незастекленные, сквозь них свободно входил бодрый октябрьский холод, и
ветер выл в тетивах луков, будто пятая борзая.
Эктор с медвежьим радушием ухватил меня за локти и воскликнул, сияя:
- Мерлин Амброзии! Вот так радость! Сколько лет мы не виделись? Два
года? Три? Немало с тех пор воды утекло и немало звезд попадало, а? Ну,
добро пожаловать, добро пожаловать! У меня в замке ты самый желанный
гость. Ты, говорят, прославился за это время? Каких только небылиц про
тебя не рассказывают... Ну да теперь я узнаю правду, и из первых рук. Но,
клянусь блаженной кончиной Господа, ты час от часу все более на него
походишь! Только вот похудее телом, да, похудее. Вид такой, будто ты целый
год доброго куска мяса не съел. Садись-ка поближе к огню и позволь мне
распорядиться об ужине, прежде чем мы приступим к беседе.
Ужин был превосходный и обильный, в десять раз больше, чем мне нужно
было, чтобы насытиться. Эктор ел за троих, а остальное пришлось на мою
долю. За едой мы беседовали, обменивались новостями. О беременности
королевы он уже знал и сразу завел про это разговор, но я не поддержал его
и справился вместо этого, успешно ли прошел в Вирокониуме совет королей.
Он присутствовал на этом совете и лишь недавно возвратился домой.
- Успешно ли? - переспросил Эктор. - Трудно сказать. Съехались
многие. Коэль Регедский, понятно, был, и все другие властители здешних
земель. - Он перечислил с десяток своих соседей. - Один только Риокатус
Вертерский прислал гонца, сказался больным.
- А вы, стало быть, не поверили?
- Кто поверит хоть единому слову этого шакала? Разве что другой такой
же подлый блюдолиз, - в сердцах ответил мне Эктор. - Но волки собрались
всей стаей, так что пожиратели падали в счет не идут.
- И король Стрэтклайда был?
- О да, конечно, Кау приехал. Ему, понимаешь ли, с запада пикты житья
не дают. Они сроду соседям в печенки лезли. Кау хоть и сам пиктских
кровей, но готов вступить в любой союз, который помог бы ему держать в
руках эти его дикие земли, так что к совету королей он отнесся
благосклонно. На него, я уверен, можно будет положиться. Другой разговор,
сумеет ли он держать в подчинении свору своих сыновей. Слышал ты, что
наделал один из них, совсем еще юный негодяй по имени Хель? Ему бы,
кажется, и копье-то поднимать не по возрасту, а умудрился минувшей весной
взять силой одну из дочерей Мориена. Как раз на пути в монастырь: папаша
при рождении дал обет отпустить ее в монахини. Поднял молокосос копье на
девицу, и рука не дрогнула. Когда отец об этом узнал, она уж была за
кордоном и не в том виде, чтобы соваться в монастырь, даже самый терпимый.
- Эктор усмехнулся. - Мориен, конечно, в крик: насилие, мол, да все его на
смех подняли, ну он и приумолк, поладили миром. Стрэтклайд, некуда
деваться, раскошелился, но в Вирокониуме он и Мориен сидели в разных
концах зала, а Хель и вовсе носу не показал. Ну да они сговорились забыть
взаимные обиды. Утер это дело сумел уладить, так что с Регедом и
Стрэтклайдом теперь добрая половина северян стоит за верховного короля.
- А другая половина? - спросил я. - Что Лот?
- Лот? - Эктор фыркнул. - Этот бахвал! Да он распишется в верности
самому дьяволу вместе с Гекатой за несколько лишних акров земли. О
Британии он печется не больше, чем вон тот пес у очага. Даже меньше. И он,
и бешеный выводок его братьев сидят на своей холодной скале, и дела им ни
до кого нет. Эти будут сражаться, только если им выгодно, и весь сказ. -
Эктор помолчал, глядя в огонь и носком сапога щекоча брюхо псу; животное
зевнуло и блаженно прижало уши. - Но на словах он за нас, и, может быть, я
возвел на него напраслину. Времена-то меняются, теперь и варвары, вроде
Лота, не могут не видеть, что, если мы не объединимся и не свяжем себя
нерушимой клятвой, быть опять Всемирному Потому.
Под этим Эктор подразумевал не наводнение, а великое вторжение диких
племен, происшедшее столетие назад. Пикты и саксы и присоединившиеся к ним
скотты из Ирландии хлынули в Британию через вал Адриана, все на пути
обрекая огню и топору. Тогда их под Сегонтиумом наголову разбил Максим, он
прогнал их прочь, завоевав Британии мир, а себе - империю и место в
легенде.
Я сказал:
- Лотиану принадлежит ключевое место в обороне, задуманной Утером,
даже более важное, чем Регеду и Стрэтклайду. Я слышал - вот не знаю,
правда ли? - что по берегам Алаунуса тоже поселились англы и что союзных
англов к югу от Йорка по реке Абусу теперь в два раза больше, чем при
жизни моего отца.
- Это правда, - сокрушенно подтвердил Эктор. - И южнее Лотиана на
побережье нет никого, кроме Уриена, еще одного стервятника, который
кормится от Лота. Да нет, пожалуй, я и к нему несправедлив. В конце-то
концов, ведь он женат на Лотовой сестре, как же ему не плясать под его
дудку. А кстати, говоря об этом...
- О чем? - спросил я, потому что он не договорил.
- О женитьбе. - Он нахмурился, но тут же ухмыльнулся. - Забавное
дело, хотя затея дьявольски опасная. Ты знаешь, что у Утера есть побочная
дочь, не помню ее имени, ей сейчас лет семь или восемь?
- Моргауза. Да, я ее помню. Она родилась в Бретани.
Моргаузу родила от Утера одна бретонская девица, она последовала за
ним и в Британию, надеясь, по-видимому, на брак, ибо была хорошего рода и
к тому же, насколько известно, единственная женщина, имевшая от него
ребенка. (Многие в войске Утера, кто потихоньку, а кто и вслух, диву
давались, как это ему удается не оставлять за собой целого хвоста
ублюдков, подобно тому как сеятель оставляет за собой в борозде зеленую
поросль. Однако та девица была единственная, насколько мне было известно.
И Утеру, я думаю, тоже. Он был человек справедливый и щедрый и если и
лишал девиц девства, то иных обид от него не потерпела ни одна.) Дочь свою
он признал, содержал ее с матерью в одном из своих замков, а когда мать
вышла замуж за его придворного, взял девочку к себе в дом. Я видел ее
когда-то в Бретани: худенькое, пепельноволосое дитя с огромными глазами и
маленьким поджатым ротиком.
- Так что же Моргауза?
- Утер выяснял возможности выдать ее за Лота, когда она созреет для
постели.
Я поднял брови.
- А Лот что об этом думает?
- Лот? Ты бы на него посмотрел. Смех, да и только. Почернел от
злости, будто росомаха, как услышал, что ему, королю Лоту, прочат Утерову
побочную дочь, однако же речи вел учтивые, осторожные, боялся - а вдруг
другой-то дочери, в законе рожденной, у короля не будет. Бастарды и их
супруги и раньше, случалось, наследовали королевства. Не при тебе будь
сказано, разумеется.
- Разумеется. Вот, стало быть, как Лот высоко метит?
Эктор кивнул.
- Ни много ни мало как в верховные короли, можешь мне поверить.
Я, нахмурясь, размышлял. Лота я никогда не видел, он был едва ли
старше, чем я, лет двадцати с небольшим, и хотя сражался под знаменем
моего отца, но так уж получилось, что пути наши не пересеклись ни разу.
- Так Утер хочет привязать к себе Лотиан, а Лот не против, чтобы его
привязали? Каковы бы ни были Лотовы тайные устремления, но по крайней мере
это означает, что он будет сражаться за верховного короля, когда дойдет до
дела. А Лотиан - наш главный оплот против англов и других, кто наседает на
нас с севера.
- О да, сражаться он будет, - кивнул Эктор. - Разве только англы
предложат ему кус полакомее, чем сулит Утер.
- Даже так?
Я встревожился. Эктор, человек простой и прямолинейный, был при всем
том очень проницателен и, как никто, осведомлен в сложном соотношении сил
на наших побережьях.
- Ну, может быть, я слегка и преувеличил. Но на мой взгляд, Лот -
личность бессовестная и честолюбивая, а такое сочетание не сулит ничего
доброго сеньору, который не сумел бы его ублаготворить.
- А каковы его отношения с королем Регеда? - Я думал о том, каково
будет жить младенцу в Галаве с таким соседом, как Лот, на северо-востоке,
за Пеннинским хребтом.
- О, дружеские, дружеские. Как у двух псов, когда перед обоими стоит
по полной миске. Так что пока беспокоиться причин нет, а с божьей помощью
и не будет. Забудем о них, и давай выпьем. - Он вылил в себя целый кубок
вина, поставил его на стол порожним и вытер усы. Потом устремил на меня
вопросительный, умный взгляд. - Ну? А теперь не пора ли к делу, мой
мальчик? Не затем же ты проделал столь долгое путешествие, чтобы сытно
поужинать и посудачить со старым фермером? Чем я могу служить сыну
Амброзия?
- Племяннику Амброзия, вернее будет сказать.
И я объяснил ему все. Он выслушал меня молча. При всей его доброте и
сердечности он не был человеком порыва, скоропостижного решения. В свое
время Эктор почитался хладнокровным и расчетливым военачальником, какому
цены нет в любом деле - от жаркой битвы до упорной осады. Когда я передал
ему королевское решение о моей опеке над младенцем, он только выразил
удивление взглядом и вздернутой бровью, но выслушал меня, не перебивая и
не отводя глаз от моего лица.
Я кончил, и он расправил плечи.
- Что ж. Одно могу сказать тебе сразу, Мерлин: я горд и рад, что ты
обратился ко мне. Ты знаешь, как я относился к твоему отцу. И сказать тебе
по чести, мой мальчик... - Он закашлялся, но продолжал, отвернувшись к
огню: - Меня всегда печалило, что сам ты рожден вне брака. Это конечно,
между нами, сам понимаешь. Утер, впрочем, тоже взялся за дело неплохо...
- Гораздо лучше, чем сумел бы я, уверяю тебя, - с улыбкой ответил я
ему. - Мой отец не раз говорил, что мы с Утером на двоих обладаем
свойствами одного хорошего короля. У него была заветная мечта, что
когда-нибудь мы вдвоем явим миру такого короля. И вот она сбывается. - Я
добавил, видя, что он удивленно вскинул голову: - О да, я знаю, младенец,
еще даже не родившийся. Но пока все складывается именно так, как я ожидал:
дитя, зачатое Утером и отданное на воспитание мне. И я знаю, что из него
вырастет король, о каком мечтал Амброзии, - такой король, какого еще не
видала эта многострадальная страна и, быть может, никогда более не увидит.
- Это ты прочел по звездам?
- Да, бесспорно, это начертано на звездах, а кто начертал это там,
если не бог?
- Что ж, дай господи, дай господи. Приближается время, Мерлин, быть
может, не на будущий год, и не в ближайшие пять лет, и, может быть, даже
не десять, но такое время настанет, когда год Всемирного Потопа
повторится, и дай нам бог, чтобы в Британии нашелся король, способный
противостоять нашествию с мечом Максима в руке. - Он резко обернулся. -
Что это? Что это был за звук?
- Только ветер в тетивах луков.
- А мне показалось, арфа. Странно. Что с тобой, дружище? Почему ты
так смотришь?
- Ничего. Так просто.
Он поглядел на меня долгим внимательным взглядом, хмыкнул, но ничего
не сказал. Стало тихо, и в тишине внятно прозвучал протяжный, напевный
звон, холодная музыка, как бы родившаяся из воздуха. Мне вспомнилось, как
я ребенком, бывало, лежал, смотрел на звезды и прислушивался к музыке,
которую, по рассказам старших, они издают, перемещаясь в небе. Вот так
она, наверное, звучала, подумалось мне.
Вошел слуга с охапкой дров, и горний звон умолк. А когда слуга
удалился, плотно закрыв за собой дверь, Эктор снова заговорил, теперь уже
совсем другим тоном:
- Ну что ж, я, конечно, согласен. И буду горд все исполнить. Ты прав,
ближайшие несколько лет Утеру, похоже, будет не до него. При нынешнем
положении самая жизнь младенца у такого отца может оказаться в опасности.
