Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Roman legionnaire vs Knight Artorias
Ghost-Skeleton in DSR
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Русская фантастика - А&Б Стругацкие Весь текст 392.21 Kb

Отягощенные злом

Предыдущая страница Следующая страница
1 2  3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 34
черепу, сквозь них просвечивало розовое. Шляпу свою и пальтишко  человечек
снял, и они неопрятной, насквозь мокрой кучей валялись в уголке  вместе  с
разбухшим  обшарпанным   портфелем   времен   первого   нэпа.   Совершенно
обыкновенный человечек, не чета тому, что черной глыбой  возвышался  перед
окном.
     - Зато как ВЫ  изменились,  Гончар!  -  откликнулся  он,  наконец.  -
Положительно, вас невозможно узнать! Да вас и не узнает никто...
     Тот, что стоял у окна, хмыкнул. Дрогнула косичка. Колыхнулись  крылья
черной хламиды.
     - Я говорю не об этом, - сказал он. - Вы не понимаете.
     Серый  человечек  словно  бы  не  слышал  его.  Он  все   листал   да
перелистывал свой блокнот. Необыкновенный был этот его блокнот:  то  один,
то другой листочек вдруг озарялся изнутри ясным красным светом,  а  иногда
даже схватывался по краям явственным огненным бордюрчиком,  и  даже  дымок
как  будто  взвивался,  а  потом  фокусы  эти  мгновенно  прекращались,  и
наступало облегчение, что и на этот раз толстые грязноватые пальцы  серого
человека остались целы.
     - Вы и не можете понять, - продолжал тот, что стоял у окна. - Все это
время вы торчали здесь, и вам  здесь  все  примелькалось...  Я  же  смотрю
свежим глазом.  И  я  вижу:  какие-то  фундаментальные  сущности  остались
неколебимы. Например, им по-прежнему неизвестно, для чего  они  существуют
на свете. Как будто это тайна какая-то за семнадцатью замками!..
     - За семью печатями, - поправил серый человечек рассеянно.
     -  Да.  Конечно.  За  семью  печатями...  Вот,  полюбуйтесь  на  них:
прямиком, через грязь, цепляясь друг за друга, как больные...  Да  они  же
пьяны!
     - О, да, здесь это бывает, - произнес серый человечек, отвлекшись  от
своего занятия. Он  заложил  блокнот  пальцем  и  стал  смотреть  в  спину
стоявшего у окна, в гладкое черное пространство под косицей.  -  Последнее
время меньше, но все-таки бывает. Вы привыкнете, Гефест,  обещаю  вам.  Не
капризничайте. Раньше вы не капризничали!
     Тот,  что  стоял  у  окна,  медленно  повернул  голову  и  глянул  на
серенького  собеседника,  и  собеседник,  как  всегда,  мгновенно  вильнул
глазами  и,  подавшись  назад,  набычился,  словно  в  лицо  ему   пахнуло
раскаленным жаром.
     Ибо лик стоявшего у окна был таков, что привыкнуть к нему ни  у  кого
не получалось. Он был аскетически худ, прорезан  вдоль  щек  вертикальными
морщинами, словно шрамами по сторонам узкого,  как  шрам,  безгубого  рта,
искривленного то ли застарелым порезом, то ли жестоким страданием, а может
быть, просто глубоким недовольством по поводу общего  состояния  дел.  Еще
хуже был цвет этого изможденного лика - зеленоватый,  неживой,  наводящий,
впрочем, на мысль не о  тлении,  а  скорее  о  яри-медянке,  о  неопрятных
окислах на старой, давно не чищенной  бронзе.  И  нос  его,  изуродованный
какой-то  кожной  болезнью  наподобие  волчанки,  походил  на  бракованную
бронзовую отливку, кое-как приваренную к лику статуи.
     Но всего страшнее были эти глаза под высоким безбровым лбом, огромные
и выпуклые, как яблоки, блестящие, черные, испещренные по белкам кровавыми
прожилками. Всегда, при всех обстоятельствах горели они  одним  и  тем  же
выражением - яростного бешеного напора пополам с отвращением. Взгляд  этих
глаз  действовал  как  жестокий  удар,  от  которого  наступает   звенящая
полуобморочная тишина.
     - Это не каприз, - произнес тот, что стоял  у  окна.  -  Я  и  раньше
ненавидел пьяных - всех этих пожирателей мухоморов, мака, конопли... Может
быть, мне с этого и надо было все тогда начинать, но ведь  не  хватило  бы
никакого времени!.. А теперь, я вижу, уже поздно... Вы заметили: вчерашний
клиент явился навеселе! Ко мне! Сюда!
     - Да им же  страшно!  -  сказал  серенький  человек  с  укоризной.  -
Попытайтесь же понять их, Ткач, они боятся  вас!..  Даже  я  иногда  боюсь
вас...
     - Хорошо, хорошо, мы уже говорили об этом... Все это  я  уже  от  вас
слышал: человек разумный - это не всегда разумный человек... хомо  сапиенс
- это возможность думать, но не всегда способность думать... и так  далее.
Я не занимаюсь самоутешениями и вам не советую... Вот что:  пусть  у  меня
будет здесь помощник. Мне нужен помощник.  Молодой,  образованный,  хорошо
воспитанный человек. Мне нужен человек, который может  встретить  клиента,
помочь ему одеть пальто...
     - Надеть, - произнес серенький человек очень тихо, по стоявший у окна
услышал его.
     - Что?
     - Надо говорить "надеть пальто".
     - А я как сказал?
     - Вы сказали "одеть".
     - А надо?
     - А надо - "надеть".
     - Не ощущаю разницы, - высокомерно сказал тот, что стоял у окна.
     - И тем не менее она существует.
     - Хорошо. Тем более. Я же говорю: мне нужен образованный  человек,  в
совершенстве знающий местный диалект.
     - Нынешние молодые люди, Кузнец, плохо знают свой язык.
     - И тем не менее мне нужен именно молодой человек. Мне будет неудобно
командовать стариком, а я намерен именно командовать.
     - Здесь никто ничего не делает даром, - намекнул  серый  человечек  с
цинической усмешкой. - Ни старики, на молодые. На воспитанные, ни хамы. Ни
образованные,  ни  игнорамусы...  Разве  что   какой-нибудь   восторженный
пьяница, да и тот будет все время в ожидании, что ему вот-вот поднесут. Из
уважения.
     - Ну что ж. Никто не заставит его работать даром... Как вы  болтливы,
однако. Есть у вас кто-нибудь на примете?
     - Вам повезло, Хнум. Есть у меня на примете подходящая  особь.  Сорок
лет, кандидат физико-математических наук, воспитан в такой мере, что  даже
умеет пользоваться ножом и вилкой,  почти  не  пьет.  А  что  же  касается
жизненного существа его, воображаемого отдельно от тела...
     - Увольте! Увольте меня от ваших  гешефтов!  Скажите  лучше,  что  он
просит. Цена!
     - Я в этом плохо разбираюсь,  Ильмаринен.  Гарантирую,  впрочем,  что
просьба его вас позабавит. Другое дело - сумеете ли вы ее выполнить!
     - Даже так?
     - Именно так.
     - И вы полагаете, что это лежит за пределами моих возможностей?
     - А вы по-прежнему полагаете, будто можете все на свете?
     Черно-кровавое яблоко глянуло на серенького поверх  левого  крыла,  и
человечек вновь отпрянул и потупился.
     - Укороти свой поганый язык, раб!
     Наступила зловещая тишина, и только  через  несколько  долгих  секунд
неукрощенный серенький человек пробормотал:
     - Ну зачем же так высокопарно, мой Птах? Зовите меня просто:  Агасфер
Лукич.
     - Что еще за вздор, - с отвращением произнес стоявший у окна.  -  При
чем здесь Агасфер?..


     2. Действительно, при чем здесь Агасфер? Я специально  смотрел:  того
звали Эспера-Диос (что  означает  "надейся  на  бога")  и  еще  его  звали
Ботадеус  (что  означает  "ударивший  бога").  Это  был  какой-то  древний
склочный еврей, прославившийся в веках тем, что  не  позволил  несчастному
Иисусу из Назарета присесть и отдохнуть у своего порога,  -  у  Агасферова
порога, я имею в виду. За это бог, весьма щепетильный  в  вопросах  этики,
проклял  его  проклятьем  бессмертия,  причем  в  сочетании  с  проклятьем
безостановочного бродяжничества. "Встань и иди!"
     Так вот, начнем с того, что Агасфер Лукич никакой не еврей и даже  не
похож. Внешне он больше всего напоминает артиста Леонова (Евгения) в  роли
закоренелого холостяка, полностью лишенного женского ухода и пригляда, - в
жизни не видел я таких засаленных пиджаков  и  таких  заношенных  сорочек.
Далее, Агасфер Лукич, конечно, дьявольски непоседлив и подвижен (на то  он
и страховой агент, волка ноги кормят), однако спит он, как все  нормальные
люди (плюс еще  часок  после  обеда),  и  никакие  мистические  голоса  не
командуют ему, едва он заведет глаза: "Встань и иди!"
     Я  познакомился  с  ним  в  конце  лета,  когда,  вернувшись  с  того
злосчастного симпозиума в  Ленинграде,  обнаружил,  что  в  номер  ко  мне
подселили  за  время  моего   отсутствия   некоего   деятеля,   совершенно
постороннего и к обсерватории  отношения  не  имеющего.  Негодование  мое,
наложившееся на все те  неприятности,  которые  я  услышал  в  Ленинграде,
выбило меня из обычной колеи до такой степени, что я унизился до скандала.
Я накричал на дежурную, ни в чем, разумеется, не повинную. Я  сцепился  по
телефону с Суслопариным, обвинил его в коррупции и  швырнул  на  полуслове
трубку. Я бы и Карла моего Гаврилыча не пощадил, конечно, уж я бы объяснил
ему,  что  быть  директором  обсерватории  означает   в   первую   очередь
обеспечивать комфортные условия жизни для наблюдателей, - да, по  счастью,
оказался он в то время в Москве, в Академии наук. Я  со  стыдом  вспоминаю
сейчас тогдашнее свое поведение. Но уж очень это достало меня тогда: вхожу
в номер - в свой, законный, раз и навсегда за мною закрепленный, - и  вижу
на столе своем чьи-то безобразного вида носки, небрежно  брошенные  поверх
моей рукописи...
     Впрочем, как часто это случается в жизни, все оказалось вовсе не  так
уж страшно и беспросветно.
     Агасфер Лукич проявил себя как человек чрезвычайно легкий и  приятный
в общении. Он был абсолютно безобиден, он ни на что не  претендовал  и  со
всем был согласен. Он тут же постирал свои носки. Он тут же  угостил  меня
красной икрой из баночки. Он знал  неимоверное  количество  безукоризненно
свежих и притом  смешных  анекдотов.  Его  истории  из  жизни  никогда  не
оказывались скучными. И он умудрялся совсем не занимать места. Он был -  и
в то же время как будто и отсутствовал, он появлялся в поле моего внимания
только тогда, когда я был не прочь его заметить. Он был на  подхвате,  так
бы я выразился. Он всегда был на подхвате.
     Но при всем при том было в нем кое-что, мягко выражаясь,  загадочное.
Он-то сам очень стремился не оставлять по себе впечатления загадочного, и,
как  правило,  это  ему  превосходно   удавалось:   комический   серенький
человечек, отменно обходительный и совершенно безобидный.  Но  нет-нет,  а
мелькало  вдруг  в  нем  или  рядом  с  ним  что-то  неуловимо   странное,
настораживающее  что-то,  загадочное  и  даже,  черт   побери,   пугающее.
Например, эта поразительная его записная книжка... или  манера  класть  на
ночь свое искусственное ухо в какой-то алхимический  сосуд...  или  другая
манера - бормотать что-то неразборчивое в отключенный  телефон...  но  это
ладно, это потом. И я уже не говорю про портфель его!
     Первое, что удивляло,  это  -  за  какие  такие  невероятные  заслуги
ничтожного страхового агента подселяют ко мне, к без пяти минут доктору, к
человеку, прославившему эту обсерваторию... Да разве в науке здесь дело, -
что нашему Суслопарину до науки? Ко мне,  к  личному  другу  директора,  -
подселяют серенького страхагента! Милостивые государи мои! Наш заместитель
по общим вопросам товарищ Суслопарин К.И. никогда и ничего не делает зря и
ничего и никому не делает даром.  Видимо,  какую-то  огромную,  мало  кому
известную пользу можно, оказывается, извлечь из  системы  государственного
страхования, и мы с вами, простые смертные, чего-то здесь недопонимаем,  и
недополучаем мы чего-то весьма  значительного,  опрометчиво  проходя  мимо
заглядывающего нам в  глаза  скромного  человека,  жаждущего  всучить  нам
договор из трех рублей в год... Загадка эта  была  сформулирована  мною  в
первый же день знакомства с Агасфером Лукичом, но при прочих моих  заботах
и неприятностях того времени оставила меня в общем  и  целом  равнодушным.
Какое, в конце концов, мне дело до хитрых махинаций товарища Суслопарина?
     Удивляло, конечно, почему он Агасфер. Хотелось  все  время  спросить:
при чем тут Агасфер? Что это за Лука такой  нашелся,  что  назвал  родного
сына Агасфером? (Или, может, не родного все-таки? Тогда не так  жалко,  но
все равно  непонятно...)  Да  ведь  не  станешь  спрашивать  малознакомого
человека, откуда у него такое имя, а  на  облический  вопрос  о  родителях
Предыдущая страница Следующая страница
1 2  3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 34
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (1)

Реклама