потеряли своих друзей, родных, свой язык...
- Это не главное, Виктор Андреевич. Есть более серьезные причины.
Тут, в Советском Союзе, каждый из нас - член высшего сословия. Каждый,
даже самый незначительный офицер ГРУ - сверхчеловек по отношению ко всем
остальным. Пока вы в нашей системе, вы обладаете колоссальными привиле-
гиями в сравнении с остальным населением страны. Когда имеешь молодость,
здоровье, власть, привилегии - об этом забываешь. Но вспоминаешь об
этом, когда уже ничего нельзя вернуть. Некоторые из них бегут на Запад в
надежде иметь великолепную машину, особняк с бассейном, деньги. И Запад
платит им действительно много. Но, получив "мерседес" и собственный бас-
сейн, предатель вдруг замечает, что все вокруг него имеют хорошие машины
и бассейны. Он вдруг ощущает себя муравьем в толпе столь же богатых му-
равьев. Он вдруг теряет чувство превосходства над окружающими. Он стано-
вится обычным, таким, как все. Даже если вражеская разведка возьмет это-
го предателя на службу, все равно он не находит утраченного чувства пре-
восходства над окружающими, ибо на Западе служить в разведке - не счита-
ется высшей честью и почетом. Правительственный чиновник, козявка, и ни-
чего более.
- Я никогда об этом не думал...
- Думай об этом. Всегда думай. Богатство - относительно. Если ты по
Москве ездишь на "Ладе", на тебя смотрят очень красивые девочки. Если ты
по Парижу едешь на длинном "ситроене", на тебя никто не смотрит. Все от-
носительно. Лейтенант на Дальнем Востоке - царь и бог, повелитель жиз-
ней, властелин. Полковник в Москве - пешка, потому что тысячи других
полковников рядом. Предашь - потеряешь все. И вспомнишь, что когда-то ты
принадлежал к могущественной организации, был совершенно необычным чело-
веком, поднятым над миллионами других. Предашь - почувствуешь себя се-
рым, незаметным ничтожеством, таким, как и все окружающие. Капитализм
дает деньги, но не дает власти и почестей. Среди нас находятся особо
хитрые, которые не уходят на Запад, но остаются, тайно продавая наши
секреты. Они имеют деньги капитализма и пользуются положением сверхчело-
века, которое дает социализм. Но мы таких быстро находим и уничтожаем...
- Я знаю. Пеньковский...
- Не только. Пеньковский всемирно известен. Многие неизвестны. Влади-
мир Константинов, например. Он вернулся в Москву в отпуск, а попал прямо
на следствие. Улики неопровержимы. Смертный приговор.
- Его сожгли?
- Нет. Он просил его не убивать.
- И его не убили?
- Нет, не убили. Но однажды он сладко уснул в своей камере, а прос-
нулся в гробу. Глубоко под землей. Он просил не убивать, и его не убили.
Но гроб закопать обязаны. Такова инструкция. Иди, Виктор Андреевич. Ус-
пехов тебе. И помни, что в ГРУ уровень предательства гораздо ниже, чем в
КГБ. Храни эту добрую традицию.
2.
В Мюнхене снег. Небо лиловое. И еще сыплет из снежной свинцовой тучи.
Спешат бюргеры. Носы в воротники прячут. Елки. Елки кругом. Вокруг фона-
рей гуще снежинки, крупнее. Укрывает снег грязь и серость цивилизации.
Все чисто, все без грязных пятен, даже крыша Дойче Банк. Тихо и тепло,
когда снег валит. Если прислушаться, то можно услышать шорох белых мяг-
ких кристаллов. Слушайте, люди, как снег падает! Эй, бюргеры, да куда же
вы торопитесь? Остановитесь. Чисто и тихо. Ни ветра пронзительного, ни
визга тормозов. Только тишина над белым городом.
...Мягкие теплые снежинки падают мне на лицо. Я люблю их. Я не отво-
рачиваюсь. Снег бывает колючим, снег бывает жестким и шершавым. Но се-
годня не тот снег. Сегодня добрый снег падает с неба, и я не прячу от
него лица.
С вокзала - на Мариенплац. Я путаю следы. За мной слежки нет. Но я
должен следы запутать, закрутить. Лучше погоды для этого не придумаешь.
Майор ГРУ э 173-В-41. Я путаю следы после встречи с другом э
173-В-41-706. Встречу я провел в Гамбурге. Там же какой-то молодой бор-
зой из боннской дипломатической резидентуры ГРУ принял полученные мной
документы.
В Мюнхене я только путаю следы. Переулками, переулками - все дальше в
снежную мглу. Иногда меня можно увидеть там, где очень много людей. В
бесконечных лабиринтах пивной, где когда-то родилась партия Гитлера. Это
не пивная. Это настоящий город с улицами и площадями. С бесконечными ря-
дами столов. С сотнями людей. Это целое независимое пивное государство,
как Ватикан в Риме, как Центральный Комитет в Москве.
Дальше, дальше вдоль столов, за угол, еще за угол. Тут в темной нише
немного подождать. Кто появится следом? Тут, в черной нише, на огромном
дубовом кресле не иначе Геринг сиживал. А теперь сижу я с огромной пив-
ной кружкой. Это моя работа. Кто пройдет мимо? Кто вышел следом? Не ищут
ли меня чьи-то глаза, потерявшие мою серую спину в этом водовороте, в
этом сумраке, в пивных испарениях? Вроде никого. Тогда снова на улицу. В
узкие переулки. В голубую метель.
3.
В Вене - товарищ Шелепин. Проездом. Он едет в Женеву на заседание
сессии Международной Организации Труда.
Товарищ Шелепин - член Политбюро. Товарищ Шелепин - звезда первой ве-
личины. Но не восходящая звезда, заходящая. Было время, когда товарищ
Шелепин был (тайно) заместителем председателя КГБ и одновременно (явно)
вице-президентом Международной федерации демократической молодежи. Това-
рищ Шелепин организовывал манифестации за мир и дружбу между народами.
На его совести грандиозные манифестации в защиту мира. Миллионы дураков
шли за товарищем Щелепиным. Кричали, требовали мира, разоружения и спра-
ведливости. За это его возвели в ранг председателя КГБ. Правил он круто
и твердо. Правил половиной мира, в том числе и демократической моло-
дежью, требующей мира. Но он сорвался. Теперь товарищ Шелепин правит со-
ветскими профсоюзами. Профсоюзы у нас - это тоже КГБ, но не все КГБ, а
только филиал. И потому нет в посольстве особого уважения к высокому,
гостю. Едешь в свою Женеву, ну и вали. Не задерживайся. Всем ясно, что
товарищ Шелепин вниз скользит. Был председателем КГБ, а теперь только
глава профсоюзов. Если скольжение вниз началось, то его уже ничем не
удержишь.
Все посольство знает, что Железный Шурик напивается до полного безу-
мия. Лидер советского пролетариата жутко матерится. Он бьет уборщиц. Он
выбросил из окна тяжелую хрустальную пепельницу и испортил крышу лимузи-
на кубинского посла. Он сам знает, что ему пришел конец. Бывший глава
КГБ прощается с властью. Буйствует.
Я столкнулся с ним в коридоре. У него оплывшее морщинистое лицо, сов-
сем непохожее на то, которое улыбается нам с портретов. Да и узнал я его
только потому, что пьяный (никто так по посольству не осмеливается хо-
дить), да еще при охране. Кого еще пять телохранителей сопровождать бу-
дут? У телохранителей лица каменные, как и положено. В телохранители на-
бирают тех, кто смеяться не научился. Идут они важные. Крестьянские пар-
ни, вознесенные к вершине власти. Они, конечно, не понимают, что если
падение уже началось, то его не остановить.
И только на губах старшего в команде телохранителей играет чуть
брезгливая улыбка. Чуть заметно его губы кривятся. Меня эта ухмылка не
обманет; он не охраняет товарища Шелепина от врагов народа, он следит за
тем, чтобы товарищ Шелепин - вождь самого сознательного революционного
класса - не ударился в бега. Если товарищ Шелепин побежит, начальник ох-
раны воспользуется пистолетом. Да в затылок! Между ушей! Чтоб не убежал
товарищ Шелепин очень далеко. И товарищ Шелепин - заходящая звезда пер-
вой величины - знает, что начальник охраны не телохранитель, а конвоир.
Знает Шелепин, что дана начальнику охраны соответствующая инструкция. И
я это знаю.
Ах, если бы мне дали такую инструкцию!
4.
- Дэза!
Навигатор суров. Я молчу. Что на такое заявление скажешь? В его руке
шифровка. Семьсот Шестой друг начал производить дэзу. Если анализировать
полученные от него документы, то вскрыть попытку обмануть ГРУ невозмож-
но. Но любой документ, любой аппарат, любой образец вооружения ГРУ поку-
пает в нескольких экземплярах в разных частях мира. Информация о сниже-
нии шумов в редукторах атомных подводных лодок типа "Джордж Вашингтон"
была получена ГРУ через дипломатического резидента в Уругвае, а полная
техническая информация об этих лодках была получена нелегалами ГРУ через
Бельгию. Одинаковые кусочки информации сравниваются. Это делается всег-
да, с любым документом, с любым кусочком информации. Попробуй добавить
от себя, попытайся утаить - служба информации это вскроет.
Именно это случилось, сейчас с моим выставочным другом э
173-В-41-706.
Все было хорошо. Но в последнем полученном от него документе не хва-
тает трех страниц. Страницы важные и убраны так, что невозможно обнару-
жить, что они когда-то тут были. Только сравнение с таким же документом,
полученным, может быть, через Алжир или Ирландию, позволяет утверждать,
что нас пытаются обмануть. Подделка выполнена мастерски. Выполнена экс-
пертами. Значит, Семьсот Шестой под полным контролем. Сам он пришел в
полицию с повинной или попался - роли не играет. Главное - он под конт-
ролем.
- Прикажете убрать Семьсот Шестого?
Навигатор с кресла вскочил:
- Очнись, майор! Белены объелся? Бульварной литературы начитался? Ес-
ли предашь ты - мы тебя убьем, это урок для всех остальных. А если убить
добропорядочного буржуя, владельца фирмы, - для кого это урок? Кто зна-
ет, что он с нами был связан? Я бы его убил, если бы он опасен для нас
был. Но он о нас решительно ничего не знает. Он даже не знает, работал
он на КГБ или на ГРУ. Мы ему такой информации не давали. Единственный
секрет, которым он обладает: Виктор Суворов - шпион. Но это весь мир
знает. Велик соблазн убить. Многие разведки так и поступают. Втягиваются
в тайную войну и забывают о своей главной задаче - добывать секреты. Нам
же нужны секреты. Как здоровому мужику нужны половые сношения. Запомни,
майор, что только слабый, глупый, не уверенный в себе мужчина убивает и
насилует женщину. Именно такими слабыми и глупыми нас изображают
бульварные газетки и дешевые романчики. Умная, сильная, уверенная в себе
разведка не гоняется за агентурой, как за женщиной. Умному мужчине жен-
щины прохода не дают, на шее виснут. Мужчина, у которого сотни женщин,
не мстит одной, даже изменившей ему, по той простой причине, что ему не-
когда этим заниматься. У него множество других девочек. Кстати, у тебя
есть что-либо в запасе?
- Вы имеете в виду новых друзей?
- Только это я и имею в виду! - вдруг обозлился он.
Навигатор, конечно, знает, что кроме Семьсот Шестого, у меня никаких
друзей нет, как нет никаких намеков на интересное знакомство. Вопрос он
задал только для того, чтобы ткнуть меня носом в грязь.
- Нет, товарищ генерал, ничего у меня в запасе нет.
- В обеспечение!
- Есть, в обеспечение!
5.
С Семьсот Шестым я провел еще одну встречу. Он под контролем, но сов-
сем не обязательно показывать, что ГРУ об этом знает.
Я провожу встречу, как всегда. Я плачу. Я говорю, что пока его мате-
риалы нам не нужны. Встретимся через год. Возможно, у нас появится за-
каз. Через год под любым предлогом его выведут в консервацию. В дремлю-
щую сеть. Жди сигнала. На этом связь с ними прекратится: жди, когда к
тебе на связь выйдет особо важный нелегал! Пусть ждет он и полиция. Не
дождетесь. Называется это "отсечение под видом консервации". От него мы
получили очень нужные приборы. На нем мы сэкономили миллионы. Его мате-
риал, когда он был первосортным, тоже использовался для проверки како-
го-то другого. А теперь до свидания. Ждите очередного сигнала. Ждите
особо важной встречи.
С Семьсот Шестым никаких проблем. Но что же мне теперь делать? Вновь
