Я равнодушен к деньгам. Вернее, почти равнодушен. Но то, что я увидел
в этом маленьком чемоданчике, заставило меня чуть прикусить губу.
- Это демонстрационный портфель, - объясняет Константин Андреевич. -
Деньги в нем настоящие, но их не так много, как кажется. Мы не можем
проносить с собой на выставку много денег. Поэтому потайное отделение
сделано так, чтобы создавалось впечатление нескольких сотен тысяч долла-
ров. На самом деле потайное отделение не такое глубокое, как кажется. В
ходе выставки мы не платим, а только демонстрируем. Для демонстрации
лучше использовать крупные новые купюры. Оплату мы производим вдали от
выставки и используем мелкие и потрепанные купюры. Вот они...
Он открывает старый побитый чемоданчик, до краев наполненный пачками
денег. Я трогаю их. Я беру в руки десяток пачек. Нюхаю их и кладу обрат-
но. Все вокруг меня смеются. Чему?
- Не обижайся, Виктор, - объясняет Младший лидер, - во втором чемода-
не денег гораздо больше, чем в первом, но ты к ним равнодушен. А первый,
демонстрационный, чемоданчик тебя просто очаровал. Это настолько рази-
тельно, что невозможно не засмеяться.
Что ж, мы рады, что демонстрационный чемоданчик так хорошо действует
даже на тебя.
Выставка - это поле битвы для ГРУ. Выставка - это поле, с которого
ГРУ собирает обильные урожаи. За последние полвека на нашей крошечной
планете не было выставки, на которой не работало бы ГРУ.
Выставка - это место, где собираются специалисты. Выставка - это клуб
фанатиков. А фанатику нужен слушатель. Фанатику нужен кто-то, кто бы ки-
вал головой и слушал его бред. Для того они и устраивают выставки. Тот,
кто слушает фанатика, кто поддакивает ему, тот - друг. Тому фанатик ве-
рит. Верь мне, фанатик. У меня работа такая, чтобы мне кто-то поверил. Я
как ласковый паучок. Поверь мне - не выпутаешься.
Для ГРУ любая выставка интересна. Выставка цветов, военной электрони-
ки, танков, котов, сельскохозяйственной техники. Одна из самых успешных
вербовок ГРУ была сделана на выставке китайских золотых рыбок. Кто на
такую выставку ходит? У кого денег много. Кто связан с миром финансов,
большой политики, большого бизнеса. На такую выставку ходят графы и мар-
кизы, министры и их секретарши. Всякие, конечно, люди на выставки ходят,
но ведь выбирать надо.
Выставка-это место, где очень легко завязывать контакты, где можно
заговорить с кем хочешь, не взирая на ранги.
Но ГРУ никогда не работает в первый день работы выставки. Первый день
- открытие, речи, тосты, суета, официальные лица, излишне нервная поли-
ция. Любая выставка принадлежит нам, начиная со второго дня.
День, когда выставка открывается, важен для каждого из нас, как для
командира последний день перед наступлением. В этот день командир вновь
и вновь томительными часами прощупывает поле битвы своим биноклем: овраг
обойти, вон там ребят - дымовой завесой прикрыть, черт, в болотце бы не
утонуть, неприметное на вид, а вон там заградительный огонь поставить
десятью батареями, оттуда контратака будет.
Огромные силы агентурного добывания, обработки и агентурного обеспе-
чения стянуты сейчас в этот милый город. Но мы пока не на выставке. Пер-
вый день - не наш. Мы разбрелись по бульварам и набережным, по узким
улицам и широким проспектам. Каждый еще и еще раз готовит свое поле бит-
вы: не обошли, бы с фланга, не ударили бы в тыл.
Не знаю почему, но завтрашняя массовая вербовка меня пока не волнует.
Не стучит и не сжимается сердце. Нет. Не оттого, что я великий развед-
чик, бесстрашно идущий на рискованную операцию. Наверное, просто оттого,
что я занят другим. Меня занимает не предстоящая вербовка, а великий го-
род Женева. Просто добрый волшебник бросил меня в царство прошлого, где
на одной улице смешались все эпохи. Улица эта - rue de Lausanne - улица
ГРУ.
Тут, на рю де Лозанн, до войны в большом старом доме, в незаметной
квартире на третьем этаже находился центр нелегальной резидентуры ГРУ,
которой руководил Шандор Радо. Дипломатический резидент ГРУ и не подоз-
ревал, что прямо в двух кварталах от него работает сверхмощная тайная
резидентура "Дора", опутавшая правительства Европы своими цепкими щу-
пальцами. Тут же на этой улице находился узел связи нелегальной резиден-
туры ГРУ "Роланд", которой управлял генерал Мрачковский. Резидентура с
Роланда раскинула свои сети от Шанхая до Чикаго. Но Навигатор "Роланда"
не подозревал о существовании "Доры". А Навигатор "Доры" не знал о Мрач-
ковском и его чудовищной организации "Роланд". А дипломатический рези-
дент не знал об обеих.
Яркий осенний день. Жарко. Но листья уже щуршат под ногами. Иностран-
ные рабочие, испанцы или итальянцы, одетые в оранжевые комбинезоны, спе-
шат убрать первое золото осени с дорожек парка. Эй, не делайте этого.
Неужели вам не нравится ходить по багровым и червонным коврам? Неужели
шуршание осени вас не волнует? Неужели серый асфальт лучше? Нет у вас,
братцы, поэзии ни на грош. И оттого ваш маленький прожорливый трактор
так быстро и жадно заглатывает красу природы. А были бы вы чуть более
поэтичны, то бросили бы работу да наслаждались. Сколько красок! Какое
великолепие. Какая роскошь. Человек никогда не сможет сделать лучше то-
го, что делает природа. Вот, напротив входа в парк Монрепо-школа. Краси-
вая, как замок. И часы на башне. Заглядение. Но ведь серая она. Нет бы
пятнами ее изукрасить золотыми, да багровыми, да оранжевыми.
Под часами, на башне школы дата - "1907". Это значит, что и Ленин
этой школой любовался. А может быть, буржуазный стиль ему не нравился?
Во всяком случае, он тут жил. На рю де Лозанн, где потом разместились
резидентуры ГРУ, где сейчас огромные дома для дипломатов громоздятся.
Голову наотрез даю, нелегальные резидентуры ГРУ и сейчас тут работают,
не снижая производительности. Хорошее место. Понимал Владимир Ильич, где
жить. Понимал, в каких парках гулять. Рабочих он любил, а буржуазию не-
навидел. Поэтому он не жил в рабочих кварталах Манчестера или Ливерпуля.
Он жил в стане врагов, в буржуазных кварталах Женевы. Наверное, хотел
глубже понять психологию и нравы буржуазии, чтобы бить ее наверняка,
чтобы всех сделать свободными и счастливыми.
В те дни тут, по парку Монрепо и по рю де Лозанн, гуляли террористы,
мечтавшие убить русского царя, - Гоц, Бриллиант, Минор. Наверное, встре-
чая Ленина, они раскланивались, приподнимая черные котелки, прижимая ла-
донь к накрахмаленной манишке. А может быть, они принципиально не заме-
чали друг друга и не раскланивались. Во всяком случае, когда Ленин взял
власть, он всех террористов, попавших в его руки, перестрелял, а заодно
и царя, которого террористы не сумели убить.
Мне нужно спешить. У меня только один день. Последний день перед бо-
ем, перед моей первой зарубежной вербовкой. Я должен знать поле битвы,
как свою ладонь, как командир батальона знает изрытое воронками поле, по
которому завтра пойдут в наступление его ребята. Но я не спешу. Меня
очаровал старый парк, который видел так много. Тут в октябре 1941 года
на какойто скамеечке состоялось совещание нелегальных резидентов ГРУ в
Европе. Пока Советский Союз не принимал участия в европейской войне,
Гестапо не трогало его агентуры, хотя и имело некоторые сведения о ней.
Но в первый день войны начались провалы. Начались массовые аресты. Опе-
рации по локализации провалов результатов не давали. Провалы множились.
Провалы групповые. Провалы по цепочке. Провалы, как круги на воде от
брошенного камня. Провалы на линиях связи. Связь потеряна. Явки ненадеж-
ны. Под подозрением все. Каждый резидент подозревает каждого своего офи-
цера и агента, а каждый иэ них подозревает всех остальных. Каждый рези-
дент уже чувствует дыхание Гестапо на своей шее и запах теплой крови в
камерах пыток. Каждый бессилен.
В этой обстановке они собрались в Женеве. В парке Монрепо. Им запре-
щено было это делать. Ни один из них не имеет права знать что-либо о де-
ятельности таких же резидентов ГРУ. Такая встреча - преступление. За та-
кую встречу, если в Москве узнают, - расстрел. Но они встретились.
По своей инициативе. Как они нашли друг друга? Не знаю. Наверное, по
"почерку". Точно как проститутка в огромной толпе среди тысяч женщин бе-
зошибочно может найти незнакомую подругу по профессии. Как вор видит во-
ра. Как сидевший в тюрьме без труда, по какимто неуловимым признакам уз-
нает того, кто когда-то тоже был в тюрьме.
Они встретились. Они сидели угрюмые, может быть, под этим каштаном.
Волки разведки. Высшая элита агентурного добывания - нелегальные рези-
денты. Навигаторы. Лукавые. Командиры. Они сидели тут и, наверное,
больше молчали, чем говорили.
Может быть, для них это молчание было и прощание с жизнью, и мо-
ральная подготовка к пыткам, и взаимная братская поддержка.
Вряд ли кто, глядя со стороны, мог подумать, что тут собран цвет ру-
ководства сверхмощной организации, которая не единожды сжимала глотку
Европы невидимой, но железной хваткой. Вряд ли, глядя на этих людей,
ктото мог подумать, что каждый из них повелевает безраздельно тайной ор-
ганизацией, способной проникать в высшие сферы власти и расшатывать ус-
тои государственности, смещая министров и целые правительства, потрясая
столицы топотом миллионных демонстраций. Кто мог подумать, что эти люди
в парке Монрепо обладают почти неограниченными богатствами? Они сидели в
поношенных пальто, в истертых пиджаках, в стоптанных ботинках. Настоящий
разведчик не должен привлекать к себе взглядов. Он незаметен, как ас-
фальт. Он сер. Внешне.
Это были загнанные волки. Зажатые в угол. У них не было выхода. То,
что они делали, карается в Советском Союзе высшей мерой наказания и име-
нуется страшным термином - горизонтальные связи в агентурном добывании.
Но в затылок им дышало Гестапо.
Они сидели долго. Они о чем-то спорили. Они приняли решение. Они из-
менили тактику. Они изменили системы связи, способы локализации прова-
лов, проверок и вербовок. Каждый делал это якобы по собственной инициа-
тиве, не докладывая в ГРУ о тайном сговоре. Да связи тогда и не было.
Они все пережили войну. Каждый из них добился блестящих результатов.
Они все вместе доложили руководству ГРУ о незаконном совещании 41-го
только в 1956 году. Они все стали героями. Победителей не судят.
Но кто за рубежом взвешивал вклад этих людей в победу? Кто принимал
их в расчет, когда планировал молниеносный разгром Красной Армии?
С первого дня существования ленинского режима ему пророчат быструю и
немедленную гибель. Пророчат все, забывая предыдущие пророчества. Отчего
же забывают об этих людях в потертых пиджаках на скамейке женевского
парка Монрепо?
5.
"Аскот", "Энсом", "Амат", "Дэрби" - это гостиницы в Женеве. Это цита-
дели ГРУ. Вообще-то в Женеве любая гостиница в квадрате, ограниченном
парком Монрепо, рю де Лозанн, набережной озера и рю де Монблан, - давно
превращена в пристанище ГРУ или КГБ. Из этих гостиниц ранним утром потя-
нулись группы добывания на левый берег. Наш путь к Palais des
Expositions. Это гигантское обращены к нему. Получается, что выпускающий
как на сцене, все на него такие же залы, образуя бескрайнее бетонное по-
ле под общей крышей. Бетон застилают коврами, разделяют залы перегород-
ками, и каждый выставляет свои достижения.
Сейчас к этому сооружению со всех концов выдвигаются группы агентур-
ного добывания ГРУ. Сюда стекаются группы обработки и агентурного обес-
печения. Если бы на огромной карте каждого нашего варяга и борзого каж-
дую нашу машину обозначить светящейся подвижной лампочкой, то получилась
бы грандиозная картина. Так полчище крыс медленно окружает льва, которо-
му суждено быть съеденным. Так бесчисленные советские дивизии выдвига-
лись на штурм окруженного Рейхстага.
