реди адъютанта и чуть левее. И потому правым своим локтем двинул резко
назад. В мягкое попал. Что-то в адъютанте булькнуло. Охнул он, ртом ра-
зинутым воздух хватает, изогнулся, к стенке привалился. Медленно разги-
бается адъютант. Выше он меня и в кости шире. Кисти рук огромные. Мячик
баскетбольный той кистью, наверное, без труда держать можно. Но пузечко
слабеньким оказалось. А может, просто не ожидал удара. Это ты, адъютант,
дурака свалял. Удара всегда ожидать нужно. Каждое мгновение. Тогда и не
будет такого сокрушительного эффекта.
Медленно адъютант выпрямляется, от моей руки взгляда не отрывает. А у
меня два пальца рогаткой растопырены. Во всех странах этот жест викторию
означает, победу то есть. А у нас этот жест означает: "Гляделки, сука,
выколю".
Поднимается он медленно по стеночке, от растопыренных пальцев взгляд
не отрывает. И понимает он, что его высокий покровитель ему сейчас не
защита. Мы один на один, в пустом коридоре, как единоборцы на древнем
поле боя, когда перед кровавой битвой от двух несметных армий выходили
на середину только двое и бились друг с другом. Он выше меня и шире, но
сейчас он понимает, что суета жизни простилась со мной, и уже ничто,
кроме победы, для меня не важно, и что за победу я готов платить любую
цену, даже собственную жизнь. Он уже знает, что на любое его действие
или даже слово я отвечу жутким ударом растопыренных пальцев в глаза и
тут же вцеплюсь ему в глотку, чтобы уже никогда ее не отпустить.
Он, не моргая, медленно поднимает свои руки к горлу и, нащупав галс-
тук, поправляет его.
- Начальник штаба ждет...
- Вас... - подсказываю я.
- Начальник штаба ждет ВАС.
Мне трудно возвращаться в этот мир. Я уже простился с ним перед смер-
тельной звериной схваткой. Но он боя не принял. Я втягиваю воздух в себя
и тру онемевшие от напряжения руки. Он не отрывает взгляда от моего ли-
ца. Мое лицо, видимо, изменилось, что-то говорит ему, что я его пока
убивать не намерен. Я поворачиваюсь и иду по коридору. Он идет сзади. Я
старший лейтенант - а ты еще только лейтенант, вот и топай сзади.
В приемной два стола, один против другого. Они, как бастионы, прикры-
вают каждый свою дверь. Одна дверь в кабинет командующего, другая в ка-
бинет начальника штаба. У двери командующего за полированным столом -
его адъютант. Он тоже лейтенант, но и его никто по званию или по фамилии
в штабе не называет - Арнольд Николаевич его имя. Тоже высокий, тоже
красивый. Форма на нем не офицерского- генеральского сукна. Ко мне с его
стороны тоже никакого почтения, сквозь меня смотрит, не замечая. Есть на
то причина: мой шеф, начальник разведки подполковник Кравцов, назначен
на свой высокий пост без согласия командующего Армией, его заместителя и
начальника штаба, вытеснив их человека с этого важного поста. И оттого к
моему шефу презрение командующего, придирки начальника штаба. Оттого ко
всем нам, кого Кравцов за собой привел, общая ненависть офицеров штаба,
особенно тех, что работают на Олимпе, на втором этаже. Мы - чужаки. Мы -
незваные гости в теплой компании.
Начальник штаба генерал-майор Шевченко вопросы ставит толково, слуша-
ет не перебивая. Я ждал придирок, но он только пристально смотрит мне в
лицо. В штабе появляются новые офицеры. Чья-то невидимая мощная рука
толкает их прямо на мягкие ковры второго этажа. Мнения начальника штаба
теперь почему-то не спрашивают, и это не может ему нравиться. Власть
мягко, как вода, струится сквозь пальцы - как ее удержать? Он отворачи-
вается к окну и смотрит в сад, заложив руки за спину. Кожа на его щеках
фиолетовая, с чуть-чуть проступающими жилками. Я стою у двери, не зная,
что делать,
- Товарищ генерал, разрешите идти?
Не отвечает. Молчит. Может, вопроса не услышал? Нет, услышал. Помол-
чав еще, он коротко отвечает "да", не повернув ко мне головы.
В приемной оба адъютанта встречают меня недобрыми взглядами. Ясно,
что адъютант начальника штаба уже все рассказал своему коллеге. Конечно,
они еще не доложили о случившемся своим покровителям, но непременно это
сделают. Для этого они должны выбрать удобный момент, когда босс в соот-
ветствующем для подобного донесения настроении.
Я иду к двери, спиной чувствуя их ненавидящие взгляды, как пистолеты
в затылок. Чувства во мне два сейчас - облегчение и досада. Служба моя
штабная завершена, и ждет меня бескрайняя ледяная пустыня за Полярным
кругом или желтая раскаленная пустыня, возможно, еще и суд офицерской
чести.
Подполковники встречают меня гробовым молчанием. Они, конечно, не
знают того, что случилось в коридоре, но и того, что случилось тут, в
кабинете, вполне достаточно, чтобы уже меня не замечать. Я - выскочка. Я
внезапно взлетел высоко, но, не понимая этого и по достоинству не оценив
случившегося, на этом месте не удержался и сорвался в пропасть, Я - ник-
то. И моя участь их не беспокоит. Их интересует более важный вопрос: бу-
дет ли удар по мне перенесен и на моего столь ими ненавидимого шефа.
Я запираю документы в сейф и спешу к подполковнику Кравцову предупре-
дить о грозящих ему неприятностях.
- С адъютантами не надо ссориться, - назидательно говорит он, не про-
являя, однако, особого беспокойства по поводу случившегося. О том, что я
ему рассказал, он, кажется, забывает мгновенно. - Чем ты намерен зани-
маться сегодня вечером?
- Готовиться к сдаче должности.
- Тебя еще никто из штаба не выгоняет.
- Значит, скоро выгонят.
- Руки коротки. Я тебя сюда, Суворов, за собой привел, и только я мо-
гу дать тебе команду убираться отсюда. Так чем ты намерен заниматься ве-
чером?
- Изучать 69-ю группу сил 6-го флота США.
- Хорошо. Но тебе, кроме умственных, нужны и физические нагрузки. Ты
- разведчик, ты должен пройти курс нашей подготовки. Ты знаешь, чем за-
нимается вторая группа нашего отдела?
- Знаю.
- Как ты это можешь знать?
- Догадался.
- Так чем вторая группа, по твоему мнению, занимается?
- Руководит агентурной разведкой.
- Правильно. А может, ты знаешь и чем третья группа занимается? - Он
недоверчиво смотрит на меня.
- Знаю.
Он ходит по комнате, стараясь осмыслить то, что я ему сказал. Затем
он порывисто садится на стул.
- Садись.
Я сел.
- Вот что, Суворов, из второй группы ты получал для обработки крупицы
информации и поэтому мог догадаться об их происхождении. Но из третьей
группы ты ни черта не получал...
- Из этого я сделал вывод, что силы, подчиненные третьей группе,
действуют только во время войны, а дальше догадался.
- Твоя догадка могла быть неверной...
- Но офицеры в третьей группе очень высокие, все как один...
- Чем же они, по-твоему, занимаются?
- Во время войны они вырывают информацию силой...
- ...И хитростью, - вставил он.
- Они диверсанты, террористы.
- Ты знаешь, как это называетвя?
- Этого я знать не могу.
- Это называется Спецназ. Разведка специального назначения. Диверси-
онная, силовая разведка. Мог ли ты догадаться, сколько диверсантов в
подчинении третьей группы?
- Батальон.
Он вскочил со стула:
- Кто тебе это сказал?
- Догадался.
- Как?
- По аналогии. В каждой дивизии одна рота занимается глубинной раз-
ведкой. Это, конечно, не Спецназ, но нечто очень похожее. Армия на сту-
пень выше дивизии, значит, в вашем распоряжении должна быть не рота, а
батальон, то есть на ступень выше.
- Четыре раза в неделю по вечерам будешь являться вот по этому адре-
су, имея с собой спортивный костюм. Все. Иди.
- Есть!
- Если придет новый командующий Армией и новый начальник штаба, а
следовательно, и новые адъютанты, постарайся иметь с ними хорошие отно-
шения.
- Вы думаете, что командование нашей Армии скоро сменится?
- Я тебе этого не говорил.
5.
В нашей информационной группе разведывательного отдела небольшие из-
менения. Подполковник, который работал на прогнозах, внезапно уволен в
запас. Его вызвали на медицинскую комиссию, которая нашла нечто такое,
что мешает ему оставаться в армии. На пенсии ему будет лучше. Уходить
ему никак не хотелось, ибо каждый год после двадцати пяти дает солидную
надбавку к пенсии. Но доктора неумолимы: ваше здоровье дороже всего.
Вместо подполковника на должность прогнозиста назначен капитан из раз-
ведки 87-й дивизии.
6.
Начальник штаба должен знать все о противнике, поэтому каждое утро,
разобравшись с шифровками, я иду к нему на доклад. Он никогда не вызыва-
ет меня по телефону, просто посылает адъютанта.
После нашей стычки прошло уже две недели. Я уверен, что адъютант дав-
но доложил шефу о случившемся, конечно, в выгодном для себя свете. Но я
все еще хожу по коридорам второго этажа, я еще не провалился в тартара-
ры. Это генеральским адъютантам не совсем понятно. Им ясно, что я ка-
кое-то исключение из правила, но они не знают какое и почему, и поэтому
они не хамят мне больше. Этот вопрос занимает и меня самого - отчего,
черт побери, я исключение?
7.
У нас изменения. Начальник первого отдела штаба смещен. Вместе с ним
уволены старшие группы и некоторые ведущие офицеры. Вместо полковника на
должность поставлен подполковник. За собой он привел целый табун капита-
нов и старших лейтенантов и рассадил их по подполковничьим местам.
8.
- Начальник разведки 13-й Армии приказал мне пройти сокращенный курс
подготовки для работы в третьей группе.
- Да... да... я знаю... заходи. - Он широко улыбается. Ручищи у него,
как клешни у краба. - Информаторы должны работать у нас, они должны по-
нимать, как кусочки информации собираются и какова им цена. Переодевай-
ся.
Сам он босиком, в зеленой куртке и зеленых брюках, мягких, но, види-
мо, прочных. Руки по локоть обнажены и напоминают мне здоровенные, нео-
бычайно чистые волосатые лапы хирурга, который лет пять назад собирал
меня из кусочков.
Мы в большом солнечном спортивном зале. Посреди зала два одиноких
стула кажутся совсем маленькими в этой необъятной шири.
- Садись.
Мы сели на стулья лицом к лицу.
- Руки на колени положи и расслабь их, как плети. Всегда так сиди. В
любой обстановке ты должен быть предельно расслаблен. Нижние зубы не
должны касаться верхних. Челюсть должна отвисать, слегка, конечно. Шею
расслабь. Ноги. Ступни. Ногу на ногу никогда не клади-это нарушает кро-
вообращение. Та-а-ак.
Он встал, обошел меня со всех сторон, придирчиво оглядывая. Потом ру-
чищами ощупал шею, мышцы спины, кисти рук.
- Никогда не барабань пальцами по столу. Так делают только неврасте-
ники. Советская военная разведка таких в своих рядах не держит. Что ж,
ты достаточно расслаблен, приступим к занятиям.
Он садится на стул, руками держится за сиденье, потом качается на
двух задних ножках стула и вдруг, качнувшись резко назад, опрокидывается
на спину. Улыбается, вскакивает. Поднимает стул и садится на него,
скрестив руки на коленях.
- Запомни, если ты падаешь назад, сидя на стуле, с тобой ничего не
может случиться, если, конечно, сзади нет стенки или ямы. Падать назад,
сидя на стуле, так же просто и безопасно, как опуститься на колени или
встать на четвереньки. Но природа наша человеческая противится падению
назад. Нас сдерживает только наша психика... Возьмись руками за си-
денье... Я тебя подстраховывать не буду, удариться ты все равно не мо-
жешь... Покачайся на задних ножках стула... Стой, стой, боишься?
- Боюсь.
- Это ничего. Это нормально. Было бы странно, если бы не боялся. Все
боятся. Возьмись руками за сиденье. Начинай без моих команд. Покача-
лись...
Я качался на стуле, балансируя, затем слегка нарушил баланс, качнув-
шись чуть больше, и стул медленно пополз в бездну. Я вжался в сиденье. Я
втянул голову в плечи. Потолок стремительно уходил вверх, но падение за-
