и речи быть не может, пока Наполеон не является полным
владыкой Португалии и Испании. И для него принципиальный вопрос был ре-
шен бесповоротно: все берега Европы, и южные, и северные, и западные,
должны быть под непосредственным французским таможенным надзором. Кто
этого не желает, того нужно убрать с дороги. Испанские Бурбоны унижались
перед ним и лгали ему: они не могли и не хотели изгнать англичан и фак-
тически воспрепятствовать английской торговле. То же делала и Бра-
ганцская династия в Португалии, которая тоже раболепствовала перед Напо-
леоном до полного забвения человеческого достоинства, а на блокаду
все-таки старалась смотреть сквозь пальцы.
Между тем Англия, оставшись после Тильзита без союзников, твердо ре-
шилась усилить, борьбу. В начале сентября 1807 г. английская эскадра
бомбардировала Копенгаген, так как были слухи, что Дания примкнет к кон-
