информации ГРУ. С тобой будет говорить настоящий офицер, который анали-
зирует американские ракетные двигатели. Он, конечно, знает многое и о
наших двигателях. Информатор поставит тебе настоящую задачу, такую, ко-
торая его бы интересовала, если бы ты познакомился с американским ракет-
ным инженером. Если ты из очкарика вырвешь достаточно вразумительный от-
вет, то считай, что тебе повезло, а ему нет.
17.
Информация ГРУ желала знать, что мой знакомый знает о бороводородном
топливе.
Мы сидим в грязной пивной, и я говорю своему другу о том, что борово-
дородное топливо никогда применяться не будет. Не знаю почему, но он ду-
мает, что я работаю в 4-м цехе завода.
Я ему этого никогда не говорил, да и не мог говорить, ибо не знаю,
что такое 4-й цех.
Он долго испытующе смотрит на меня:
- Это у вас там, в четвертом, так думают. Знаю я вас, перестраховщи-
ков. Токсичность и взрывоопасность... Это так. Но какие энергетические
возможности! Вы там об этом подумали? Токсичность можно снизить, у нас
этим 2-й цех занимается. Поверь мне, будет успех, и тогда перед нами не-
объятные горизонты...
За соседним столиком я узнаю чью-то знакомую спину. Неужели Слон?
Точно. Рядом с ним еще какие-то очень внушительные личности...
Следующим утром Слон поздравил меня с первой вербовкой.
- Это учебная. Но ничего. Котенок, если хочет стать настоящим котом,
должен начинать с птенчиков, а не с настоящих воробьев. А про бороводо-
родное топливо забудь. Это не твоего ума дело.
- Есть, забыть.
- И про очкастого забудь. Его дело, с твоими отчетами и магнитофонны-
ми лентами, мы передадим кому следует. Чтобы держать КГБ в узде, Цент-
ральному Комитету нужен конкретный материал о плохой работе КГБ. Где
взять этот материал? Вот этот материал! - Слон распахивает сейф с отче-
тами моих товарищей о первых учебно-боевых вербовках.
Но с вытеснительными системами и бороводородным топливом мне еще
пришлось встретиться. Перед самым выпуском из академии нам дали возмож-
ность поговорить с конструкторами вооружения - для того, чтобы мы в об-
щих чертах представляли проблемы советской военной промышленности. Нам
показывали танки и артиллерию в Солнечногорске, новейшие самолеты в Мо-
нино, ракеты в Мытищах. Мы проводили по несколько суток с ведущими инже-
нерами и конструкторами, конечно, не зная их имен. Они тоже не совсем
понимали, кто мы такие (какие-то хлопцы молодые из Центрального Комите-
та).
И вот в Мытищах меня провезли через три проходных пункта, через массу
контролеров и охранников. В высоком светлом ангаре нам показали зеленую
тушу. После долгих объяснений я спросил, а почему бы не вернуться к ста-
рым испытанным турбонасосам вместо вытеснительных систем.
- Вы ракетчик? - полюбопытствовал инженер,
- В некотором роде...
* ГЛАВА VIII *
1.
На третий день после прибытия в Вену меня вызвал резидент венской
дипломатической резидентуры ГРУ. генерал-майор Голицын.
- Чемоданы уже распаковал?
- Нет еще, товарищ генерал.
- И не спеши.
- ?
Его кулачище обрушился на дубовый стол и нежная кофейная чашечка жа-
лобно взвизгнула:
- Потому что в пятницу в Москву идет наш самолет. Я тебя, лентяя, на-
зад отправлю. Где твои вербовки?
Из генеральского кабинета я, красный от стыда, вылетел в "Забой" -
большой зал резидентуры, где на мое появление решительно никто не обра-
тил внимания. Все были слишком заняты. Двое склонились над огромной кар-
той города. Один что-то быстро печатал на машинке. Двое безуспешно пыта-
лись уместить огромный серый электронный блок с французскими надписями в
контейнер дипломатической почты. И только один старый волк разведки, ви-
димо, поняв мое состояние, посочувствовал:
- Навигатор, конечно, тебе обещал, что выгонит следующим самолетом.
- Да, - подтвердил я в поисках поддержки.
- А ведь и выгонит. Он у нас такой.
- Что же мне делать?
- Работать.
Это был хороший совет, и лучшего ждать не приходилось. Если кто-то
знает, где и как конкретно можно добыть секретную бумагу, то он сам ее и
добывает. Зачем ему делиться со мной своей славой?
И я начал работать. За оставшиеся четыре дня я, конечно, не сделал
вербовку. Но я сделал первые шаги в правильном направлении. Поэтому мое
возвращение в Москву было отложено еще на одну неделю, а потом и еще на
одну. Так я проработал у генерала Голицына четыре года. Впрочем, все ос-
тальные, включая и его первого заместителя (Младшего лидера), находились
в том же положении.
2.
Я - шпион.
Я окончил Военно-дипломатическую академию и полгода работал в 9-м Уп-
равлении службы информации ГРУ. Потом из обработки информации меня пере-
вели в добывание.
Нет, добывание - это не только за рубежом.
Советский Союз посещают миллионы иностранцев, и часть из них знает
такие вещи, которые интересны нам. Этих иностранцев надо выделять среди
всех остальных и вербовать их, и вырывать из них секреты силой, хит-
ростью или деньгами.
Работа в добывании - это свирепая борьба тысяч офицеров КГБ и ГРУ за
интересных иностранцев. Работа в добывании - это поистине собачья рабо-
та. Не зря нас зовут борзыми. Работа в добывании - это бездушный гене-
рал-майор ГРУ Борис Александров, который руководит добыванием на терри-
тории Москвы, для которого любые невыполнимые нормы кажутся недостаточ-
ными, который, не задумываясь, ломает судьбы молодым разведчикам за не-
выполнение плана и за малейшее упущение. В управлении генерала Александ-
рова я работал год. Это был самый тяжелый год моей жизни. Но это был год
моей первой вербовки, год первого, добытого самостоятельно, секретного
документа. Только тот, кто сумеет сделать это в Москве, где неизвестных
нам секретов не так уж много, может попасть за рубеж. Кто умеет работать
в Москве, тот сумеет делать это где угодно. Поэтому я сейчас сижу в ма-
ленькой венской пивной, сжимая в руке холодную, чуть запотевшую кружку
ароматного, почти черного пива.
Я - добывающий офицер. В Вене у меня бурный старт. Не потому, что я
очень успешно выискиваю носителей секретов. Совсем нет. Просто многие
мои старшие товарищи очень успешно работают. И каждую из проводимых опе-
раций необходимо обеспечивать. Нужно отвлекать полицию, нужно контроли-
ровать работающего на маршруте проверки и охранять его во время секрет-
ной встречи, нужно принимать от него добытые материалы и, рискуя
карьерой, поставлять их в резидентуру. Нужно выходить на тайники и явки,
нужно контролировать сигналы, нужно делать тысячи вещей, в чьих-то инте-
ресах, часто не понимая смысла своей работы. Все это труд, все это риск.
3.
Я докладываю о своих первых шагах. Навигатор слушает молча, не пере-
бивая. Он смотрит в стол. Это мне кажется странным. Первое, чему учат
шпиона, - смотреть собеседнику в глаза: учат выдерживать долгие взгляды,
учат владеть своим взглядом, как боевым оружием. Отчего этот волк мате-
рый не выполняет элементарных требований? Тут что-то не так. Я напряга-
юсь, не спуская с него взгляда и мысленно готовясь к худшему.
- Хорошо, - наконец говорит он, не отрывая глаз от своих бумаг, -
впредь так и будешь работать под личным контролем моего первого замести-
теля, но два раза в месяц я буду слушать тебя лично. За первые недели ты
сделал немало, поэтому я ставлю тебе более серьезную задачу. Пойдешь на
встречу с живым человеком. Человек завербован моим первым заместителем -
Младшим лидером. Но послать Младшего лидера на операцию я не рискую. По-
этому пойдешь ты. Завербованный человек имеет исключительную важность
для нас. Сам товарищ Косыгин следит за нашей работой в данной области.
Потерять такого человека мы не имеем права. Он работает в Западной Гер-
мании и передает нам детали американских противотанковых ракет "Toy". Мы
тайно перебросим тебя в Западную Германию. Проведешь встречу. Получишь
детали ракет. Оплатишь услуги. Исколесишь много километров, путая следы.
Тебя встретит помощник советского военного атташе в Бонне. Передашь груз
ему, но в упаковке. Он нс должен знать, что получает, Дальше груз пойдет
дипломатической почтой в Аквариум. Вопросы?
- Почему не поручить проведение встречи нашим офицерам в Западной
Германии?
- Потому что, во-первых, если завтра Западная Германия выгонит всех
наших дипломатов, поток информации о Западной Германии ни в коем случае
не уменьшится. Мы будем получать секреты через Австрию, Новую Зеландию,
Японию. Выгони всех наших разведчиков из Великобритании - для КГБ ка-
тастрофа, а для нас нет. Мы продолжаем получать британские секреты через
Австрию, Швейцарию, Нигерию, Кипр, Гондурас и все другие страны, где
только есть офицеры Аквариума. Потому, во-вторых, что, получив добытые
нами детали ракет, начальник ГРУ вызовет всех дипломатических и неле-
гальных резидентов ГРУ в Западной Германии и всем этим восьми генералам
задаст вопрос: почему Голицын из Австрии может добывать такие вещи в За-
падной Германии, а вы, ...вашу мать, находясь в Западной Германии, нет?
Вы можете только на подхвате работать? Только в обеспечении ...ну и со-
ответствующие выводы последуют. Только так, Суворов, конкуренция рожда-
ется. Только благодаря жестокой конкуренции-все наши успехи. Все понял?
- Все, товарищ генерал.
- Что-то хочешь спросить?
- Нет.
- Хочешь, знаю я твой вопрос! Тебя сейчас одно мучает: Младший лидер
за детали ракет орден получит, а рисковать за него молодой капитан будет
и ни хрена за этот риск не получит. Ты это думаешь?
Он внезапно поднимает глаза. Вот его прием! Он берег свой взгляд до
самого последнего момента. У него жестокие глаза, без единой искорки. У
него взгляд, как удар хлыста по ребрам. Он использует свой взгляд вне-
запно и стремительно. Я к этому не готов. Я выдерживаю его взгляд, но
понимаю, что соврать мне не удастся.
- Да, товарищ генерал.
- Работай активно. Ищи и вербуй агентуру. Тогда и тебя будут обеспе-
чивать. Тогда ты будешь работать только головой, а кто-то за тебя будет
рисковать шкурой.
Скулы его играют, а взгляд свинцовый.
- Детали согласуешь с Младшим лидером. Иди.
Я щелкнул каблуками и, четко развернувшись, вышел из командирского
кабинета. В коридоре не было никого. В большом рабочем зале - тоже нико-
го. Кондиционер, мягко шелестя, бросает прохладную струю воздуха в по-
лумрак рабочего зала. Я немного увеличил яркость голубого света и по
густому, гасящему звук шагов ковру прошел в дальний конец зала к сейфам.
Несколько секунд я тупо смотрю на бронзовый диск, вздыхаю тяжело и наби-
раю комбинацию цифр. Тяжелая бронированная дверь плавно и бесшумно под-
далась, открывая двенадцать небольших массивных дверок. Ключом я откры-
ваю свою, на которой аккуратно выведена цифра 41. Внутримой портфель. Я
закрываю сейф, кладу портфель на свой рабочий стол, осторожно тяну на
себя два шелковистых шнура, нарушая четкий рисунок двух печатей - снача-
ла гербовой, потом своей персональной. Из портфеля я достаю гладкий лист
плотной белой бумаги с аккуратной колонкой надписей и, вновь глубоко
вздохнув, пишу па нем:
"Вскрыл портфель э 11. 13 июля в 12 часов 43 минуты, время местное".
Чуть отступив, расписываюсь.
Осторожно опустив лист в портфель, я извлекаю из него тонкую блестя-
щую зеленую папку с номером 173-В-41. Первый лист папки плотно исписан,
остальные - совершенно чистые. Один из них я беру двумя пальцами и кладу
перед собой. В верхнем левом углу я делаю оттиск своей личной печати,
после чего вставляю лист в пишущую машинку. В правом углу привычно и
быстро я выбиваю два слова: "Совершенно секретно", затем, отступив нес-
колько строк, прямо посередине: "ПЛАН".
Сделав это, я опускаю голову на руки, тоскливо глядя в стенку. Ярость
бушует во мне. Я ненавижу весь мир, я ненавижу себя, ненавижу рабочий
