- Ты и со змеями так же легко обращаешься?
- С ними-то я и обращаюсь. А лягушки в моем хозяйстве - только чтобы
змеюшек кормить.
- Ты и этих к змеям отправишь?
- Раздетых? Ага. Зачем добру пропадать?
Он берет двух голых лягушек и ведет меня в змеиный питомник. Тут
влажно и душно.
Он открывает крышку и опускает двух лягушек в большой стеклянный
ящик, где застыла в углу серая отвратительная гадина.
- Ты с какими змеями работаешь?
- С гадюками, с эфами. В разведке Туркестанского округа мы кобру про-
сили, но она еще не прибыла. Такая чепуха, но дорога перевозка. Ее в пу-
ти греть нужно, кормить, поить. Существо нежное, нарушишь режим - непре-
менно окочурится.
- Тебя кто этому ремеслу обучал?
- Самоучка я. Любитель. С детства увлекался.
- Любишь их?
- Люблю. - Сказал он это буднично и совсем нетеатрально. И понял я -
не врет солдатик. Любитель худев со своими змеями!
В этот момент обе голые лягушки пронзительно закричали. Это толстая
ленивая гадина наконец удостоила их своим вниманием.
- Садитесь, товарищ старший лейтенант. - Глянул я на стул. Убедился,
что не свернулась на нем прохладная скользкая гадина. Сел. Передернуло
меня.
Кипа улыбается:
- Через десять уроков вы сюда сами проситься будете,
Но не сбылось его пророчество. Змеи мне все так же отвратительны. Но
все же я могу держать змею в руке. Я знаю, как хватать ее голой рукой. Я
знаю, как потрошить ее и жарить на длинной палочке или на куске проволо-
ки. И если жизнь поставит альтернативу: съесть человека или змею, я сна-
чала съем змею.
5.
Вертолет оставил нас на заболоченном острове. Кравцова вертолет скоро
заберет, а я останусь один на контрольной точке.
- Если группа начнет входить в связь, не организовав наблюдение и
оборону, такой группе, штрафной час прибавляй...
- Понял.
- За любое нарушение в подготовке шифрованного сообщения с соревнова-
ний снимай всю группу.
- Понял.
- Смотри, чтобы пили воду правильно. Воду глотать нельзя. Нужно нем-
ного в рот набрать и держать ее несколько секунд во рту, смачивая язык и
гортань. Тот, кто воду глотает, тот никогда не напьется, тот потеет, то-
му воды никогда не хватает, тот из строя быстро выходит. Увидишь, непра-
вильно воду пьют, смело по пять штрафных рисуй, можешь и по десять.
- Я все понимаю, товарищ полковник. Не первый раз на контроле. Вы бы
поспали немного. Вертолет через час вернется. Самое время вам. Вы уж
сколько времени не спите...
- Да это, Виктор, ничего. Служебные заботы я и за заботы не считаю.
Хуже, когда партийное руководство донимает. Везет нам: во Львове между
партийным руководством и командованием округа хорошие отношения. А вот в
Ростове командующему Северо-Кавказским военным округом генерал-лейтенан-
ту танковых войск Литовцеву несладко приходится. Местные партийные воро-
тилы вместе с КГБ ополчились против него. Жизни не дают. Жалобы в Цент-
ральный Комитет пишут. Уже написали жалоб и доносов больше, чем Дюма ро-
манов...
- И никто генералу Литовцеву помочь не может?
- Как тебе сказать... Друзей у него много. Но ведь как поможешь? Люди
мы подневольные. Уставы, наставления, военное законодательство чтим, не
нарушаем... Как ты ему в рамках закона поможешь?
- Товарищ полковник, может, я чем помочь могу?
- Чем же ты, Витя, старший лейтенант, генераллейтенанту поможешь?
- У меня впереди ночь длинная, я подумаю...
- Думать вообще-то много не надо... Все уж продумано. Действовать на-
до. Кажется, вертолет гудит... Это за мной, наверное. Вот что, Виктор,
тут на учениях присутствует мой коллега, начальник разведки Северо-Кав-
казского военного округа генерал-майор Забалуев. Он хочет лично посмот-
реть прохождение диверсионных групп, но диверсантов своим званием сму-
щать не желает. Завтра он тут с тобой на контрольной точке будет сидеть.
Форма у него наша, обычная: куртка серая без знаков различия. В действия
групп он вмешиваться не станет. Просто хочет понаблюдать да с тобой по-
толковать... Если ты и вправду помочь желаешь, попроси...
- Вы думаете, товарищ полковник, что после окончания соревнований мне
придется заболеть?
- Я тебе такого приказа не давал. Если сам чувствуешь, что надо, то
тогда конечно. Но помни: в нашей армии так просто не болеют: нужно
справку от врача иметь.
- Будет справка.
- Только смотри, бывают ситуации, когда человек чувствует себя
больным, а врач - нет. Это нехорошая ситуация. Нужно так болеть, чтобы у
врача сомнений не было. Температура действительно должна быть высокой.
Знаешь, как бывает, сам чувствуешь себя больным, а температуры нет.
- Будет температура.
- Ладно, Виктор. Успехов тебе желаю. У тебя есть, чем генерала накор-
мить?
- Есть.
- Только с водкой не суйся... если сам не попросит.
6.
Через девять дней являюсь к полковнику Кравцову доложить, что после
соревнований заболел, но теперь себя чувствую хорошо. Он улыбается мне и
журит слегка. Тренированный разведчик никогда не болеет. Нужно себя
контролировать. Нужно гнать болезнь от тела. Наше тело подчинено нашей
воле, а усилием воли можно выгнать из себя любую болезнь, даже рак.
Сильные люди не болеют. Болеют слабые духом.
Он ругает меня, а сам цветет. А сам улыбку свою погасить не в силах.
Он улыбается ярко и открыто. Так солдаты улыбаются после штыкового боя:
не тронь наших! Только тронь, кишки штыками выпустим.
7.
Много у тебя, брат-диверсант, врагов. Ранний рассвет и поздний за-
кат-против тебя. Звенящий комар и ревущий вертолет - твои враги. Плохо
тебе, брат, когда солнце в глаза. Плохо тебе, парень, когда ты попал под
луч прожектора. Плохо тебе, когда сердце твое галопом скачет. Плохо те-
бе, когда тысячи электронных устройств эфир прослушивают, ловя твой
хриплый шепот и срывающееся дыхание. Плохо тебе, брат, всегда. Но бывает
хуже. Бывает совсем плохо. Совсем плохо - это когда появляется твой
главный враг. Много еще против тебя придумают всяких хитростей: противо-
пехотных мин и электронных датчиков, но главный враг всегда останется
главным. У главного твоего врага, мой друг, уши торчком, желтые клыки с
каплями злой слюны, серая шерсть и длинный хвост. Глаза у него карие с
желтыми крапинами и рыжая шерсть под ошейником. Главный твой враг быст-
рее тебя. Он твой запах носом чувствует. У главного твоего врага прыжок
гигантский, когда он на твою шею бросается.
Вот он. Вражина. Главный. Наиглавнейший. У, гад, как клычищи-то оска-
лил. Шерсть дыбом. Хвост поджал. Уши прижал. Это перед прыжком. Сейчас,
зараза, прыгнет. Не рычит. Хрипит только. Слюна липкая вокруг пасти.
Точно бешеный. В КГБ для таких собак особая графа в персональном деле
предусмотрена. Называется "злостность". И пишут умудренные специалисты в
этой графе страшные слова: злостность хорошая, злостность отличная. У
этого пса наверняка в графе о злостности одни восклицательные знаки. Зо-
вут зверюгу Марс, и принадлежит он пограничным войскам КГБ. Не скажу,
что огромен пес. Видел я псов и покрупнее. Но опытен Марс. И это все
знают.
Сегодня не я против Марса. Сегодня против Марса Женя Быченко работа-
ет. Прокричали мы Жене слова напутственные, мол, держись, Женя, мол,
всыпь ты ему, мол, продемонстрируй хватку диверсантскую и все, чему тебя
в Спецназе учили. Советы в таком деле кричать не положено, не принято.
Совет, даже самый расчудесный, в самый последний момент может отвлечь
внимание бойца, и вцепится ему свирепое животное прямо в глотку. Оттого
советчиков в такой ситуации посылают - ...за горизонт,
Нож Женя в левой руке держит, а куртку - в правой. Но не обмотал он
руку курткой. Просто ее на весу держит, на вытянутой вперед руке. Не
нравится это псу. Необычно это. И нож в левой руке не нравится. Почему в
левой? Не спешит пес. Взгляд свой звериный бросает с ножа на глотку и с
глотки на нож. Но и на куртку пес смотрит. Почему ее человек вокруг руки
не обернул? Знает серый своим песьим разумением, что у человека только
одна рука решающая, вторая только дополняющая, только отвлекающая. И на-
до ему, псу, не ошибиться. Надо ему на ту руку броситься, которая страш-
нее, которая решающая. А может, все же за горло? Бросает свой взгляд
пес, выбирает. Когда он свое песье решение примет, то остановится его
взгляд, и бросится он. И человек на арене, и мы, зрители, ждем именно
этого момента. Перед прыжком у собаки взгляд останавливается, у человека
будет короткое мгновение для встречного удара. Но опытен Марс. И бросил-
ся он внезапно, без рыка и хрипа. Бросился он, как другие собаки не бро-
саются. Бросился Марс, не остановив своего взгляда, не сжавшись перед
прыжком. Его длинное тело вдруг повисло в воздухе, его пасть, его страш-
ные глаза вдруг полетели на Женьку, и не крикнул никто, не визгнул. Мо-
мент прыжка не уловил никто. Мы прыжок ожидали секундой позже. И оттого
в тишине пес на Женькино горло летел. Только Женькина куртка стегнула по
глазам. Только черный его сапог подковой сверкнул. Только взвыл пес, от-
летев в угол. Взревели мы от восторга. У-у-у-у-у-у... Зарычали мы, как
кабаны дикие. Завизжали от радости.
- Режь его, Женька! Режь серого! Ножичком его, ножичком! Топчи серо-
го, пока не встал!
Но не стал Женька топтать пса скулящего. Не стал резать задыхающего-
ся. Перемахнул Женька через барьер прямо в объятия ликующей дивер-
сантской братии.
- Ну, Женька! Как ты его сапожищем-то! На выходе поймал! На излете. В
полете прямо! Женька!
- А на арене, в опилках, возле издыхающего пса плакал солдатик в яр-
ко-зеленых погонах и зачем-то совал в окровавленную звериную пасть кусо-
чек замусоленного сахара.
8.
- Товарищ старший лейтенант, вас вызывает начальник строевого отдела.
- Иду.
Из всех отделов штаба строевой отдел самый маленький. В штабах воен-
ных округов отделами обычно командуют полковники, управлениями - гене-
рал-майоры, и только в строевом отделе начальником - майор. Но когда
офицера в строевой отдел вызывают, он подтягивается весь. Что же, черт
побери, ждет меня? Строевой отдел - это небольшой зал, в котором старый
седой майор, крыса канцелярская, да трое ефрейторов-писарей. Мурашки по
коже бегут у любого, когда в строевой отдел вызывают. Неважно, старший
лейтенант ты или генерал-майор. Строевой отдел - это учреждение, в кото-
ром воля командующего округом превращается в письменный приказ. А что
написано пером... Строевой отдел - это канал, по которому Верховный
Главнокомандующий, Министр обороны, начальник Генерального штаба доводят
свои приказы до подчиненных. Строевой отдел эти приказы доводит до тех,
кому они адресованы.
- Товарищ майор! Старший лейтенант Суворов по вашему приказанию при-
был!
- Удостоверение на стол.
Вздохнул я глубоко, маленькую зеленую книжечку с золотой звездой пе-
ред майором положил. Майор спокойно взял "Удостоверение личности офице-
ра", внимательно осмотрел его, почему-то долго рассматривал страницу,
где зарегистрировано мое личное оружие, и страницу, где обозначена моя
группа крови. Ни один мускул на его дряблом лице не дрогнет. Делает он
свою работу точно, как машина, и бесстрастно, как палач. Майор ефрейтору
передал удостоверение. У ефрейтора на столе уже все готово. Обмакнул еф-
рейтор длинное золотое перо в черную тушь и что-то аккуратно написал в
нем. Я стою вытянувшись, но шею не вытягиваю, чтобы ефрейтору через пле-
чо глянуть. Потерпим. Через минуту объявит майор чье-то решение. Промок-
нул ефрейтор черную тушь, удостоверение майору возвращает. Глянул майор
на меня испытующе, достал из маленького потайного кармашка затейливый
ключ на цепочке, открыл огромную дверь сейфа, достал большую печать,
долго примерялся и вдруг четко и резко ударил ею по только что исписан-
