вень национализма в институте - выше среднего" - этот лозунг ты напишешь
- ночью на стене.
Он протягивает мне листок тонкой папиросной бумаги.
- Ты по-молдавски не говоришь, поэтому запомни весь текст наизусть.
Сейчас. Попробуй написать. Еще раз. Помни, ты делаешь все сам. Если тебя
где-то остановят: ты отстал от группы, потерял направление. Стараешься
сам вернуться в штаб Армии без посторонней помощи. Поэтому ты по ночам
едешь в товарных вагонах. Смотри, не усни. Отсыпайся днями в лесу.
- Какой величины должны быть буквы?
- 15-20 сантиметров будет достаточно, чтобы свалить председателя мол-
давского КГБ.
- Одним лозунгом?
- Тут особый случай. С национализмом в институте боролись давно и бе-
зуспешно. Принимали самые драконовские меры. Донесли в Москву, что те-
перь все хорошо. Твое дело доказать, что это не так. Может, конечно, по-
дозрение пасть на Одесский округ, но одесское военное руководство легко
докажет свою полную невиновность. Удар мы наносим не прямой, а из-за уг-
ла, из соседнего округа. Я повторяю, ты действуешь сам. Ты видел этот
лозунг на клочке бумаги, который валялся на улице, выучил его наизусть и
написал на стенке, не зная его значения. Лучше быть дураком, чем конспи-
ратором. Не забыл лозунг?
- Нет.
8.
Нас бросали с трех тысяч метров. На второй день группа распалась над-
вое. Командиры двух подгрупп знали, что с этого момента они действуют
самостоятельно, без контроля сверху...
9.
Через пять дней я появился в штабе Армии. Мой путь к начальнику раз-
ведки. Я докладываю, что в ходе учений после разделения групп я должен
был встретить третью группу, но не встретил ее, потерял ориентировку и
долгое время искал правильный путь, не пользуясь картой и услугами пос-
торонних. Легкой улыбкой я докладываю, что дело сделано. Чисто сделано.
Легким кивком он дает мне знать, что понял. Но он не улыбается мне.
10.
Прошло три недели. Я внимательно слежу за всеми публикациями. Понят-
но, что ни в местных, ни в центральных газетах никто ничего не опублику-
ет. Но в местных газетах может появиться статейка под названием "Крепить
пролетарский интернационализм!" Но нет такой статейки...
Он положил мне руку на плечо, он всегда подходит неслышно.
- Не теряй времени. Ничего не случится.
- Почему?
- Потому что то, что ты написал на стене, не принесет никому никакого
вреда. Текст был совершенно нейтральным.
- Зачем же я его писал на стене?
- Затем, чтобы я был в тебе уверен.
- Я был под наблюдением все время?
- Почти все время. Твой маршрут я примерно знал, а конечный пункт тем
более. Бросить десяток диверсантов на контроль - и почти каждый твой шаг
зафиксирован. Конечно, и контролеры не знают того, что они делают...
Когда человек в напряжении, ему в голову могут прийти самые глупые идеи.
Его контролировать надо. Вот я тебя и контролировал.
- Зачем вы мне рассказали о том, что я был под вашим контролем?
- Чтоб тебе и впредь в голову дурные идеи не пришли. Я буду поручать
тебе иногда подобные мелочи, но ты никогда не будешь уверен в том -
идешь ты на смертельный риск или просто я тебя проверяю. - Он улыбнулся
мне широко и дружески. - И знай, что материалов на тебя у меня столько,
что в любой момент я тебя могу превратить в куклу.
...Он смотрит на меня выжидающе, потом наливает по полстакана холод-
ной водки и молча кивает мне на один стакан:
- С начальником тоже иногда выпить можно. Не бойся, не ты ко мне в
друзья навязываешься, это я тебя вызвал, пей.
Я взял стакан, поднял его на уровень глаз, улыбнулся своему шефу и
медленно выпил. Водка - живительная влага. Он снова налил по полстакана.
- Слушай, Суворов, своим взлетом ты обязан мне.
- Я всегда об этом помню.
- Я за тобой наблюдаю давно и стараюсь понять тебя. На мой взгляд -
ты урожденный преступник, хотя об этом и не догадываешься и не имеешь
уголовной закалки. Не возражай, я людей знаю лучше, чем ты. Тебя наск-
возь вижу. Пей.
- Ваше здоровье.
- Осади огурчиком.
- Спасибо.
Лицо у него мрачное. По всей видимости, он до моего прихода уже успел
употребить. А выпив, он всегда становится мрачным. Со мной всегда проис-
ходит то же самое. Он, видимо, это давно подметил, и по некоторым дру-
гим, почти незаметным признакам с самого себя рисует мой портрет.
- Если бы ты, мерзавец, к уркам попал, то ты бы у них прижился. Они
бы тебя за своего считали, а через несколько лет ты бы в банде опреде-
ленным авторитетом пользовался. Возьми колбаски, не стесняйся. Мне ее из
спецраспределителя доставляют. Ты о существовании такой колбасы, навер-
ное, и не догадывался, пока я тебя к себе не забрал. Пей...
То, что водки в нем было уже более полкило, сомнений не было. Она по-
немногу действовать начинала. Вилка в его руке точностью уже не отлича-
лась, но ум его от влияния алкоголя полностью изолирован. Говорит он яс-
но и четко, мыслит тоже ясно и четко.
- Одно я в тебе, Суворов, не понимаю: ты в мучительстве наслаждения
не находишь или только скрываешь это? У нас широкие возможности наслаж-
даться своей силой. Ваньку-педераста можно мучить столько, сколько душа
пожелает. А ты от этих удовольствий уклоняешься. Почему?
- Я в мучительстве наслаждения не чувствую.
Он покачал головой:
- Жаль.
- Это плохо для нашей профессии?
- Вообще-то, нет. B мире астрономическое число проституток, но лишь
немногие из них наслаждаются своим положением. Для большинства из них -
это очень тяжелая физическая работа и не более. Но независимо от того,
нравится проститутке ее работа или нет, ее уровень во многом зависит от
отношения к труду, от чувства ответственности, от трудолюбия. Профессией
не обязательно наслаждаться надо, не обязательно ее любить надо, но на
любом месте проявлять трудолюбие надо. Чего зубы скалишь?
- Оборот интересный - "трудолюбивая проститутка".
- Нечего смеяться, мы не лучше проституток, мы делаем не очень чистое
дело на удовольствие кому-то, и за наш тяжкий труд много получаем. Про-
фессию свою ты не очень любишь, но трудолюбив, и этого мне достаточно.
Наливай сам.
Я налил.
- А вам?
- Немного совсем налей. Два пальца. Хорош. Я тебя вот зачем вызвал.
Прожить на нашей вонючей планете можно, только перегрызая глотки другим.
Такую возможность предоставляет власть. Удержаться у власти можно,
только карабкаясь вверх. Скользкая она очень. Кроме того, помощь нужна,
и потому каждый, кто по ее откосам вверх карабкается, формирует свою
группу, которая идет с ним до самого верха или летит с ним в бездну. Я
тебя вверх тащу, но и твоей помощи требую, помощи любой, какая потребу-
ется, пусть даже и уголовного порядка. Когда ты чуть выше вслед за мной
поднимешься, то и ты свою собственную группу сколотишь, и будешь ее
вслед за собой тянуть, а я тебя буду тянуть, а меня еще кто-то. А вместе
мы нашего главного лидера вверх продвигать будем.
Он вдруг ухватил меня за ворот:
- Предашь - пожалеешь!
- Не предам.
- Я знаю. - Глаза у него мрачные. - Можешь предавать кого хочешь,
хоть Советскую Родину, но не меня. Бойся об этом думать. Но ты об этом и
не думаешь. Я это знаю, по твоим сатанинским глазам вижу. Допивай и пош-
ли. Поздно уже. Завтра придешь на работу в 7.00 и к 9.00 подготовишь все
свои документы к сдаче. Меня назначили начальником Разведывательного уп-
равления Прикарпатского военного округа. Туда, в Управление, я свою ко-
манду потяну за собой. Конечно, я беру с собой не всех и не сразу. Неко-
торых позже перетяну. Но ты едешь со мной сразу. Цени.
11.
Я не знаю, что со мной. Что-то не так. Я просыпаюсь ночами и подолгу
смотрю в потолок. Если бы меня отправили куда-то умирать за чьи-то инте-
ресы, я бы стал героем. Мне не жалко отдать свою жизнь, и она мне совсем
не нужна. Возьмите, кому она нужна. Ну, берите же ее! Я забываюсь в ко-
ротком, тревожном сне. И черти куда-то несут меня. Я улетаю высоко-высо-
ко. От Кравцова. От Спецназа. От жестокой борьбы. Я готов бороться. Я
готов грызть глотки. Но зачем это все? Битва за власть - это совсем не
битва за Родину. А битва за Родину - даст ли она утешение моей душе? Я
уже защищал твои, Родина, интересы в Чехословакии. Неприятное занятие,
прямо скажем. Я улетаю все выше и выше. С недосягаемой звенящей высоты я
смотрю на свою несчастную Родину-мать. Ты тяжело больна. Я не знаю чем.
Может, бешенством? Может, шизофрения у тебя? Я не знаю, как помочь тебе.
Надо кого-то убивать. Но я не знаю кого. Куда же лечу я? Может, к Богу?
Бога нет! А может, все-таки к Богу? Помоги мне. Господи!
* ГЛАВА V *
1.
Львов - самый запутанный город мира. Много веков назад его так строи-
ли, чтобы враги никогда не могли найти центр города. Природа все сделала
для того, чтобы строителям помочь: холмы, овраги, обрывы. Улочки Львова
спиралями скручены и выбрасывают непрошенного посетителя то к оврагу от-
весному, то в тупик. Видно, я этому городу тоже враг. Центр города я ни-
как отыскать не могу. Среди каштанов мелькают купола собора. Вот он, ря-
дом. Вот обогнуть пару домов. Но переулок ведет меня вверх, ныряет под
мост, пару раз круто ломается, и я больше не вижу собора, да и вообще с
трудом представляю, в каком он направлении. Вернемся назад и повторим
все сначала. Но и это не удается. Переулок ведет меня в густую паутину
кривых, горбатых, но удивительно чистых улочек и наконец выбрасывает на
шумную улицу с необычно маленькими, чисто игрушечными трамвайчиками.
Нет, самому мне не найти, и вся моя диверсионная подготовка мне не помо-
жет. Такси! Эй, такси! В штаб округа! В Пентагон? Ну да, именно туда, в
Пентагон.
Огромные корпуса штаба Прикарпатского военного округа выстроены не-
давно. Город знает эти стеклянные глыбы под именем Пентагон.
Львовский Пентагон - это грандиозная организация, подавляющая новичка
обилием охраны, полковничьих погон и генеральских лампасов.
Но на деле все не так уж сложно, как кажется в первый день. Штаб во-
енного округа - это штаб, в распоряжении которого находится территория
величиной с Западную Германию и с населением в семнадцать миллионов че-
ловек. Штаб округа отвечает за сохранность советской власти на этих тер-
риториях, за мобилизацию населения, промышленности и транспорта в случае
войны. Кроме того, штаб округа имеет в своем подчинении четыре армии:
воздушную, танковую, две общевойсковые. Накануне войны штаб округа прев-
ратится в штаб фронта и будет управлять этими армиями.
Организация штаба округа точно такая же, как и организация штаба ар-
мии, с той разницей, что тут все нз ступень больше. Штаб состоит не из
отделов, а из управлений, а управления, в свою очередь, делятся на отде-
лы, а те на группы. Зная организацию штаба армии, тут совсем легко ори-
ентироваться.
Все ясно. Все понятно и логично. Мы, молодые пришельцы, еще раз ста-
раемся во всем убедиться и всюду суем свои носы: а это что? а это зачем?
Бывший начальник разведки Прикарпатского военного округа генерал-ма-
йор Берестов смещен, а за ним ушла и вся его компания: старики на пен-
сию, молодежь в Сибирь, на Новую Землю, в Туркестан. Начальником развед-
ки назначен полковник Кравцов, и мы - люди Кравцова - бесцеремонно гуля-
ем по широким коридорам львовского Пентагона. Строился он недавно и спе-
циально как штаб округа. Тут все рассчитано, тут все предусмотрено. Наше
Второе управление занимает целый этаж во внутреннем корпусе колоссально-
го сооружения. Одно нехорошо - все наши окна выходят в пустой, огромный,
залитый бетоном двор. Наверное, так для безопасности лучше. Отсутствие
приятного вида из окон, пожалуй, единственное неудобство, а в остальном
- все нам подходит. Нравится нам и разумная планировка, и огромные окна,
и широкие кабинеты. Но больше всего нам нравится уход наших предшествен-
